Сумма его частей / The Sum of its Parts

Эйфория Дина по поводу его бурс-как-там-его-ита несколько потускнела, когда до него дошло, во что ему этот постельный режим выльется. В кабинет позвали Сэма, чтобы обговорить с ним «уход» за братом. Вид Сэм принял настолько озабоченный — куда там Дину. Побледнев, с серьезной торжественностью на лице он взял от медсестры предложенные брошюрки. И сразу же выпалил очередью кучу вопросов: «Можно ли брату вставать, в туалет, например? Не нужно ли ему будет инвалидное кресло? Можно ли ему потягиваться? А как долго ему разрешено сидеть в машине? А если мне надо будет уйти на какое-то время? А если — высадка инопланетян и нам надо будет бежать..?» — Чувак, — Дин попытался вклиниться. — Постельный режим означает лишь, что мне надо быть в покое, а не то, что я должен действительно постоянно лежать в постели. — Вообще-то должны, — сказала медсестра. — Вам необходимо оставаться в лежачем положении по возможности постоянно. Дин, сидевший в кресле и смотревший на них снизу вверх, ткнул брата локтем в бедро прежде, чем он успел задать следующий вопрос, и сказал: — Чувак, мы можем наконец уйти отсюда? Мне сигарета нужна, ты себе представить не можешь, как. Сэм слабенько улыбнулся медсестре Венди и пожал ей руку, поблагодарив за помощь. Дин подарил ей улыбку во весь рот и пососал комок «Никоретты», лежащий у него за щекой. Режим. Постельный-шмастельный. Ну зато хотя бы не операция. Однако оптимизм его слегка притух, когда при попытке Дина усесться на переднее сиденье Импалы Сэм преградил ему путь. — Ну уж нет, — сказал Сэм и ткнул большим пальцем: — Давай-ка на заднее. — Сэм, — начал было Дин, но лицо брата приняло фирменное выражение «упертый золотистый ретривер», и Дин, вздохнув, принялся устраиваться на заднем сиденье. Беспрерывно ворча и отпустив к месту парочку проклятий, он кое-как разместил вдоль сиденья ногу, подложив под колено одну из сумок. Он достал из пачки сигарету, закрыл глаза, и, пока Сэм заводил машину, сделал первую затяжку. — Ну что ж, как ты и сказал, — после некоторого молчания заметил Дин, — еще раз резать меня не будут. Они решили не пытаться откромсать мне ногу. — Верно, — вздохнув, сказал Сэм. — Это классно, приятель. — Но прозвучало это как-то не очень радостно. — Остановимся у аптеки, возьмем тебе все по новым рецептам. Я рад, что они дали тебе другие лекарства — может, эти тебе по-настоящему помогут. — Да, эта докторша обеспечила меня пилюлями счастья. Выписала какие-то штуки, типа похожи на морфий, она сказала. Должно быть забавно, я тебе дам попробовать. Сэм засмеялся — Дину показалось, что не очень-то искренне. — Не могу поверить, что она назначила тебе неделю валяться в кровати. — Да ну, — сказал Дин. — Она просто нагнетала. — Нет, она не нагнетала, Дин, — сказал Сэм. — Нам придется остаться здесь. Дин глянул в зеркало заднего вида на брата — тот, поджав губы, нервно провел рукой по волосам. — Знаешь, тебе вообще-то не обязательно безотлучно сидеть со мной рядом, — сказал Дин, пытаясь понять, отчего Сэм так взвинчен. — Оставишь мне пульт от телика, воды и можешь заниматься своими делами. Там недалеко от мотеля есть кинотеатр, и я видел здесь довольно большую библиотеку, которая утешит твое сердечко, пока я привожу свою ногу в порядок. — Чувак, я тебя умоляю, — сказал Сэм. — Сам знаешь, я не против с тобой оставаться. Просто… Не знаю — это хреново, что нам еще тут так долго торчать. — Сам знаю, — мрачно сказал Дин, стряхнув пепел себе в ладонь. — Но