Сумма его частей / The Sum of its Parts

Приходил в себя Сэм с трудом, задыхаясь, выкашливая брызги слюны, дергая руками — и его кулак врезался в чье-то тело. Он это ощутил, но зрение его прояснилось еще не настолько, чтобы разглядеть, кто это его так крепко держит. — Тихо, тихо, Сэмми, — сказал ему голос такой знакомый, что тело Сэма замерло. Хватка на рубашке ослабла, Сэм крепко стиснул веки, потом снова распахнул. Его отец одной рукой обхватывал плечи Сэма, а второй зажимал в кулаке фланель рубашки на его груди, чтобы удерживать верхнюю часть распластанного на полу Сэмова тела в приподнятом положении. Джон выглядел усталым, под глазом у него был выцветший синяк, а на щеке — нехорошая рана, наспех зашитая черной нитью. Новые морщинки вокруг глаз, новый шрам на виске. Он выглядел худее и старше, но это был папа. Сэм открыл рот, потом закрыл — его голосовые связки не действовали, может, оттого что их только что передавил шнур от лампы. Или оттого, что Сэм своего отца четыре года не видел, и сказать ему надо было так много, что проще молчать. — Привет, — сказал отец. — Сэмми. Эй. — Сэм, — с хрипом вырвалось у Сэма изо рта, и, закашлявшись, он попытался освободиться из отцовских рук, чтобы сесть самостоятельно. — Я Сэм. — Сэм, — сказал Джон, слегка отодвинувшись. Сэм, морщась, потрогал свое горло. — Надо лед приложить, а то опухнет все. — Что… — Сэм кашлянул. — Какого черта ты тут делаешь? Отец бросил взгляд на дверной проем, и Сэм вдруг заметил там Миссури, но она сразу же отошла, как только они ее увидели. — Я получил звонок, — сказал отец. — Приехал из Нового Орлеана, и сразу же сюда. Сэм, я… — Нет, — сказал Сэм. — Погоди. Он не стал вставать, потому что не был уверен, что ноги сейчас его удержат. Сердце его колотилось так быстро, что удивительно было, как оно еще не выскочило. Так. Папа. Здесь. Папа. Папа, которого они искали несколько месяцев; папа, которого он не видел четыре года; папа, который бросил брата в больнице одного, который не звонил и не писал. Папа, который сказал ему — если сейчас уйдешь, никогда не возвращайся. Папа, который укачивал его, маленького; который учил его стрелять из дробовика. Который только что ворвался сюда и спас ему жизнь — крутой герой, как всегда о нем говорил Сэму Дин. — Помоги мне встать, — раздраженно сказал Сэм, говорить ему было больно. Отец поднялся на ноги сам, затем ухватил Сэма за руку и потянул вверх. Секундное колебание — и Сэм оказался в его объятиях, руки отца притянули его к себе, уткнули носом в кожаную куртку, и Сэм вдохнул знакомый запах. Хотя он был уже намного выше отца, Джон обхватил его как-то так, что голова Сэма прижималась к отцовскому плечу, руки его упали вдоль тела… и тут Сэм перестал сопротивляться, перестал себя удерживать — он обнял отца, вцепился руками в его куртку сзади, зажмурил глаза и попытался не заплакать. Вроде бы вышло. Наконец Сэм отстранился. Джон издал смешок, больше похожий на всхлип, да и его собственные глаза подмокли. — Вот дерьмо, Сэмми, ты еще выше стал, чем я помню, — сказал Джон, все еще придерживая Сэма за плечо. — На первом курсе я вырос на три дюйма, — сказал Сэм. Потом отодвинулся и с размаху ударил Джона в челюсть — быстро, точно, со всей силы. Отца мотнуло назад, и Сэм, потянувшись, поймал его и удержал, пока ошеломленный Джон хватался за подбородок. — Иисуса гребаного господа нашего проклятье, Сэмми! — Я Сэм, — сказал Сэм. — А это тебе, засранцу — за Дина. Поскольку мы оба знаем, что он сам никогда такого не сделает. — Блядь, — сказал Джон и потрогал нижнюю губу. На пальцах осталась кровь.