Сон в фиксианскую ночь

      — Ты не должен этого делать.       — Должен. И хватит уже.       — Нет, погоди, — Второй капитан решительно отбирает у него фотографию и становится в дверях, не давая покинуть комнату. — Это шанс все исправить, разве нет? Разве мы не мечтали о тихой спокойной жизни? Это шанс, Норн! Реальный! Ты не можешь его упустить.       — Если это произойдет, мы никогда не познакомимся.       — Глупости! Что, дружить можно только через мостик корабля? Ну будем ты врачом, а я — механиком, какая разница-то? Зато у нас будет вдвое больше времени. Целая вечность, и вся — наша.       Норн вздрагивает и невольно отступает на шаг. Знакомые слова, очень знакомые.       Он внимательней всматривается в лицо друга и тот, поняв его подозрение, внезапно усмехается. Иронично, колко, одними губами. И совсем не по-кимовски.       — Узнал-таки, — Крыс не сбрасывает личину, но в голос врываются привычные скрипучие нотки, и мимика знакомого лица искажается, как в плохом зеркале. — Ну здравствуй, мой хороший. Ты и сейчас будешь отрицать, что не скучал по мне? Такой шанс, а ты сознательно отказываешься, хотя знаешь, чем это все закончится, с кем сведет тебя жизнь… Ну разве это не самое лучшее доказательство нашей любви?       Норн не в силах ответить, он слепо пятится, не понимая, как, почему… Крыс одним движением оказывается рядом, хватает его за горло, и они проваливаются в знакомую до последней трещинки на потолке комнату, ту, в которой стены навечно пропитались запахами железа, крови и чужого ненасытного желания, высасывающего из другого и жизнь, и рассудок…       Норн вздрогнул и медленно открыл глаза. Плоские белые лампы, пока что безжизненные, белый пластик стен… Медблок. Прозрачные борта капсулы, уже слабая, но пока еще вполне ощутимая боль в руке…       — Сенерия, — он старался успокоиться, но на секунду голос все равно дрогнул. — Освещение, шестьдесят процентов.       Отсек залило приятным мягким светом. Норн перекатился на спину и с усилием сел. Вытер бисеринки пота со лба и сам удивился тому, что его потряхивает. Не нужно было пить кофе, не нужно. Для фиксианцев он губителен, почти как наркотик, и запросто вызывает подобные кошмары. Ведь много лет уже не снились, а тут…       — Сенерия, — снова позвал он. — Что по результатам лечения?       — Кость срослась на семьдесят пять процентов. Хотите покинуть капсулу и продолжить работу?       Бархатный голос корабельной системы успокаивал, и Норн почувствовал себя немного лучше.       — Пожалуй, — кивнул он. — И завари чаю, пожалуйста. А кофе хватит, в жизни больше не глотну этой отравы.       От незнакомого корабля не было никаких сигналов, кроме однообразного «SOS», безнадежно терявшегося в замкнутом пространстве умирающей планеты.       Как ни убеждал себя молодой кассенди в небезопасности планируемой вылазки, слушать этот сигнал было еще небезопаснее. Для психики.       Им действительно может быть нужна помощь.       И он нехотя покинул борт Багульника, вынудив его выкопаться из песка и выпустить пилота на безжизненный берег.       Истребитель отряхнулся, выражая обиду всем своим видом, и нырнул в озеро. Для него вода, перенасыщенная неизвестными солями, была вполне пригодной для питья.       Рён же в нее даже руки опускать опасался. Пахло она едко и навязчиво.       Плотный мешковатый комбинезон отлично держал температуру, маска и очки защищали от вездесущий мелкой пыли. Привычно давили на плечи перекрестные портупеи с боекомплектом.       Два часа ходьбы до скал, с которых можно взять под наблюдение корабль. Рассмотреть его, залегши в засаду.       В крайнем случае — убить команду. Тогда будет ресурс и пища и ему, и Багульнику…       — Капитан, я настаиваю…       — Сенерия, успокойся. Все со мной будет в порядке. Поверь, лезть в ядро с недолеченной рукой — безумие гораздо большее, чем прогулка по пустой и пыльной планете, где ни разумных, ни животных. Осмотрюсь, возьму образцы почвы и воды, если найду, и вернусь. Даже не буду уходить за пределы видимости твоих сканеров. Честное слово.       Сенерия обиженно умолкла, и Норн невольно улыбнулся. Его корабль был с истинно женским характером, и ему нравилось разговаривать с ней вот так, как с близкой подругой или даже сестрой. Наверное, останься Тэтта в живых, она и вправду стала бы такой…       Так, а вот эти мысли сейчас точно ни к чему.       Защитный скафандр издал сигнал, что сила тяжести отрегулирована, и створки шлюза разошлись. Норн миновал санитарную зону, дождался, пока откроется уже наружный шлюз, и шагнул в серую бесприютную хмарь.       — Я немного пройдусь в сторону скал, — передал он по внутренней связи. — Возьми под контроль доступный радиус.       Сенерия продолжала хранить исполненное достоинства молчание, и Норн мысленно вздохнул. Упрямица.       — Пожалуйста.       Это подействовало. Золотистая спираль корабля ожила: вокруг навершения выдвинулась «корона» из смотрящих в небо дальнобойных орудий. Нет, все-таки Ким параноик по части защиты… Стволы опустились горизонтально и рассредоточились по кругу, взяв под прицел радиус на пару километров вокруг корабля.       — Спасибо, — Норн постарался, чтобы его голос звучал максимально благодарно, но Сенерия все равно не ответила. Капитан возвел глаза к небу, показывая, что он думает о характере корабля, развернулся и зашагал по направлению к скалам.       Рён лежал в почти уютной щели, на подушке из мелкого гравия и набившейся туда сухой травы. Так можно было лежать часами. Мешала только изнуряющая жажда. К ней невозможно было привыкнуть. Вода была тут в дефиците большем даже, чем пища.       Корабль незнакомой конструкции наконец пришел в движение, выпустил кого-то из экипажа, раскрыл над собой странную конструкцию. Развертки силовых куполов не последовало. Если и защита, то активная.       Но внимания в его сторону не последовало. Значит, не демаскирован.       Кем бы ни был вышедший из корабля, по движениям он напоминал человека. Скафандр был незнакомого типа, и Рён успокоился. Не погоня.       Но тут неизвестный направился к скалам, почти по прямой от корабля к укрытию кассенди. И тут же пилот взял шедшего на прицел.       Снайперское единение с оружием. Нет отдельно офицера и его Гворка. Есть единая система, созданная для эффектного и эффективного убийства.       В прицел было видно, как тяжеловато движется фигура в скафандре, как тот, внутри, бережет руку.       Норн и сам не смог бы сказать, почему его потянуло именно к скалам. Просто они казались наиболее… живыми в окружающей безликой серости. Впрочем, доходить до них он не собирался, а уж карабкаться на уступы — тем более. Его задачей было взять образцы почвы, доставить их в фиксианский ЦУП, а там уже планету внесут в каталог Содружества и нанесут на карты, если она еще никем не открыта и не изучена. Оставаться здесь и проводить какие-то дополнительные исследования у Норна не было ни малейшего желания.       Миниатюрный, с ладошку, робот, на манер сверла ввинтился в сухой каменистый грунт, и фиксианец проводил кроху задумчивым взглядом. А как он собирается доставлять эти образцы, если из своего вояжа возвращаться не намерен? Глупая многолетняя привычка, которая побежала вперед осознания текущей ситуации, ну надо же… Проклятье, а ведь он вправду не вернется. Только здесь, под унылым серым небом до Норна, наконец, в полной мере дошло, куда и зачем он летит. Не то чтобы он не знал этого ранее, но…       В шлеме вдруг стало нестерпимо душно, голова пошла кругом и капитан, не раздумывая особо, отщелкнул крепления и неловко стащил шлем одной рукой. Сразу стало легче. Состав воздуха и его образец на предмет неизвестных бактерий он перед выходом просмотрел — задохнуться и подхватить неизвестную заразу, вроде бы, не должен. А что пыль в глаза… Бывало и хуже.       От гостя, который осмелился снять шлем, пахло довольно интересно. Не человек. Ветер нес к Рёну запах с примесью недавней боли; в прицеле, используемом вместо бинокля, мелькали то растрепанные волосы, то ткань скафандра.       Пилот рассматривал стоящего в нескольких метрах от него с отстраненным интересом.       Исследователь… плюс один балл в личном рейтинге ему. Рён сам был безмерно любопытен, и сам первым делом взялся бы собирать образцы на новой планете.       По толще скалы пошла мелкая вибрация… робот… вот черт…       Скала отреагировала на внедрение миниатюрной техники более чем активно. Вся толща пористой серой породы содрогнулась с глубинным низким ревом и поползла, трескаясь и крошась, с неожиданной скоростью, вниз, в стороны, сдвигая пласт, где стоял исследователь, смыкая щель, где только что была надежная засада…       Знавший коварный характер местных скал пилот уже выскочил из нее, нырнул в маскировочное поле, и на автомате раскрыл щит не только над собой, но и над незадачливым гостем.       Лавина громыхала вокруг, подминая под себя и чахлые деревца, и крупные одиночные валуны.       Такого поворота событий Норн не ожидал совершенно. Скалы показались ему вековыми и надежными, и внезапно… Понимая, что убежать уже не успеет, он упал на землю и закрыл голову руками. Дурак, и зачем только шлем снял! Скафандр, среагировав на уровень адреналина в крови, активировал защитное поле, но что оно против таких валунов… Ну, если повезет и не раздавит насмерть, какое-то время он хотя бы сможет дышать. Слабое утешение, конечно, но это лучше, чем ничего.       