Обычный день обычной жизни

Победительница Той-Кого-Нет попыталась взять себя в руки, успокоиться и жить дальше. Но через полгода, когда ничего не изменилось, с ней снова приключилась истерика. Вернувшийся из лечебницы Ванька застал её всю в слезах. Он сел с ней рядом, обнял, прижал к себе и молча стал гладить по спине и волосам. Через некоторое время Таня, всхлипнув в последний раз, стала дышать ровнее и заговорила: - Почему? - Что «почему»? - Почему всё нет ребёнка? - Может, ты слишком сильно его хочешь? - Как это «слишком сильно»? – не поняла молодая женщина. – Разве можно хотеть чего-то слишком сильно? - Можно. Смотри. Допустим, ты чего-то хочешь просто так: «Ну, в принципе, было бы неплохо это иметь…» Такое желание может исполниться, но только при случайном стечении обстоятельств. Если ты чего-то хочешь очень сильно, но при этом не забываешь и о других нуждах, людях, то есть у тебя есть цель, но дорога к ней извивается, учитывая особенности местности, то в этом случае ты с большей вероятностью дойдёшь до желаемого. Если же ты чего-то хочешь так, что ни о чём другом думать не можешь, живёшь только этим желанием, прокладываешь к нему дорогу сквозь гору и напрямик через болото, то, скорее всего, ничего не получишь. Тебе просто нельзя, чтобы желание исполнялось. Оно принесёт только разрушение. - Какое разрушение?! – взвилась Таня. – Это же новая жизнь! Что может быть созидательней?! - Для тебя сейчас свет клином сошёлся на ребёнке. Если он появится у тебя такой – это будет его гибелью. Нельзя ребёнка совсем не любить, но не менее опасно любить его слишком сильно. Вспомни себя и Пипу. По большому счёту, вы с ней были одинаково несчастны. И обеих спас Тибидохс. - Ты предлагаешь сделать вид, что мне не нужен ребёнок? - Нет. Я хочу, чтобы ты поняла: ребёнок не вещь, которую можно положить на полочку, опутать охранными заклинаниями и сдувать с неё пылинки. Это самостоятельная личность. Со своими желаниями, своими взглядами. Это просто другой человек, который будет зависеть от тебя лишь очень непродолжительное время. - Но ведь семья без ребёнка не имеет смысла! Ванька несколько отстранился от жены и изучающее заглянул ей в глаза. - Тань, ты действительно так думаешь или сказала это сейчас на фоне психоза? - Действительно! Если бы я не думала о детях – не вышла бы за тебя! - Так. Приехали, - он встал, спокойно посмотрел на неё. – Если тебе нужен жеребец-производитель – ты ошиблась адресом. Магфорд в другой стороне. Иван развернулся и вышел из дома. ------- Она сидела ни жива ни мертва. На миг представилась жизнь без этого, до сих пор внешне нескладного, но такого цельного человека. Нет. Без него – нереально. Не важно с кем – Пуппер, Бейбарсов, Ург, ещё кто-то, одна - но Ванька просто обязан быть рядом! Он слишком глубоко врос в неё. Уже казалось, что не было в жизни и дня без этого терпеливого упрямца. Терпеливого? Да! С годами его терпение всё возрастало. Вспыльчивость и обидчивость уходили. Таня с удивлением вспомнила, что они когда-то были. Когда она согласилась принять его предложение, то сделала единственное, чем могла доказать свою любовь. Таня Гроттер сказала, что возьмёт его фамилию. Посмотрев при этом в бездонные глаза наречённого, девушка поняла, что подарок удался. Ванька и мечтать о таком не осмеливался. Он прекрасно понимал, что для неё значит фамилия отца. А чтобы менять звучное и яркое имя с историей на простое и нелепое… Это о чём-то говорит. ------- И вот только что она сама, собственными словами чуть не разрушила (или разрушила?) то, что было в её жизни самым светлым и