Some Sunsick Day

And what a scummy man, Just give him half a chance, I bet he'll rob you if he can, Can see it in his eyes, yeah, That he's got a driving ban… … 'Cause he's a scumbag don't you know? «Три метлы» было излюбленным местечком жителей квартиры 13А, и доволько скоро троица заставила всех своих друзей полюбить его. Атмосфера этого паба была крайне приветливой: теплый свет обволакивал стены, повсюду была дубовая мебель, что говорило о многолетнем бизнесе. Здесь было уютно, и пьяный Сириус буквально считал это место домом. Разумеется, все изменилось, когда Кингсли Шеклболт пригласил нового члена B&B провести с ними их традиционный еженедельный вечер за выпивкой. Сириус любил всех, кто работал в этой кофейне: в первую очередь, конечно, Кингсли — он знал его уже много лет; Мэри — просто легенда тусовок; Доркас Медоуз работала в музыкальном отделе и встречалась с Марлин, и Питера, еще одного из его школьных друзей. Лили и Марлин работали медсестрами в больнице, а Джеймс занимал какую-то серьезную руководящую должность в бизнесе его родителей, что занимались производством товаров по уходу за волосами. Это была компания Сириуса, плюс близнецы Пруэтты, работающие в гараже на другом конце города, иногда заявлялись. Сириус был счастлив, Сириус был доволен: это были его друзья. А не какой-то потрясающе красивый, невероятно высокий парень, который — Сириус ненавидел признавать это — делал отменный флэт уайт. Но сегодня он тоже был здесь, к большому его разочарованию. Когда Сириус приехал, его еще не было, и Сириус добавил его страдающую пунктуальность в список причин-почему-ему-нужно-держаться-от-него-подальше. Но этот список испарился из его головы в ту же минуту, как он вошел: длинные руки, спрятанные в карманах все того же мешковатого вельветового пиджака, бордовая рубашка, не застегнутая на несколько верхних пуговиц, слегка обнажая веснушчатую грудь, тут и там покрытую серебристыми шрамами. Сириус почувствовал, как у него перехватило дыхание — будто целый камень перекрыл ему воздух в горле; он неизбежно краснел и наверняка уже был одного цвета с флагами «Гриффиндорских львов», что висели позади них. Бариста оглянулся, выискивая компанию своими бронзовыми в свете паба глазами, пока не нашел их — сидящих за их уже привычным столом. Он улыбнулся — так вежливо и сладко — и направился к ним, ловко пробираясь сквозь толпу посетителей и огибая спешащих официанток, словно легкий апрельский бриз. — Внимание все! Это Ремус. Ремус Люпин, — представил его Кингсли, поставив стул для парня прямо напротив Сириуса. Конечно, Сириус мысленно простонал. Конечно, у него охренительно классное имя. За что?! Ремус улыбался, пожимая всем руки в знак приветствия, но Сириус крепко держал своими стакан, и Ремус лишь коротко скользнул по нему взглядом, прикусывая нижнюю губу. Он сел, снимая пиджак и вешая его на спинку стула, и Сириус не мог не отметить, как плавно двигались его руки. Его запястья были тоньше, чем у большинства, практически костлявые — и украшены маленькой татуировкой в виде полумесяца. Сириусу стало интересно, есть ли у него еще какие-нибудь тату. — Ремус — наш новенький, — продолжил Кингсли, не замечая дискомфорта Сириуса. — И он быстро схватывает, а? В ответ на это Ремус смущенно покачал головой, а компания за столом весело завопила. — Мы надеемся, он привлечет много новых клиенток, — усмехнулся мужчина. Джеймс фыркнул в стакан, и Сириус посмотрел на него ядовитым взглядом, заметив, что Лили тоже пытается сдержать ехидную усмешку, пока остальная группа просто рассмеялась. — Или клиентов, — аккуратно добавил Джеймс с улыбкой, и друзья снова засмеялись. Кингсли кивнул, согласно жестикулируя, когда Сириус пнул друга ногой под столом своими тяжелыми мартинсами. — Или клиентов, — согласился мужчина, после чего разговор за столом ушел в другое русло. Допив последние капли своего апельсинового напитка, Сириус мрачно наблюдал за тем, как Ремус и Мэри, очевидно, нашли о чем поговорить и теперь мило ворковали напротив. Она наклонилась вперед, и ее коричневая кожа блестела