— Пиздец. Что ж, я это заслужил, конечно. — Не то слово. Каким местом ты думал вообще? — Может, не будем этим заниматься прямо здесь? — спросил Джон, зажмурившись. Его рука все еще придерживала пострадавшую челюсть. — Давай уже уберемся от этого дома подальше. — Здесь теперь чисто? — Миссури сказала, да. Сэм посмотрел на его разбитую губу. — Мы еще не закончили с этим. — Можно подумать, ты хоть когда-то давал мне с этим закончить. Мы поговорим, Сэм. Только… не сейчас. Сэм кивнул и начал спускаться вниз, где на диване рядом с Миссури сидели Дженни и ее дети. На первом этаже все было раскидано и переломано — что тут происходило, интересно? Тут Сэм заметил, что Миссури держится за ребра и дышит сипловато. Он понадеялся, что с ней ничего серьезного. — Мы оплатим вам уборку, — сказал Сэм. — Позже заберем счет и оплатим. — Ага, — сказала растерянная Дженни, потом спохватилась. — Ой, нет, не надо. Если вы убрали отсюда это — ну, что там было, — то ничего не надо. Если мои дети в безопасности, кухню я и сама подмету. — Хорошо, — Сэм устало ей улыбнулся. Она кивнула ему и перевела взгляд на Джона. — А вы кто? — Джон Винчестер, — бархатным голосом сказал отец и подошел пожать Дженни руку. Она покраснела. Сэм сразу вспомнил, от кого именно Дин перенял свой непринужденный шарм. — Я — Дженни, — сказала она. — Винчестер… вы отец Сэма, да? — Да, мэм, — ответил он, предъявив ей ямочки на щеках. — Я нашла тут кое-какие старые ваши фотографии, — сказала Дженни. — Вы и ваша семья — жена, дети еще маленькие. — О, — Джон не позволил себе изменить выражение лица, просто кивнул. — Я сейчас, подождите минутку… — она выскочила из комнаты, оставив Сари и Ричи разглядывать гостей широко распахнутыми глазами. — Привет, — серьезно сказал им Джон. — Привет, — ответила Сари. — Сок! — сказал Ричи и помахал кулачком в воздухе. — Сок-сок. Джон поднял брови и посмотрел на Сэма, но тут вернулась Дженни, неся в руках старую обувную коробку. — Вот, — сказала она, — я думаю, это все ваше. Джон взял коробку и улыбнулся одними губами. — Весьма вам признателен, — сказал он. — Нам уже идти бы пора, — сказала Миссури. — Сэм, ты должен позвонить своему брату. — Пока, — сказал Сэм. Дженни махнула ладошкой им вслед. — Как там Дин? — небрежным тоном спросил Джон, но Сэм уловил в его голосе глубоко запрятанную тоску и напряженность. — Не знаю, — сказал Сэм. — Херово, вроде как? Джон сморщился. — Он… что с… — Я не буду рассказывать тебе про Дина, — сказал Сэм. — Ты сам все можешь у него спросить. Джон вздохнул. Подойдя к машине, он машинально обогнул ее, направляясь к водительской двери. — Шутишь, что ли? — сказал ему Сэм, вытаскивая ключи от Импалы из кармана. — Садись назад. Джон моргнул, но без протестов залез на заднее сиденье, пока Миссури устраивалась на переднем. Сев, она нервно стала переводить взгляд с отца на сына, и обратно. — Большое спасибо за помощь, — сказал ей Сэм. — Я вас сейчас отвезу к вашему дому. — О, — внезапно сказал Джон и показал на приземистый черный пикап, припаркованный на другой стороне улицы. — Я поеду на своей, — и он начал вылезать. — Ну да, сейчас, — сказал Сэм, — Так я тебе и дал возможность опять от нас удрать. — Сэм, никуда я не собираюсь удирать, понятно? — сказал Джон. — Я же приехал сюда? Даю слово внезапно не исчезать. — Тогда поедешь позади меня, — сказал Сэм. — Сначала завезем домой Миссури. И если я увижу, что ты меня начинаешь обгонять, то богом клянусь, я тебя достану. Пока они ехали к дому Миссури, в машине стояла напряженная тишина, Сэм даже не пытался завести с ней разговор из вежливости. Он вел, раздумывая о том, что сказать Джону. Все, что он хотел бы — вывалить на него миллион вопросов и миллион же обвинений. Он чувствовал себя… да ни хрена он не понимал, что именно он сейчас чувствовал. Ярость, негодование, беспокойство, воспоминания, любовь — все завязалось внутри него в тугой узел. И дурное предчувствие насчет того, что с домом все что-то до сих пор не так. Неприятное чувство, что расстроит брата, без предупреждения