≋
Солнечные лучи рассеивают тёмные облака около восьми утра. Буря утихла. Деревья снаружи покрыты снегом, а дороги — слоями льда. Глаза Луи пульсируют от усталости, ночь была долгой и бессонной. Единственным облегчением было то, что Джемма проспала большую часть ночи. Лиам и Найл уснули, словно это был продуманный вариант, а не необходимое решение. Хоран задремал, читая, и, проснувшись, сонно захлопал глазами, когда телефон Лиама осветил всю комнату. Ещё до рассвета они поспешили в кафетерий, после того как было объявлено о бесплатном завтраке для гостей. Телевизор всё ещё включен, когда Джемма просыпается. Луи присоединяется к ней на диване и настаивает, чтобы они посмотрели его любимый сериал. Томлинсон находит программу в приложении и покупает первый сезон, начиная постепенно объяснять Джемме, в чём смысл. — Они не приняли его, поскольку он вырос в человеческом мире, плюс его отец был ледяным волшебником, которого изгнали из королевства из-за его тёмной магии. Это самая тяжёлая часть сезона, если честно… — Луи, — девушка медленно кладёт руку ему на колено. — Клянусь, Джемма, это классный сериал. Просто немного затянутое начало… — Нет, Луи, — девушка тянется к пульту и останавливает эпизод. — Прости за вчерашний вечер. — Джемма, это… — Я не должна была принуждать тебя, — коротко произносит она. — Ты не должен этого делать, особенно после того, как я была несправедлива по отношению к тебе. — Ты права, я в долгу перед тобой, — уклончиво отвечает Томлинсон. Есть невысказанные слова и вопросы, которые, он знает, она хочет задать, но Луи не может ответить на то, что сам с трудом расшифровывает. — И пожалуйста, — Томлинсон шутливо пихает девушку в живот, — когда-то ты мне нравилась, Джемма Стайлс. Девушка в ответ отпихивает руку, тем не менее, на её щеках тут же появляется широкая улыбка. — Ох, я в курсе, у тебя ведь теперь появился шанс, не так ли, когда Гарри при смерти?! Ты такой идиот, Томлинсон. Луи глубже зарывается в одеяла. — Признаюсь, эта шутка была неуместной. — Ну, — девушка придвигается ближе, накрывая их одеялом. — Если честно, меня до дрожи раздражает та Лея. — Я так и знал! — Луи тычет девушку в плечо для выразительности. — Меня не проведёшь банановыми кексами! Я отчётливо помню, как ты вылила ромашковый чай, который я приготовил тебе в твой день рождения несколько лет назад. — От этого дерьма меня тошнит! — лицо Джеммы преувеличенно искажается. — Почему он так воняет? Томлинсон громко смеётся в ответ. Когда Лиам и Найл позже возвращаются с ланчем, завёрнутым в фольгу, им ясно, что произошёл сдвиг в динамике. Они вчетвером собираются вокруг дивана, Луи тянется за пультом, после чего коварно добавляет: — Я перемотаю на начало, поскольку ты пропустила больше половины. Джемма громко стонет в ответ.≋
В тот момент, когда доктор входит в палату Гарри во время утреннего обхода, Луи поспешно сообщает ей об участии Лиама и Найла, решив, что лучше обсудить детали сейчас, чем тянуть до последнего. Если доктор и недовольна решением Томлинсона, то она не показывает этого. Легко улыбнувшись и извинившись, она обещает скоро вернуться с подходящими материалами. Пейн был полон энтузиазма, начиная набирать список вопросов на своём телефоне. Как только доктор возвращается, становится ясно, что Пейн явно сдерживается, постукивая ногой и прислоняясь к окну. — Хорошо, прежде чем мы начнём, Лиам и Найл, я должна попросить вас проявить благоразумие… — Я им всё рассказал, Рени, — поспешно произносит Луи, прижимаясь к Джемме ближе. Взгляд Пейна тяжёлый, когда он хмуро смотрит на Томлинсона. Очевидно, фамильярность в данной ситуации неуместна. — Ох, ладно, — произносит доктор, облизывая губы, опускаясь на край кровати Гарри, нежно поглаживая его по ноге и открывая первую папку. — С чего начнём? — Расскажите нам о процедуре, — строго просит Лиам. Доктор понимающе кивает в ответ. — Вся процедура заключается в том, что я рассматриваю кóму как психосоматический эпизод… — Наши познания в биологии на уровне пятиклассников, — добавляет Луи, наблюдая за тем, как Лиам медленно кивает в ответ. — Прошу прощения, — ресницы доктора выразительно трепещут. — Мы относимся к коме так, будто бы она вызвана умственной блокировкой. Подобно, но