Сумма его частей / The Sum of its Parts

Сэм проснулся от чувства тревоги, от чувства, что ему надо что-то вспомнить, но он понятия не имеет — что. Он добрел до ванной комнаты. Мочился он, по ощущениям, минут двадцать, не меньше, потом почистил зубы, пытаясь избавиться от мерзкого болотного привкуса во рту. Это похмелье, чего там скрывать. Дин начал просыпаться, когда Сэм уже вернулся в комнату. Он медленно моргнул раз, другой, пытаясь сориентироваться в окружающем, прежде чем рискнуть двинуться. — Доброе утро, — сказал Сэм. — Через полтора часа тебе к врачу. Не отвечая, Дин провел ладонью по лицу. Опираясь на локти, он подтянул тело к изголовью кровати — почти в сидячее положение — и нащупал рядом на столике свой викодин. Запил его парой глотков теплой воды, стоящей рядом. — Как себя чувствуешь? — спросил Сэм. Он знал, что в ответ на этот свой вопрос получит от Дина лишь злой взгляд, потому что брату явно было нехорошо. Но спросить почему-то было необходимо. Это у Сэма был какой-то странный бзик — постоянно спрашивать. «Как дела? Ты в порядке? Как твоя нога? Бедро болит? Как ты?» — Нормально, — сказал Дин. И Сэм подумал — если бы он меньше задавал таких вопросов, не стал бы брат хоть иногда с ним более откровенен? Хотя нет, вряд ли. — Пойдешь завтракать? Или мне чего-нибудь сюда принести? — Ты минуту потерпеть не можешь? Я еще даже не проснулся толком, — резко сказал Дин. — Конечно, — Сэм отступил, хотя, проклятье, уже достало, что на него постоянно орут. Дин еще подтянул себя в положение чуть повыше и медленно выдохнул. Взял со столика пачку и хмуро оглядел парочку оставшихся сигарет. Сэм вытащил из сумки одну из своих футболок, принюхался к ней; потом надел ее вместо той, в которой спал. Он вылезал из своей пижамы быстро-быстро — боже, какая здесь стояла холодрыга, — натягивая джинсы, заскакал на одной ноге, потом на другой, а потом еще немного попрыгал на носках, чтобы согреться. Застегивая молнию на штанах, он поймал взгляд Дина — тот смотрел на него с каким-то странным выражением лица. Он уже собрался спросить — что? — уже даже собрался пошутить. Но Дин разом отвел глаза, затянулся и стряхнул пепел в пустой стакан из-под воды. И Сэм вдруг понял, что это такое было в пойманном им взгляде брата. Зависть. Зависть к тому, как легко Сэму дается то, на что у Дина сейчас уходит минут двадцать. Сэм сглотнул и медленно наклонился, чтобы надеть ботинки. Боже, пусть врач сможет хоть что-то сделать, потому что это просто пиздец. — Думаю, если меня там будут щупать и тыкать, то надо бы мне душ принять, — сказал Дин, затянувшись в последний раз, и высунул ноги из-под одеяла. — А то я давненько уже не мылся. — Да им без разницы, чувак, — сказал Сэм. В этом номере в ванной комнате не было приспособлений для инвалидов. Душ крепился над старой ванной, и держаться там не за что, и скользко. — Надо держать фасон, — сообщил Дин. Глубоко вздохнув, он встал, опираясь на костыли, и двинулся в ванную. — А ты пока сходи, принеси чего-нибудь пожрать, — кинул он через плечо. — И купи мне сигареты. Две пачки. Сэм замешкался, не желая говорить брату, что он ни за что не уйдет, пока тот один находится в душе. Он понимал, что звучит это как психованная гипер-опека. Но серьезно — а если Дин там поскользнется, упадет и раскроит себе череп? Если он там умрет, пока Сэм заказывает французские тосты? — Я хочу омлет с каким-нибудь мертвым животным, — сказал Дин. — И сыр. Что же, это хорошо. Это уже кое-что. А то Дин давно уже не интересовался едой. — Тосты? — Конечно. — Кофе? — Разумеется, что еще за шутки? — Разумеется, — Сэм надел толстовку, куртку, натянул на голову шапку, убирая челку с глаз. — Я включу мобильник, слышишь? — он просто тянул время. — Отлично, — и Дин заломил бровь. — Я приду через полчаса, не позже. — Обязательно закончу дрочку к тому времени. Сэм наморщил нос. — Поменьше образности, чувак, — он взялся за дверную ручку. — Э… будь осторожен, ладно? Душ здесь дрянной, будь там поаккуратнее. — Сэм, — Дин