Сумма его частей / The Sum of its Parts

Стоянка у ресторана была переполнена, и Джону пришлось некоторое время наворачивать круги в поисках места для парковки. Дин с Сэмом припарковались на местах для инвалидов прямо около входной двери. Пока отец был занят поиском парковки, Дин смог выйти из машины не под взглядом Джона; он рад был, что отец не видит, как его сын вытаскивает себя с сиденья наверх, как наваливается, опираясь, на Импалу, пока Сэм вынимает из машины костыли. Дело даже не в том, что взгляд Джона заставлял Дина осознавать каждое свое движение — как тяжело он встает; как перемещает свой вес с больной ноги; как вынужден для поддержки хвататься за машину или за Сэма. Нет, все еще хуже. Внезапно Дин слишком резко вспомнил, как двигался раньше. Как он двигался, когда отец его видел в прошлый раз. Конечно, он часто о таком думает, но это стало уже почти фоновой мыслью типа: «Да, это было бы легче сделать, если бы я мог нормально ходить». Но теперь, под взглядом отца, так четко видящим отличие того, как тело Дина работало раньше, от того, как оно функционирует сейчас — пародией на двигающегося человека — это совершенно другая история. — Не надо тебе было вставать с постели, — сказал Сэм, глядя на то, как Дин, морщась, выкарабкивается из Импалы и повисает на костылях. — Не знаю, о чем я думал. — Бедру уже немного лучше, — сказал Дин, и он не врал, это действительно так. Боль стала менее резкой и концентрированной, она теперь больше похожа на обычную, к которой он привык, на ту, какой она была несколько недель назад. — И знаешь, Сэм, если этот случай не особый, то я уж и не знаю, какой им будет. Он проследил взглядом за пикапом Джона, крутящимся в лабиринте парковочной разметки. Как глупо было думать — словно он ребенок — что, стоит им найти отца, как все немедленно изменится, волшебным образом преобразится и наладится в Джоновом присутствии. Вот только лучше ничего не стало — наоборот, стало хуже. Он подумал, что все то время, когда он жаждал увидеть отца, он даже не задумывался о том, каково это будет — когда отец увидит его. — Наверное, успею выкурить одну, пока наш старик там паркуется? — спросил он у Сэма. — Вряд ли, — Сэм мотнул головой на Джона, вылезающего из пикапа, уже стоявшего на дальней стороне парковки. Подойдя к ним, Джон удивленно поднял брови. — Вы что, припарковались платно, парни? — Парковка для инвалидов, — сказал Сэм, и Дина чуть передернуло от вызывающего тона брата. На отца он смотреть не стал. Когда они подошли ко входу, он — и Сэм тоже, по привычке — стали подниматься по пандусу вместо крутых бетонных ступеней лестницы; и он опять почувствовал отцовский взгляд. Джон, поднявшийся по лестнице, остановился, глядя сверху на них, идущих по пандусу. Господи, это какая-то долбаная пытка. Дерьмо, с которым он, казалось, давным-давно смирился, вдруг снова вылезло на свет, для всеобщего обозрения; старые раны вскрылись опять. Протиснувшись мимо отца и брата, Дин распахнул перед ними дверь, придерживая ее — выглядело это жалко, он понимал; но ему прямо сейчас необходимо было почувствовать, что он способен сделать хоть что-то. У ресторана был типичный интерьер места в деревенским стиле: темное дерево, лосиные головы на стенах, огромные фирменные немецкие пивные кружки. Но качество столового серебра, играющего в свете люстр, выдавало его; с тем же успехом можно было повесить тут неоновую вывеску «Завышенные цены». Администраторша — худощавая девица подросткового вида со слишком большим количеством геля на волосах — проводила их к кабинке в глубине зала, выдала меню