Some Sunsick Day

Sweet dreams till sunbeams find you, Sweet dreams that leave all your worries behind you, But in your dreams whatever they be, Dream a little dream of me. Двумя неделями ранее Сириус поднялся по холодным ступенькам — две за раз — домой, толкнул уже не запертую дверь и ворвался в их общую квартиру, разъяренный и голодный. В тускло освещенной прихожей вдоль стены висели пальто и куртки Сириуса и его соседей, с которыми он делил жилье, а потертые медные крючки отбрасывали тени на старый стол, стоящий у двери. Сириус бросил ключи от байка и от магазина в дурацкую керамическую емкость для ключей (на покупке которой настояла Лили) и с отвращением уставился на аккуратную стопку почты. — Сладкие мои, я до-о-ома! — громко позвал он, огибая стену и хватаясь за ее окрашенную поверхность по пути в гостиную. Ни Джеймса, ни Лили там не было, но он слышал голоса и решил, что стоит искать на кухне. — Вы меня слышите, я дома! — снова крикнул он, тут же прерванный потрепанной кухонной рукавицей, брошенной ему прямо в лицо. Двое его соседей, Лили и Джеймс Поттеры устроились на их маленькой кухне: Джеймс облокотился на столешницу с чашкой английского чая в руках, а Лили ловко запрыгнула на небольшой деревянный столик, потягивая что-то однозначно мятное. Сириус поморщился и двинулся вперед, чтобы бросить рукавицу в ответ. — Неа! — предупредил Джеймс, указывая на свой чай, и улыбнулся, когда увидел понимание в Сириусе, и мягкий предмет приземлился на стол рядом с рыжеволосой девушкой. Сириус любил их крохотную кухню: хотя она и была тесноватой и угловатой, это была их гавань. Шкафчики были выкрашены в бледно-зеленый цвет: они с Джеймсом потратили на это несколько грязных часов ради того, чтобы удивить девушку ее любимым цветом. Повсюду стояли растения — любезное вложение Лили, кофемашина — достояние Сириуса, и, несомненно, впечатляющая коллекция магнитиков для холодильника — с щедрого плеча Джеймса. Лили и Джеймс Поттеры были его лучшими друзьями во всем мире: он знал их с детства — ребята затевали кучу глупых школьных пранков, нарываясь на наказание от симпатичной-рыженькой-старосты-которая-Джеймсу-разумеется-совсем-не-нравилась. Лили и Джеймс поженились год назад, и они трое уже подбирались к десятилетию их дружбы. Сириус был убежден — они были его родственными душами. Поттеры были настоящей семьей для Сириуса, и он до сих пор помнил тот день, когда они взяли его к себе, ввели избитого и измученного черноволосого мальчика в свою гостиную и всю ночь не позволяли никому шуметь, чтобы его не беспокоить. Он жил с ними с 16 лет — с тех самых пор они были для него как скала в океане, позволяя хвататься за них, цепляться вслепую, когда темные воды бурлили и тянули вниз. Юфимия и Флимонт Поттеры буквально были его ангелами-хранителями. — Мы заварили для тебя, — дала знать Лили, указывая на металлическую кофеварку: из маленького отверстия наверху шел пар, распространяя пьянящий аромат свежесваренного кофе. Сириус с обожанием поцеловал Лили в щечку («Женишься на мне, Лили?») и принялся наливать густую черную жидкость в свою любимую кружку. — М-м-м, — протянул он, потягивая обжигающий напиток. — Вкуснятина. — Твой китайский ужин приехал раньше тебя, — сухо прокомментировал Джеймс, держа пакет, на котором блестели красные буквы местной организации еды на вынос. — Потрясающе, — Сириус улыбнулся, взял заказ и пошел в гостиную, где плюхнулся на диван, прислушиваясь к шумящим Лили и Джеймсу, накрывающим ужин. Он был рад, что они получили сообщение о его заказе: сегодня была его очередь готовить, но он был слишком вымотан за день, чтобы даже думать о том, чтобы взять в руки лопатку. Вечернее солнце забралось к ним в гостиную, заливая это загроможденное пространство слабым медовым сиянием. Медовым, черт. — Ну так, — начал Джеймс, уже держа в руке спринг-ролл. — Что за катастрофа? — М-м-м? — промычал Сириус с закрытыми глазами. — Ты написал, что все очень плохо. Что случилось? — Ох, — вспомнив, что имел в виду, Сириус вздохнул, выпрямился и схватил пару палочек для еды. — Это трагедия. — Хорошо, конкретнее? — попытался Джеймс, и Лили фыркнула, сворачивая блинчик и слизывая соус со своих накрашенных ногтей. — Ты знаешь B&B? — спросил Сириус, приступая к чоу-мейн из своего заказа. — Они наняли нового работника. Джеймс вздохнул и, сдвинув очки на лоб, провел рукой по лицу — его типичное-раздраженное-из-за-Сириуса-лицо. Сириус моргнул, продолжая жевать и наслаждаясь потрясающим хрустом овощей. — И? — ответила Лили, швырнув в него ломтиком огурца. — Давай уже, выкладывай. Издав отчаянный стон, Сириус устроился поудобнее на мягкой поверхности их серого дивана, подбирая под себя ноги. Драматично вздохнув, он закрыл лицо рукой, покрытой множеством тату, и натянул самое серьезное лицо. — Он, типа, прямо очень красивый. На мгновение в комнате стало тихо, после чего