в тусклых огнях паба, пока девушка смеялась над чем-то, что он сказал, потрясывая легкими черными кудрями, и Сириус почувствовал укол ревности. Держи себя в руках, выругался он. Мы не гадим там, где едим. Теперь Мэри сказала что-то смешное, и Ремус, хохоча, откинул свою угловатую голову, открывая вид на еще один шрам на шее. Его кадык подпрыгивал, а острый подбородок отбрасывал тень. Джеймс пихнул Сириуса. Он пялился. Это уже слишком. — Я схожу за еще одним кругом, — заявил он, поднимаясь со своего места и пытаясь оторваться от угловатых черт, острых скул и островка кожи за незастегнутой рубашкой. — Кто что будет? Все принялись озвучивать пожелания, и Сириус, фыркнув, покачал головой. — Я не могу запомнить все это. — Я схожу с тобой, — Ремус тоже поднялся и взял заказы со своей стороны стола. Скривившись, Сириус опросил остальных и двинулся к бару, не дожидаясь своего помощника. Избегай его. Он невыносимо красивый. Облокотившись на стойку, он провел рукой по волосам и улыбнулся девушке за баром, которая покраснела и спросила, чего он хочет, глядя на него сквозь густые ресницы. Она не была в его вкусе, он так-то вообще не по девушкам, но знал, что он выглядит великолепно, а это обычно шло вкупе с бесплатными напитками и быстрым обслуживанием. Скажите еще, что красота не играет роли. — Три пинты «Блондинки» и ром с колой, дорогая, — промурлыкал он, и симпатичная барменша, улыбнувшись, ушла за напитками. Сириус почувствовал присутствие Ремуса, терпеливо ожидавшего, когда на него обратят внимание, и тяжело вздохнул. Что за глупость. Вежливость в английском баре? — Что они попросили? — довольно резко спросил он Ремуса, который оказался несколько поражен его прямотой. — О, эм… Две водки с колой и два домашних сидра, — вежливо ответил он, почесывая за ухом. Опять эта татуировка. Сириус снова наклонился в сторону бара, лениво уперевшись испачканными чернилами руками на деревянную поверхность, и подмигнул девушке, которая как раз принесла его заказ. — Такой глупый, забыл про остальных. Можно еще две водки с колой и два домашних сидра, любовь моя? — Он улыбнулся, хлопая ресницами. Щеки девушки снова приняли розоватый оттенок, и, смущенно кивнув, она поспешила за остальными напитками. — Впечатляет, — прокомментировал Ремус, и они одновременно потянулись за стаканами. Почувствовав на себе прикосновение его холодной руки, Сириус подпрыгнул и отдернул руку, как от электричества. Возьми себя в руки, придурок. — Осторожнее, — рявкнул он, его затылок покалывало. Янтарные глаза Ремуса смотрели на него удивленно и будто бы уязвленно, после чего он взял стоявшие перед Сириусом стаканы и начал пробираться обратно к столу. Ты чертов идиот, Сириус. Через два круга Сириус почувствовал неприятный спазм в животе, сигнализирующий о том, что ему нужен свежий воздух и покурить. Он встал, копаясь в карманах в поиске сигарет, и заметил, как Кингсли и Ремус тоже поднялись со своих мест. — Ты курить? — спросил Кингсли, держа свою пачку сигарет в руке, и Сириус беззвучно кивнул. Отлично, теперь он даже не мог покурить без Ремуса, врывающегося в его пространство и заставляющего задыхаться от тревоги, будто пойманный в ловушку, и в то же время пробуждающего в нем это приятное, очень приятное возбуждение — Сириус, хватит. Все трое молча вышли на улицу, и Сириус опустился на скамейку в зоне для курения, обхватив пальцами сигарету, наслаждаясь знакомым и теплым ощущением искрящегося пламени в руке. — Подашь огоньку? — Ремус оказался рядом с ним, протягивая одну из своих самокруток, и Сириус тихо цокнул языком, сверкнув зажигалкой и возвращая зажженную сигарету, подняв бровь. Самокрутки, внутренне усмехнулся он. Бьюсь об заклад, он выглядит чертовски горячо, сворачивая их. Сириус никогда не курил самокрутки: его руки были постоянно заняты каким-нибудь невероятным произведением искусства или потрясающей картиной, над которой он работал маслом — поэтому он вполне довольствовался пачкой купленных бело-оранжевых сигарет. Так, просто расслабься, все нормально. Расслабься. Ремус улыбнулся, держа сигарету