и, слегка поклонившись, отошла. Дин снова ощутил взгляд Джона, когда Сэм взял костыли, чтобы Дин осторожно протиснулся в кабину, опираясь одной рукой о стол, а другой — о спинку сиденья. Они с Сэмом уже привыкли к этим маленьким деталям (большим, блядь, деталям) их существования: пандусы, парковки для инвалидов, пара лишних секунд ожидания, пока Дин устроится на своем месте — но для Джона это все было в новинку. И Дин всей своей кожей чувствовал теперь отцовский взгляд. К тому же нога сейчас просто его убивала, тупая изнурительная боль распространялась от нее по всему телу. Скоро подействует викодин, но пока, пытаясь поудобнее устроиться за столом, Дин не смог удержаться от болезненной гримасы. — Ты в порядке? — неуверенным тоном спросил Джон. — Да, — ответил ему Дин, пытаясь не вздрогнуть при движении, когда переносил вес с больного бедра на здоровое. Подошла их официантка, вся в черном, на вкус Дина немного чересчур накрашенная, но довольно миленькая. Так что он ее оглядел всю, медленно усмехнувшись, когда девушка порозовела от этого взгляда. — Привет, меня зовут Шона. Сегодня я буду вашей официанткой. Как поживаете? — спросила она, выдвинув в боевой готовности карандашик, блокнот для записи заказов и бедро. — Отлично, — хором ответили Сэм и Джон, хотя смотрела она только на Дина. Да, подумал Дин. Да, папа. Это у меня еще есть. — Могу я для начала предложить вам напитки? — Какая марка скотча у вас самая дорогая? — со злой полуулыбкой, адресованной Джону, спросил Сэм. — Самая дорогая? Э… у нас есть прекрасный 18-летний Highland Park, по 11.50 за… — Двойной, чистый, — сказал Сэм, демонстрируя ей свои ямочки на щеках, пока она записывала. — Мне надо увидеть какое-нибудь ваше удостоверение личности, — извиняющимся тоном сказала девушка, и Дин с Джоном фыркнули от смеха, пока Сэм, слегка краснея, рылся в своем бумажнике. — А для вас что принести? — спросила она Дина. — Что вы предпочитаете сегодня вечером? — Мне Стеллу, разливное, — сказал он и приподнял бровь. — Конечно, если вы не порекомендуете что-нибудь лучшее. — У нас есть отличное свое — Free State Brew, — ответила она. — Я бы посоветовала его; как по мне, местное всегда лучше. — Не могу не согласиться, — промурлыкал Дин, обводя взглядом ее тело. — Хорошо, Шона, договорились. Мне дайте Free State. Немного покраснев, она кивнула, потом сказала: — И… мне надо увидеть ваше удостоверение тоже, извините. Правила. Теперь настала очередь Сэма посмеиваться, глядя на то, как Дин, округлив глаза, нащупывает свой бумажник. Джон тоже заказал Free State. Потом, наклонив к Шоне голову, насмешливо спросил: — А мое удостоверение личности тебе не надо посмотреть? — Э.. — она поперхнулась. — Могу я увидеть… Джон засмеялся и махнул насмешливо перед ней своими правами — вернее, правами на имя Джона Рэмбо. — Закуски? — пропищала девушка. — Вы уже выбрали, что предпочтете из наших закусок? — Палочки из моцареллы, — заказал Сэм. — И жареные цыплячьи крылышки. Еще картофельные шкурки [1] с двойным беконом. Она быстро записала заказ. В животе у Дина при мысли обо всей этой еде сделалось как-то нехорошо. Он был голоден, но у него совершенно не было чертова аппетита. Господи, хоть бы эта антидепрессантные штуки подействовали наконец, что ли. Он ведь действительно раньше любил вкусно пожрать, ему сейчас не хватало этого. Не говоря уже о том, что по утрам ему приходилось все туже и туже затягивать ремень на джинсах, а когда он брился, челюсть ощущалась под рукой все острее с каждым днем. — Итак, — сказал Сэм, наваливаясь на стол. Дин понял, что брат уже слегка