приведя к ним в номер Джона, и болезненное ощущение — что, позвонив Дину и рассказав все, он заставит брата волноваться еще больше. Господи, он надеялся, что его не стошнит от всего этого. Сэм высадил Миссури и проводил ее до дверей дома, еще раз поблагодарив. Вернувшись к Импале, он не стал забираться сразу внутрь, а встал, опираясь на крышу, прижимаясь щекой к холодному металлу. Попытался успокоиться. Отец вылез из своего пикапа и подошел к нему. Стоя рядом, Джон хотел заговорить, но Сэм отмахнулся, засунул голову в салон и вытащил из бардачка фляжку. Сделал хороший глоток, поморщился — скорее от боли в горле, чем от виски. Подал фляжку отцу, тот взял ее нерешительно, помедлил, но потом тоже глотнул и передал обратно. Сэм сделал еще один большой глоток, завернул крышечку на фляжке и переступил с ноги на ногу. — Ты не позвонил брату? — спросил Джон. — Нет, — резко ответил Сэм. Дин в последнее время казался ему немного… неуравновешенным, и Сэм не хотел, чтобы он оставался с такой новостью один на один, пока они с Джоном еще туда не доехали. Ну, и… если совсем честно — он надеялся, что внезапный шок от появления Джона заставит Дина показать действительную его реакцию, а не обычный его безразличный покерфейс, который он успеет надеть на физиономию, если его предупредить заранее. Он хотел, чтобы Дин был зол на отца, так же зол, как Сэм; и он хотел, чтобы Дин эту злость показал, а не подавил, как обычно, прощая Джона за все. — Слушай, я понимаю, что ты на меня зол, — сказал Джон. — Имеешь право. Но, когда я сделал… то, что сделал — тогда это казалось мне правильным. Может, я действительно выбрал не самый лучший вариант разобраться с этим, но мне казалось, что так для Дина будет лучше, и… — Тебе казалось, что так будет лучше для Дина? — Сэм скептически скривился. — Нет, ты просто сделал то, что было лучше для тебя. Для тебя и твоего проклятого крестового похода! Тебе не хотелось, чтобы Дин тебя тормозил, потому ты его просто бросил, ничего даже не объяснив. Он-то всегда делал все, что бы ты ему не велел; он тебе все отдал, он повсюду был с тобой; а ты, как только не смог его дальше использовать, ты — выкинул его, как пистолет со сломанным бойком; словно он — неисправное оружие, а не твой раненый сын, которому ты был нужен! — Сэм, — сказал Джон, — я не позволю тебе осуждать меня. Я не горжусь своим выбором, но если бы я снова должен был это сделать — я бы сделал так же. Я оставил Дина, чтобы его защитить, а не… — Да, конечно, защитить, как мило… — Не перебивай, — рыкнул Джон сержантским тоном; ничего в нем от отца теперь не оставалось. — Не командуй тут мной, словно я все еще твой гребаный солдат, — рявкнул в ответ Сэм. — Уже нет! Ты не защитить Дина хотел, ты хотел убрать его с пути. — Я перед тобой не оправдываюсь, — отрезал Джон. — Ты меня вообще не хочешь слышать, ты просто хочешь злиться на меня. Ты всегда только злиться на меня и хотел. Мы говорим не о Дине, а… — Мы говорим именно о Дине! — хлопнул Сэм ладонью по капоту Импалы. — О Дине. Это то, что ты, блядь, никак понять не хочешь! — Не указывай мне, чего я не понимаю. Хочешь поговорить о том, кто кого бросил? Давай поговорим. У тебя есть что рассказать о том, кто кого бросал, а, Сэмми? — Отстань, — огрызнулся Сэм. — И поехали нахрен уже. Он резко рванул, открывая, дверцу Импалы, сел, со злостью защелкнул ремень, включил зажигание и посмотрел в окно на Джона. Отец развел руками, повернулся и пошел к пикапу. Он не запускал двигатель, пока Сэм не выехал вперед. Сэм ехал, постоянно присматривая за машиной отца, он не мог заставить себя доверять ему, не мог поверить, что тот останется здесь. Почему, почему именно сейчас, почему именно здесь? Зачем Миссури сразу ему позвонила? Ну, он предполагал, что это был звонок от Миссури. Хотя мог и Гюнтер из