сказал это своим голосом «я точно знаю, что у тебя в голове». — Да ради бога. Образности тебе? Я просто оботрусь мыльной губкой и полотенцем. Я видел этот гребаный душ, и да — это не вариант. — О, тогда все хорошо, — сказал Сэм, и в его голосе прозвучало явное облегчение. — Не слишком, вообще-то, — ответил Дин. До Сэма дошло только на полпути к Импале. От промороженной обшивки сиденья он вздрогнул и поморщился, его даже через джинсы пробрало до костей. Потом поморщился еще раз, глянув на переполненную пепельницу, выглядевшую словно заброшенная табачная фабрика. Запах его жизни: табачный перегар, автомобильный выхлоп, а под ними — запахи крови, дыма, и… он принюхался — кленового сиропа? Похоже, да. Здесь, в этой машине, было съедено много-много блинчиков. Глядя на пепельницу, он скривился и подумал, что хватит уже потворствовать дурным привычкам Дина. Он сделает вид, что забыл купить сигареты. Когда он выезжал с парковки, зазвонил мобильник. Он поднес трубку к уху и услышал голос Дина: — Чувак, сигареты не забудь. Две пачки. На миг Сэму даже боязно стало — а ну как брат и впрямь его мысли может читать — так его это поразило. Черт, вот как Дин его подловил? В закусочной он присел на стул, ожидая завтрака. Это была старомодная забегаловка, в которой он мог видеть, как повар, готовя омлет для Дина, разбивает в миску кучу яиц. — Вы можете сделать сюда двойной сыр? — спросил у него Сэм. — И мяса побольше. И, может, что-то овощное — помидор или что-нибудь еще по вашему вкусу. — Конечно, солнышко, — ответил повар. Сэму стало слегка не по себе. У повара была трехдневная щетина и круглый пивной живот. И рост футов шесть. На обратном пути Сэм заехал на заправку и купил одну пачку сигарет, а еще — пачку жевательной резинки «Никоретта» с высоким содержанием никотина. Потому что, хоть жизнь его постоянно обламывает, он все равно будет надеяться на лучшее. Когда он вернулся в номер, Дин, уже одетый, сидел и чистил оружие. Это явно показывало его нервозность, потому что вообще-то Сэм вчера уже все вычистил. Но от комментариев Сэм воздержался. — Ешь, — сказал он, бросая брату пластиковый контейнер из закусочной. Дин даже не глянул на него, он не отводил глаз от Сэмовых рук. — Сигареты где? — Сначала поешь. — Ты забыл. Господи боже, ты… — Успокойся, я не забыл. Но если ты ведешь себя, как пятилетка, то я буду тебя подкупать, как пятилетнего. Помнишь — ты мне давал пострелять, только когда я съедал все овощи? Вот так сейчас и будет. Дин неуверенно хмыкнул. Но дело выгорело — он съел больше половины омлета, половину тостов и даже взял пару блинчиков из Сэмовой порции. Так что Сэм смягчился и выдал ему сигареты и «Никоретту». — А это что за фигня, чувак? — спросил Дин, потом посмотрел на этикетку и закатил глаза. — Тебе надо меньше курить, — Сэм повторял это словно заевшая пластинка, но, проклятье, ведь он же прав. Дин посмотрел на него долгим взглядом, держа в руке пачку сигарет. Потом, к удивлению Сэма, он отложил ее и начал разрывать упаковку жвачки. Челюсть у Сэма чуть отвисла. — Ну надо же. Дин пожал плечами, выглядел он при этом так, словно сам себе дивится. — Не начинай вилять хвостом, Спарки. Я просто решил попробовать, на что это похоже, — он положил кусочек жвачки в рот. — Буэ. На задницу, вот на что похоже. — Да уж наверное, не хуже на вкус, чем сигареты. — Сигарета на вкус — словно небеса, — сказал Дин. — И, пожалуйста, не упоминай сигареты, пока я тут пытаюсь бросить курить. — Погоди, — сказал Сэм, вчитываясь в инструкцию, приложенную к жвачке. — Тут написано — ты должен жевать ее, пока не ощутишь во рту покалывание, затем просто держать ее за щекой или типа того, пока покалывание не пройдет. Затем повторить. Если перерывов не делать, можно получить слишком высокую дозу никотина и отравиться. Дин задрал брови. — Это жвачка. Ты проинструктировал меня, как жевать жвачку? Но Сэм заметил, как, скорчив гримасу, Дин переложил кусочек жвачки языком за десну. Надо отдать брату должное, он продержался без сигарет