не сравнимо с теми, кто слепнет от стресса. Не могу не упомянуть, что эта процедура довольно специфична и будет работать только с редкими типами пациентов. — Как Гарри, — добавляет Пейн. — Верно! Процедура состоит из трёх сеансов, продолжительностью от семи до восьми часов здорового сна. Во время каждого сеанса Луи и Гарри будут давать разные лекарства, каждое из которых откроет отдельный слой их подсознания. Первый препарат переносит пробуждённого индивидуума в подсознание пациента, имитируя его сон. Это делается для обеспечения совместимости. — Совместимости? Разве все тесты, которые вы провели на Луи, уже не доказали их совместимость? — едва слышно спрашивает Джемма. — Эти тесты были сделаны больше для того, чтобы проверить, достаточно ли Луи здоров, чтобы выдержать дозу препарата. Мы не узнаем, удастся ли ему проникнуть в подсознание Гарри, пока не начнём первую процедуру. Мозг довольно умён и может почувствовать незваных гостей. Главное препятствие может возникнуть, если подсаженный индивид не будет соответствовать восприятию пациента, не будет способен, так сказать, сыграть свою роль. — Значит, Луи должен толковать то, как, по его мнению, Гарри хочет, чтобы он выглядел? — делает своё заключение Найл. Он опускается на пол у ног Джеммы, откидываясь на спинку дивана. — Не обязательно. Мы, мой жених и я, подозревали, что если пробуждённый человек не догадывается о своём состоянии сна, то, даже не пытаясь, он создаёт гармоничную мозговую активность с пациентом, сопоставляя их. — Так что, пока Луи не будет понимать, что он спит, тогда с ним всё будет в порядке, — добавляет Найл, после чего поворачивается к Томлинсону. — Ты мечтатель? — Очень хорошо! — доктор весело улыбается, явно восхищённая пониманием Найла данной ситуации. Джемма невольно смотрит на Хорана, приподняв бровь. Это была не та сторона, которую он часто демонстрировал. — Он умнее, чем кажется, — соглашается Луи, после чего качает головой, обращаясь к Найлу. — Нет… Насколько мне известно, нет. — Двигаемся дальше, — настаивает Лиам, закидывая в рот жвачку, с трудом разжимая челюсти. — Со вторым препаратом могут возникнуть трудности. На этом этапе пара формирует синхронизированный сон, подсознательно внося в него свои страхи, переживания, это может быть довольно уязвимое состояние. Пробуждённый индивид способен свободно перемещаться в осознанном состоянии, однако я подозреваю, что это не произойдёт мгновенно. Что-то, скорее всего, побудит Луи очнуться. Мы обсудим детали, как только достигнем данной стадии. — Если я этого не сделаю, — неожиданно спрашивает Томлинсон, — если я не смогу проснуться или что-то ещё… — Давай не будем зацикливаться на негативных последствиях, Луи. Верь в себя, — подбадривает его доктор. Томлинсон замечает, как хмурится Лиам после этих слов. — В любом случае, главный приоритет пробуждённого индивидуума — внедрить идеи в голову пациента. Вот почему пара должна быть сильной, идея не может быть слишком надуманной, иначе это собьёт пациента с толку. Это должен быть своего рода небольшой сигнал, который заставит пациента проснуться. — Гарри очнётся? — шёпотом спрашивает Джемма. Луи автоматически сжимает её руку. — Не совсем, — покачав головой, доктор смотрит на свои заметки. — Это процедура направлена больше на то, чтобы активировать его подсознание. Даже после того, как Гарри осознает, что это всего лишь сон, не обязательно это сподвигнет его очнуться, особенно учитывая состояние комы. — Что за третья стадия? — интересуется Найл после небольшой паузы. — На заключительном этапе подсаженный индивидуум работает вместе с пациентом, чтобы достичь бодрствования. Вот где наши мнения с Эллиотом расходятся, — все в комнате заметно напрягаются. Рени небрежно поправляет выбившийся локон волос. — Однако, повторюсь, это индивидуально для каждой пары и пациента. Вы будете находиться в мыслях друг друга, будете знать, что сработает, а что нет. По сути, пациент застревает в своём подсознании, блуждая в многочисленных отражениях своей реальности, поэтому цель состоит в том, чтобы найти лучшее решение для своего разума. Луи крепко прижимает к себе подушку. — Так вот в чём моя задача? Я должен придумать, как вытащить его из