Сон в фиксианскую ночь

      — Привет. Ты новенький?       Он выныривает из своих мыслей и удивленно смотрит на двоих курсантов, остановившихся напротив. Высокие, ладные, видно, что полны сил и устремлений — эмополе так и горит. Одни, пониже, — широкоскулый, светловолосый и светлоглазый. С первого взгляда видно, что открыт, дружелюбен, и вообще лидер. Второй, повыше, — черноволосый, худой, с аквамариновыми глазами. По этому мало что можно сказать — характер определенно закрытый, даже в эмополе это прослеживается.       Норн заторможено кивает в ответ на вопрос. Он ведь и вправду новенький, так что ответ почти правдив.       — Здорово, — тот, что повыше искренне восхищается. — А ты с Фикса перевелся? Раньше я тебя на потоке не замечал. Ой, прости, не представились. Я — Ким, а он — Всеволод.       — Сева, — поправляет друга светловолосый. — Всеволода оставь, пока не стану капитаном. А тебя как зовут?       — Норн. Приятно познакомиться.       — И нам приятно. А ты почему без формы? Препод увидит — по шее получишь.       Ситуация дурацкая до абсурда, и он прекрасно понимает, что, позволяя кадетам общаться с ним в таком тоне, сам подводит их под неприятности, но прервать беседу выше его сил. От того, что повыше, исходят настолько чистые восхищение и интерес, что Норн чувствует себя сидящим под очень ласковым и совершенно нездешним солнцем. Ощущение сродни чистой эйфории для эмпата, поди, откажись от такого.       — Не думаю, что мне попадет, — задумчиво говорит он, лихорадочно размышляя, как бы повежливее разрешить недоразумение. — Но, в любом случае, спасибо за беспокойство…       — Капитан Иильс!       Они вздрагивают все трое, совершенно синхронно. Норн слепо поворачивается на окрик. К ним быстрым шагом приближается миловидная Аласия Эра — преподавательница ксенолингвистики.       — Вы в учительской забыли, — Аласия останавливается возле них и протягивает ему связку ключей на брелоке. — Это от вашего кабинета, плюс от подсобки и тех шкафчиков, что замыкаются. До звонка еще пять минут, успеете осмотреться.       — Спасибо, — Норн неловко принимает ключи. Аласия уходит, на прощание бросив явно заинтересованный взгляд на Кима, а новые знакомые, его собственные студенты, стоят, открыв рты, и не знают, что сказать.       — Извините, что не сказал сразу, — сконфуженно отводит глаза молодой преподаватель. — Меня только назначили, буду рад увидеться с вами на занятиях.       И торопливо уходит, не оборачиваясь. Спиной ощущая шок и неловкость друзей-курсантов, что, однако, не перебивает того теплого ощущения от высокого. А любопытство с его стороны становится даже сильнее…       Воспоминание грело. Норн уцепился за это ощущение из прошлого, как утопающий за соломинку. Сколько лет прошло, а оно не потускнело. Пожалуй, это был первый раз, когда он ощутил, что такое для эмпата целенаправленный интерес со стороны другого человека. Ни с чем не спутаешь. Это чувство давало ему сил тогда, даст и сейчас. В темноте, спору нет, хорошо и спокойно, но он должен выкарабкаться. Потому, что обещал. Не вспомнить, что и кому, но обещал. А, значит, нельзя блаженствовать в забвении, как бы ни хотелось.       Все слышащая Сенерия уловила пульсацию его сознания, и медкапсула послала в кровь первую дозу стимулятора. Темнота перед глазами дрогнула и начала светлеть.       …тварь который час пыталась разобраться с наложением «повязки» на треснувшую оболочку ядра. Планомерно и неустанно, как рабочая пчела над сотами, круг за кругом от емкости с клеем к парусу, смятым ворохом висевшему на ремонтируемой стене. Часть его уже была расправлена и приклеена поверх растрескавшейся поверхности.       Регенерант, высыхая, становился мутно-лиловым, полупрозрачным, терял в объеме. Широкая пластина из органокерамики служила мастерком, ее удобно можно было держать в лапах. Ренгард весь был в потеках и кляксах состава — высохший, он скатывался на черном хитине экзоскелетного покрытия мелкими неровностями.       