почти час. Сжевал еще пару кусочков Никоретты — хотя инструкция (и Сэм) предостерегали от такого — но потом, садясь в машину, он увидел переполненную пепельницу. — Ну, все, — сказал Дин и выплюнул жвачку на асфальт. — Прекращаю бросать. — Она хотя бы помогает? — спросил Сэм. — Угу, — ответил Дин. — Немного. Сэм врубил зажигание с триумфальным видом — просто не мог удержаться. За двадцать минут до приезда в больницу Дин начал дергаться; нервничая, он забил на жвачку, вместо этого выкурил три сигареты подряд, прикуривая одну от другой. Когда они подъехали к парковочным местам для инвалидов, Дин повернул к Сэму бледное, даже какое-то зеленоватое лицо и сказал: — Слушай, меня тошнит. Наверное, это передозировка никотина. — Говорил же тебе не брать второй кусок жвачки. Да еще столько сигарет выкурил. — Господи, — простонал Дин. — Может, мне пока не надо туда? Ну то есть, вдруг меня вырвет. Может, потом, не сейчас? — Выметывайся из машины, — устало велел Сэм и отстегнул ремень безопасности. Дин вылез (со второй попытки) и посмотрел на кирпичное здание больницы. Нервно вздыхая, он медленно пошел вслед за Сэмом по пандусу. Они зашли в приемную врача, к которому их направили. Сэм огляделся. Несколько посетителей уже сидели здесь на стульях, обтянутых кожзаменителем ядовито-зеленого цвета: несчастного вида подросток-гот с рукой, упакованной в черный слинг — его мать рассеянно поглаживала ему ирокез, старуха с ходунками, одетая в длинное свободное платье попугайной расцветки и парень средних лет, опирающийся на пару костылей, очень похожий на Дина. Сидящая за столом безразлично-дружелюбная секретарша кратко им улыбнулась. Брови у нее были черные, выщипанные. — Я — Стив Хоу, — сказал Дин. К горлу его подкатила тошнота, ничего общего не имеющая с никотиновым отравлением. Не думал он, что еще раз придется использовать это имя. Может, отец и был засранцем, но каким-то образом он обеспечил Дина законной страховкой на это имя. Дин не представлял, как, но операции были оплачены, и страховка до сих пор действовала, за что Дин сейчас был очень признателен. — Садитесь, пожалуйста, и заполните вот эти формы, — сказала секретарша, протянув пачку бланков сначала ему, а потом, словно передумав, отдала их Сэму. — Когда закончите, верните их мне. И, будьте добры, ваш страховой полис. Дин отдал документы, а Сэм тем временем, устроившись за столиком, начал изучать бланки. Дин подошел, устроился в кресле рядом и сказал ему: — Эй, это мне вообще-то. Хмуря брови, Сэм стал смотреть через плечо Дина на то, как брат заполнял формы. — Ты ведь все напишешь честно, да? — спросил он Дина, глядя, как тот колеблется над первым же ответом на вопрос в разделе, озаглавленном «БОЛЬ»: «Опишите вашу боль по шкале от 1 до 10, где 1 — отсутствие боли, 10 — наихудшая боль, которую вы можете себе представить». — Может, перестанешь сопеть мне в затылок и позволишь спокойно заполнить это? — Угу, — сказал Сэм и откинулся на спинку стула. Искоса посматривая, он разглядел, как Дин обвел кружком 7, потом стер, жирно обвел 8, а тонкой линией — 7 и 9. Сэм вытянулся на стуле рядом с братом и сложил руки на коленях. На этих мелких стульях он чувствовал себя каким-то великаном. Делая вид, что перелистывает какой-то журнал, он не отрывал взгляда от бумаг, заполняемых братом. Потому что, черт возьми, если Дин сам не считает нужным ничего ему говорить, и ему приходится подсматривать — то он будет подсматривать. «Оцените свои трудности в выполнении следующих действий по шкале от 1 до 10, где 1 — совсем не трудно, а 10 — невозможно» Встать со стула — 8 Выйти из машины — 8 Надеть брюки — 8/7 Зашнуровать обувь — 8 Воспользоваться ванной комнатой — 6. Сэм отвел глаза. — Скажи, когда закончишь, я отнесу это секретарше, — сказал он. Дин хмыкнул. Через пару секунд он отдал Сэму пачку заполненных бланков — лицевой стороной вниз. Сэм отнес их безразличной секретарше, и минут пять после этого они просто ждали. Потом двойная дверь, ведущая в кабинет врача, открылась, и