комы. — Да, звучит довольно двусмысленно, — добавляет Найл. — У каждого пациента своя блокировка. На последнем этапе Эллиот предположил, что будет довольно трудно, поскольку вы не сможете контролировать разум. Всё будет зависеть от вас двоих. Пейн громко фыркает в ответ, прищурив глаза. — Если это поможет, — продолжает доктор Мэдлин, заметив перемену в палате, — успешная пара, сёстры, описали третий опыт, как странный квест. Где они обе понимали, что им нужно что-то найти, но не знали, что именно. Оказывается, они любили играть в фэнтезийные ролевые игры, когда росли, что, возможно, сработало в их совместном подсознании. — Хорошо, — Лиам отрывается от созерцания окна, на его угрюмом лице появляются тонкие морщины. — Каковы риски? — Очевидно, что во всех медицинских исследованиях есть побочные эффекты, — спокойно отвечает доктор. — Мигрень, бессонница, тяжёлая депрессия. Есть вероятность, что Луи не очнётся после любого этапа, но эти шансы невелики. Кроме того, радиационное облучение хотя и минимальное, может в дальнейшем перерасти в дефицит. Глаза Пейна закрываются, руки автоматически касаются висков. — А смерть? — Смерть… возможна, хотя и крайне маловероятна, особенно в случае Гарри, — тон доктора меняется, её спина напрягается. — Насколько это маловероятно для Луи? — спрашивает Найл. — Какой процент? — Восемьдесят семь процентов, — доктор Мэдлин облизывает губы, пытаясь улыбнуться во время неприятного разговора. — Я на восемьдесят семь процентов уверена, что Луи не умрёт. — Это недостаточно, — тут же возражает Лиам. — По сути, это тот же риск, что и минимальная операция на головном мозге. На самом деле ниже, — заверяет доктор ровным тоном, глядя на Лиама. Женщина улыбается, передавая свою папку Пейну, как будто предлагая оливковую ветвь. — Это все наши исследования и наблюдения во время испытания. Я подробно описала каждый этап, — доктор Мэдлин поворачивается к Луи. — Я дам тебе несколько дней, чтобы принять решение. Хотя я должна настоять на том, чтобы мы начали как можно раньше. — Я думаю, что нам лучше не торопиться с подобным решением, — тут же возражает Пейн. — Всё в порядке, Лиам, я уже для себя всё решил, — спокойно отвечает Томлинсон. — Я сделаю это. Джемма отстраняется, пристально глядя на парня. — Луи, Лиам прав. Подумай ещё раз. Со мной всё будет в порядке, я обещаю. Хотя Томлинсон и ценит её слова, он сомневается в их правдивости. Луи сжимает руку девушки в ответ. — Всё в порядке, Джем. Лиам бормочет что-то себе под нос. Доктор Мэдлин широко улыбается в ответ. — У вас есть ещё какие-нибудь вопросы? — Я имею в виду, что это дерьмо о науке о мозге всё ещё не укладывается у меня в голове, но я понял суть. Когда мы сможем начать? — Ну, во-первых, мне нужно убедиться, что всё оборудование в лаборатории работает исправно. Предполагаю, что первую сессию мы можем провести уже завтра вечером. Томлинсон игнорирует тяжёлый узел в животе — теперь пути назад уже нет. — Идеально.≋
Луи глубоко затягивается сигаретой, выпуская изо рта струю тёплого дыма, после чего прижимает телефон к уху. Нагретое устройство продолжает настраивать связь, пока Луи кивает, устно подтверждая всё, что ему говорили. Стоянка скорой помощи почти пуста, город всё ещё приходит в себя после бури, поскольку большая часть дороги до сих пор перекрыта снегом. Сверкающие снежинки скользят по бетону, очередной порыв ветра осыпает Луи холодными крупинками снега. Деревья на улице дрожат и трясутся, когда их ветвистые руки пытаются скинуть снежные одеяла. Томлинсон поглубже зарывается в куртку. Меган, несмотря на предупреждения, всё равно днём заскакивает в больницу, захватив с собой верхнюю одежду и несколько туалетных принадлежностей Луи. Томлинсону не понравилось её злорадство, когда он сообщил, что ему нужна неделя отдыха. Тем не менее у неё хватило порядочности сжать губы в застенчивой улыбке, после чего она тут же побежала звонить Марку. Грязная слякоть собирается у ног Луи, когда он в очередной раз раздвигает кучи мокрого снега носком своих кроссовок, ожидая, пока абонент на другой линии закончит свою болтовню. Его носки промокают насквозь. Томлинсон оборачивается и замечает Найла, прислонившегося к стене с чашкой кофе в руке. На