Сон в фиксианскую ночь

      Семь минут чтобы дойти до самолета и разогнать двигатель.       Десять — до взлета после короткого разбега.       Живой голос Норна в эфире был таким близким, что перехватывало горло. Как не хватало простых слов, подтверждающих взлет, провожавших на эшелон…       — Ты не один, — говорил эфир. — Ты не один…       Норн, сидя на мостике, до крови кусал губы, то проклиная себя, что остался, то успокаивая, что все обойдется. Ренгард оставался на связи, и от этого становилось чуть легче. Картины прошлого подступали нечетким клубящимся туманом, но отступали под натиском настоящего. Все слишком давно осталось в прошлом. И он устал бояться.       Истребитель шел четко по курсу на странный корабль. С высоты семисот метров казалось, что до поверхности планеты можно достать рукой.       И постоянные переговоры с капитаном в эфире. Непривычно насыщенные переговоры, словно сам Норн боялся его молчания.       Ренгард тоже боялся. Боялся, что эфир снова будет привычно и безжизненно молчать.       Наконец, впереди стал виден черно-лиловый корпус пиратского корабля.       — Ты будешь спускаться? — голос Норна едва слышно, но выдавал ту нервозную дрожь, что владела им. — Или хватит осмотра с воздуха?       — Не знаю. Тут тихо. Я осмотрюсь и сообщу. Пока не сажусь.       По узкой полуспирали Рён опустил Багульника совсем низко, осматривая корабль. Есть ли следы повреждений, разметка на обшивке, следы боев? И сам сканировал корабль на предмет излучений. От радиосигналов до внутреннего эфира — есть ли следы активной жизни?       Больше всего хотелось сесть и потрогать его рукой.       — Только не рискуй без надобности.       Норн старательно гнал от себя картины одна хуже другой, что вот сейчас шлюз этого пришельца распахнется, и…       Нет, все будет нормально. Крыс мертв, а это всего лишь…       — Это фантом, — будто отозвалась на его мысли Сенерия. — Не переживай, это даже не эхо прошлого, а всего лишь мираж. Этого корабля никогда не существовало в реальности.       — Откуда ты знаешь? — Норн невольно заинтересовался ее словами.       — Видела. Еще там, в подземельях. Этот «Аметист» был в мыслях Крыса как его план и мечта. Первый и единственный корабль на галактии, его личный. Он ведь был уверен, что рано или поздно ты формулу сдашь и он присвоит ее себе в единоличное пользование. Пока они пытались сломать мое сознание, я невольно считывала их мысли и видела этот корабль и изнутри, и снаружи. Крыс им бредил.       — Однако, — только и вымолвил Норн. — И тем не менее, он здесь и вполне реален. Мы с тобой летим к разлому, возможно ли, что это — одна из вариаций прошлого? То, что могло бы быть, но не случилось?       — Возможно. Но тогда это все равно призрак. Хотя увидим, что скажет разведка…       …странный корабль молчал. Словно был пуст. Совсем. Только фоновое излучение двигателя, да, видимо, те частоты, которые помогли капитану определить его принадлежность. Никаких следов повреждений.       — Я сажусь. Попробую осмотреть в контакте. Он молчит, но он полностью материален.       Истребитель опустился метрах в ста от стрелы «Аметиста», и минуту спустя пилот уже шел к кораблю.       На капитанском мостике Норн с такой силой сжал кулаки, что ногти оставили глубокие красные полумесяцы в ладонях.       — Только осторожнее, — тихо сказал он, уже не уверенный, что Ренгард его слышит.       Пилот его не слышал. Между кораблем и истребителем эфир ловил плохо.       Металл опоры корабля был материален и холоден. Рён обошел корабль по кругу, рассматривая сложные рессоры опор, предназначенных для посадки в самые сложные условия. С трудом опознал плотно пригнанный к обшивке шлюз, замаскированный между швов толстых пластин брони.       Корабль молчал.       Пилот покрутил верньеру переговорного устройства и тихо сказал Нору что корабль все-таки материален. И на борту есть источники излучений.       — Живое существо? — Норн так и вскинулся. — Уверен?       — Не знаю. Что-то есть. Шлюз задраен, и это мешает понять. Попробовать подняться на рапиде к шлюзу и вскрыть? Или не стоит?       — Стоит, — мрачно сказал Норн. — Но не делай этого в одиночку, подожди меня, я сейчас вылечу. Если там заложник из Содружества, разговаривать с ним или похитителем, в любом случае, придется мне.       — Хорошо, капитан. Жду. Я пока рассчитаю траекторию. И попробую закрепить рапид.       После нескольких неудачных бросков присоска с тонкой паутиной подъемного троса зацепила за обшивку у шлюза и встала намертво. Рён подергал ее, запустил скан крепежа — надежно. Выдержит рывок в пару тонн. Им с Норном хватит на любые неожиданности.       Проверил оружие, перестроил глаза на тепловосприятие, добавочное к зрению.       — Капитан?       — Сенерия, я должен быть там. Ты понимаешь.       — Да. Но не ходи вовнутрь.       Норн замер у выходного шлюза, а потом нехорошо, одними губами усмехнулся.       — Ты думаешь, я не отдаю себе отчета, что могу найти внутри? Когда знаю, кому этот корабль мог принадлежать? Поверь, я все понимаю. Но моих конвульсий он не дождется.       Сенерия ничего не ответила.       До пришельца он добрался быстро. Спрыгнул на землю, не дожидаясь, пока катер остановится, и направился к Ренгарду.       Тот помахал ему, показал на подъемник.       — Никакой реакции. Хотя по логике, защиты корабля не могли нас не заметить. Но реакции нет. Для фантома этот «Аметист» слишком убедительный. Я не чувствую его, как фантом. А у меня на это хорошее чутье.       — Да, я тоже не могу воспринимать его, как призрака, — Норн остановился рядом и, запрокинув голову, рассматривал корабль. Странно, но вблизи у него не осталось неприязни к этому пришельцу. Только опасение за чужую безопасность. А корабль был ему даже интересен.       — Возможно, от нас именно этого и ждут, чтобы мы проникли на борт. С другой стороны, я не чувствую там по-настоящему живых существ, скорее, тень их былого присутствия. Рискнем?       — А у нас выбор есть? — со скрытой усмешкой уточнил пилот, и закрепил карабин на поясе, второй трос протянул капитану.       — Поднимемся, отожмем шлюз. Систему защиты я взломаю, здесь нет сложных кодов.       — Выбор есть. — Норн закрепил свой карабин и подергал трос, проверяя на прочность. — Можно уйти. Но только я потом спать перестану, если не пойму, откуда здесь этот крейсер и чем это нам грозит.       — И ты тоже? Не люблю оставлять таких загадок позади…       Хмыкнул и запустил механизм подъемника. Их обоих с тихим свистом потянуло наверх.       Со шлюзом пилот возился несколько минут, уперевшись ногами в обивку и колдуя над одним из системных узлов, отвечающим за герметизацию. Наконец, механизм открытия с шипением втянул воздух и шлюз чуть отошел. Настолько, чтобы можно было уже отжать гидравлические створки.       — Ловко, — хмыкнул Норн. — Хорошо, что не у всех пиратов есть подобные умения.       — Здесь не активированы защиты. Иначе было бы гораздо сложнее. И опаснее. Могло бы изрядно потрепать активной защитой, вроде силовых полей или подобного. По крайней мере, у нас.       В корабле было темно и пахло теплым пластиком и стерильным воздухом, прогнанным через фильтры.       — Странно, — Норн осторожно коснулся стены — теплая. — Здесь совершенно чистый эмофон. Как будто он только-только сошел со стапелей.       — Или только что материализовался? Да?       Рён стоял у самого шлюза, вглядываясь в едва подсвеченную мутным лиловым глубину коридора, плавно уходящего наверх и по кругу от шлюзовой зоны. Внутренние перегородки были открыты,       — Или так. Обычно корабль несет отпечаток личности капитана. Но здесь этого нет.       — Если честно, я впервые сталкиваюсь с таким. Он настоящий повсеместно параметрам моего восприятия. Но да, словно новый. Я не могу отследить временных привязки в его прошлом, которого нет. Словно его сделали и поставили сюда.       Пока говорил, вошел из небольшого шлюзового отсека в коридор. Автоматика отреагировала включением света — немного неудобного для человеческого глаза лиловато-красного спектра. Но ориентироваться в нем можно было без проблем.       — Он еще и работает. Нас чем-то просветили вдобавок. Ультрафиолет или похожее. Санитарная обработка на предмет чужеродных простейших.       — Для крокрысцев такое освещение — наиболее приемлемое, — машинально ответил Норн. — Они в нем видят лучше всего. Давай попробуем добраться до мостика, там я смогу найти бортовой журнал, если он есть, и, хотя бы что-то понять. Думаю, мостик здесь, как и на Сенерии, на самом верху.       Едва он произнес слово «мостик», на стене зажегся указатель к лифту. Пусть «Аметист» и был меньших размеров, чем золотистый транспортник, все равно пешком в нем передвигаться было бы слишком долго. А в полете секунды слишком часто решают слишком многое.       — Однако, — усмехнулся Норн. — Меня поняли. Спасибо.       По внутренней обшивке корабля прошла странная, едва ощутимая волна энергии, словно корабль понял и принял его благодарность.       Лифт был привычно небольшим, но, внезапно, с зеркалом от пола до потолка. Норна эта деталь почему-то изрядно насмешила.       — Нет, я, конечно, знал, что капитан «Аметиста» был с заскоком о собственной исключительности, но чтобы любоваться собой каждый раз, когда перемещаешься между уровнями…       Слова исходили ядом, как и эмофон, но где-то глубоко под насмешкой улавливалась странная тревожность. Как будто Норн хотел сказать что-то еще, но промолчал.       — Или у него была боязнь замкнутых пространств. Часто зеркала в лифтах делают именно с целью расширить визуальное пространство, чтобы оно не нервировало тех, у кого клаустрофобия.       В голосе Рёна звучало словно эхо нервозности Норна. Фоновая сонастройка уже работала, и прислушайся сейчас пилот, мог бы услышать пульс капитана по едва заметному каналу рабочей связи.       Норн покачал головой.       — Не было. Во всяком случае, когда я его знал. Он и в подземельях себя чувствовал прекрасно, и у себя на планете они прятались в бесконечных катакомбах. А поменять вкусы у него времени не было, потому что сошел с ума и так и умер, толком не вернув себе личность.       — Я предположил…       Лифт остановился и раскрыл двери в такой же лиловый коридор. Этот был шире и изысканней, стены были словно покрыты чешуйками — не просто матовый пластик панелей. Вкус у теоретического хозяина корабля явно был.       — Интересно, чем этот все кончится? Никаких предощущений. И не могу сказать, что меня этот успокаивает.       — Если бы я знал…       Норн с любопытством коснулся стены. И, внезапно, корабль ожил. По коридору пробежала все та же волна энергии, освещение сменилось на более мягкое и привычное для фиксианских глаз.       — Добро пожаловать на борт, второй капитан.       Голос у «Аметиста» был мужским, низким и очень успокаивающим.       Норн замер на месте, будто его чем-то по голове саданули.       Дернулся даже Ренгард, уже имевший некоторое представление об отношениях между метаморфом и Норном.       А тут вот… такое.       Оба застопорились на месте, переваривая информацию.       — Это ошибка? — в конце концов спокойно — слишком спокойно — поинтересовался Норн. — Ты меня с кем-то перепутал?       — Капитан Норн Иильс, двадцать восемь лет, фиксианец. Место рождения: планета Фикс, северное полушарие, город Исслен. Место жительства: не определено. Семья: первый капитан, Норан Тор, сто восемьдесят два года, крокрысианец. Место рождения…       — Достаточно, — Норн коснулся стены, прося корабль о молчании. — Спасибо.       Он с силой сжал переносицу и с минуту, наверное, простоял так, с закрытыми глазами, силясь переварить услышанное. Сейчас очень хотелось проснуться.       — Без тебя тебя женили…       Тон у Ренгарда был своеобразный, за ним он прятал полную растерянность.       — Что-то ты не знаешь о своей биографии. Кстати, напомни, сколько тебе сейчас лет?       — Пятьдесят один, — Норн отнял руку от лица и теперь смотрел перед собой пустым и очень уставшим взглядом. — Двадцать восемь мне было, когда меня каждый день таскали на допросы к этому «первому» капитану, — он изобразил пальцами иронические кавычки. — И он всеми правдами и неправдами выбивал из меня формулу нашего топлива. Видимо, «Аметист» именно из того пласта времени, потому и возраст зафиксирован такой. Мда, знал я, что у жизни черное чувство юмора, но не думал, что настолько.       — Кажется он бредил тобой, и это — результат его странных фантазий. Которые эта Птицей забытая планета решила зачем-то воплотить в реальность.       Повинуясь внезапному порыву, положил руку на плечо Норну, сжал пальцы. И впервые полноценно рискнул работать на эмпатической сонастройке — послал ему ощущение успокаивающего тепла и поддержки. В этом был привкус смущения и некоторой неловкости. И неуклюжесть — словно кассенди редко делал так, и потому не особо и умел.       Норн растерянно посмотрел на него и едва ощутимо дотронулся до чужой руки.       — Спасибо. Будь я тут один, точно бы свихнулся. Меня предупреждали, что время будет выдавать возможные варианты событий, но понимаешь, именно возможные, а не это вот…       Он мазнул взглядом по коридору и покачал головой. Наверное, стоит пояснить. Тем более, Ренгард наверняка и так понял более чем много.       — Понимаешь, топливо, которым заправлена Сенерия, нам подарили жители соседней галактики. Вернее, технологию высвобождения волновой энергии из пространства. Оно во всех смыслах совершенное. И до, и после мы искривляли пространство, но, чтобы разогнать сердцевину, требуется прорва энергии, и раньше мы использовали те виды горючего, что были нам доступны. Они мало подходили для этого, корабли часто взрывались и разумные гибли из-за этого в количестве. Галактий сделал полеты безопасными. И привезти этот подарок в нашу галактику выпало мне…       Норн прикрыл глаза. Вспоминать Медузу было физически больно, но всего лишь один раз, просто чтобы объяснить…       — Я не довез. Вернее, довез, но не сразу. На краю Млечного Пути попал в ловушку и оказался в плену у пиратской шайки. Руководил ими именно создатель этого крейсера. Они знали о формуле, и во что бы то ни было хотели выбить ее из меня, получить в единоличное пользование. Если бы это случилось, существование Содружества оказалось бы под вопросом. Пришлось молчать. Нашли меня только через четыре года. Формулу топлива доставили ученым, меня вылечили и жизнь понемногу наладилась.       Он отвернулся так, чтобы собеседник не мог видеть его лица.       — Я упоминал о нашей расе и как мы создаем семьи. Пока я был в плену, Крыс навязал мне свое партнерство. И очень хотел, чтобы я ответил тем же. Не суть важно, как, но мы с этим справились. Связь разорвали и перевязали на другого человека, а Крыс, по сути, порешил сам себя. И я могу понять, что у него были подобные «семейные» устремления, он сам не раз мне о них рассказывал. Но этот корабль рассчитан на двух капитанов, понимаешь? Равноценных. Не на капитана и пленника, а на семью. И он работает на галактии. Если это возможное прошлое, то лишь такое, где я сам отдал формулу и спокойно принял его кандидатуру в качестве партнера. И я отказываюсь в это верить, такое просто невозможно. Больше похоже на наркотический бред…       Несколько секунд после рассказа Рён молчал. Все так же не отпуская плеча капитана.       Выдохнул тихо.       — Это может вовсе не быть существующей вероятностью. Это может быть именно фантомом из его… фантазий? Мечты? Сохраненных в глобальном инфополе. Хотя у нас говорят, что невозможных вероятностей не бывает, есть только верные или неверные. Главное, что ты знаешь, что ты не сказал ничего, а что там подбрасывают гиблые вероятности, не свершившиеся в прошлом… разберемся.       — Но если это лишь фантазия, почему корабль настолько реален? Как подобное возможно?       — Возможно, аномалия времени воплотила слишком сильный образ его фантазий как вариант несбывшегося. Материализованный призрак мертвых вероятностей. Которые остались в несовершившемся прошлом. Говорят, такое бывает. Но я вижу такое впервые.       — Если это мертвый призрак, то это не такой уж плохой вариант. Аметист, — Норн поднял голову, обращаясь к кораблю. — Когда в последний раз на борту был твой первый капитан?       — Никогда, — ровно ответил корабль. — В мою систему безопасности вбито, что слушаться я должен вас двоих. Ваши приказы исполняются, если не противоречат приказам первого капитана и не несут угрозы для ваших общих жизни и здоровья. Приказы первого капитана исполняются всегда. Система безопасности была создана им, но на борт во время сборки и после он никогда не поднимался.       