медсестра, глядя в список, вызвала: — Стив Хоу. Стив? — Я, — сказал Дин, поднимаясь на ноги. Сэм тоже встал. — Чувак, ты не можешь идти со мной, — Дин страдальчески глянул на него. — А, да. Конечно. Извини, просто я… — сказал Сэм. — Ну, тогда я посижу тут. — А я посижу там, — сказал Дин и сглотнул. Сэм увидел страх в его зеленых глазах — ну, может, не страх, но тревожное предчувствие, желание сбежать. Словно пойманное в ловушку дикое животное — иногда у Дина бывает такой вид. — Бл… блин, — сказал Сэм. Дин кивнул ему и повернулся к невысокой кудрявой медсестре, которая встретила его и бегло оглядела, улыбнувшись теплой улыбкой. Сэм посмотрел, как брат скрылся за дверями, хрустнул костяшками и поискал глазами, чем бы заняться — но журналы тут лежали не слишком интересные ему, что-то вроде «Good Parenting» или «The Financial Times». Он достал свой блокнот, намереваясь повторить кое-какие заучиваемые латинские выражения. И внезапно обнаружилсебя снова рисующим то же самое, что рисовал вчера — то самое дерево из сна, дерево из… И тут он вспомнил. Он вспомнил, где его видел. Что-то словно щелкнуло, он почувствовал, как дыбом встают волоски на шее; ему показалось, что воздух словно исчез из комнаты. Он даже посмотрел вокруг — не верилось, что люди, здесь сидящие, ничего не замечают. Он встал. Чуть помедлив, взял мобильник, — а то вдруг Дин сейчас выйдет, а его тут нет, тогда он позвонит Сэму — развернулся, вышел и кинулся к машине. Открыв багажник, начал копаться в сумке. Наконец он нашел то, что искал: выцветшую старую фотографию своей семьи. Это было снято еще до пожара перед их старым домом в Лоуренсе, в Канзасе. На заднем плане виднелось дерево. Это было то самое дерево, которое он рисовал второй день подряд. То самое дерево, которое было в его сне, там его ветви качались, а женщина за стеклом кричала и била кулаками в окно — в окно его дома, того дома, где он прожил первые шесть месяцев жизни. Дома, который он знал только по этому старому фото. Сэма даже качнуло, так он был ошеломлен этим открытием. Не хотелось признавать, но он прекрасно понимал, что это все значило. Так что признать пришлось — им надо ехать в Лоуренс. Он понимал все безумие этого, но однажды он уже проигнорировал свои сны — и что вышло? Кто бы теперь ни жил в их старом доме, они в опасности. И это могло быть связано с демоном, с тем гребаным демоном, который убил их маму. И Джесс. И Сэм, будь все проклято, этот шанс ни за что не упустит. Правда, это ведь именно он, блин, сегодня за завтраком настаивал на том, что им нужен перерыв. Боже, разве Дин сможет в таком состоянии охотиться? Просто немыслимо. Неизвестно, что скажет врач, но уж конечно, не пошлет его — «иди и борись с мировым злом». Сэм медленно, сжимая в руках свой рисунок и фотографию, вернулся в приемную врача и сел в кресло. Ему срочно был нужен Дин. Ему, блять, срочно было нужно обговорить с Дином это дерьмо. Надо ехать. Надо работать. У них есть работа. Заебись. Дин был прав. У зла не бывает перерывов. И у них — тоже.

***

Дин сидел на смотровом столе в кабинете врача в трусах и одноразовом бумажном халате и ощущал себя так, словно вот-вот потеряет сознание. Вот прямо сейчас отрубится — но нет, он все еще тут. Он ждал врача. Медсестра — Венди — измерила ему давление, осмотрела уши. И, как он не смущался, помогла взобраться на стол, подняв верхнюю часть, чтобы Дин мог сидеть там без боли. Нашла подушку, чтобы подложить ему под колено. Когда Дин уже начал думать, что ожидания больше не вытерпит, дверь открылась. Вошла врач — высокая, строгое лицо, седые волосы туго стянуты в узел. Ей было где-то за шестьдесят. — Здравствуйте, Стив, — сказала она. — Я доктор О. — Привет, — сказал Дин. Ему стало неловко, потому что она подошла ближе, чтобы пожать его руку, и он принялся в смущении расправлять свой бумажный халат. — Итак, — сказала доктор и посмотрела на свой планшет. — Видимо, у вас проблемы с этим вот бедром. Проблемы больше, чем обычно. — Точно, — сказал Дин. — Я