ты же сам хотел немного передохнуть. Да и не сказать, чтобы у нас наклевывалась какая-то охота, в газетах ничего особо тревожного не было. — Точно, — сказал Сэм, но в зеркале лицо его выглядело напряженным и обеспокоенным. Когда они подъехали к аптеке, Дин наклонился взять костыли. Сэм немедленно бросил на него испепеляющий взгляд. — Какую часть выражения «не двигаться» ты не понял? — Постельный режим не начнется, пока я не лягу в постель, — сказал Дин и, морщась, сдвинулся не край сиденья. — И вообще, тебе без меня рецептурные лекарства не дадут. Встать помоги. Сэм поджал губы. Наклонившись, он вытянул Дина из машины. Принятый утром викодин уже почти не действовал, и организм теперь мстил Дину за все вытерпленные в больнице тесты, тыканья и щупанья. Дин едва плелся следом за братом; слава богу, что они встали на парковке для инвалидов и идти было недалеко. Зайдя в аптеку, Сэм понесся искать ибупрофен, химгрелки и пакеты со льдом. Дин вытащил из кошелька пачку рецептов и шлепнул их на прилавок. Фармацевт перебрал бумаги с безразличным видом, но у Дина все равно было такое ощущение, что ему надо как-то оправдываться, чтобы за все это его не осудили. — Вам бы лучше взять Actiq без сахара, — фармацевт наконец, поднял пухлощекое лицо и посмотрел на Дина прямо, — а то не успеете оглянуться, как зубы сгниют. — Боже, — Дин провел языком по зубам. — Да, конечно. — Подождите пару минут, — сказал фармацевт. — Вон там можно присесть. Дин с тоской посмотрел на пластиковые стулья для ожидающих, но вместо этого пошел ко входу и взял там на полке пачку сигарет и — почему бы и нет — шесть пачек «Никоретты» без сахара. Неделя лежания в постели, конечно, не лучшее время для сокращения курения. Но, когда ему нечего делать, у него уходит до трех пачек курева в день. Возможно, жвачка ему немного поможет это контролировать. Вернувшись к прилавку, он увидел на нем два пузырька и странную маленькую упаковку с этикеткой «Actiq welcome kit» Погодите-ка — два пузырька? Один — это новый викодин, а второй… да, конечно. Антидепрессант. Он наклонился над прилавком, взял пузырек и прочитал этикетку. «Lexapro». Звучит … корпоративно. Сэм подошел сзади, пока аптекарь упаковывал Викодин и Actiq. — А это что? — он указал подбородком на пузырек у Дина в руке. Дин быстро сунул его в белый аптечный пакет. Протянул фармацевту кредитку на имя Стива Хоу, и его же страховку. Эти лекарства стоят целое состояние, но оплата пойдет не из его кармана. — Так, средство для улучшения плотности костей, — сказал Дин. — О, — сказал Сэм, а Дин посмотрел на то, что было в его руках. — Чувак, а это что такое? — Это подушка для тела, — сказал Сэм и подтянул гигантский коричневый пуфик повыше, словно держа крупного вялого младенца. — Говорят, они хороши для постельного режима. Давно надо было купить тебе такую. — Подушка для тела, — повторил Дин, покачав головой. — Ну… спасибо, наверное. Сэм на миг улыбнулся, затем опять посерьезнел. — Ну что, пошли? — Ага, — сказал Дин и протянул Сэму пакет с рецептами и сигаретами. Он перехватил костыли поудобнее и глубоко вздохнул. В бедре неуклонно начал пляски кордебалет боли, и колено уже тоже где-то там на подтанцовках. Ну, по крайней мере, теперь он знал, чем вызвана часть этого ада, и знал, что через неделю это пройдет. Но прямо сейчас, блядь, его это просто убивало. — Ты как? — спросил Сэм, когда Дин, скривившись, еле шел по проходу на выход из аптеки. — Норм, — сказал Дин, стоя в ожидании, когда Сэм откроет