Джеймс и Лили, обменявшись понимающими взглядами, прыснули от смеха. Сириус закатил глаза и, отмахнувшись от них обоих, вернулся к своей чоу-мейн, тоскливо сидящей в маленькой картонной коробке. Он крутил ее палочками, пока смешки от парочки напротив не притихли — они продолжали хихикать, насколько это было возможно с набитыми едой ртами. — И почему, позволь спросить, Бродяга, — Джеймс откинулся назад, с улыбкой возвращая очки на нос, — ты считаешь это проблемой? — Нужно было видеть его, чтобы понять это, — отрезал в ответ Сириус; злобный блеск его глаз несомненно показывал, как много раз он уже успеть увидеть этого нового работника. — Он просто невероятно хорош. Почти как я. Пришло время Лили закатывать глаза. — Я все еще не понимаю, где здесь катастрофа, Бродяга, — вздохнула она, сворачивая еще один блин и тщательно его жуя. — Симпатичный парень работает прямо напротив. Похоже на победу. — Нет, — возразил Сириус, ударив пустой упаковкой от доеденной китайской лапши по столу, — это ни разу не победа, Лилс. — Так объясни, — взмахнул рукой Джеймс. — Нельзя гадить там, где ешь, верно? Я не могу видеть этого Адониса в человеческой плоти каждый раз, когда хожу за кофе? Это целых три раза в день! — Возможно, тебе стоит пить меньше кофе, — пробормотал Джеймс и захлопнул рот, поймав угрожающий взгляд Сириуса. — Не неси чушь, Сохатый, — он еще сильнее зарылся в диван с намерением скрыться от друзей, предлагающих какие-то нелепые антикофеиновые решения, и от кареглазого бариста, который делал ему кофе минимум три раза в день. У этого человека вообще есть выходные? — Тогда просто не спи с ним, — прагматично заявила Лили, разводя руками. — Вот так просто. — Нет, это не просто, — буркнул Сириус, хватая спринг-ролл с тарелки Джеймса. — Это совсем не просто, вообще. Но если мы все-таки сойдемся, мне придется видеть одного из моих… Он сделал паузу, выбирая слова осторожно. — Флиртующих забав? — Людей для перепихона? — … из моих связей каждый день, — закончил он, всем своим видом не одобряя грубые предложения друзей. — Поэтому мне остается только такой выбор: либо я должен найти другую кофейню, столь же прискорбно величественную, как B&B, либо мне придется противостоять его чарам. — И кто вообще сказал, что он по парням? — справедливо заметил Джеймс, заслужив этим еще один украденный ролл с его тарелки. Сириус пожал плечами. — Может, ты и прав. Спасибо за помощь, вы оба. Лили рассмеялась теплым звенящим смехом и откинулась на спинку стула, запивая чаем уничтоженные в считанные минуты блинчики. Просто чтобы досадить ему, Сириус взял третью порцию спринг-роллов Джеймса, что вызвало шум возмущения и активные размахивания рукой, когда тот решил вернуть свою собственность, украденную лучшим другом. Сириус украдкой увернулся, чтобы поместить ролл между губами, поглощая его с выразительным «Пошел нахуй», адресованным очкастому другу напротив, который взревел в притворной ярости и прыгнул на Сириуса, с тяжелым вздохом приземлившись на него сверху. Борьба продолжалась, и Лили наблюдала, как они катались по дивану, с высоко поднятыми бровями («Это мои спринг-роллы, ты придурок», «Нужно было заказывать больше, мой Сохатый друг», «Я достану их прямо из твоего кишечника»), пока они не превратились в хихикающую кучу — очки Джеймса перекосились, а волосы Сириуса спутались и лезли в разные стороны. Сбросив забрызганную краской одежду, Сириус залез под душ в их небольшой ванной, позволяя теплой воде струиться и каскадом обтекать его тело. Гладкие влажные волосы, прозрачные капли падали на его длинные ресницы. Он вздохнул, вытирая лицо, и взял гель для душа с ароматом лилии («Лили! Вы тезки! Я покупаю это») с целью смыть пятна краски, украшающие его и без того разукрашенные руки. Сделав вдох против потока воды, Сириус закрыл глаза, чувствуя, как вода скользит по его щекам. Интересно, как его зовут, и не успев подумать об этом, отругал себя за мысли о нем. Надеюсь, как-нибудь отвратительно. Или скучно. Так будет легче его не любить. Боже, почему они не носят бейджики в B&B? Отряхнувшись от этих мыслей, он продолжил принимать душ, удовлетворенно напевая себе под нос и втирая шампуневую пену в густые черные волосы. Он выключил душ, скрипнув серебряной ручкой, и вытерся полотенцем, переодевшись только в боксеры, после чего залез в кровать, забрался под одеяло и, уставившись в потолок, снова думал о все том же парне, работающем в B&B. Но когда сон все-таки овладел им, Сириусу захотелось, чтобы ему приснился именно он. Удар кулака в челюсть. Царапина на лице. Кровь и жгучие фиолетовые синяки, расцветающие, будто проклятые цветы — с шипами, что разрывали его кожу. Стены сужались — тесно, удушающе тесно, а они все кричали — какофонический визг, что гудел и вибрировал вокруг него, сотрясал вены, грохотал в самой сердцевине, пока земля не разверзлась и не поглотила его целиком.