посмотрела вашу медицинскую карту и ваши старые рентгеновские снимки, — продолжала доктор О, приподняв брови. — Не слишком-то красивые снимки. Дин фыркнул, усмехнувшись. — Не то слово, — согласился он. — Судя по записям, вас посадили на постоянную диету из Викодина ES. Но, глядя на вашу анкету, я бы сказала, что он недостаточно помогает вам. Пожав плечами, Дин посмотрел в сторону двери. — Ваш брат сказал, что недавно вы немного травмировались, и это могло усугубить ваше состояние. — Ага. — Что ж, — доктор О положила планшет на стол. — Я проведу краткий осмотр, а затем мы сделаем несколько рентгеновских снимков, а также тестов на физические упражнения, вы согласны? — Да, — сказал Дин. Когда она подошла к нему и потянулась к его голове, он, не в силах себя сдержать, напрягся. — Расслабьтесь, — она подняла бровь. — Вас что-то беспокоит? — Не люблю врачей, — выпалил Дин. — Не обижайтесь. — Я не обижаюсь, — сказала доктор О и подрегулировала верх стола, чтобы Дину было удобно лечь. — Так нормально? Все в порядке? — Я в порядке, — сказал Дин, сжимая кулаки. — Хорошо, — сказала она. — Я просто сдвину вот это и посмотрю твое бедро, ладно? — Делайте свое дело, док. Она сдвинула его халат и слегка оттянула край трусов. — В какое время суток боль сильнее всего?— спросила она, проводя ладонью по бедру. — Наверное, когда я только проснусь, — ответил Дин. — И еще вечером, перед сном. — А по ночам? Спать мешает? — Угу. — Боль при движении усиливается? — Угу. — Из сидячего положения вам трудно подниматься? — Блин!.. Да. Извините. Кивнув, она слегка надавила двумя пальцами на его бедро. Он резко вдохнул, не удержавшись. — Так больно? — Да. — Ладно. Мне надо, чтобы вы легли на бок, вы сможете это сделать? Закряхтев, Дин повернулся на здоровый левый бок. Уперся ладонью в стол, чтобы не потерять равновесия. — В этом положении боль постоянная? — спросила доктор О. — Терпимо, — сказал Дин. — Просто, эмм… мне долго так лежать? — Недолго, — сказала доктор О, надавив ему на головку бедра. — Гос-с-споди, — почти вскрикнул Дин, зажмуривая глаза. — Больно? — Ох, да. Дотронувшись до бедра, она спросила: — Вам не больно, когда я делаю так? — и Дин не смог не вспомнить Клэр. Он засмеялся, шипя от боли. — Что за звуки? — спросила доктор О, слегка улыбнувшись. — Вам щекотно? — Нет! Нет, я просто кое-что вспомнил. — Думаю, мне это знать не обязательно, — усмехнувшись, сказала врач. Дин засмеялся снова, но тут доктор О опять надавила на бедро, и он скрипнул зубами. — Да, так больно, — выдавил он. — Я … я не знаю, как долго еще смогу лежать в таком положении. — Конечно, — сказала врач и положила руку ему под лопатку, помогая повернуться на спину. — Скажите, а как дела у вас с коленом? Я смотрела ваши снимки. Колено? Его так доставало бедро, что о гребаном колене он почти забыл. Но оно никуда не делось, конечно. — Болит, но не так сильно. — Сколько по шкале от 1 до 10? — Семь пример… Бля! Восемь, когда вы так сделали. — А как часто вы принимаете обезболивающие? — Через несколько часов. Наверное, часов через пять. Доктор О скептически посмотрела на него. — Может, через три, — поправился он. — Всяко бывает. Врач кивнула. — Помогает? — Да, конечно. Не представляю, что бы я без них делал. Это круто. — Но недостаточно, чтобы полностью справиться с болью. Он пожал плечами, все еще лежа на спине, и покачал головой. — Понятно, — сказала доктор О и опять подняла верх стола. — Я оставлю вас здесь, чтобы вы оделись, затем идите на рентген и в кабинет для прохождения тестов. Я пришлю за вами Венди. — Ладно, — сказал Дин. — А как много времени это займет? Врач поджала губы. — Не дольше часа. Вы спуститесь со стола самостоятельно? — Да, спасибо. Кивнув, она вышла. Спустившись со смотрового стола, Дин пересел на тот стул, с которого только что встала врач. Он вытащил из куртки мобильник и нащелкал смс-ку: «еще около 1ч. перекуси иди или чеготам еще» Натягивая джинсы, он скривился. Перед тем, как обуться, ему пришлось немного