гаража — кто знает. У отца всегда были способы узнать то дерьмо, которое он права не имел узнавать. Сэм припарковал машину у мотеля резко, с визгом тормозов; выскочил так быстро, что чуть голову себе не разбил о раму двери. Джон вылез из пикапа гораздо медленнее. Сэм увидел, как у него перекатились желваки на челюсти, когда он заметил на двери их номера знак «Для инвалидов». Познакомься с реальностью, Джон Винчестер. Предчувствую, вы с ней не поладите. Сэм пошумел, открывая дверь, громко покрутил ключом в замке — давал Дину некоторое предупреждение о своем приходе, на всякий случай. Мало ли, чем он там занят, Сэму не очень хотелось над этим задумываться. Распахнув дверь, он вошел в комнату, Джон сзади немного замешкался. Дин полулежал, прислонившись к изголовью кровати, небрежно прижав к бедру пакет со льдом. Его здоровая нога была согнута, на колене лежала газета, в руке была красная ручка. Когда Сэм вошел, он вскинул голову, и на лице его отразилось облегчение — пока он не разглядел выражение лица Сэма. — В чем дело? Ты в порядке? Что-то случилось? — Да, — сказал Сэм и отодвинулся, открывая проход в комнату Джону. На какой-то жуткий миг, следя за лицом Дина, Сэм был уверен стопроцентно, что брат не удержит слез. Но в следующий момент это выражение на его лице стерлось, заменившись безразличной пустотой. — Вы, блядь, издеваетесь. — Привет, Дин, — сказал Джон. Сэм глянул на него, и отвернулся — такое у Джона сейчас было на его лице выражение… тревожное, радостное, отчаянное и голодное. Если он будет на такое отцовское лицо слишком долго смотреть, злиться на него он не сможет, — а Сэму хотелось злиться. Джон нерешительно подступил к кровати, на которой Дин старался сесть повыше. — Как твои дела? — Хорошо, —ответил Дин машинально, и Сэм пошел напрямую к холодильнику. Ему надо выпить. Сейчас же. Джон присел на кровать возле Дина. Протянув руку, он быстро провел ладонью по волосам сына, потом опустил ниже, крепко сжав его плечо. Дин не шевельнулся; застыв, он позволил широкой ладони отца ухватить себя за подбородок, бережно поворачивая лицо к Джону. — Ты сильно похудел, — сказал Джон наконец. — Ну да, — сказал Дин, — а ты растолстел малость. Джон фыркнул и опустил руку. Сэм подошел к ним и сел на свою кровать напротив. Открыв банку пива, он в один заход ее ополовинил. Вытер рот тыльной стороной ладони. Как он и опасался, Дин просто захлопнул створки раковины, щелкнул выключателем и запрятал все свои чувства так глубоко, что и сам бы не нашел. А Сэму сейчас просто кричать хотелось. В воздухе висело такое напряжение, что, казалось, его можно резать было ножом. — Что-то новенькое? — спросил Дин у Джона, тронув пальцем губу. Джон потрогал свою — свежую ранку на ней. — Это брат твой мне врезал, — усмехнувшись, сообщил он, и уголки губ у Дина на миг приподнялись. — Хук справа? — Ага. У него сейчас лучше стало выходить. Ты, похоже, его учил? — Скорей, доучивал. Он немного распустился в колледже, слишком умным стал. Хотя, наверное, ему умнее быть уже некуда, как думаешь? Джон, улыбаясь, покрутил головой, а Сэм слегка опешил от неожиданной братской похвалы. Дин чуть отстранился от отца и потянулся за сигаретами, лежащими на столике рядом с кроватью. Это выглядело странно, он никогда раньше при отце не курил. Пальцы у Дина дрожали — вот это спрятать было невозможно, сейчас стало даже хуже, чем сразу после травмы — и потому прошло пару секунд неуклюжего копания, пока он доставал сигарету из пачки. — Не верится, что ты все еще куришь эту гадость, — сказал Джон. Из-за тебя. Дин начал курить в выпускном классе, и Сэму хотелось думать, что это было из-за того, что отец курение не одобрял. Для Сэма тогда это стало четким визуальным сигналом того, что Дин — не идеальный солдатик, как его всегда обзывал Сэм; что Дин