ему заднюю дверь машины. Забравшись внутрь, он попросил: — Эй, дай-ка мне пакет. Самое время опробовать новые лекарства. Он достал коробку Actiq, вскрыл ее и вытащил инструкцию. Щурясь, просмотрел ее. — Странно выглядит, — глядя на него в зеркало заднего вида, сказал Сэм — Что за палочка? — Это вроде как леденец с болеутоляющим, — сказал Дин и сунул пастилку в рот. Как было сказано в инструкции, он засунул ее за щеку и стал вращать палочку, прижимая леденец к десне и щеке. И внезапно спохватившись понял, что курить-то он при этом не сможет. Вот черт. — Как на вкус? — Типа виноградного. На обратном пути Сэм остановился у винного магазина. Выйдя оттуда, он нес упаковку на 30 банок пива. Когда Дин поднял брови, брат пожал плечами. — Это на целую неделю, чувак, — голос у Сэма был такой, словно он защищается от чего-то, и Дин подумал, что брат в последнее время многовато выпивает. Он даже захотел что-то на эту тему сказать, но понял, что у него самого веки уже потяжелели, и опиатов в их машине сейчас хватило бы на длительную отсидку — ну, это если бы они не были легальными. Минут через пятнадцать они подъехали к мотелю. Леденец все еще был у Дина за щекой. Сэм подошел к задней двери, открыл ее, но брат не двинулся. — Дин, — позвал Сэм. — Чувак, ты в порядке? — Да, — удивленно сказал Дин. — В полном. И это правда. Впервые за много дней он почти не чувствовал боли. На пробу он переместился вперед. Да, немного кольнуло, но ничего подобного той боли, к которой он привык — въедающейся в кости, невыносимой боли — не было. — Твоя виноградная штука действует? — спросил Сэм, улыбнувшись краешками рта. — Похоже, да, — сказал Дин, вылез из машины и распрямился, опираясь на костыли. Ух ты. Влегкую. Оказавшись в мотеле, он опустился на кровать, позволив Сэму возиться с подушками и одеялами, лениво взял выданный братом пакет со льдом и приложил его к бедру. Использованную палочку Actiq он выбросил в мусорную корзину и стал медленно осматриваться, ища сигареты. — Ибупрофен, — сказал Сэм и вытряхнул пару таблеток на протянутую ладонь Дина. Он проглотил их, запил водой из поданного Сэмом стакана и закурил. Брат пересек комнату, взял банку пива и, вернувшись к кровати Дина, присел на ее край. — В чем дело, чувак? — спросил Дин, расслабленно плывя в море опиатов. — Я же вижу, что тебя что-то беспокоит. Он выдохнул дым подальше в сторону от Сэма. Брат тем временем нервно постукивал по крышке банки с пивом, потом вскрыл ее и сделал длинный глоток. — Сейчас всего час дня, ты ведь в курсе? — добавил Дин. — Не рановато ли для этого? — Кто бы говорил, — огрызнулся Сэм. — Ты вообще уже обдолбанный в хлам. — Нисколечко, — возразил Дин и затянулся поглубже. — И потом, мне без этого не обойтись. — Знаю, — сказал Сэм и глотнул еще раз. — Прости. — Так что там, Сэм? — спросил Дин. Немного приподнялся и сел попрямее. — Давай, говори уже. — Нам надо поговорить, — сказал Сэм, глубоко вздохнув. Охо-хо. — Понятно. Ну, так говори уже. — Ну… мне снятся кошмары, — начал Сэм, потом замолчал и мотнул головой. — И? — Через некоторое время спросил Дин. — Вообще-то я это заметил. — И… — Сэм сделал еще глоток пива, повертел банку в руках. Повернулся к брату. — И иногда они сбываются. Дин закашлялся, поперхнувшись дымом. — Что-что? — Слушай, Дин, — лицо у Сэма исказилось. — Мне снилась смерть Джессики за несколько дней до того, как это произошло. — Сэм, — вид у брата был настолько страдающий, что Дин встревожился. — Всем людям снятся странные сны. Я