передохнуть. Наверное, стоило бы купить что-нибудь попроще в надевании, чем эти его чертовы байкерские ботинки, но до лоферов Дин еще не созрел. Мобильник загудел, он открыл его, чтобы прочитать ответную смс-ку. «Хорошо, позвони мне, как освободишься. Наверное, я схожу в кафе, тут рядом. Там у тебя все в порядке?» Сэмми. Идеальная пунктуация даже в смс-ках. Он написал в ответ: «прекрасно», и положил телефон в карман. Внезапно резкая лекарственная вонь откуда-то ударила ему в нос; у него немедленно свело живот. «Пожалуйста, — взмолился он кому-то, сам не зная, кому, — пожалуйста, только не операция, только бы обошлось без операции, это все, что я прошу. Только не надо больше гребаной хирургии». Господи, курить хотелось просто зверски. Интересно, не отпустит ли его доктор О перед тестами на минутку на улицу? Внезапно вспомнив, он запустил руку в задний карман и нащупал там пачку «Никоретты», купленную Сэмом. Едва он засунул кусок жвачки в рот, как в кабинет вошла улыбающаяся Венди. — Ну что, идемте на рентген, — позвала она, и подошла к нему ближе, глядя, как он изо всех сил пытается встать побыстрее. — Я в порядке, — быстро сказал он, поднявшись на ноги. Надавив языком на комок жвачки, он попытался выдавить из него в себя побольше никотина, ну же, быстрей-быстрей-быстрей… Язык начало покалывать, и он засунул жвачку за щеку. Хорошо. Нет, он вовсе не компенсирует то, что в этих их долбаных кабинетах нельзя курить. Тесты, рентген — все было довольно стандартно и очень болезненно. Он помнил их еще по больничным временам. Ему приходилось постоянно давить в себе небольшую паническую дрожь, когда он начинал думать о том, что это все означает. Что означает тот факт, что он не смог сделать большинство из требуемых упражнений. Наконец он вернулся обратно в кабинет доктора О и неловко примостился на краю стула, пока врач смотрела папку с полученными результатами. Лизнув палец, она стала перелистывать там бланки. — Итак, Стив, — неторопливо сказала она, и Дин почувствовал, как сжалось сердце. — Похоже, ваша нога частью зажила относительно хорошо, учитывая обстоятельства. Сломанная большая берцовая кость срослась безупречно, и диапазон движений лодыжки сохранился практически в полной мере. Дин кивнул, его пальцы нервно постукивали по здоровому колену. Это он и так знал. Давайте уже плохие новости, леди. — А вот с вашим бедром и коленом все не так хорошо, вы наверняка это понимаете. Скорей всего, полная мобильность в этих суставах не восстановится никогда. И вероятно, прием обезболивающих будет вам постоянно необходим. — Да, я знаю, — сказал Дин. Засунув руку в карман, он стал ковырять фольгу обертки «Никоретты» ногтем большого пальца, пытаясь сохранить хладнокровие. — Что ж, мы обсудим варианты обезболивания для вас через минуту. Но сначала, — она достала рентген и пододвинула свой стул ближе к нему, чтобы показать снимок, — мы разберемся с вашей насущной проблемой. У вас, друг мой, довольно тяжелый случай трохантерита, или бурсита вертельной сумки. — А по-английски можно? — резко спросил Дин, он понимал, что не слишком вежлив, но сердце у него уже колотилось слишком быстро. Он словно уже чувствовал под собой операционный стол. — Вертельная сумка — это заполненная синовиальной жидкостью полость, расположенная здесь, — она указала пальцем на снимке. — Ее работа заключается в обеспечении барьера между вашим сухожилием и костью. При ее воспалении возникают очень болезненные ощущения. Учитывая общее предшествующее состояние вашего сустава, для вас, несомненно, это весьма мучительная боль. — Понятно, — сказал Дин. Проведя большим пальцем по губам, он принялся яростно жевать «Никоретту». — Вообще-то бурсит неплохо лечится при помощи схемы противовоспалительных медикаментов и ледяных компрессов. Но в вашем случае… Иисусе, вот и приплыли. Дин глубоко вдохнул. — …в вашем случае я рекомендую также неделю постельного режима. Дин выдохнул со свистом. — Постельного режима? — Минимум пять дней. Вы можете иногда вставать — при необходимости