его плечи накинуто ярко-фиолетовое пальто, очевидно, принадлежавшее Меган. Луи замечает знакомую золотую молнию. Хоран выглядит поникшим. После встречи доктор сразу же приступила к приготовлению первого этапа испытания. Найл предложил свою помощь, удивив всех, кроме Луи. По большей части Хоран молчал о принятом решении Томлинсона, казалось, он был согласен. Тем не менее Найл более логичен, чем многие думали. Уверенность Хорана пришла вместе с его собственным пониманием. Как только он вникал в функцию, то тут же овладевал традицией и культурой. Вот почему Найл преуспел в определённой степени искусством маскарада. Между Луи и Найлом всегда существовала пропасть, независимо от того, насколько точным был конечный результат. Их процессы были совершенно разными. — Спасибо, Сэм, ценю твою заботу. Просто хотел убедиться, что всё так же. Без всякой причины, на самом деле происходящее вокруг просто заставило меня задуматься, понимаешь? Всё это может исчезнуть завтра, — медленно отвечает Луи, кивая головой. — Ладно, не буду тебя задерживать, пока, — Томлинсон вешает трубку, сразу же удаляя номер из списка звонков, на случай, если Меган захочет пошпионить. — Как всё прошло? — спрашивает Найл, зевая и делая глоток кофе. — Хорошо, — быстро отвечает Луи. — Не думай, что что-то изменилось со времён Физзи, просто никогда нельзя быть слишком уверенным. Хоран понимающе кивает в ответ. — Нет, это определённо умный ход… Луи с трудом проглатывает комок. — Найл, ты… Ты должен убедиться, что это не дойдёт до прессы. Ни в открытом, ни в закрытом доступе. Ты должен рассказать Лотти… — Я знаю, Луи, если твои адвокаты сказали тебе, что всё хорошо, значит так и есть. Не волнуйся, я расскажу ей всё, что знаю, — Хоран наклоняется и быстро обнимает Луи. Когда дело касалось сестёр, Томлинсон доверял парням без раздумий, однако он всегда представлял себе подобный разговор с Лиамом. После нескольких непрочитанных сообщений и избегающего поведения стало ясно, что Пейн не в настроении обсуждать что-либо связанное с процедурой, не говоря уже о развлечениях или подготовке к смерти Луи. Небо темнеет, день ускользает сквозь пальцы. Ещё один холодный порыв ветра ударяет им в спины, отчего Найл ругается, сплёвывая на бетон. — Ты всё ещё можешь отказаться, Джемма поймёт. Томлинсон ни на секунду не верит в правдивость сказанных слов. Как и сам Хоран. — Найлер, всё в порядке… Найл фыркает в ответ, он знает, что лучше не настаивать, сдержанность никогда не была сильной стороной парня, но Луи был рад приложенным усилиям. — Не беспокойся о Лиаме, — добавляет Найл, наблюдая за тем, как большой палец Луи нависает над именем Пейна на экране. — Я не беспокоюсь, — Томлинсон засовывает телефон в карман, после чего глубоко затягивается сигаретой. — Просто не ожидал, что ты будешь таким спокойным. С годами аргументы Лиама и Луи сошли на нет. Однако в последнее время напряжённые позы говорят об обратном. Пейн в глубине души пацифист, стремящийся к миру во всём мире. Безусловно, Луи позорно этим пользуется. Как и у большинства близких друзей Луи, у их дружбы был обратный отсчёт. Томлинсон боится, что это произойдёт раньше, чем он предполагал. — Я просто… — пожимает плечами Найл и смотрит на своё обручальное кольцо на пальце. — Я тебя как бы понимаю. — Понимаешь? Найл качает головой в ответ, направляясь ко входу в больницу. — Пойдём, пока мои соски не отвалились.≋
Луи и Меган смогли вернуться в отель после того, как снегоочистители завершили обход города к вечеру. Томлинсон закатывает глаза, когда возвращается в палату Гарри, чтобы попрощаться, но замечает, что Лиам уже ушёл. Гостиничный номер такой же, каким он его и оставил: чемодан стоит в углу, паспорт надёжно спрятан в сейфе. Единственное доказательство того, что кто-то здесь всё же был, являются чистые простыни и пустое мусорное ведро у двери. Луи долго принимает душ, ногти на его ногах и руках аккуратно подстрижены. С полотенцем, всё ещё обёрнутым вокруг талии, Луи забирается в постель. Часы на прикроватном столике показывают девять вечера. Бескрайняя ночь готовится к завершению цикла. В его глазах стояли крупинки усталости, которые он никак не мог выплакать. Луи горбится, потягиваясь за телефоном, после