Сон в фиксианскую ночь

      — Все-таки, размеры ваших кораблей меня поражают. Учитывая, что такая штука, в половину Сенерии, рассчитана на одиночный полет. У нас разве что дальние транспортники будут близки к Сенерии по размерам. Хотя, команды у нас тоже очень небольшие и часто мы летаем поодиночке.       — Большие размеры — дань безопасности. Когда научились искривлять гравитацию и отпала необходимость считаться с массой груза, вместительные трюмы стали более предпочтительными. В них умещается больше запасов, больше боеприпасов, в больших отсеках при аварии останется больше кислорода. Кроме того, многие части современных кораблей автономны, и при тотальном повреждении одной из них, есть шанс уцелеть, а иногда и долететь до планеты или базы, перебравшись в другую. Этого не было в первые десятилетия освоения космоса, когда корабли были гораздо меньше.       За разговором они добрались до кают-компании и сели за стол. Меню не особо отличалось от предыдущего дня, разве что появились яблоки и какой-то фиолетовый салат. Норн с сомнением повертел посуду с ним, но все-таки рискнул положить себе немного.       — А обслуживание кораблей, чаще всего, производится автоматикой. Команда корректирует ее действия, но лишь при необходимости. С этим вполне может справиться и один человек.       — Я заметил. У вас много мелкой робототехники. У нас такого просто нет. Не знаю, почему. Наверное, чтобы строить все это, нужны производственные мощности…       Посмотрел на фиолетовый салат, странно подрагивающий на тарелке. Точно ли это едят… и положил себе побольше мясного.       — Мы вообще не учитываем гравитационные показатели только как координаты для расчетов передвижения. Дальние полеты в космосе нам недоступны. Только орбитальные верфи и ударные щиты могут быть в космосе долго. Но они не корабли. Они почти не летают и служат чем-то вроде авианосцев для Крылатых подразделений.       — Наши миры пошли по разным путям развития. Какой он вообще, твой мир? Чего там много, чего нет совсем? У нас в Содружестве очень чтят науку, все постоянно чем-то заняты. И космос очень доступен для гражданских, доступнее даже, чем для нас, безопасников. Они и не знают, чаще всего, каким количеством крови их безопасность оплачивается.       Он осторожно попробовал салат и раздосадовано цокнул языком.       — Тьху ты, капуста морская. А почему фиолетовая?       — И улитки, — добавил с потолка голос Сенерии. — На моей планете считался деликатесом, между прочим. Очень витаминный.       — Мм, спасибо, я ценю, — Норн с каменным лицом отодвинул миску и побыстрее взял себе чего попривычнее.       — Если ты про Рэсту, мою планету… ну, она красивая. Правда, злая. Шторма и вулканы, землетрясения. Злая, живая. Сложная. Там зеленоватое небо и два спутника. И два солнца. Наше и Дальнее. Спаренная звезда… Почему ты сказал, что для гражданских космос доступнее что для вас?       Потянулся попробовать это фиолетовое и склизкое. На вкус этот было…своеобразно.       — Сенерия, эти улитки живые или просто сырые? Они во мне не поселятся?       — Живыми они не могут быть по определению, это масса, выращенная в Генезисе. Просто по составу и вкусу идентична настоящей. Они даже не сырые, но способ приготовления объяснять сложно и долго. Ни в ком они не поселятся, это блюдо готовят специально для вымотанных физическим трудом. Преимущественно мужчин. Оно отлично восстанавливает силы.       — По вкусу и состоянию они сырые. И я не стану уточнять, о каких силах шла речь, учитывая поверья ряда народов.       Голос Рёна звучал очень подозрительно. Норн тоже покосился в сторону потолка и переключился на вопрос Ренгарда.       — Для них все условия, — пояснил он. — Содружество огромно, сообщение между планетами происходит постоянно, и весь этот массив разумных нужно обеспечить бесперебойными безопасными маршрутами, обеспечить их сохранность и удобство. Занимаемся этим мы, Галактическая Безопасность, и нам, чтобы получить допуск к кораблю, нужно без конца сдавать экзамены и нормативы, без конца доказывать, что ты еще можешь. Сколько бы лет ни прослужил, отсев идет постоянно. А для гражданских и ученых ограничений нет, среди них в космос летают и дети, и старики, и инвалиды.       — В этом есть что-то нечестное по отношению к вам. Получается, военных у вас немного? Гражданских и гражданской занятости гораздо больше?       — Не просто немного, — Норн вздохнул, наколов на вилку кусочек сырной запеканки. — В масштабах Содружества нас катастрофически мало. У нас насаждаются гуманные взгляды и идеалы, война, в глазах большинства — пережиток темного прошлого, дикость и варварство, удел планет, еще не вышедших в космос. Зато превозносятся наука и всеобщее братство. Это, конечно, хорошо, но пираты все равно были и будут. Было время, их подпольные организации сплетались в настолько огромную и хитро выстроенную империю, что ее практически невозможно было победить. Наши гибли там, как мухи, мы выстояли лишь каким-то чудом. А половина гражданских до сих пор даже не догадывается, по какому лезвию мы тогда прошли.       — У вас большая пропасть между вами и гражданским, выходит. Наверное, мне сложно понять. Мы привыкли, что космос — не очень дружелюбна среда. Точнее, население. Так можно сказать. Мы, пожалуй, относимся к тем самым диким и варварским планетам, но у нас это соответствуем всему кластеру.       Хмыкнул.       — Меня вывели специально для того, чтобы воевать. Боевая единица, способная действовать в любых условиях и задачах. Найти и уничтожить любую поставленную цель.       — Пропасть чудовищная, — вздохнул Норн. — Жена одного из моих лучших друзей, сама, между прочим, авантюристка еще та, долго не верила нашим рассказам, потому что, цитирую, «ну кто в наше время по четыре года сидит в плену?» А расскажи мы ей, что там происходило со всеми подробностями, и вовсе бы у виска покрутила. Это при том, что ее муж — из высокого начальства СГБ. Что уж говорить о простых гражданских, которые с этим вообще не сталкиваются. Наверное, если бы на нашей стороне были создания вроде представителей твоей расы, мира в Содружестве было бы гораздо больше. Но увы, те, кто создан для войны, как раз всегда против нас.       — На стороне Служб Безопасности? Наверное, да. Мы… сами предпочитаем быть на стороне порядка, это не всем нравится. И нас пытаются посадить на службу, так или иначе. Пока повторить генетическую работу, которая проделана над каждой из наших линий… пород, не удалось никому. Наши создатели старались. Для себя. Для тех, кто был им дорог.       — А вам что-нибудь известно об этих создателях? Кем они были, где они или их потомки теперь?       — Их потомки среди нас. А создатели… ну, они вроде ушли. Птица видит нас и наблюдает за нами, но это больше похоже на религию. Он есть как… образ? Дух в информационной сети? Я не знаю, как сказать точно. Они были красивы и крылаты. Иначе, чем мы. У них были крылья из воздуха и света.       Слова Ренгарда заставили Норна подавиться соком. Кашляя и хватая ртом воздух, пока дыхание не восстановилось, он не сводил с собеседника шокированного взгляда.       — Однако, — только и выдавил он, вытирая заслезившиеся глаза. — У нас, оказывается, похожие предки.       — Ты чего? О чем ты? — Ренгард не мог не встревожиться из-за его состояния. Протянул ему салфетку.       — Ты отреагировал так нервно. Я сказал что-то не то? И почему ты полагаешь их похожими?       — Потому что у моих предков тоже были крылья из воздуха и света. А птица была их главной символикой. Прости за бурную реакцию, не ожидал просто.       И потянулся долить себе еще сока.       — Птица не символ. Птицы — они сами.       Озадаченно покрутил чашку.       — Давным-давно Птица и его стая прилетели на планету, которая была красива и чиста, из-за предела пределов, и стали жить.       — Это ваша религия? — Норн слушал с огромным интересом. — А что случилось потом? Они создали вас?       — Да. Потому что не все люди приняли их. И тогда они создали нас, чтобы мы жили среди них и с ними, и хранили их. Помогали им и тем людям, которые решили быть с ними.       — А что случилось потом? Почему они ушли?       — Никто не знает толком. Была череда катастроф, в том числе инициированная людьми. Война? Пожалуй, так. Прессинг был слишком высок, слишком высоки потери. Часть Детей Птицы растворилась в кассенди, в альруа — это другая наша раса…а часть ушли…просто исчезли постепенно, но быстро.       — Ясно… — по эмофону Норна можно было понять, что за судьбу неизвестных создателей ему очень горько. — Жаль, что для них все закончилось так. А как вы живете теперь? Извини, но по первой нашей встрече создалось впечатление, что видеть в любом встречном врага для вас — нормальное дело. Или это сугубо твои рефлексы, оставленные войной?       — Так и живем. Нас почти не осталось. Ну… наши родные острова снесло ядерным ударом, есть несколько разбросанных колоний и Рэста, наша родная планета, изрядно потрепанная войной.       Он пожал плечами.       — Мы наемники, исследователи, торговцы территориями. Когда речь идет о свободных из нас. Ну, или единицы чьих-то военных подразделений без права голоса и воли.       Норн промолчал. Только глаза потемнели, да в эмофоне смешались сочувствие и ярость на тех, кто допускает, чтобы разумные жили в подобном аду.       Тишину нарушил негромкий голос Сенерии.       — Капитан, я провела углубленный анализ своей базы данных. Тот корабль, что опустился неподалеку, он… из моей памяти. Из той, что была у меня еще при жизни. Это призрак и мираж, его никогда даже не существовало в реальности. Может, вам не стоит отправляться его исследовать?       Рён поднял взгляд к потолку, откуда из динамиков звучал голос корабля.       — Я слетаю туда один. На истребителе. И вам надо взлетать. Мне все это очень не нравится. Слишком плохая это игра…       — Минуточку, — тон Норна, внезапно, стал жестким. — Взлетим мы все вместе и никак иначе. Загоним на борт твой истребитель и только тогда взлетим. И на неизвестный корабль тоже отправимся посмотреть вместе. Если это мираж из памяти, то и угрозы никакой нет, ведь так?       Сенерия помедлила с ответом.       — Так, — спокойно подтвердила она. — Только не особо там осматривайся, времени мало.       И тут же ее голос прозвучал прямо внутри головы Ренгарда.       «Ты можешь меня вот так воспринимать? Чтобы Норн не знал, что я с тобой говорю?»       «Могу. Ты чем-то обеспокоена?»       Рён ответил ей, одновременно обдумывая ответ Норну.       — Хорошо. Полетим вместе. Но осмотримся на малой высоте. Не доверяю я таким призракам из ниоткуда. Потом уже будем рассчитывать взлет.       «Да. Я знаю, чей это корабль, видела его в сознании существа, из-за которого Норн когда-то оказался на грани слома. И знаю, что там внутри, и как это может на капитане отразиться. Этого корабля никогда не существовало, он был только в мыслях, как проект. Не понимаю, почему он здесь, если в реальности его не было, но это… пугает.»       «Не очень понял, кроме того, что нам лучше на него не соваться. Впрочем, и необходимости нет. Если это фантом. Просто фантом. Но не полететь мы не можем кажется.»       «Да… — будь Сенерия человеком, она, наверное, вздохнула бы. — Не полететь не получится, Норна любопытство сожрет. И чувство вины — вдруг там кто-то в помощи нуждается, а вы не помогли. Просто не пускай его внутрь. Даже если будет очень рваться. Иначе получим очередной откат, и не факт, что на этот раз откачаем.»       «Не получим. Я договорюсь с этим чертовым временем, клянусь. Навигатор я в конце-то концов или куда? А вот обнаружить там еще какие фантомы, пострашнее просто призрака корабля не хочется совсем.»       Он вздохнул уже вслух.       — Ну что… надо собираться лететь… Не нравится мне все это.       — Я бы тоже лучше поскорее взлетал с планеты, — согласился Норн. — Но не проверить нельзя. Вдруг там кому-то требуется помощь?       Сенерия выразительно промолчала с потолка.       — Давай сначала осмотримся и попробуем выйти на связь. Помни, что Сенерия сказала о фантоме. Он может быть чем угодно, в том числе, ловушкой. Или генератором чего- то вроде пОлей. Чем угодно.       Норн кивнул и поднялся из-за стола.       — Ты поел? Пойдем на мостик, оттуда можно будет попытаться вызвать неизвестного на связь. А заначка кофе и чая у нас есть и там. ***       Мостик располагался на самом высоком уровне. Он был небольшим, но не тесным, формой напоминая часть ограненного кристалла. Вдоль стен тянулись обзорные экраны, под ними слабо светилась приборная панель. Когда эти экраны заполнялись звездами, зрелище становилось фантастическим. Особенно, если приглушить внутреннее освещение, оставив лишь огоньки приборов.       