ценным. Таня выбежала наружу. ------- Уже стемнело. Луна с безоблачного неба светила, как фонарь в городском парке. Чёткие тени деревьев ложились на поляну вокруг дома. Режущий глаза контраст: белый, чёрный. И нет полутеней. Татьяна невольно засмотрелась. «И я требую от жизни того же. Или всё, или ничего. Даже почти всё меня не устраивает… Но так ничего нельзя создать! Созидание – постепенная и постоянная работа. Резкой бывает только смерть. И с таким подходом я хочу создать новую жизнь?» Кандидат ветмагических наук, выпускница аспирантуры Тибидохса, обладательница и исследователь редчайшего полётного и просто магического инструмента Татьяна Леопольдовна Валялкина, в девичестве Гроттер, стояла на крыльце своего дома и смотрела на расчерченную луной поляну, как на модель собственной жизни. Постепенно мысли молодой женщины становились спокойнее, плавнее… Через какое-то время она снова встрепенулась. Стала лихорадочно вспоминать, слышала ли звук взлетающего пылесоса. Кажется, нет. - Где мне теперь искать это чудо?.. - Кхм… И у кого из нас склероз? – проскрипел Феофил Гроттер. – Твой муж пока кольца не выбрасывал… - Ой, спасибо, дед! Я действительно всё позабыла. Прислушавшись к своему перстню, Таня поняла, что Ванька хоть не слишком далеко, но и сразу до него не доберёшься. Она вернулась в дом, накинула куртку и, взяв контрабас, выскочила обратно. ------- Ванька сидел на краю оврага и смотрел на луну. Татьяна, прежде чем приземлиться, успела заметить лунный отблеск на щеке мужа. Её сердце сжалось. За все более чем десять лет, что они были знакомы, намёк на слёзы в его глазах она видела всего один раз. На первом курсе, когда жар-птицы порвали ему майку, подаренную отцом. «Ну ты даёшь, Гроттерша! Довела Валялкина до слёз… Умница! Поздравляю с достижением! Свято чтим заповеди Зализиной!» Таня подошла к нему со спины. Встала на колени, уткнулась лбом в шею. Иван был без куртки. В одной рубашке. Сюда он, скорее всего, бежал. Просто не мог успеть отойти так далеко от дома. Некоторое время тишину нарушали только шорохи ночного осеннего леса. - Ваня… Прости меня… Я наговорила жутких вещей. Наверное, я действительно несколько зациклилась. - Хм… Она даже не поняла, кто хмыкнул: дед или муж. А может, оба? - Ну хорошо, не несколько… Ну как ты не можешь понять, Ванька, что я хочу не просто ребёнка, а нашу с тобой частичку? С твоими глазами… Мне нужен ты, только ты. Но вот устроена я так по-дурацки, что осознаю это, лишь потеряв тебя. Она сильнее прижалась к спине мужа. Обняла, пытаясь согреть. - Я устал, Танюш… Глухой, ничего не выражающий голос. - Устал всё понимать, всё чувствовать и прощать… Лети домой, простудишься. Он нежно отвёл от себя её руки, встал, помог ей подняться, подвёл к контрабасу, разве что не усадил на него… Отошёл на пару шагов, улыбнулся и… телепортировал. Женщина на автомате, по многолетней привычке поднялась в воздух. Она не запомнила дороги назад. Осознала себя уже только возле тёплой печи. Осмотрелась, увидела Ванькину куртку на крючке у двери, нетронутый ужин на столе, и слёзы снова вырвались наружу. Только теперь это были слёзы не о несбывшемся желании, а о потерянном счастье. Очень живо вспомнилась зима четвёртого курса, когда она вот так же, несправедливо, обвинила Ваньку, ни в чём не разобравшись. И ходили они после делая вид, что не нужны друг другу. Правильно Ягун назвал их отношения - «любовь-морковь с разборками». И ведь сейчас Ваньке, судя по всему, было ничуть не менее больно, чем Тане. А то и больнее. Он же брал на себя часть её боли, оставляя себе и свою собственную.