чего прислушивается к ровному тону гудков, пересчитывая пальцы и позволяя металлическому устройству балансировать между плечом и ухом. Слышится какая-то возня, прежде чем его приветствует знакомый голос. — Привет, Лу. — Как у тебя дела, Лоттс? — в голосе Луи слышится воплощение горя, которое его сестра ненавидела больше всего. — Луи, я не могу дозвониться тебе уже несколько дней, — с горечью отвечает девушка. На другой линии снова раздаются помехи, потом резко становится тихо. Луи уже думает, что она повесила трубку, пока не слышит слабый звук свиста на заднем фоне. Томлинсон запоздало соображает, что, он, должно быть, разбудил её. В Лондоне сейчас около пяти утра. — Ты мог бы по крайней мере ответить на сообщения, придурок. — Извини, как-то всё завертелось… — Луи прикусывает щёку изнутри. Он щёлкает кнопку обогревателя, отчего в комнате тут же становится невыносимо жарко. Это лишь усиливает удушье в горле. — Да, я разговаривала с Джем, — тихо отвечает девушка. Было непонятно, насколько близки были Лотти и сестра Гарри. Томлинсону стыдно за то, как часто это откровение вызывает у него раздражение, как будто он сидит в ресторане и, засунув руку под стол, натыкается на приклеенные куски жевательной резинки. Понимание того, что некоторые люди вольны поступать так, как им заблагорассудится, и никакое общественное или внутреннее порицание не остановит их действия, сменяется завистью. — По-видимому, Эль тоже позвонила ей, — произносит Лотти, напряжение в её голосе маскируется весельем. — Это мило, — решительно отвечает Луи. — Не разговаривал с ней с октября. — Хм, да, это последнее, что я слышала от неё, — Лотти смеётся. — Дедушка был уверен, что вы двое поженитесь… Томлинсон проводит пальцами по бежевой простыне, отрывая случайно торчащую нитку. — Я тоже. — Лжец, — резко отвечает Лотти, в её тоне нет злобы, она просто констатирует факт. На минуту воцаряется молчание. Оба не знают, что сказать в данной ситуации. Луи слышит звон стекла и догадывается, что Лотти решила себе сделать кружку чая. Имбирный с одним кусочком коричневого сахара. — Как ты себя чувствуешь? — шепчет девушка, её голос сливается со звуком закипающего чайника. Луи трёт глаза, пока его ресницы не становятся влажными. — Хорошо… Слышится шорох, когда Лотти делает аккуратный глоток. — С тобой всё будет в порядке, ты слышишь меня, Лу? Это тебя не сломает. Бремя старшего ребенка заключается в том, что ты в ни в коем случае не должен расколоться перед младшими. Луи, возможно, зашёл слишком далеко в данной концепции, если Лотти думает, что он откажется от эксперимента. Лицо Томлинсона искажается от боли, когда он вдыхает застоявшийся воздух. Парень задерживает дыхание, впиваясь зубами в нижнюю губу. Он улыбается сквозь слёзы и ровным голосом произносит: — Думаю, мне стоит тебя отпустить, уже довольно поздно, не так ли? — Да, но мне нравится, когда ты звонишь, — отвечает Лотти, громко зевая в ответ. — Хорошо. Я очень люблю тебя, Лоттс. — Я тоже люблю тебя, Лу. Томлинсон улыбается, пытаясь замаскировать смущение. — Мы действительно отвратительны. Лотти смеётся, громко фыркая в ответ. После телефонного звонка Луи одевается и, не обращая внимания на влажные простыни, забирается под одеяло, после чего едва сдерживается, чтобы не включить телевизор или не схватить телефон. Вместо этого он поднимает жалюзи и приоткрывает окно, оставляя небольшое отверстие, чтобы охладить комнату; занавески время от времени вздымаются от ветра. Проходит несколько часов, прежде чем сон наконец завладевает его разумом, но даже тогда голова Луи всё равно гудит от полной пустоты и смутного чувства боли, длившегося до восхода солнца.≋