навеселе. Конечно, Дин сам говорил — это особый случай. Но он не мог избавиться от мысли, что в последнее время дня не проходит, чтобы Сэм не перебирал с выпивкой. А у Дина, со всей этой дерьмовой фигней, загрузившей его по уши, не нашлось времени поговорить с братом об этом — гребаный он эгоистичный ублюдок, не заслуживающий того, что Сэм возится с ним и его дерьмом каждый гребаный божий день. А ведь это Динова обязанность — присматривать за парнишкой. Господи, он облажался с головы до ног. Джон наверняка заметил. — Итак, — отозвался Джон, положив на стол руки и возвращая Сэму его взгляд. — Ну и какой же хренью ты занимался со времен Южной Дакоты? — требовательно спросил Сэм. Джон вздохнул и провел ладонью по лицу. На миг Дин уверился, что отец сейчас просто выдаст стандартное ДжонВинчестерское «вам это знать не обязательно», но нет — тот стал рассказывать: — Я выслеживал ту тварь. То находил, то терял следы — каждый раз, когда подбирался поближе, он словно пропадал, все зацепки обрывались. Умный говнюк. По-настоящему умный. И, — он бросил короткий взгляд на Дина, — работать в одиночку было трудно. — Ну, это был твой собственный херовый выбор, — резко заметил Сэм. — Да, — тихо сказал Джон. — Но от этого не легче. Дин сидел, раздербанивая салфетку на узкие ровные полоски, притворяясь, что не защипало внезапно у него в глазах. Они с Сэмом хорошо сработались; но когда они только покинули Стэнфорд, Дин так сильно ностальгировал по работе с отцом, что иногда ему хотелось наорать на брата только за то, что тот не Джон. Потому что у Дина и Джона есть… было… Было то, что у них с Сэмом только начинало зарождаться — то, как они подхватывали и развивали идеи друг друга, объединяя их, создавая из них что-то работоспособное; одновременно без слов приходя к правильным выводам и реализуя их. И умение сражаться. Иисусе, как они с отцом умели драться вместе — Дин никогда не опасался за свою спину, когда отец прикрывал его; он всегда был уверен, что папа никому не позволит причинить ему вред. И всегда был уверен, что сам никому не позволит причинить вреда папе. Никогда больше не будет у них таких совместных драк, сражения бок о бок. Раньше Дин не допускал в свое сознание эту мысль — о потере того идеального ритма, тех единственных моментов его жизни, когда он точно знал, что отец полностью его понимает и гордится им. — Расскажи нам о том, что ты узнал, — потребовал от отца Сэм. — Не слишком-то много, — сказал Джон. — Это был демон, он приходил главным образом за женщинами; хотя, конечно, не упускал случая убить и кого-нибудь еще. — Значит, были и другие женщины, убитые тем же способом… на потолке? — сказал Сэм. Отец кивнул со странной нерешительностью. — Угу. — Ты узнал, почему он выбирал именно их? Почему — мама? Почему Джесс? Джон с сожалением покачал головой. — Понятия не имею, — сказал он, но Дин заметил тень, пробежавшую по его лицу. Он что-то недоговаривал, что-то еще было ему известно. — Ты уже знаешь, как его можно убить? — спросил Сэм. — Ищу. Кое-что вроде раскопал, но пока ничего определенного, — сказал Джон. Дин потер виски, жалея, что не взял с собой эту чертову «Никоретту». Джон взглянул на него, открыл рот, словно собираясь сказать что-то, но тут пришла Шона и принесла их выпивку. — Ваш заказ, пожалуйста, — сказала она, осторожно опуская на столик стаканы и бутылки. Дин благодарно ей улыбнулся и откинулся на спинку сиденья — наконец-то викодин начал действовать. — Вот ваши палочки из моцареллы, — она поставила перед Сэмом корзинку, отмеченную жирными пятнами, — остальные закуски скоро