посетить уборную и прочих подобного рода нуждах. Но в основном вам придется вести себя как можно более малоподвижно. А также постоянно применять пакеты со льдом, чередуя их с теплой грелкой. Не сумев удержаться, Дин расплылся в улыбке. Постельный режим, конечно, это хреново. Но по сравнению с тем, что он ожидал услышать — это просто чудесное избавление. — Отлично, — сказал он, совершенно по-идиотски ухмыляясь. — И после пяти дней лежания в постели и приема аспирина все это просто пройдет? — Вероятно, — сказала доктор О, она также улыбалась, хотя явно совершенно безотчетно. — Иногда еще бывает необходима инъекция кортизола. Это простая амбулаторная процедура. Через две недели вам нужно будет пройти повторное обследование, чтобы определить, понадобится ли она вам. — Хорошо, — сказал Дин. — Просто потрясающе. Кивнув, доктор О добавила: — А теперь нам надо поговорить о долгосрочных прогнозах. Улыбка сползла с его лица. — О долгосрочных. — Да. Вы перенесли двухкомпонентный перелом тазобедренного сустава. Обычно, когда такое происходит, остается какая-то часть сустава, которая прикреплена к тазу, и хирург использует ее, чтобы начать восстановление. Однако в вашем случае сам таз был сильно поврежден, и эта связь не существовала, так что ваш хирург должен был восстанавливать его из фрагментов кости. — Верно, — сказал Дин, и его сердце опять бухнуло в груди. — Это очень тяжелая операция в любом случае, а ваши повреждения были весьма обширны. Поэтому получилось так, что кость и хрящи не зажили достаточно гладко, как можно было надеяться… Это получилось в буквальном смысле более грубо, чем у нормального тазобедренного сустава. Поэтому там создается повышенное трение, сильно изнашивающее хрящ и поверхность головки кости. Дин поморщился. — Итак, нам надо беспокоиться о медленном ухудшении состояния тазобедренного сустава по упомянутым причинам. Мы видим тут довольно серьезный риск развития посттравматического артрита в определенный момент. — То есть… — То есть, вероятно, в какой-то момент вам будет необходима полная замена тазобедренного сустава. Побледнев, Дин откинулся на спинку стула. — В какой-то момент. — Да. Я просто предупреждаю вас о том, что это произойдет неизбежно. Вы еще довольно молоды и активны, поэтому я бы не рекомендовала проводить эту операцию в настоящее время. Но через десять-пятнадцать лет — возможно, даже раньше, в зависимости от того, насколько осторожно вы будете себя вести — я практически гарантирую вам, что замена сустава вам понадобится. — О, — сказал Дин, сразу расслабившись. Скорей всего, он так долго даже не проживет. — Что ж, спасибо за предупреждение. — Что касается обезболивания, — продолжила доктор О, начиная писать на рецептурном бланке. — Из заполненных вами анкет следует, что Викодин ES для вас малоэффективен, особенно сейчас, при бурсите. Поэтому я заменяю его на викодин HP, где концентрация гидрокодона выше. Попробуете принимать его некоторое время. Посмотрим, будет ли улучшение. Оторвав листок, она вручила рецепт Дину. — Спасибо, — сказал он. — Также я собираюсь выписать вам Actiq. Это препарат для снятия так называемых прорывных болей — болей, которые не снимаются вашим постоянным обезболивающим препаратом. Боль, которая возникает при движении. Или боль, которую называют «отказ в конце приема дозы» — когда действие предыдущей дозы викодина ослабло, а следующая доза еще не принята. Actiq обеспечивает быстрое обезболивание, его действующее вещество сродни морфию. Он выпускается в виде пастилки на палочке — как леденец. В случае прорыва боли надо поместить пастилку на слизистую рта за щеку или под язык. Там в коробке будет инструкция. — Понятно, — сказал Дин и взял второй рецепт из ее рук. — Звучит отлично. Морфий. Морфий — это сработает. — Это наркотический препарат с сильным эффектом привыкания, вы должны быть с ним очень осторожны. Также рекомендуется часто чистить зубы, поскольку это сахаросодержащие пастилки. — Понятно. — Еще вам надо взять ибупрофен — он