в уголке рта, и Сириус отвернулся, чувствуя, как его привычно наполненное кофеином сердце пропустило удар. Кингсли оперся на стену, затягиваясь такой же обычной сижкой, что курил Сириус. Ремус присел рядом с ним — господи блять просто уйди — и тоже затянулся. Полупрозрачный дымный шлейф поднимался от белого цилидрика, помещенного в его изящный рот, глаза закрыты, и чтобы вдохнуть воздух, он запрокидывал голову назад. Сириус заметил, что Кингсли отошел — Кингсли возвращайся сюда сию же секунду — и был глубоко вовлечен в разговор с какой-то знакомой. Вздохнув, он повернулся обратно, встретившись взглядом с Ремусом, смотрящим прямо на него — его медовые глаза были слишком близко. Сириус мог видеть коричневые вкрапления в них — настолько мало пространства осталось между ними. Сириус первый отвел взгляд, с горящим лицом, пробормотав тихое «На что уставился?». — Сириус! — Кингсли позвал его, и он вскочил, мысленно благодаря друга за спасение. Ему нужно было обратно, к Джеймсу, пока алкоголь в крови не заставил чувствовать себя чересчур комфортно в сложившейся ситуации, но в его руках горела еще целая половина сигареты, и он, по правде говоря, нуждался в еще одной перед танцами. — Не-не, друг, — притормозил его Кингсли, обнимая за плечи женщину, с которой только что разговаривал. — Это Натали. Ты же помнишь Натали? Сириус пожал плечами — он абсолютно точно не знаю никакую Натали, и что-то ему подсказывало, что Кингсли тоже. — Эм, в общем я пойду к Натали… выпить, окей? — сказал мужчина, умоляюще глядя на Сириуса. Сириус вздохнул и кивнул. — Повеселись, Кей, — он помахал рукой, когда Кингсли бросил ему благодарный взгляд и удалился со смеющейся женщиной. Уличные фонари отбрасывали мягкий свет на серый бетон в зоне для курения. — Значит, Сириус, — голос Ремуса разорвал тишину, когда Сириус занял место у стены, отчаянно пытаясь закончить сигарету, чтобы быстрее начать новую и вернуться в безопасную компанию лучшего друга и его жены, избавившись от невероятно горячего бариста. — Интересное имя. — Ну, — отмахнулся Сириус, пытаясь выглядеть беспечно, будто его рука, держащая сигарету, не дрожала. — Наверное. Ярчайшая звезда в небе. — Я вижу, — пробормотал Ремус, вытаскивая из кармана зеленый пакетик с табаком, и тусклый свет уличной лампы осветил его худые руки. Болезненное осознание нахлынуло на Сириуса — он прямо сейчас будет крутить новую. Почему ему обязательно нужно быть таким привлекательным? Сириус огляделся в поисках кого-нибудь, кого угодно, с кем можно было бы начать разговор или хотя бы просто перевести взгляд, но, к несчастью, обнаружил, что они остались одни. Он старался игнорировать шорох табака и шумную возню Ремуса с фильтрами — он смотрел на луну, чувствуя, как сердце гулко бьется о грудную клетку. Он посмотрел на Ремуса, завороженно наблюдая, как мужчина осторожно засовывает табак в бумагу, скручивая ее вместе с фильтром. Он поднял глаза, встречая взгляд Сириуса, и высунул язык, осторожно облизывая бумагу, чтобы закончить скручивать, ни на секунду при этом не разрывая контакт с потемневшими глазами напротив. Его бровь изогнулась, когда он закончил с сигаретой, а его язык по-прежнему играл в уголке рта. Сириус откашлялся, отбрасывая окурок, и вытянул новую сигарету из упаковки в кармане джинсов. Теребя в руках зажигалку, он отчаянно пытался заставить кремень дать ему искру и крепко сжал челюсть, когда металлический предмет отказался работать в его дрожащих руках. — Можно я? — тихо спросил Ремус, и, подняв глаза, Сириус увидел его, стоящего прямо перед ним, с элегантно протянутой вперед рукой. Пробубнив что-то в знак согласия, Сириус передал ему зажигалку, и тот принял ее с улыбкой, зажигая самокрутку в собственном рту, после чего поднял ее, молча предлагая зажечь сигарету и для Сириуса. Сириус беззвучно кивнул, резко дернув головой, из-за чего его мягкие черные волосы сорвались с уха, за которое он их заправил. Ремус подался вперед, обхватив ладонью кончик сигареты Сириуса. Они были так близко, что практически касались, и голова Ремуса наклонилась