способен игнорировать приказы родителя, как любой обычный ребенок. Так что, наверное, в его курении была и Сэмова вина. Дин не ответил, просто зажег сигарету и длинно затянулся. Выдохнув, он посмотрел на отца сквозь дым и спросил: — Зачем ты сюда приехал? — Получил сообщение, — ответил Джон. Дин снова затянулся. Он не торопился продолжать разговор — отнял пакет со льдом от бедра, осмотрел его и бросил на кровать. — Правда? Ты и до этого получал кучу сообщений, если я не ошибаюсь. Что-то раньше они не заставили тебя нарушить свои планы. Джон снял куртку. Закатал рукава своей красной фланелевой рубашки. Облизал губы, словно никак не мог собраться с ответом. — Наверное… — он помолчал, — … уйдя, я кое-что упустил из виду. Я ушел, потому что не хотел, чтобы ты охотился, не хотел опять втравливать тебя во все это. Я думал… я считал, что тебя защищаю. Но, со мной или без меня, ты все равно охотишься, — он положил кулаки себе на колени и медленно открыл ладонями вверх — странный, беспомощный жест. — Чушь собачья, — сказал Сэм, со стуком ставя на стол почти опустевшую банку пива. — Ты явился сюда, потому что решил, что это дело может иметь отношение к тому, что убило маму, — к демону. Джон устало потер подбородок. — И это тоже, частично, — признался он, кидая взгляд на Дина, — но лишь немного. Сам посуди, Сэм, если бы дело было только в демоне, я бы мог просто не появляться вам на глаза, и я… — Ты об этом наверняка подумывал, держу пари, — рявкнул Сэм. — Уверен, именно этот вариант со всех сторон прокрутил. — Сэм, — ровным голосом сказал Дин, стряхнув пепел и снова затянувшись, — остынь давай уже. — Пожалуйста, — сказал Сэм, — пожалуйста, только не говори мне, что ты опять будешь его защищать — после того, что он сотворил с тобой! — Ничего он со мной не сотворил, — вспыхнув щеками, сказал Дин. — Он принял решение. Ладно, наверное, это было дерьмовое решение. Действительно дерьмовое, — он покосился на отца. — Но сделал он это, думая, что должен поступить именно так — в то время. — Как ты можешь такое говорить? — зашипел Сэм, внезапно ощутив себя так, словно его предали. — Но папа был прав, — беспомощно сказал Дин. — Я бы его затормозил. Что он должен был делать, Сэм? Четыре месяца сидеть на заднице в Южной Дакоте? — Да! — сказал Сэм. — Именно это он и должен был сделать. Ты очнулся в одиночестве, Дин, и ты провел в одиночестве в этой гребаной больнице четыре месяца, и думал при этом, что папа мертв; потому что он, блядь, тебе даже записки не оставил, бросил тебя там одного, раненого и… — Остынь, Сэм, — глаза Дина опасно сверкнули на него, и Сэм подавился вдохом, внезапно поняв, что кулаки у него стиснуты, а сам он почти на грани слез. Он встал и пошел за следующей банкой пива. По пути передумал и направился к бутылке виски, стоявшей на телевизоре. Джон сидел тихо, ничего не говоря, только глядел на сыновей напряженно. Сэм плеснул виски в пластиковый стаканчик с остатками своего утреннего кофе. Выпил и налил еще раз. Взял стаканчик и направился к кровати Дина, на которой молча сидели его брат и его отец. — Ненавижу вот это, — яростно сказал Сэм. — Каждый раз одно и то же, постоянно! Ты оправдываешь его за все, что бы он не делал. А я оказываюсь сволочью, психом, который все время идет против него; когда он лажает и все портит, я всегда говорю ему прямо, что он наделал, — а ты… — Ничего я не оправдываю, — огрызнулся Дин, — я просто сказал… — Тогда что именно ты сказал, Дин? — перебил Сэм, — Если это не гребаное всепрощение для него, как обычно, блядь, то что же ты сейчас сказал? — Я говорю, — резко сказал Дин, — что я не могу и не хочу в этом разбираться прямо сейчас. И если уж говорить об оправданиях, Сэм, — то похоже, я для тебя просто еще одно долбанное оправдание, чтобы ты мог выплеснуть свою злость на папу. Я