Камни, некоторые с половину фиксианца размером, ударялись о что-то невидимое, не доставая даже поля скафандра, откатывались в сторону, громыхали над ним. Пахло пылью, горьким травяным соком и озоном, как от близких мощных разрядов. Грохот, казалось, продолжался целую вечность. Норн слабо понимал, почему до сих пор жив, и какая сила не дает глыбам раздавить его мягкое тело, как слизня. Вряд ли это было защитой, принадлежавшей скафандру, тот не выдержал бы и сотой доли такого давления. Глыбы отлетали от чего-то невидимого, но в подобном аду не представлялось возможным понять, от чего именно. Оставалось только ждать. Его засыпало вместе с куполом, запорошило пылью. Земля вздрогнула еще пару раз и затихла.       В нескольких шагах от него Рён, свернувшись в комок и прижимая к себе гворк, мог лишь надеяться, что щиты выдержат. Пытаться уйти от лавины бесполезно — только ждать, пока она затихнет. Поддержание щитов выматывало быстрее любого бега; от напряжения и грохота острой болью колотило в висок. Его несколько раз перевернуло, затащило под поток гальки, окончательно лишая понимания пространственного положения, завалило совсем       А потом наступила тишина.       В которой страшно было двигаться.       Когда все, наконец, затихло, Норн почувствовал себя ослепшим и оглохшим одновременно. Вокруг царила полная темнота, в ушах стоял тонкий звон, и было совершенно неясно, насколько все плохо.       К счастью, у него еще оставался эмпатический канал восприятия, и гибкие невидимые нити выстрелили в стороны, отражаясь и возвращаясь, рисуя перед внутренним зрением довольно точную картину окружающего пространства. Норн расширил канал, чтобы захватить и то, что осталось за пределами завала… и наткнулся на определенно живое поле. Мало того, поле принадлежало явно разумному и находилось совсем рядом, буквально на расстоянии вытянутой руки. Только тоже под завалом. Гадать, откуда тут разумный, он решил после. Сейчас нужно было выбираться самому и вытаскивать соседа, и Норн едва слышно — горло саднило и было набито пылью, попытался дозваться до корабля. Сенерия отозвалась мгновенно: скалы не экранировали сигнал, и это было подарком свыше.       — Нужно убрать камни, — Норн кашлянул, чувствуя, что еще немного, и не сможет говорить. — Но только не огнестрел. Используй триз. Только аккуратно, здесь еще кто-то, не зацепи.       Сенерия помедлила с ответом, и Норн правильно истолковал ее молчание.       — Я возьму на себя ответственность за его использование. Поторопись.       Больше сил на разговоры не осталось — под завалом и защитой неизвестного происхождения стремительно таял кислород, и Норн уткнулся лбом в острые камешки, стараясь дышать редко и поверхностно.       Знакомый чавкающий звук возвестил о том, что Сенерия начала свою работу. Норн вжался в землю всем телом, молясь, чтобы его не зацепило лучом. К счастью, корабль работал с ювелирной точностью, и уже спустя минуту в завал хлынули потоки дневного света и воздуха. Норн приподнялся на дрожащих руках, щурясь и отряхиваясь от покрывшей его пыли. Защита, не давшая глыбам его раздавить, похоже, исчезла вместе с завалом, во всяком случае, он ничего инородного вокруг себя не ощутил. Как был, на четвереньках, Норн развернулся в сторону, откуда шло ощущение чужого присутствия. Как раз, чтобы увидеть, как черный луч с чавканьем пожирает огромный валун, оставляя после себя холод и застывшие антрацитовые капли. Капитан кое-как встал и, навалившись на один из камней, попытался разглядеть, жив ли разумный, лежащий за ним.       Рён все никак не мог понять, кончилось ли движение, или он сам потерял способность воспринимать окружающее. Потому что несколько мгновений спустя, после последнего вздрагивания лавины, с камнями наверху снова начало происходить что-то непонятное       Не попал бы гость под новую волну оползня… Пилот не был уверен, что сможет удержать еще один щит.       Он попытался встать, но сверху завалило слишком сильно. И тело, вдобавок, едва слушалось, словно головная боль была полем помех на пути сигналов от мозга к мышцам. От вкуса крови и солоноватой пыли во рту накатывала тошнота.       Впрочем, скорее помехи были восприняты нервной системой как головная боль. Видимо, электронные дублирующие системы управления телом были повреждены.       Херово.       Очень.       