Норн повернулся к Ренгарду.       — Похоже, и вправду корабль перенесло сюда отдельно от создателя. Для нас это хорошо. Пойдем, осмотримся еще, я хочу узнать об этой вероятности все, что смогу. Если что-то в грядущем разломе пойдет не так… пригодится.       — А еще, кажется, у нас есть отличный корабль. Бросать его здесь я считаю неправильным.       Провел рукой по чешуйчатой стене.       — Он может стать хорошим спутником. Насколько я понял, он способен к самостоятельному полету, следуя за Сенерией       — Бросать точно не будем, — Норну стало неприятно, когда он представил на месте Аметиста Сенерию. Или Чайку. — Он может следовать за нами на автопилоте, считывая координаты из бортовых систем Сенерии. С современными кораблями такое легко сделать.       Он немного помолчал, собираясь с духом.       — Аметист, где моя личная каюта?       — Отсутствует. Наличествует семейная.       Норн с тихим шипением выпустил воздух сквозь стиснутые зубы.       — Хорошо, пусть семейная. Открой доступ.       Он виновато взглянул на Ренгарда.       — Я могу сходить туда на разведку один. Если не хочешь на подобное смотреть. Зная личность создателя, могу точно сказать, что там может быть много неприятного.       Хотя последнее, чего он сейчас хотел — соваться в подобное место в одиночестве.       — Учитывая, что там ничего и никого никогда не было, вряд ли меня там что-то шокирует       Рён рассмеялся.       — Я вообще довольно устойчивый к неожиданным находкам. Так что пошли, капитан. В конце концов, мы имеем полное право выкинуть все, что придется нам не по нраву.       Норн благодарно улыбнулся. Странно это все-таки… Раньше он стыдился своего прошлого, того, что кто-то что-то узнает, увидит, осудит… Хотя и случилось все то не по его воле. А здесь от тех чувств остался лишь слабый след. Возможно, потому, что здесь он оказался свободен от рамок репутации и долга перед Содружеством? И даже от сочувствия друзей, за которым всегда страшился почувствовать осуждение и отвращение? И, Небо, до чего же легче дышать, когда вот так…       Каюта оказалась совсем недалеко. Норн положил ладонь на сенсорный распознаватель у замка, и створки шлюза разошлись. Каюту тут же залило мягким ненавязчивым освещением, они с Ренгардом переступили порог и осмотрелись.       Все-таки, вкус у Крыса был, что ни говори. Каюта была сделана в тех же черно-фиолетовых тонах, что и весь корабль, но темные тона не резали глаз, напротив, успокаивали. Внутренний интерьер был стандартным для жилого модуля, разве что вместо привычной одноместной койки была большая антигравитационная платформа, застеленная темно-фиолетовым постельным бельем, да на стене за ней, вместо обшивки, мерцала голограмма от пола до потолка. Изображения плавно сменялись, погружая зрителя то в рассвет на Фиксе, то в ночную пустыню Крокрыса, то в зеленые леса незнакомой планеты.       — А тут даже неплохо.       Рён огляделся, с любопытством оценивая продуманную и, в общем-то, уютную обстановку. В которой не было ничего, что оба ожидали подсознательно увидеть.       Просто место отдыха для двоих       — Да. Я рад, что ошибся.       Норн с любопытством прошелся по комнате, коснулся кончиками пальцев стола, стены, спальной платформы, вслушался в фон. Чистое пространство, они действительно первые, кто переступил этот порог. Он потянул на себя ручку небольшой двери, спрятанной почти в углу, ожидая увидеть за ней санузел или личный арсенал (что было бы вполне в духе проектировщика корабля), но увиденное приморозило его к полу намертво.       Небольшая комнатка с низким потолком на первый взгляд напоминала маленький спортзал. Или пыточную. Кому что ближе. Но на самом деле не являлась ни тем, ни другим. Взгляд Норна метался между странными, пугающими приспособлениями, о назначении которых он предпочел бы не помнить, но увы, все это было вбито в подкорку и память его тела намертво. Эта комната целиком и полностью повторяла ту, что была в Медузе. Именно в таком пространстве Крыс безуспешно пытался утолить сжиравшее его желание, не заботясь о том, что чувствует при этом жертва и жива ли она еще вообще…       Норн почувствовал, что его мутит. На горло словно легла фантомная удавка — ощущение, сгинувшее окончательно, как он надеялся, много лет назад.       