Норн сел в кресло капитана, Ренгарду кивнул на соседнее. Открыл под панелью какую-то дверцу и достал два больших металлических стакана. Стаканы были с небольшим язычком, за которые Норн дернул, и над стаканами тут же заклубился пар.       — Держи, — он поставил его перед Рёном на свободное от приборов место. От стакана пахло крепким черным чаем с лимоном.       — Нам часто приходилось здесь подкрепляться. Даже чаще, чем в кают-компании.       Он бросил короткий взгляд на снимки, прикрепленные на свободном от экранов пространстве и отвернулся. На первом они с Кимом и Севой были запечатлены совсем недавно, на одной из научных конференций на Земле. Немолодые уже, спокойные лица, волосы с проблесками седины, печать утрат и перенесенной боли, которую ничто уже не в силах стереть. Второй снимок был из времен счастливой молодости. У друзей улыбка до ушей, волосы торчком и в них застрял песок — первый совместный отпуск на море! Он стоит, зажатый с двух сторон, глаза как будто светятся изнутри, не то счастьем, не то впитавшимся в ним светом звезд. Такие счастливые, еще не подозревающие, что ждет их впереди…       Норн отпил из своего стакана.       — Попробую выйти с ним на связь. Если он из Содружества, канал должен установиться.       — Тут красиво…       Рён устроился в кресле, взял инженерное решение, которое имело лишь отдаленные сходства с чашкой кофе.       — Удобное изобретение. Это мы на фальшфайрах обычно консервы греем.       Пока капитан настраивал системы связи, разглядывал мостик — кресло удобно вращалось во всех направлениях       Разглядывал и фото. Сколько между кадрам лет? Двадцать? Тридцать? Вряд ли больше. Меньше скорее. И тем заметнее, что изменения времени касаются двоих людей — не фиксианца.       Седина и выражение глаз не в счет. Это опыт души, не усталость тела… Может, еще и это подтолкнуло его в этот самоубийственный полет по коридорам времени? Попытка нагнать молодость друзей, которая осталась в прошлом еще тогда? В то время, когда он сам, по его словам, едва вступает в зрелость, их расцвет тихо остается позади…       Экраны ожили и на них появилось изображение тусклого серого пейзажа планеты. Ракурсы были самыми разными, один даже показывал Сенерию откуда-то сверху. Посреди окружающей серости она казалась странным золотистым цветком.       — Зонд, — пояснил Норн, кивнув на изображение. — Висит над нами в небольшой маскировке. Обычная мера предосторожности.       Он коснулся сенсорной схемы на панели управления, и ракурс изображения начал меняться — зонд изменял угол наблюдения. В фокус попали и обрели четкость очертания незнакомого корабля. Небольшое приближение позволило им более чем сносно разглядеть пришельца.       Он был красив, бесспорно. Высокий, с жесткими строгими линиями, в фиолетово-черных переливах, как грозовое вечернее небо. Норну он почему-то напомнил богомола. На боку корабля вилась надпись на космолингве.       — «Аметист», — перевел он Ренгарду. — Не встречал его раньше.       Он, чуть нахмурившись, осматривал «крылья», кругом заворачивающиеся вокруг нижней части корабля.       — Похоже на торпедные отсеки. И даже очень. Если так, то контакт с ним для нас вправду нежелателен. У нас на борту оружия почти нет, а этот корабль по конфигурации очень напоминает старые пиратские крейсера. Действительно старые, такие перестали выпускать лет тридцать назад.       — Сильный зверь. Хищный.       В голосе кассенди звучал неподдельный восторг. Так о самой Сенерии он не отзывался. Все-таки, военная смертоносная эстетика была ему куда ближе мягких обводов золотой леди.       — Оружие у нас есть, ты забыл, что у меня истребитель? И полетим на контакт мы на нем. Там… рабочее вооружение, заточено под таких юнитов, как я. Весьма мощное. Так что мы тоже с клыками.       — Ну хорошо тогда.       Норн улыбнулся и глотнул чаю. Благодаря термостаканам он оставался горячим и можно было трепаться хоть по часу, не боясь, что напиток остынет. Собственно, они обычно так и делали.       Он открыл канал связи и мостик наполнился странной, едва слышной пульсацией, будто билось чье-то большое сердце.       — Это запрос личности капитана, — пояснил он. — Если корабль легальный, то она вбита в автоматику корабля и ответ приходит, даже если капитан валяется в медблоке без сознания. После идет сверка по базе данных, и уже только потом можно вызвать сам мостик. Тоже мера предосторожности, ввели, потому что многие капитаны велись на ложные вызовы о помощи. «Мы в беде, спасите, пожалуйста!..» Опускались на планету и попадали в ловушку. Сколько их погибло таких — не счесть. С новой системой проверки это уже не проходит...       Гудение заполнило мостик до отказа и смолкло. В установившейся тишине по экрану связи побежала вязь незнакомых Ренгарду символов. Имя капитана и порт приписки корабля.       Норн как сидел, так и обмер. Едва успел поставить стакан на твердую поверхность прежде, чем рука начала неудержимо трястись.       Символы были совершенно непонятные, но их было много. Кажется, довольно подробная информация о корабле и капитане.       Рён хотел как раз спросить об этом Норна, когда заметил его реакцию. И обмершее его, застывшее лицо.       Судя по связи, корабль все еще молчал. Только сообщал данные в автоматическом режиме.       — Капитан? В чем дело? Я не понимаю ваших символов…       Голос Рёна словно вернул Норна в реальность. Взгляд стал осмысленным, он положил дрожащую руку на колено, обхватив запястье второй рукой, чтобы унять тремор, несколько раз глубоко вдохнул.       — Крейсер «Аметист», — его голос звучал преувеличенно спокойно и ровно. — Капитан — Норан Тор, порт приписки — вторая планета системы Альмейтс. Звучит вполне безопасно на первый взгляд, не правда ли? Попадись кто из гражданских, он и не догадается. Это только безопасник сразу насторожится.       Норн вымученно улыбнулся. Улыбка вышла машинальной, затравленной.       — В Альмейтс была только одна населенная планета, и сейчас она в карантине. Ее население полностью уничтожило само себя внутренними войнами, а кто выжил, те принесли много бед галактики. Метаморфы, от природы они крайне агрессивны и воинственны, самые кровожадные пираты вышли именно с этой планеты. Такие, что с любовью коллекционировали наиболее изощренные пытки различных культур, а после испытывали их на пленных. Или живьем резали детей, исключительно, чтобы посмотреть, что за набор органов внутри у той или иной расы. Вот этот, — Норн кивнул на экран, — был среди них наихудшим. Норан — это его настоящее имя, которое знали единицы, всем остальным было известно лишь его преступное имя — Крыс. И любой безопасник стрелял бы на поражение, лишь заслышав эту кличку.       Он устало растер лоб пальцами, будто пытаясь разогнать мысли.       — Но Крыс мертв уже много лет как, я сам видел его гибель. Правильно сказала Сенерия — это всего лишь фантом. Из очень далекого прошлого, ее и моего.       — Фантом искаженного инфополя? Тогда понятно, почему он молчит… Ты упоминал его.       Пилот нахмурился, рассматривая пустынную равнину за экранами мостика.       — Вот что… давай так. Я слетаю туда, покружу над фантомом. Буду на связи. Потом решим, что дальше. Наверное, улетать.       Встал уверенно, потянулся, отставив опустевший термостакан.       — Думаю за час уложиться. Поймаешь нашу с Багульником частоту?       — Давай лучше вместе, — по лицу Норна было очевидно, что соваться ему туда не хочется совершенно, но он понимает, что надо. — Если это фантом, то вреда он нам не причинит, а вот если ловушка… У пиратов в ходу была практика взятия заложников и шантажа чужими жизнями, я хочу убедиться, что там действительно никого нет. Кроме того, я с этими существами знаком хорошо, в случае чего, знаю, куда бить…       Мимоходом подумалось, что в случае с Ренгардом такое знание не понадобится. Он в своем настоящем облике любого пирата по стене размажет и не запыхается. Даже хитинового крокрысца.       — Вы туда не хотите, капитан.       Не вопрос — спокойное утверждение.       — Со мной не случится ничего, я планирую только разведку.       — Ну… ну хорошо, — сдался Норн. — Тогда хотя бы оставайся на связи. Если что-то пойдет не так… не стоит там никого жалеть.       — Разумеется. Я на истребитель. Буду в эфире.