продается без рецепта — на неделю постельного режима. А также химические грелки и пакеты со льдом. Вы должны поочередно регулярно их использовать. — Хорошо. — Вы проживаете вместе со своим братом Райаном? Как сам вопрос, так и гейский псевдоним, выбранный на этот раз Сэмом, поразили Дина до глубины души. — Э… да. — Сможет ли Райан получить освобождение от работы, чтобы остаться с вами на пять дней? Или нам предоставить вам социального работника для ухода за вами на этот период? Дин в ужасе замотал головой. — Райан сможет остаться дома. Не надо социального работника. — Хорошо, — сказала доктор О, чуть подняв уголки рта, прежде чем вернуться к своему изначальному суровому выражению лица. — И еще, нам надо дополнительно обсудить с вами некоторые вопросы. — Да, — медленно сказал Дин. Ее тон не очень ему понравился. — Вчера я некоторое время разговаривала по телефону с Райаном. Ваш брат явно обеспокоен, он сообщил, что в последнее время у вас существуют проблемы с аппетитом. — Есть немного. — Почему, как вы думаете? Дин неловко пожал плечами. — Не знаю. Все просто невкусное. Есть не хо… просто я устал, наверное. Она слегка кивнула. — А как у вас со сном? — Хм… в порядке. — Проблемы сна есть? — Немного, может. Иногда трудно заснуть. Рано просыпаюсь. Не уверен, в общем. — Ваш брат сказал, что у вас, возможно, пропал интерес к вещам, ранее доставлявшим удовольствие. К еде, например. — С какой стати вы разговаривали об этом с моим братом? — внезапно взорвавшись раздражением, спросил Дин оборонительным тоном. Он и сам не понимал, отчего его так это задело. Она посмотрела на него пару секунд, затем щелкнула своей ручкой и начала писать в рецептурном бланке. — Стив, я выпишу вам слабый антидепрессант. Думаю, это поспособствует процессу вашего выздоровления. — Эй, — сказал Дин, — не нужно, у меня все в порядке, мне ничего такого не надо. Разве вы вообще можете мне такое назначать? Она посмотрела на него. — Прежде чем заняться ортопедией, я много лет была психиатром. Да, я могу назначить вам это. Она отдала ему рецепт, и он машинально положил его в кошелек к остальным. Нет, он не собирается его использовать. Ему это дерьмо вовсе не нужно. Он в порядке. — Стив, — мягко сказала она, глядя ему в лицо. — Вам сколько лет — двадцать пять? — Двадцать шесть. — Вы очень молоды и очень активны. Такая травма, как у вас — тяжелое испытание, не только физически тяжелое, но и психологически. Возможно, психологически она даже более тяжела. Для людей на ранней стадии инвалидности, изменяющей качество жизни, чувство депрессии — чрезвычайно характерное явление. Но это чувство имеет и физиологический эффект. Оно ухудшает ваше физическое состояние, а оттого усиливается и депрессивное состояние. Это порочный круг. Конечно, вы можете не использовать рецепт, но я вам настоятельно рекомендую это лекарство. — Ладно, — сказал Дин. Тон у него стал пренебрежительным. — Если вы начнете его принимать, то, чтобы почувствовался эффект, вам понадобится некоторое время. Иногда это около месяца. Важно, чтобы вы контролировали свое состояние, отмечали изменения самочувствия. Возможно, вам надо будет откорректировать лекарство, тогда мы можем дать вам направление к психиатру. Дин посмотрел на часы и кивнул в пространство. — Ясно… — Хорошо, — она откинулась назад. — К вам подойдет Венди, вынесет инструкции по соблюдению постельного режима и брошюру по использованию Actiq. Если у вас возникнут вопросы, вы можете позвонить нам в ближайшие дни. Или если боль будет усиливаться, или если она не будет проходить. Через пару недель вам надо запланировать повторное посещение. — Понятно, — сказал Дин. — Большое спасибо. — Поберегите себя, — сказала она, сурово глядя на него. — Вы молоды, но это не значит, что вы неуязвимы. — Ага, а я-то не знал, — сказал Дин. Она чуть фыркнула. — Удачи, — и она закрыла за собой дверь. Дин вытащил из кармана мобильник, собираясь написать Сэму, и тут вошла Венди, широко улыбаясь. — Поговорим о вашем постельном режиме, да?