уверен, это было просто совпадение. — Нет, — сказал Сэм, — не просто. Мне приснилась капающая кровь, и она была на потолке, и огонь, все это. А я ничего не сделал — потому что не поверил этому. А сейчас… — он замолк, встал и подошел к кухонному столу, где оставил свою сумку. — Сейчас, — продолжил он, — мне приснилась женщина. Старик, мне снилась женщина, стучащая в окна дома, и ее крики о помощи. Я начал рисовать это дерево, — он протянул брату рисунок, — и мне показалось, что я знаю его, это дерево, я точно знаю это дерево; я поискал — и вот оно. Он протянул Дину хорошо знакомую тому фотографию. Фотографию, сделанную перед их старым домом в Лоуренсе за несколько дней до пожара. — Мне приснился наш дом, — сказал Сэм, — и вот это дерево. Женщина, кричащая внутри. Это ведь должно что-то значить, чувак; в смысле, ведь все именно там и началось, так? — Ладно, — сказал Дин, попытавшись вытряхнуть из своих мозгов туман болеутоляющих, — давай только помедленнее, ага? — Эта женщина — она в опасности, — сказал Сэм. — Я просто … я это просто знаю. И, возможно, это наш шанс. Оно может быть тем, что убило маму и Джесс. Дин бросил окурок в стакан с водой, тот зашипел. Дин вытащил еще сигарету и стал прикуривать, чтобы немного потянуть время и не сразу отвечать. Сэм сделал большой глоток из банки и вытер рот тыльной стороной ладони. — Ты хочешь сказать, что нам нужно вернуться в Лоуренс, — наконец произнес Дин. — Ты мне это хочешь сказать? — Да, — сказал Сэм. — Вот только… чувак, с твоим постельным… — И ты говоришь мне, что у тебя бывают видения, — сказал Дин, все еще переваривая новость. — Да, — нетерпеливо сказал Сэм. — И я не знаю, что нам делать, потому что… — А еще ты хочешь мне сказать, что мы должны вернуться к нашему старому дому — вроде как бы нам придется в него войти. — Не надо было мне рассказывать тебе все это, пока ты под обезболивающими, — пробормотал Сэм, потерев висок. — Я всегда под обезболивающими, — отстраненно сказал Дин. Он провел рукой по губам. Пиздец. — Чувак, — сказал он то единственное, что знал наверняка. — Я на самом деле. Ни за что. Не хочу туда возвращаться. — Я знаю, — сказал Сэм. — Но мы… я правда думаю, что мы это должны проверить. Дин втянул дым и на мгновение задержал выдох. — Я понимаю, что должны. — Но как нам это сделать? — Сэм был почти в отчаянии. — Чувак, ты должен оставаться в постели не меньше пяти дней. А тогда уже будет слишком поздно. — Ну, — начал Дин. — Я себя сейчас очень хорошо чувствую. Может, мне… — Нет, — возразил Сэм горячо. — Нет, приятель, тебе нельзя больше так издеваться над собой, ты и так уже в полной жопе. — Да уж, — тихо сказал Дин, стряхнув пепел в стакан. — Прости, — сказал Сэм виновато. — Прости меня, я не то хотел… — Все нормально, — сказал Дин. — Слушай, мы примерно в двух днях езды от Лоуренса. Я могу устроиться на заднем сиденье поудобнее, принять ибупрофен и прочее дерьмо, полежать там. А когда доберемся, то поглядим. — У меня такое ощущение, что по-другому просто не получится, — с несчастным видом сказал Сэм. — Прости меня, но это… оно может, понимаешь… — Я понимаю, — сказал Дин и снова потянулся за сигаретами. Потом, передумав, взял «Никоретту». Сэм допил свое пиво и смял банку рукой. — Когда поедем? — спросил Дин, усиленно разжевывая жвачку. — Не знаю, — сказал Сэм. — Ну, то есть… — Тогда сейчас, — сказал Дин. — Наверняка мы уже можем ехать, чего тянуть. — Ну, в принципе, да. Сэм выписался из мотеля и втихаря стащил из номера пару