Работа затягивала своей простой результативностью. Каждый круг — еще пара-тройка квадратных метров приклеенного паруса.       Там, где он ложился, яркое сияния излучения мгновенно падало почти до темноты.       То и дело Рён зависал у стены двигателя, крылья трепетали, как у ночного мотылька. В энергии, текущей из трещин можно было греться, как на ласковом солнце, поглощать ее, пропитываться ею. Ее хватало с избытком, чтобы вовсе не чувствовать усталости…       С большим усилием, но все-таки удалось сначала сесть на край капсулы, а потом и свалиться вниз, на пол. Еще пара минут ушла на то, чтобы разогнать кровь в конечностях и более-менее твердо утвердиться на ногах.       — Сенерия, сколько я был без сознания? Что с твоими системами? Где Ренгард?       По монитору сканера побежали бесстрастные, лишенные эмоциональной окраски строки. Значит, корабль почти в спячке. Проклятье, Ренгард там что, в одиночку ремонтом занялся? Не мог пнуть его посильнее, чтобы очухался? Ругаясь сквозь зубы, Норн вкатил себе еще пару инъекций и, держась за стены, побрел к лифту.       Ренгард ухватил хорошую порцию регенеранта и старательно размазывал ее по стене, зависая в полете и балансируя причудливо изогнутым хвостом.       Часть жидкости капала вниз, терялась в мягком свечении в глубине шахты.       Закончив, перехватил мастерок хвостом, и стал пастью и передними лапами разворачивать непослушный шуршащий парус.       Норн немного пришел в себя, пока ехал в лифте. В машинное отделение капитан вошел уже более-менее бодрым шагом. Поискал глазами Ренгарда. Вокруг ядра вилось нечто, что он сперва принял за ту самую хитрую биотехнологию, упомянутую и принесенную гостем. Пока до все еще сонного мозга не дошло, что эмополе пилота и странного существа идентичны. Вот тут-то Норн застыл, едва только не открыв рот.       Ренгард учуял его, только когда Норн уже стоял на обзорном мостике… Вот черт… Обернулся почти испугано — вряд ли было хорошей идеей являться фиксианцу в таком виде. От растерянности уронил мастерок, и тот беззвучно исчез в глубине шахты.       — Эм… — Норн растерянно потер лоб и искоса бросил на странное создание любопытствующий взгляд. — Необычно выглядишь. Я таких рас раньше не встречал.       — Ууорррр…       Звук выражал крайнюю степень растерянности и смущения. Пятнышки синего света на твари чуть потускнели и стали обретать сиреневый оттенок.       — Ууууууррррх…       Как извинение за неподобающий свой вид.       — Цррр…       Сожалея, глянул вниз - мастерок было жалко.       Норн удивленно моргнул. Похоже, в этом виде голосовые связки Ренгарда не были приспособлены к человеческой речи.       Неожиданное открытие. Ладно, разбираться с этим он будет позже.       — Инструменты принес, — Норн поставил на плиту моста сумку. — Сенерия в общих чертах обрисовала, что ты начал ремонт, так что помогу.       — Аррх.       Рён спланировал к мостику, уцепился за него лапами и повис на краю, помахивая крыльями, ожидая, когда капитан достанет инструменты.       — Держи, — Норн протянул ему мастерок взамен упавшего. — Ты свой, кажется, уронил.       Себе взял такой же и, использовав передвижные способности моста, переместился к двигателю. Оценил масштаб проделанной работы и расстроено свел брови.       — Это я столько в отключке провалялся? Совсем сдал.       Он досадливо взмахнул рукой и оглянулся.       — Чем ты его клеишь? Вот этим раствором?       Рён кивнул, все еще чувствуя себя смущенно. Замер, перестраивая горло.       — Да. Это наш состав. Регенерант. Но отлично работает как клей.       Голос звучал механически, шуршаще.       — То есть, он органического происхождения? — Норн с любопытством сунул нос почти к самой емкости с клеем, и тут же сморщился и звонко чихнул.       — Однако, — он поспешно отодвинулся на безопасное расстояние. — Едкая штука.       — Да. Но для живых тканей он безопасен. Он растворяет только мертвую органику, подверженную ферментации и лизису. Так что хоть руками трогай.       — Когда закончим работу — обязательно, — серьезно сказал Норн. — Мне лично очень интересно ознакомиться с этой вещью. Но пока время поджимает и лучше побыстрее разобраться с трещинами. Я не знаю, сколько еще продержусь, но чувствую, что не долго.       — Сенерия обещала еще насинтезировать, если надо. Хоть ванну с этим принимай. Плохо не будет.       Фыркнул.       — Характер у нее… милый.       — Что она тут уже натворила, пока я спал? Прости ее, если сказала что-то обидное, она временами бывает очень агрессивной. Осталось еще после плена. Многого ей там пришлось натерпеться, а в жизни на своей планете она была жрицей, и там это высшая каста. Очень сильный контраст — из почти что королевы в пленницы. Это сильно сломало ее. И после смерти осталось много невыплеснутой агрессии. Но в целом, натура у нее добрая.       — Просто ехидничала. Она… была живой? Перенесенный интеллект? Это многое объясняет. Нет, страшного или обидного она ничего не сказала. Мы с ней отлично договорились.       — Да, это был вполне обычный дышащий человек. — Норн старался говорить нарочито ровным голосом. — Меферская жрица, если быть точнее. Ее хотели пытать у меня на глазах, чтобы заставить сдать формулу. Но она предпочла смерть грозящему бесчестью — так велит их Кодекс. Я сам убил ее, по ее же просьбе.       Он обмакнул мастерок в клей и занялся парусом.       — Меферы — отличные телепаты. Они очень глубоко работают с областью сознания и его тайн. Благодаря этому слепок ее личности удалось сохранить в консервации на долгое время. И, уже обретя свободу, я смог переписать его на надлежащий кристалл. А потом этот кристалл был слит воедино с кораблем.       Рён кивнул. Услышанное он воспринял…как должное? С сочувствующим пониманием, с какой-то привычной горечью, и с мягкой радостью, что получилось ей остаться хотя бы так.       — Отличное посмертие. И я рад, что она сумела пойти по пути своего Кодекса.       …На миг только мигнули темно-бордовые пятнышки на коже…       — Да… — взгляд Норна наполнился беспредельной горечью. — Она была очень красивой при жизни, с совершенно золотыми волосами и такими же глазами. Очень похоже по цвету на ее обшивку сейчас.       Он вздохнул, не отрываясь от работы. Хорошо, что Ренгард не говорит глупых пустых слов утешения, так гораздо легче.       — Просто, чтоб ты знал. Если вдруг со мной что-нибудь случится, и она останется бесхозной… Чтобы в силу ее характера не оказаться ей где-нибудь на свалке, или распиленной на запчасти.       — Не могу гарантировать что сумею полноценно дать ей заботу. Я не то чтобы хороший гарант хорошей судьбы. Так что в моих интересах, чтобы с тобой ничего не случилось.       — Достаточно будет вывести ее в космос, за пределы этой аномалии временной. Дальше она сама найдет дорогу домой.       Норн критически осмотрел приклеенный кусок и вновь потянулся за клеем.       — Я не чувствую себя живым здесь, — признался он. — Как будто растворяюсь… в чем-то. Потому и говорю такое. Странное здесь место. Как будто серый спокойный сон.       — Хреновое тут место. Так что лучше бы поскорее вам отсюда. И подальше. Как вообще занесло… далеко же.       Рён говорил, пока раскатывал еще часть паруса, разглаживая его лапами.       — Видимо, пространственная аномалия. Так сложилось, что за свою жизнь я несколько раз проходил через пространственно-временные врата. Хроноагенты наши на такое готовятся и умеют обходить последствия, а я спонтанно, без всякой подготовки, вот отпечаток и остался. Думал, обойдется уже, столько лет ведь прошло, но увы. Пришло приглашение из Института Времени, там объяснили, что к чему, дали предполагаемые координаты, где временной сдвиг проявится. Мы с Сенерией и рванули. Спешили, техосмотр толком не прошли, и вот результат, — Норн кивнул на трещины. — Сам ни черта не понимаю, мы падали на обычную планету во вполне знакомом секторе Млечного Пути. А очнулись здесь.       — Спонтанный переход… аномалия? Они бывают, хотя я не особенно разбираюсь в них.       Набрал еще порцию клея, завис у стены, размазывая. Ветер от крыльев обдувал Норна, трепал его волосы.       — Это вряд ли была хроноловушка. Хотя я не знаю, есть ли у вас такое. У нас есть. И эта планета — отличный вариант, чтобы быть капканом.       — Знаешь, я уже ничему не удивлюсь. Только слишком масштабная и сложная ловушка, если на меня одного. Не представляю даже, кто бы рискнул так выложиться. Правда, было одно… существо. Но он давно и бесповоротно мертв, я сам видел его гибель и уверен в ней на сто процентов.       — Может, кто-то мог думать, что ты не один на корабле?       Еще один пласт паруса приклеился к ядру. С Норном дело явно пошло быстрее.       — Часов через четыре — пять закончим. И еще немного, чтобы клей успел подсохнуть.       — Отлично. Ты как, может, отдохнешь, пока я поработаю? Или проголодался? Все-таки, долго один тут трудился.       — Я сыт. Тут сильное излучение. Его более чем хватает на то, чтобы питаться им вдоволь. Потому я и не устал. Я еще долго могу.       Норн кивнул, разгладил очередной приклеенный участок и задумался над высказанной Рёном догадкой.       — Что я не один… Если только этот некто думал, что и Ким здесь, мы обычно вдвоем в рейды летаем. Но все снова упирается в то, что наши враги мертвы, и мои, и его. Вот Всеволода попытаться достать могли… Это наш общий друг. Но у него свой корабль, да и вообще он нечасто из конторы выходит. Хотя он как раз хроноагент, так что… Хм.       Похоже, последний вариант имел право на жизнь, Норн явно ушел в размышления.       Рён присел на мостик.       — Может, тогда и ловушка. Я считаю такие ловушки плохим делом. Нечестным. Но мнение юнита обычно не волнует тех, кто такое делает.       Взгляд Норна нехорошо потемнел.       — Я бы убивал тех, кто такое делает, — сквозь зубы процедил он, и с силой припечатал очередной приклеенный кусок. Опомнился и, словно извиняясь, провел по нему ладонью. — Расстреливал бы на месте, без суда и следствия.       В его эмополе ядерно полыхнула ненависть, под которой едва-едва угадывалась смутная горечь. Не за себя, за кого-то другого.       Оп-па… а он и таким быть умеет, этот фиксианец… Тварь внимательно наклонила голову набок, улавливая темные нервные ноты его эмоций.       — Я считаю, что ты вполне прав в своем желании.       Нервно дернул хвостом.       — Такие ловушки часто бывают смертельны. Но по-плохому, не быстро. Поэтому, ты прав.       Норн нервно втянул воздух.       — Ненавижу тех, кто нападает со спины, — с омерзением сказал он. — И тех, кто заманивает в ловушки, особенно под видом нуждающихся в помощи. Их — особенно. Если и здесь окажется, что это ловушка, найду ублюдка и собственноручно сверну шею. Особенно, если покушались на друзей.       Годы плена, унижений, боли так ясно встали перед глазами, что заслонили окружающую действительность. Особенно мерзкие манипуляции чужими жизнями и то, на что приходилось соглашаться, лишь бы им не причинили вреда. Ким, Сенерия, какие-то безымянные пленники… Их было не много, но и этого хватило, чтобы до сих пор изредка просыпаться по ночам в холодном поту.       Хрустнула и переломилась пополам ручка инструмента. Норн, будто очнувшись, посмотрел на острые обломки, порезавшие ладонь.       — Если, конечно, сам до того времени не закончусь, — подытожил он и, вытерев ладонь о футболку, отправился за новым инструментом.       — Руку в состав сунь. Он рану заклеит.       Голос Рёна звучал абсолютно спокойно. Словно и не было бури эмоций за всем этим.       