тоже будут готовы. Итак, вы готовы сделать заказ, парни? А они еще даже меню не смотрели. — Возможно, через пару минут, — ответил ей Джон. — Конечно, — с готовностью сказала она, опять быстро улыбнулась Дину и ускользнула прочь. Сэм проглотил порцию скотча и потер горло. Дин внезапно увидел синюю полосу вокруг его шеи, ранее незамеченную им под воротом куртки в тусклом мотельном освещении. — Боже, Сэм, что это у тебя тут за хрень? — протянув руку, он приподнял голову брата за подбородок. — Ничего особенного, не волнуйся, — сказал Сэм. — Что-то это не выглядит блядским «ничего особенного». Скорее выглядит так, будто тебя душили. — Было дело, — кратко ответил Сэм, отпил виски и потянулся за моцареллой. — Что? Почему ты мне ничего не сказал? Ты в порядке? — Чувак, со мной все хорошо, — сказал Сэм, выворачиваясь из рук Дина. Он взял корзинку с моцареллой и подпихнул ее к Дину, угрожающе ему велев: — Ешь. — Он в порядке, Дин, — сказал Джон. — Небольшой синяк, и все. Дин сдавил переносицу пальцами и отхлебнул своего пива. Если бы он был рядом с Сэмом в доме, этого бы наверняка не случилось. Но его не было, он валялся в постели, смотрел это дебильное шоу про обмен женами, или подобную же херню. Господи, отец наверняка теперь думает, что у них так всегда. Что Сэм охотится, пока Дин торчит в номере? Ему захотелось сказать: «Это все лишь из-за постельного режима», — как бы неубедительно это не звучало даже для него самого. Официантка вернулась с остальными закусками и вопросительно занесла ручку над своим блокнотом заказов. — Заказываем? — спросил Сэм у остальных. Джон и Дин пожали плечами. — Мне самый дорогой в меню стейк, и к нему — самые дорогостоящие гарниры, — заказал Сэм. — Хорошо-о-о, — протянула Шона, чуть приподняв уголки губ, пока записывала. — Мне то же самое, что и ему, — спокойно сказал Джон. Сэм глянул на него. — А я возьму бургер, — сказал Дин. — Чизбургер. При одной мысли о том, чтобы откусить кусок гигантского ломтя стейка с кровью, его замутило. Что за хрень? Блядь. С ним действительно что-то серьезно не так. — Картофельное пюре, или фри? — Без разницы. Давайте пюре, — сказал он. Да. Пюре легче глотать. Сэм посмотрел на него так, словно прочел эти его мысли. Подтолкнув к нему тарелку с картофельными шкурками, молча повелительно на нее кивнул. Дин взял одну штучку и неохотно откусил. Пожевал и даже умудрился проглотить. Сэм допил свой бокал виски за 25 долларов и посмотрел на пиво Дина. — И как тебе это Free State пойло? — Да ничего так, — ответил Дин, жестом приглашая Сэма угоститься. — Неплохо, — Сэм попробовал и облизал пену с верхней губы. — Я отлучусь в сортир. Закажешь пока официантке кружечку для меня? — Хорошо, — сказал Дин, провожая взглядом выбравшегося из-за стола брата, уходящего в заднюю часть ресторана. Сейчас он впервые за восемь месяцев остался наедине с отцом. Сердце у Дина внезапно сбилось с ритма, ладони вспотели. Он глянул на удаляющуюся фигуру Сэма и задумался — может, ему тоже сейчас извиниться и пойти пока на улицу покурить? Тогда не придется сидеть здесь с… — Дин, — позвал Джон и щелкнул пальцами. Дин, преодолевая себя, постарался взглянуть на лицо Джона как можно небрежней. — Да? — Сынок, ты этой официантке сказал за три минуты больше слов, чем мне за два часа. Она что, настолько красивее меня? Дин усмехнулся. Он бы пошутил в ответ — но не мог вспомнить, как это делается. Иисусе, ему бы сюда сигарету. — Я думал, — сказал Джон, — ты будешь более разговорчивым, если судить по твоему сообщению. Поморщившись, Дин потер затылок. — Да, — сказал он. — Оказывается, с