Утром время словно опрокидывающийся корабль, волны подталкивают Луи ближе к утёсу из острых скал. Он не может уловить суть разговоров вокруг, погружённый лишь в ужасные мысли. Даже дорога до больницы была непосильной задачей для него: он сделал дюжину неправильных поворотов, пока наконец не добрался до отделения намного позже, чем ожидалось. Взволнованный и обезумевший, Луи, не задумываясь, направился в палату Гарри. Через час после прибытия Томлинсон стоит в очереди за своей обычной порцией утреннего чая, когда на экране телефона всплывает уведомление об изменении дат тура. Рядом с объявлением опубликованы десятки чётких фотографий его на территории больницы, сделанные в течение последних нескольких дней, в том числе несколько фотографий, сделанных сегодня. В животе Луи оседает неприятное чувство негодования, разрастающееся с каждым моментом как солнце, подходящее к центру неба. — Вот ты где, — произносит Джемма, как только Луи входит в палату Гарри с двумя чашками чая в руках. — Решил захватить и тебе, — легко отвечает Томлинсон. — Спасибо, — девушка осторожно берёт картонный стаканчик, который он протягивает ей, тут же делая маленький глоток. — Найл и Рени уже спустились в лабораторию, сказали, что хотят для начала провести практический тест. Я надеюсь, она в курсе, что, хотя Хоран довольно умён, у него всё же нет степени доктора медицины. Луи широко ухмыляется в ответ. — Он посмотрел достаточно серий «Анатомии Страсти», чтобы понять суть. Джемма опускается на край кровати Гарри, и, наклоняясь, вытирает что-то на его лице. — Сегодня утром я быстро побрила его. Думаю, у меня получилось, учитывая, что мне пришлось посмотреть несколько видео на Ютубе, чтобы понять, как держать лезвие. Лицо Гарри стало стройнее, щёки лишились привычной припухлости и розовинки. Синяки вокруг его глаз пожелтели, а швы на брови стали менее воспалёнными. Теперь он кажется больше живым, чем мёртвым. Сегодня Луи не хочет, чтобы он спал или видел сны. Он хочет, чтобы какой бы мир ни был предоставлен Гарри после всего этого, Луи получил то же самое. Внутренний оптимизм в отношении чего-либо большего бесплоден, когда Луи уже упустил все свои шансы. Томлинсон делает вид, что восхищается проделанной работой Джеммы. Пока Луи наблюдает за напряжённым движением груди Гарри, волны в его голове приспосабливаются к его дыханию, покачиваясь в такт медленному ритму. — Если твои подкасты выгорят, тебе стоит подумать о смене карьеры. Джемма в ответ высовывает язык, после чего делает ещё один глоток чая. Луи проводит большую часть утра, свернувшись в клубочек на диване, бесцельно прокручивая ленту в телефоне, читая реакции на его фотографии в больнице. Нездоровое отвлечение для борьбы с обратным отсчётом собственной кончины. Джемма сегодня в хорошем настроении, она комментирует всё, что показывают по телевизору и болтает с любой медсестрой, которая входит в палату. По сравнению с последними несколькими днями, в ней чувствуется несомненная жизнерадостность. К полудню Луи извиняется и выходит из палаты, не в силах больше выносить её болтовню, чувствуя, как негодование нависает над его плечами. Это абсурдно и жестоко, учитывая обстоятельства. Ещё один подвиг, который он совершит в одиночку. В кафетерии поиски Луи были недолгими, через две минуты он замечает сгорбленные плечи Пейна, обтянутые клетчатой рубашкой, спрятанные в тёмном углу. В его уши воткнуты эирподсы. Томлинсон глубоко вздыхает и направляется к столу Лиама. Пейн бесстрастно смотрит в ответ, тут же доставая наушники из ушей: — Послушай, Луи, я не злюсь… — Действительно? — по кафетерию разносится громкий звук, когда Луи резко пододвигает стул к себе. — Тебе всё же стоило сказать это мне в глаза, — было несколько сообщений, отправленных Луи Лиаму, и оставленных без ответа, которые он мог бы использовать против Пейна. — Думаю, ты не будешь возражать, если я присяду. Лиам глубоко вздыхает в ответ, вытаскивая второй наушник из уха и аккуратно убирая их в футляр. — Это твоя жизнь, Луи… — Вот именно, моя, — Луи наклоняется, хватая пару морковок с подноса Пейна. Лицо Лиама становится болезненным. — Никто сейчас не способен мыслить ясно… — Послушай, — Луи опускается на стул, стягивая свитер. — Мне всё равно, будешь ты присутствовать на эксперименте или нет. Но я точно знаю одно, ты не будешь счастлив, если я умру сегодня ночью, а ты потратишь мои последние часы, избегая меня. — Похоже, это отлично сработало для тебя и Гарри, — отвечает Лиам, слова тихие и опасные. Луи вздрагивает, сцепив пальцы на коленях, пока его большой палец борется с пространством. Айсберг опасно кренится, после чего Лиам быстро моргает, как будто слова были произнесены откуда-то издалека. — Прости, я просто злюсь. Луи встаёт с лёгкой улыбкой на лице. — Всё в порядке, Пейно, — Лиам тоже встаёт, пристально вглядываясь в лицо Луи, пытаясь прочитать эмоции. Они поднимаются на лифте, не говоря ни слова, пока Томлинсон не делает небрежный комментарий по поводу больничной еды. Ответная улыбка Лиама кажется искренней.≋