еще сильнее, когда он попытался зажечь дрожащую сигарету. Сириус слышал стук собственного сердца, и все его внутренности дрожали от предвкушения. Элегантная ключица Ремуса изгибалась под искусственным светом ламп над головой, но, казалось, почти рассеивала лунный свет, когда тот отражался от серебристого шрама на его груди. Сириусу хотелось прикоснуться к нему, провести пальцами по шрамам, по розовато-серой коже, что блестела при любом освещении. Когда Ремус выдыхал, образовывалось полупрозрачное облачко — то ли от табака, то ли от холодного воздуха. Плавно, прежде чем Сириус успел осознать, что происходит, Ремус вытащил сигарету из его рта, быстро зажег и затянулся ей же, ухмыляясь при виде выражения лица наследника великого дома Блэков. Челюсть Сириуса была расслабленна, поэтому, положив сигарету ему в рот, Ремус осторожно приподнял ее за подбородок, чтобы сомкнуть зубы вокруг зажженного косяка. Он подмигнул, а Сириус так и стоял, ошеломленный, удерживая сигарету холодными губами. Бросив свою едва тронутую самокрутку и потушив ее ботинком на земле, как ни в чем не бывало играя языком в уголке рта, он развернулся и пошел обратно, внутрь, оставляя Сириуса дрожать от холодного ночного воздуха, чувствовать, как покалывало спину от твердого бетона стены позади него. И пытаться переварить тот факт, что рука чертового Ремуса Люпина только что была на его подбородке. — Какого рода момент? — со всей серьезностью повторил Джеймс, качая головой и глядя на друга, развалившегося на диване и ноющего о прошедшем вечере в ожидании, пока его кофе варился в машинке рядом. — Напряженный, — ответил Сириус с закрытыми глазами, устало раскидывая руки в стороны. Он простонал. — Я здесь в эмоциональной агонии, Сохатый. Лили вздохнула, взъерошив его волосы, и устроилась в своем любимом кресле. — Расскажи нам, Сириус. Он сел, недовольно фыркнув. — Мне придется показать это, окей? Сохатый, ты это я. После того, как он воспроизвел их момент с Ремусом на Джеймсе, друг сидел с округлившимся глазами и высоко поднятыми бровями. — Господи, Бродяга, мне кажется, ты только что изменил мою сексуальную ориентацию. — Видишь! — крикнул Сириус, замахав руками. — Я же говорю — это был момент. Лили рассмеялась, глядя на мужа, который откинулся на спинку стула, держа в сильных руках кружку с дымящимся чаем. Он задумчиво постучал по ободку, и какое-то время все, что было слышно — этот легкий стук по окрашенной голубой керамике. — Я думаю, тебе надо потрахаться с ним. — Джеймс! — сквозь смех воскликнула Лили, и Сириус, играя бровями, поднял руку к сердце и изобразил отвращение. — Как вульгарно, мистер Поттер, — произнес он, заставляя Джеймса рассмеяться, а Лили — насмешливо фыркнуть. — В любом случае: я не могу. Мы уже говорили об этом. — Охх, скучно, — пробормотал Джеймс. — Не понимаю, почему это такая большая проблема. Ты либо спишь с ним, либо нет. И я не думаю, что он — настолько крупная мишень. Сириус отмахнулся от него, когда Лили подала голос. — Приплыли, Джеймс. Этот Ремус теперь — настоящая игра. Я уже подумываю о разводе. Джеймс усмехнулся, вздернув нос, улыбка заиграла на его губах. — И к тому же, — продолжила Лили, пренебрежительно взмахнув рукой, — ты тоже пялился на него, о мой дорогой муж. Джеймс возмущенно фыркнул, и Сириус рассмеялся, указывая на своего взволнованного лучшего друга. — Я же говорил вам! Он чертовски красив! Коротко кивнув, Джеймс молча согласился с ним и с игривым подмигиванием развернулся, чтобы включить телевизор. С экрана гремело какое-то тупое реалити-шоу, пока они пытались протрезветь до того момента, когда утреннее солнце известит их о начале нового дня через несколько часов. Сириуса раздражали яркие, насыщенные цвета и назойливый шум экрана, поэтому, чтобы избежать сенсорной перегрузки, которой Лили и Джеймс вполне наслаждались, склонился над своей кофеваркой, которую с любовью называл Саймоном. — Ох, Саймон, — сказал он, опуская фильтр и наполняя кружку. — Мне кажется, Ремус Люпин превратит мою жизнь в ад. И впервые за долгое время Сириус Блэк был на 100% прав.