Он накрыл горло ладонью, привалился к стене и молча съехал по ней на пол. Приступ лучше всего было пережидать сидя — этому Норн тоже был научен хорошо.       Пилот видел только спину капитана, а еще — чувствовал его эмоции, оглушающие, отчетливые. Так ясно, словно и на его шее сжималась пугающая петля.       Кассенди зашипел, дернул Норна прочь с порога комнаты за руку, вздернул на ноги, развернул лицом к себе.       Еще не вникая в увиденное, встряхнул резко.       — Нет этого! И не будет! Ну!       Норн его словно и не слышал. Он рвано, с присвистом и хрипами втягивал воздух, стеклянными глазами глядя перед собой. Попытался ухватиться за предплечье Ренгарда, но промахнулся и едва не осел на пол снова — ноги не держали. Внутри до боли натянулась и зазвенела связь: Ким почувствовал, что ему плохо, даже на таком расстоянии. Вот только сделать ничего не смог, только разрывал своим беспокойством грудину еще сильнее.       На доли секунды Рён впал в панику. Сердце фиксианца колотилось на пределе выносливости, и если оно не выдержит…       Стоп.       Есть связь. Далекая, но явная и сильная. С тем вторым, кто дорог Норну. И она — дай ей возможность — сама стабилизирует себя и обоих на ее концах.       Нужно только дать ей силу. Усилитель.       Антенну.       Пилот вцепился пальцами в запястья капитана — останутся потом синяки — до побелевших ногтей, погружаясь в рабочий транс, выискивая вероятности оптимальной работы партнерской связи.       На этой планете работа происходила на том самом пределе, грозящим выгоранием.       Плевать…       С шорохом развернулись крылья: тело стремилось обрести самую живую форму. Да и нейросети в крыльях были отличной антенной.       Ким… Так ведь зовут второго? Вот, слушай сердце Норна так, словно оно бьется рядом.       Норн, вот руки Кима, словно они лягут на твои плечи. Словно рядом.       Словно нет расстояний и рваного в клочья времени. Связь рвется, словно парус в штормовом ветру. Но держится…       Ренгард передал еще и свое — спокойную уверенность в том, что вокруг безопасно.       Спокойно. Свободно.       Все это — только память, пришедшая некстати.       Крыльями он укутал капитана в кокон. Так легче… кому?       Тяжело дышать. До хрипа и привкуса крови во рту...       Но это останется вне связи.       Норн чувствовал себя так, словно его несет в терпящем крушение корабле на запредельных перегрузках. Сознание плавилось и растекалось, тело колотилось в жуткой лихорадке, воздуха было катастрофически мало. Он из последних сил держался, но становилось только хуже. Связь рвалась внутри, боль была невыносимой. Ренгард что-то делал, как-то пытался помочь, и на какой-то миг действительно стало легче. Показалось, будто Ким рядом, и вокруг так хорошо, спокойно… Совсем, как раньше.       А потом эмоузел накалился до предела, что-то вырвалось из него, как будто он взорвался, и Норн не выдержал. Ткнулся лбом в чужое плечо и потерял сознание.       Несколько секунд оглушенный кассенди так и сидел в обнимку с потерявшим сознание капитаном.       Потом с трудом встал на ноги. Надо было на Сенерию. В медблок.       Или…       — Аметист, ты мог бы приготовить медблок, пожалуйста? Второму капитану Норну нужна помощь. Кажется, проблема с эмоциональной перегрузкой.       — Медблок открыт, — Аметист отозвался ровно, как и все разы до этого. — Дверь слева от вас.       По иронии судьбы, попасть в меблок можно было прямо из каюты, и соседствовал он с той самой проклятой комнаткой. И, похоже, сделано это было более чем с расчетом… Впрочем, это уже не имело значения. Главное, медблок был готов, и до него эти метры Рён донес Норна без проблем.       Все еще до боли саднило горло…       Положить капитана в капсулу, запустить диагностику… Хорошо, что сложные программы их кораблей всё делают сами...       Рён рвано выдохнул и устало опустился на пол, решив дожидаться работы медицинской аппаратуры так.