Норн недоверчиво покосился в сторону советчика, но руку в емкость все же опустил. Работу было необходимо продолжить, а с порезанной рукой трудиться — приятного мало. Зря он сорвался. Наверное, снова этот сдвиг проклятый — чем к нему ближе, тем больше старых и уже забытых эмоций просыпается.       — Долго держать? — поинтересовался он, попутно пытаясь понять, что ему на ощупь напоминает это состав.       — Минуты две. Потом несколько минут на высохнуть. Он станет серым на коже, значит, схватился.       Жижа, вязкая и слегка упругая, напоминала то ли неудачное желе, то ли мед. Слегка пощипывала порезы; там, где в нее попадала кровь, образовывались сероватые тонкие разводы       — Напоминает кровь, — задумчиво сказал Норн, поворачивая ладонь в растворе. — Не нашу, в смысле, красную, гуманоидную. Похожая субстанция была в венах у метаморфов нашей галактики. Только янтарного цвета.       — Ну, она сконструирована на основе нашей крови и системной свободноклеточной жидкости. Понятное дело, с кучей присадок. Это штука, которая вроде лекарства. И то, в чем мы спим. Если гибернация надолго, тот в ней мы имеем шанс на меньшее истощение.       Две минуты истекли. Норн вытащил руку и сел на край моста рядом с Ренгардом, свесив ноги в пропасть шахты. Руку положил на колено, ладонью вверх, чтобы высыхала.       — Куда ты собираешься после того, как мы починим ядро? Если удастся вырваться с этой планеты живыми и невредимыми?       — На одну мелкую космическую базу. Отдать Багульник его пилоту. Потом… не знаю. Подальше. Я немного в розыске.       Сидел по кошачьи, обив хвост в несколько колец вокруг себя и плотно сложив крылья.       — Ты спокойно реагируешь на мой вид. Так мало кто делает… из внешних жителей. Не из моего родного сектора.       Глазные щели минули темным.       — С тобой легко быть вместе.       Норн поморщился, услышав последние слова.       — Не легко. Легко, только если близко меня не знать и не пересекаться постоянно. Близким я приношу одни беды, всей моей жизнью доказано.       Пошевелил пальцами, рассматривая засыхающий раствор.       — Что до внешнего вида, так он для нашей расы не главный. Эмополе, эмофон — вот что первично, разумных мы воспринимаем, в первую очередь, именно по нему. А эмофон у тебя нормальный. К тому же, в нашей галактике полным-полно негуманоидов, одни чумарозцы чего стоят. Добрейшей души создания, обидчивые до невозможности, но для непосвященного, кто их видит впервые — оживший ночной кошмар. Щупальца, зубы, огромный рост… — Норн весело улыбнулся, вспомнив их давнего друга Громозеку и то, как на него реагировали люди, видевшие эту расу впервые.       — Если тебе будет некуда идти, можешь полететь со мной. Особенно, если скрываешься. У нас не практикуется расизм, тебя примут спокойно, если не будешь нарушать закон и причинять другим вред.       — Ты? Беды? Не то чтобы я вижу на тебе много смертей.       Фыркнул.       — Чумарозцы? Одно название уже по себе само занятное. У нас не много рас, отличных от гуманоидов. Даже мы, кассенди — изворотни. В людей. Дважды морфы. Иногда я предполагаю, что наши создатели дали нам всё это, чтобы мы выжили. Чтобы нас не истребили, как совсем чуждое. Хотя среди нас не все… такие как я.       Он вздохнул. Дышал не носом, которого не было вовсе, а дыхательными трубками, которые отходили от щелей меж ребер и поднимались на спину.       Норн грустно улыбнулся.       — Смертей не много, это правда. Две, если быть точным. Сенерия, и моя родная сестра. Хотя Тэтту убил не я, но я напрямую виновен в ее гибели. А что до остального… Умирать ведь можно не только физически. Иногда быстрая физическая смерть и вовсе — благо. Со мной же рядом обычно начинают погибать изнутри. Не по моей воле, просто раса у нас такая… не лучшая для контакта с другими. И если верить архивам, всегда мы такими были. Даже в глубокой древности, когда еще не переселились на Фикс.       Он бросил короткий взгляд на сидящее рядом создание. Во взгляде отчетливо сквозило любопытство ученого.       — Возможно, это все и вправду, чтобы вы выжили. Я никогда никого подобного не встречал. Твоя форма как будто смешана из совершенно разных видов. То есть да, я видел много очень странных существо, куда более необычных, чем твой вид сейчас, но все их части смотрелись органично, на своем месте. А у тебя как мозаика. Как будто совершенствовали ради выживания, не особо заботясь, подходят ли отдельные паззлы друг к другу.       — Не лучшая? У тебя такой запах и такая энергетика, что тобой можно любоваться, как полярным сиянием или цветком. В тебе нет ни агрессии, ни угрозы.       Тварь наклонила голову на бок и улыбнулась.       — Ты прав. Нас создали для выживания. Универсальный хищник.       Лицо Норна потемнело. На миг он показался совсем стариком.       — Были времена, когда я по сто раз на дню жалел, что не родился ужасающим уродом. Или что у нас нет шипов, когтей, рогов… Чего угодно, лишь бы отталкивало и вызывало желание не приближаться… Именно поэтому мы и не лучший вариант для контакта. Попадется тот, кому плевать на законы — страдаем мы. Попадутся те, кто чтят чужую свободу — страдают они. Потому что мало кто может взаимодействовать отстранено, просто любуясь, как ты сказал. Обычно все заканчивается куда как более печально.       Он тряхнул головой, словно желая вымести из нее дурацкие философские размышления.       — Рука затянулась, давай продолжать работу.       Рён фыркнул, улыбнулся во всю пасть и осторожно коснулся кончиком морды плеча фиксианца. Издал стрекочущий тихий звук, напоминающий звук сверчка.       — Да. Давай. Мы быстро справимся.       Продолжили работать в тишине. Молчание это родилось как-то само собой, и в нем было на удивление комфортно. Несколько следующих часов пролетели, как один, и лишь приклеив последнюю часть, Норн с шумом выдохнул, нарушив тишину.       — В душ, — безапелляционно заявил он. — Однозначно. Иначе я приклеюсь к первому же стулу.       Капитан и вправду выглядел комично. Вся одежда была перемазана раствором и местами там, где склеилась, смешно топорщилась из-за этого. Волосы, и те торчали отдельными прядями, в которых застрял клей.       — А потом ужинать.       Перемазанная тварь весело фыркнула и пошла за Норном. Стараясь не касаться стен корабля. Раствор потом оттирать не то чтобы хотелось.       Раствор был везде, даже на кончике шипа его хвоста.       — Тебе в этом виде взаимодействовать с водой нормально будет? — на ходу спросил Норн, обернувшись через плечо.       — Конечно, нормально. В любом моем виде вода для меня безопасна, если ты об этом. Дышать я под ней тоже могу, хотя и не очень эффективно. Все-таки, базовый способ дыхания у меня легочный.       — Ну, хорошо тогда. Сенерия, просыпайся! Мы закончили с ремонтом.       Голос Норна звучал весело и довольно. Тем контрастнее на его фоне прозвучал мрачный голос корабля.       — Вижу. Вы молодцы. Спасибо.       Она замолчала, и это молчание ощущалось так, будто корабль чем-то напряженно занят.       В душевой, после прохладного простора шахты, было уютно и тесно. Раздевшись, как и в прошлый раз, только до белья и запихивая вещи в стиралку, Норн весело насвистывал что-то.       — Сообразишь нам ужин? — попросил он корабль, но Сенерия почему-то не ответила.       — Сенерия? — он явно встревожился. — Ты в порядке?       — В порядке, — задумчиво ответил корабль. — Я просто понять пытаюсь…       — Что именно?       — Враждебный или нет. В паре километров от нас только что опустился незнакомый корабль. Судя по конфигурации — или из Содружества, или из-за Кольца. И на мои запросы он не отвечает.       Тварь нервно дернул хвостом, его кончик свистнул в воздухе, как пастуший кнут.       — Тут никто не должен приземляется из вашего Содружества. Точнее, не должен прилететь конкретно на планету. Если только он не попал в ту же ловушку… или похожую.       — Я сама ничего не понимаю, — призналась Сенерия. — У любого корабля Содружества, даже у незарегистрированных пиратских крейсеров есть маркеры, которые не стереть ничем. По ним можно узнать год создания и примерный порт приписки. По своим внутренним каналам мы фиксируем эти знаки отличия. А здесь ничего. Как будто призрак какой-то.       — Так, может, и вправду призрак? — спокойно спросил Норн, выпрямившись. — Мираж, как на второй планете Медузы?       Обернулся к Ренгарду.       — Как думаешь, возможно такое?       — Не знаю. Фантомы кораблей вполне возможны в хроноаномалиях. А мы сейчас находимся именно в такой. Так что допускаю. Но не проверим — не узнаем.       Задумчиво почесал лапой подбородок.       — Я бы выбрался проверить. На Багульнике. Там все-таки хорошие вооружение и мобильность.       — Сперва в порядок себя приведите, — сварливо отозвалась Сенерия. — Вы мне покрытие пачкаете. И поужинать тоже надо. Я включила маскировку, буду наблюдать. Если проявит агрессию, приму меры.       — Разумеется. Нам еще и отдых нужен. Так что в ближайшие нескольких часов мы без необходимости к ним не сунемся.       На входе в душ Рён замялся, не сразу сообразив, как уместить хвост так, чтобы он не мешал. Оказалось, что на Сенерии такие маленькие кабинки… Никак не рассчитанные на больших тварей.       Так что вторую половину времени под струями воды сидел уже в гуманоидной форме.       — Кстати, Сенерия, — Норн накинул на голову полотенце, вытирая волосы, дожидаясь, пока Ренгард закончит с помывкой. — Это не могут быть Ким или Сева? На каком-нибудь чужом корабле?       — Не бывает кораблей без маркеров, — устало отозвался корабль. — Даже нелегальные делают из какого-нибудь материала, а он тоже помечен. — Так что даже чужой не должен быть настолько… безликим.       — Тогда точно мираж, — успокоился капитан. — А с миражем как-нибудь договоримся.       Из душевой вышел кассенди, укутавшийся в полотенце. Форма осталась в предбаннике, где сейчас стоял Норн.       — Интересно почему мираж вашего корабля? Видимо, хроноловушка, если она есть, уже срабатывала на кого-то, или почти срабатывала. Настолько, чтобы запомнить образ того кто в нее чуть не угодил.       — Он не просто наш, — сказала Сенерия. — Он работает на галактии. То есть, сердцевина ядра, искривляющая пространство, разгоняется волновой энергией, вроде той, что у нас в двигателе. Но след, оставленный при посадке, я опознать не могу. Незнакомый тип двигателя. На волновой энергии, но незнакомый.       — Вот это уже странно, — Норн отложил полотенце и взял расческу — волосы торчали во все стороны смешным ежиком. — Галактиевые двигатели начали устанавливать на корабли не так давно, и там всего три или четыре типа сборки есть. Если бы выпустили новую, мне бы сообщили первому. Такое чувство, что кто-то собрал космический корабль у себя в гараже.       — Это хороший гараж должен быть.       Кассенди хмыкнул.       — Большой корабль хоть? И как далеко от нас?       Взял форму и ушел переодеваться в душевую кабинку. Только сейчас понял, что проголодался.       — Кто-то там говорил про поесть? — поинтересовался он, выходя к Норну.       — Раза в два меньше меня, — ответила Сенерия. — Как «Синяя чайка» примерно. — Стоит от нас в двух километрах.       — Если как «Чайка», то это рассчитанный на одиночное управление, — рассеянно сказал Норн, поправляя воротник формы, на которую сменил испорченную клеем одежду. — Или боевой, или исследовательский. Сенерия — это, все-таки, больше транспортник, ей полагается нормальная полноценная команда, хотя можно и как мы сегодня…       — Пойдем, — он кивнул в ответ на вопрос о еде. — Сам с голоду помираю.       — Меню стандартное, стол накрыла, — привычным механическим голосом корабельной системы уведомила Сенерия. Капитан, не зови меня некоторое время, хочу кое-что проверить.       — Конечно, — кивнул Норн и первый шагнул к дверям, желая как можно скорее добраться до еды.