За три часа до процедуры Томлинсона дважды чуть не вырывает. Во второй половине дня доктор и Найл выходят из лаборатории. Рени сосредоточена и решительна, поскольку знает планы на сегодняшний вечер. Процедура назначена на полночь, медсестра, согласившаяся помочь, незаметно вывезет Гарри из его палаты и прикатит его в одиннадцать тридцать. Томлинсону было запрещено есть после пяти, также доктор рекомендовала бодрствовать до положенного срока. Привкус во рту и лёгкое напряжение в плече сдерживают усталость. Она напоминает парням об осторожности больше раз, чем это было необходимо, и ведёт себя слишком нетерпеливо для врача, который провёл процедуру с одним сомнительным свидетельством успеха. Луи становится угрюмым, погружаясь в растущую обреченность, когда небо растворяется во тьме. Лиам и Найл оставляют его в покое, нервно бродя по коридорам, едва сдерживая собственную нервозность. Джемме становится всё хуже и хуже с каждым часом. Как и в предыдущую ночь, она начинает волноваться и нависать не только над Гарри, но и над Луи. Ему приходится сдержать враждебность в своём тоне, когда он настаивает, чтобы она перестала приносить ему чай. Её чрезмерно тёплое поведение созвучно обязательству перед его собственной ответственностью, поэтому озвучивание его сомнений может только заставить Джемму почувствовать себя виноватой и потребовать прекращения процедуры. Даже несмотря на тугую нить обиды, Луи не может принять эту идею. За час до начала эксперимента Луи решает быстро выйти покурить. По телу пробегает новая волна ужаса. Томлинсон зажмуривается и сжимает сигарету между пальцами. Его страх не связан со смертью. Смерть ничего не значила для умершего. Все обиды, которые он оставил после себя, — это то, в чём будет виноват призрак. На деле же все будут скучать по нему. Раскаяние горькой плёнкой оседает на его губах, пока он тихо просит прощения у неба. Луи делает ещё один глоток дыма, сигарета выскальзывает из его пальцев и приземляется на обледенелый бетон. Он прослеживает за тем, как янтарный огонёк изящно вспыхивает на конце сигареты, после чего нога угрожающе гасит его свет. Если процедура пройдёт успешно, Луи увидит Гарри, их разумы тесно переплетутся в состоянии сна. От этой перспективы пульс Томлинсона ускоряется в запретном отчаянии. Полюбовавшись тёмным небом и его мерцающим светом ещё несколько минут, Луи решительно направляется внутрь. — Брианна только что забрала Гарри, — произносит Джемма, терпеливо ожидая Луи у входа в реанимационное отделение. Её щеки раскраснелись от холода. — Они уже по пути в лабораторию, — Луи молча кивает в ответ, едва сглатывая тяжёлый ком, образовавшийся в горле. Когда он оказывается достаточно близко, девушка крепко обнимает его за плечи. — Я ценю это, Лу. Томлинсон в ответ проводит большим пальцем по её плечу. — Всё получится, — заверяет Джемма, отстраняясь. Это скорее сказано для себя, чем для него. Они минуют пустой холл и останавливаются перед знакомой дверью. Джемма вводит комбинацию цифр. Луи никак это не комментирует. Лаборатория Рени светится ярко-розовым светом. Громоздкие компьютеры кажутся невероятно яркими, на мониторах отражаются странные графики. Рени сидит за столом, маниакально набирая какой-то текст. Другая сторона окрашена в голубой цвет, как он и помнит. Единственное отличие заключается в том, что Гарри лежит на одной из кроватей, с его головы сняты повязки, обнажая выбритое место в центре. На кушетке отсутствует подушка, отчего возникает впечатление, будто Гарри просто спит. Несколько трубок торчат из его левой руки: Брианна, медсестра, ухаживающая за Гарри, настраивает капельницу. Луи приходится прищуриться, чтобы увидеть, как Гарри дышит. Он смотрит до тех пор, пока стук в груди не замедляется. Найл появляется из-за угла, выглядя более настороженным, чем обычно. Он сначала смотрит на Луи, а затем на Джемму. Неожиданно для всех, он делает шаг вперёд и крепко обнимает Томлинсона. — Не