не хочу сейчас с тобой спорить, приятель, и я не хочу сейчас спорить с папой — только не теперь, когда он сюда приехал, не после того, как мы четыре гребаных месяца потратили на то, чтобы его увидеть наконец; потому что какой, блядь, смысл в том, что… — Дин умолк, глубоко вдохнул и помотал головой. — Я просто не хочу сейчас об этом говорить, — снова повторил он, и Сэм осознал, что брат имеет в виду. — Дин, я… — мягким голосом начал было Джон, но Дин резко мотнул головой и зажал ладонями глаза. — Папа, я правда не хочу сейчас ничего этого даже слышать. Оставь для поздравительной открытки, понятно? Джон кивнул и потер рукой затылок. Жест, который Сэм так хорошо знал у Дина. — И что же мы будем делать? — спросил Сэм. — Ласково друг перед другом расшаркиваться? — Не знаю, как вы, парни, а я ужасно голоден, — сказал Джон. — Вы не против, если я обедом вас угощу? Я тут видел по дороге в паре миль отсюда довольно приличный стейк-хаус. Роскошный такой. Опять же, мне надо истратить бабло, заработанное тяжким трудом — обчистил кое-кого в покер пару ночей назад. Сэм посмотрел на Дина, но тот на него даже не глядел, занятый тушением своей сигареты в пепельнице. Ладно, твой ход. Сэм был зол на Джона, — и зол на Дина, которому, по правде говоря, даже не стоило бы из кровати вылезать, но… — Хорошо, — сказал Сэм наконец. — Только я закажу самое дорогое из их меню. И два десерта. И выпивку. — Как был, так и остался маленьким вредным халявщиком, — чуть улыбнувшись, сказал Джон. — Хотя, похоже, уже начал выпивать. Сэм посмотрел на него. Потом отставил свой кофейный виски. Похоже, сегодня как раз тот вечер, когда он как следует нажрется. Причем самым лучшим виски в ресторане. Джон посмотрел на Дина. — А ты что скажешь? — спросил он, и, протянув руку, хлопнул его по коленке — по-отечески, как привык раньше, как делал это миллион раз до того — но это было больное колено Дина, а удар у Джона довольно силен. Дин дернулся, не удержавшись, и хватанул воздух ртом. — Блин, — мгновенно спохватившись, виновато сказал Джон, — прости, Дин, я не хо… — Я в порядке, — торопливо ответил Дин, — не волнуйся, все нормально. Но щеки у него порозовели — и Сэм сказал бы, что брат стыдится. — Идемте, — сказал Сэм, нарушив неудобное молчание. Джон кивнул и встал на ноги. Дин положил сигареты себе в карман, потом спустил ноги с кровати, дотянулся до костылей, упорно не глядя при этом на отца. До Сэма дошло, что Дин еще мог нормально ходить, когда в последний раз видел отца. Он боялся себе представить, что Дин сейчас должен был чувствовать — и что почувствовал отец. На какое-то мгновенье Сэм снова ощутил себя как тогда, в Южной Дакоте, — когда глядел на своего неуязвимого старшего брата, который вставал со стула — просто вставал со стула — так, словно это была пытка. В горле у Сэма встал комок, и он с трудом его проглотил. Дин поднимался с кровати осторожно; из-за того, что он был вынужден неподвижно весь день лежать, двигаться ему теперь было сложновато. Джон делал вид, что этого не замечает, но сжал зубы, и кулаки у него были крепко стиснуты. Дин подошел к столу и прислонился к нему здоровым бедром, надевая куртку. Потом поманил к себе Сэма: — Дай ключи. Сэм, не протестуя, отдал ему ключи от Импалы. Хотя Дину, конечно, сейчас не следовало бы водить машину. Но, во-первых, Сэм выпил; а во-вторых, он понимал, как важно Дину именно сейчас сесть за руль. — Где этот ресторан? — спросил Дин у отца, выходя из номера на парковку и позволяя Сэму придержать перед ним дверь. — Просто езжай за мной, — сказал Джон. Он остановился у своего пикапа, наблюдая, как Дин опускается на водительское сиденье, бросив свои костыли назад. — Не отрывайся далеко от нас, — сказал Дин резким голосом, и захлопнул дверь Импалы. Джон залез в пикап и включил зажигание. Мотор