подушек. Устроив Дина на заднем сиденье, он положил туда же его подушку для тела. Проверил, все ли необходимое было у брата под рукой. — Приятель, тебе удобно? — спросил Сэм, глядя, как Дин откручивает крышку с нового пузырька викодина. Леденец с болеутоляющим подействовал быстро, но Дин уже чувствовал исподтишка подползающую боль, ему надо было принять что-то более долгоиграющее. — Все хорошо, — сказал Дин, вынимая изо рта жвачку, чтобы проглотить таблетки. — Эй, — Сэм слегка улыбнулся Дину, — я рад, что ты жуешь эту штуку. Дин замешкался, и Сэм понял, что брат в этот момент протягивал руку за сигаретами. Глядя на виноватое выражение его физиономии, Сэм не смог не заржать. — Знаешь, я, наверное, буду чередовать, — попытался Дин оправдаться. — Жвачка, сигарета, жвачка, сигарета. — Звучит разумно, — сказал Сэм. — Ты не голоден? Хочешь, мы перед отъездом что-нибудь возьмем поесть? — Не, и так нормально, — сказал Дин, но потом, не желая, чтобы брат опять начал волноваться по поводу его аппетита, добавил: — Но вообще-то было бы неплохо съесть сандвич. Лицо Сэма сразу немного оживилось. — Тогда мы куда-нибудь завернем по дороге. Ты уверен, что тебе там удобно? — Да, Сэм, мне тут отлично, — ответил Дин. — Если тебе понадобится остановка, сразу же мне скажи, договорились? — Договорились,— сказал Дин и вдруг поразился — когда это у Сэма появился этот тон «большого брата»? И откуда у него самого взялись жалобные интонации маленького братца? Он почувствовал, как в груди у него что-то неловко перевернулось, и спросил: — А с тобой, чувак, все будет в порядке? Мы ведь где-нибудь остановимся переночевать, да? — Если понадобится, остановимся, — пожал плечами Сэм. — Но, честно говоря, мне бы хотелось доехать за один перегон. — Это будет около восемнадцати часов езды. — Не в первый раз. Дин пожал плечами, сунул в рот сигарету и достал из своей сумки лежащий там дневник Джона. Пока Сэм сосредоточенно высматривал какое-нибудь автокафе у дороги, он пролистал пару страниц. Вернуться в Лоуренс. Вернуться в их дом. О господи. Он провел пальцами по каракулям неразборчивого папиного почерка, и вдруг ощутил такую сильную, такую отчаянную тоску по отцу, что его шатнуло. Глаза его зажмурились, а ресницы намокли. Он же поклялся, он себе поклялся, что никогда не вернется в тот дом — туда, где все это началось. Туда, где закончилась и одновременно началась его жизнь. Кем бы он был, если бы ничего этого не было, и он бы остался в Лоуренсе? Просто каким-то гражданским, неосведомленным, глупым, мягким и благополучным? Парнем, которому не нужны обезболивающие, чтобы встать прямо; парнем, у которого жива мать, а отец которого — не чертова тайна в обертке из загадок, покрытых засранством. Парнем, брат которого учился бы с благословения родителей в колледже, приезжая домой на праздники; он звонил бы им по телефону, рассказывая про свои оценки, про своих профессоров, про свою девушку — свою живую девушку. И у брата бы не было, блядь, этих чертовых ночных кошмаров, полных ужасных и жестоких вещей — кошмаров сбывающихся, судя по всему. — С тобой все нормально? — Дин услышал голос Сэма и открыл глаза. Брат озабоченно смотрел на него в зеркало заднего вида. Дин передвинул сигарету в угол рта и ответил: «Да». Закрыл дневник, но не убрал его, а просто положил ладонь на обложку. — Викодин плохо действует? — Отлично он действует, — сказал Дин. Выдохнул дым и спросил: — Чувак. Ты понимаешь, как паршиво все это звучит, а? — Да, — сказал Сэм. — Понимаю.