смей умирать, — бормочет он в шею Луи. — Я постараюсь. В дверь стучат три раза. Рени на секунду приостанавливает свою работу, поворачивая голову в сторону двери. — Найл. Хоран кивает, направляясь чтобы открыть дверь. — Наверное, Лиам. Пейн осторожно входит внутрь, оглядывая лабораторию широко раскрытыми глазами. — Это довольно мрачно, верно? — произносит Найл, легонько хлопая Пейна по плечу. Лиам игнорирует парня и заключает Луи в объятия, продолжая держать руку на его плече, даже когда они отстраняются. Томлинсон рад молчанию, в его голове и так достаточно мыслей. — Отлично, давайте начнём, — Рени выходит из рабочего транса и встаёт, облизывая губы, с планшетом в руке, и с трудом сдерживает довольную улыбку. — Луи, я попрошу тебя проследовать за мной в процедурную комнату. В другом конце комнаты холодно. От сильного запаха химикатов начинает щипать в носу, мурашки пробегают по рукам. Брианна помогает ему лечь на кровать, стоящую в нескольких дюймах от Гарри. Один поворот головы, и Луи наконец встречается со спящим лицом Стайлса. Рени защёлкивает ремни на талии, затем на запястьях. Лёгкие Луи дрожат при каждом вдохе. В его руку впивается острая игла, которую Рени тут же заменяет трубкой, ведущей к небольшому пакетику с ярко-розовой жидкостью. Её добрые глаза скользят по лицу Луи. — Это первая доза препарата. Мы введём его тебе и Гарри автоматически. На грудь опускается тяжёлая пластина. — Это для предотвращения любого вредного воздействия радиации. Рени ещё раз убеждается, что всё в порядке, после чего поворачивается к монитору. — Напоминаю, первый препарат перенесёт тебя в сознание Гарри, возможно, возникнут несколько аспектов, заложенных в твоём собственном сознании, однако, как я уже упоминала, первый сеанс предназначен для обеспечения совместимости. Кое-что, о чём я не упоминала ранее, заключается в том, что ты можешь увидеть более одного сна. Редко удаётся запомнить их все, поэтому я попрошу тебя приложить усилия, чтобы запомнить хотя бы один из них. — Хорошо, — голос Луи подрагивает, — я попробую. Рени ещё раз крепко сжимает руку Луи. — Проснувшись, некоторое время ты будешь дезориентирован, возможно, тебе захочется забыть всё, что произошло, бороться с этим чувством. Позже я задам тебе ряд вопросов, связанных с твоими снами, чтобы зафиксировать их. Доктор наклоняется к трубке, подсоединённой к его руке, после чего смотрит на Брианну, когда та делает то же самое с Гарри. — Ты готов, Луи? Томлинсон смотрит на неё и резко выдыхает. Он крепко сжимает свои губы, чтобы скрыть дрожь, и затем решительно кивает в ответ. Рени прокручивает колесико на капельнице. Луи прослеживает за тем, как розовая жидкость входит в его вену. Тело обдаёт жаром. Текстура, пробегающая по его позвоночнику, все глубже проникает в пустоты. Веки Томлинсона дёргаются один раз, затем опускаются, затем снова поднимаются. Контролировать тело уже невозможно. Рени и Брианна уходят в безопасное место за стеклом, запирая за собой дверь. Вселенная разлетается на множество разных созвездий, а затем Луи ныряет в бездну. Он кричит изо всех сил, пока голос и звук не сливаются воедино, разум и тело перестают существовать, безукоризненно соединяясь вместе. Линия разделения растворяется в миллиарде звёзд. Пылающая форма обжигает края его разума. Какая-то сущность направляется в сторону него. Мысли в голове затихают, ресницы трепещут в попытке мельком увидеть Гарри. Цвет комнаты становится красным. Тело сковывает парализующая печаль. Его пальцы дергаются в попытке освободиться. Достичь. Если бы только он мог дотянуться. Его охватывает паника, когда яркий шар начинает вибрировать. Горящая фигура медленно приближается. Полоска яркого цвета устремляется к Луи, опаляя своим жаром. Кажется, он чувствует запах палёной плоти. Тем не менее, он хочет большего. Зависимость уже слишком сильна. Происходит поразительный раскол, когда Луи освобождает место для формы, позволяя ей обжечь себя, вскрыть, следом же запечатывая их вместе. Это был Гарри. Глаза Луи наполняются слезами, по телу пробегает волна дрожи. Влажная полупрозрачная слеза падает ему на щёку. Зелёный свет заполняет его, ослепляя невыносимой болью. Это ничего не значит. Мир погружается во тьму.