завелся с рычанием. Дин тоже запустил двигатель и немного дернулся, выжимая сцепление. — Эй, Сэм. — Что? — Будь добр, залезь в бардачок, достань оттуда пакет с таблетками. Дай парочку. Сэм выполнил просьбу и заозирался в поисках воды, но Дин схватил таблетки у него с ладони и проглотил их насухую. И стал одной рукой вытаскивать пачку сигарет, другой придерживая руль. — Чувак, — сказал Сэм, пытаясь как-то начать нужный ему разговор, — папа приехал сюда. — Ага, я заметил, — сказал Дин, вытягивая сигарету из пачки и охлопывая карманы в поисках зажигалки. Не найдя, он пробормотал ругательство. — Прикурить есть чем? — Нет. — Иисусе, — сказал Дин и вдавил прикуриватель Импалы с такой силой, что чуть не сломал. — Папа здесь, — повторил Сэм. — Да что ты говоришь, — буркнул Дин. — Ну… — Сэм снова открыл бардачок и достал оттуда фляжку. Отвинтив крышку, он хорошенько приложился к виски. — Так как? Как тебе с этим? — Очень оригинальный вопрос, — огрызнулся Дин. — Смотри, как бы доктор Фил не подал в суд на твою задницу за нарушение его авторских прав. — Отлично, — сказал Сэм. И с силой врезал рукой по окну. Даже кулак сразу заболел. — Ладно, ты не хочешь об этом говорить, понятно. Мы не будем говорить. Ни о том, что папа появился в Лоуренсе после четырех месяцев наших розысков его; ни о том, как он бросил тебя в той долбаной больнице… — Ты заткнешься уже нахрен с этой фигней? — яростно спросил Дин. — Нет, — сказал Сэм. — Ты не зол на него за то, что он сделал? И прекрасно. А я — зол. — Он сделал, что должен был. — У тебя, что, мозги протухли? Или кайф еще не отошел? Наркота в голову ударила? Ты уже забыл, как был в больнице один четыре проклятых месяца? И свой долбаный панический приступ ты забыл, когда… — Сэм, — сквозь стиснутые зубы сказал Дин, — я ничего не забыл, понятно? Да, я был зол. Но у меня было достаточно времени, чтобы это обдумать. Он выдернул прикуриватель и поднес к сигарете. Затянулся, выдохнул дым и продолжил: — Можешь винить папу, сколько тебе угодно, но чего ты ждал-то от него? Он прав — я бы захотел продолжать охотиться, я попытался бы пойти с ним за демоном. И — говори что хочешь — но папе незачем было торчать около меня, пока я занимался там ЛФК и прочей подобной хуйней, или таращился на дневные, ебать за ногу, телепрограммы. Я бы затормозил его, я бы все, наверное, испортил, проебал бы его шанс найти ту проклятую тварь. Я даже… даже не знаю уже, зачем мы его разыскивали — да я не понимаю даже, почему ты сам-то все еще здесь. Вам двоим стоило бы вместе уехать искать ту тварь. Вы ведь оба этого хотите; да, черт возьми, я сам хочу для вас этого, и сам при этом задерживаю тебя, хотя должен лишь… — Дин замолчал, видимо, решив, что чересчур разоткровенничался; он длинно затянулся и сильно прикусил губу. Сэм недоверчиво на него посмотрел, не понимая даже, что ему на такое ответить. Наконец он сказал: — Да как ты вообще можешь такое говорить? Как ты можешь… Дин, речь ведь не о демоне, приятель, речь — о тебе. Ну да, я хочу найти эту тварь, как и папа, как и все мы. Но… это… Приятель, но ты ведь гораздо важнее. Разве ты мне не это всегда пытался втолковать — семья важней, чем месть, важнее, чем охота, важнее колледжа… Так что ж ты теперь … как ты можешь теперь утверждать, что папа все сделал правильно? Ты — вот кто важен! Ты, а не долбаный демон, или что там… — Сэм, — дрожащим голосом сказал Дин. — Сэм, я… все это слишком, чувак, это для меня чересчур уже. Я не могу… вот правда, я сейчас просто не могу про это. Не могу я сейчас с тобой про это говорить, я… мне… — он мотнул головой, и Сэм с ужасом понял, что брат уже почти плачет. — Ладно, — быстро сказал Сэм. Минуту выждал. И снова упрямо сказал: — Но потом мы об этом поговорим. Дин протянул руку и включил радио. А Сэм опять поднес фляжку к губам.