Слой камней над защитным куполом вдруг сдвинулся и потек в сторону; мазнул по ноздрям свежий воздух с запахом перемолотой травы и гостя. Совсем близкий запах…       С огромным трудом Рён выставил перед собой руку с пистолетом. Начинать контакт он предпочитал на расстоянии выстрела.       — Вы живы, — резюмировал Норн, когда дуло нацелилось в его сторону. — Уже хорошо. Кости целы? Помощь нужна?       И отчаянно, до надрыва в горле зашелся в кашле. Наглотался все-таки пыли…       В то, что неизвестный будет стрелять вот так сходу, верилось мало — эмофон не горел жаждой убийства. Скорее, просто перестраховывается.       Пилот нахмурился, пытаясь понять мелодичную незнакомую речь. Угадывался общий смысл вопросов. Не по звучанию, но по фону мыслей.       — Я не понимаю.       Говорить получалось с трудом. Вряд ли гость поймет и его. Карэсский язык, схожий разве что с немецким языком Терры, вряд ли ему знаком.       Так, понятно, мы не из Содружества. И даже не из-за Кольца — там космолингву тоже знают. Скорее всего, их планета еще не вышла в космос. Норн вздохнул и нащупал крошечный диск, прикрепленный к шее. Портативный переводчик, какое счастье, что Устав не разрешает высаживаться на незнакомые планеты без него. Конечно, он не переводил незнакомые языки вот так, сходу, как это любили показывать в фантастических фильмах прошлого. На расшифровку и скоростное обучение обычно уходили недели. Но в его память были забиты все вариации известных языков Содружества, и можно было подобрать хоть что-то, близкое по звучанию и смыслу, и уже так объясняться, простейшими фразами и на пальцах.       Умная машинка, на удивление, справилась за минуту — язык незнакомца оказался весьма близок к одному из языков Земли, и перед внутренним искусственным зрением Норна развернулись базовые фразы, с транскрипцией и переводом.       — Помощь требуется? — Норн старательно проговорил это на незнакомом языке, и снова зашелся в приступе кашля — язык был гортанным и резким, и больному горлу отозвался неприятно.       — Не знаю. Критических повреждений нет.       Пилот вяло удивился знанию языка со стороны гостя. На сильные эмоции сил не хватало.       — Надо уйти от скал. Может еще тряхнуть. Они не успокоятся еще часа два.       Он выдохнул и медленно встал. На нервах его еще потряхивало, движения выходили нескладными. Рён убрал с лица светло-серые, пыльные пряди волос и потер ноющий висок       — Только идти советую медленно. На вибрацию от бега они среагируют новой тряской. Теперь можно было рассмотреть собрата по несчастью.       Переводчик ухватывал только общий смысл фраз, но «идти медленно» и «вибрация» Норн понял отлично. Он кивнул и тронул уцелевший наушник связи.       — Сенерия, катер. Режим для горной местности.       — Он будет бесшумным, — как смог, пояснил Норн незнакомцу.       Сказал это, и почувствовал, как резкие фразы вновь дерут горло. Нет, это невозможно… Фиксианец отстегнул от пояса флягу с водой, но, прежде чем смочить горло, протянул ее чужаку. Тоже ведь пыль глотал.       — Пить будете?       Рён кивнул. Сразу на все. Говорить лишний раз не хотелось.       Чистая вода казалась вкуснее любого элитного алкоголя. Не выпить ее залпом всю было тяжело. Два глотка, и фляга возвращена владельцу.       — Спасибо. Это очень вовремя.       Поправив на поясе закрепленный гворк, кассенди посмотрел в сторону корабля.       — Незнакомая конструкция. Красивый       — Она, — Норн с трудом расшифровывал и вводил в оборот новые слова. Адреналин понемногу улетучивался из крови, и поврежденная заново рука неуклонно затапливала сознание болью. — Сенерия. Это она убрала завалы.       Незнакомец, наверное, не поймет, почему он о корабле как о живой женщине, ну да и ладно. Спишем это на невозможность нормальной коммуникации.       С едва слышным свистом подлетел катер — небольшой вытянутый эллипс такого же золотисто-матового цвета, что и корабль. Он опустился к ногам ожидающих и Норн первым шагнул на крошечный трап.       — Залезайте, — он обернулся к пилоту и махнул здоровой рукой. — Довезет до корабля, там есть медблок и лекарства.       На подлетавший катер Рён чуть не вскинул гворк снова. Рефлекс, впечатанный на подкорку.       И на приглашение ответил не сразу. Двадцать две долгих секунды размышлений в какую ловушку сейчас заманит его собеседник. Сколько будет шансов отстреляться и уйти? Какие вероятные повреждения можно получить?       Хотя кассенди чувствовал, что ему не врут, и не замышляют плохого. Просто привычка быть готовым к худшему.       Все-таки кивнув в итоге, он осторожно поднялся на катер.