автоответчиком общаться намного легче. Джон переменился в лице. — Дин… я… Дин покачал головой, отмахнувшись. — Не надо, — сказал он. Скорей бы Сэм вернулся. — Все хорошо, папа. — Нет ничего хорошего, — с отчаянием сказал Джон. — Проклятье, просто поговори со мной, а? Боже, я не могу заставить твоего брата замолчать, а ты мне даже слова не скажешь, что ли? — Какого черта ты хочешь от меня услышать? — внезапно громко взорвался Дин, пытаясь хоть так избавиться от сдавившего грудь напряжения. — Я уже сказал тебе, что не виню тебя! Все кончено, все прекрасно, я в порядке, ты в порядке, Сэм тоже в порядке — ну ладно, Сэм дофига зол на тебя, но он с этим справится и тоже будет в порядке. Что я еще могу тебе сказать? Чего ты от меня хочешь-то? — он невольно стукнул по столу, задребезжали. Джон помолчал. Потом сказал: — Я просто хочу, чтобы ты со мной поговорил. Я так много думал о вас, мальчики, пытался представить, как… Мне надо знать, как это для тебя, Дин. Охота вместе с Сэмми. И с… — он сделал неловкий жест. — С моей изуродованной ногой, — уточнил Дин, внезапно почувствовав, что ему надоело ходить вокруг да около, надоело стыдиться. — Ну, мы еще никому не дали умереть, так что все хорошо. — Значит, ты… то есть ты и Сэм… — Да, папа, — сказал Дин. — Я охотился. Сегодня я не был там, потому что у меня… — он пожал плечами и покачал головой, — ну, типа постельный режим на несколько дней. А обычно — да, я охочусь, как всегда. — Да вот только теперь это не как всегда. — Точно, — Дин чуть закатил глаза. — Но как… — Слушай, папа, если бы тебе и впрямь хотелось знать все это дерьмо, ты мог в любое время позвонить и спросить, так ведь? Думаю, я тебе не должен давать никаких объяснений. От тебя-то я их точно не получал, — сквозь его смирение, сквозь стыд в нем опять разгорался прежний гнев; и он был рад ему, как старому другу, позволив жечь себя. Джон вздрогнул. Потер рукой подбородок. — Дин. Почему я оставил тебя… это сложнее, чем считает твой брат. — У меня что, внезапно лохмы на голове отросли и я стал похож на Сэма? Я понимаю, почему ты ушел. Я даже понимаю, почему ты мне ничего не сказал. Ты прав, я бы захотел пойти с тобой, захотел бы остаться в охоте. Правда, я тогда был в слишком херовом состоянии, чтобы предпринять что-то, так что все равно не смог бы с тобой пойти, даже если бы ты со мной поговорил. Но ладно, я понимаю, ты не хотел рисковать. Прости, что я опять тебе все подпортил, отправившись вслед за тобой, но… — Дин, — Джон наклонился вперед и пристально посмотрел на сына. — Я оставил тебя вовсе не потому, что боялся, что ты мне помешаешь. Я думал об этом, но только потому, что ты делал меня уязвимее: когда со мной ты или Сэм — я слаб, у меня больше шансов сделать основанную на эмоциях глупость, чем расчетливый ход. А теперь, когда у тебя… когда ты… — Когда я инвалид, — подсказал Дин. — Давай, ты можешь это сказать, я не чувствительный. — Теперь, когда ты не можешь ходить так, как раньше, я — мы — стали еще более уязвимы. Боже, тогда, уйдя от тебя, я… я реально думал, что практически его достал. Загнал эту тварь в угол. Я думал, что наконец с ним покончу после всех этих лет. А потом вернусь и заберу тебя с собой; и мы решим, что делать дальше. Но ничего тогда не вышло. А потом… потом стало слишком поздно возвращаться, ты уехал к Бобби, а я… я не хотел, чтобы ты… — Ты не хотел, чтобы я охотился, точно, так ты и сказал, — саркастически заметил Дин. — Но мы все равно стали охотиться, и ты это знал, так почему же… — Я не знал. Не знал, что вы охотитесь, мальчики, пока мне Бобби не рассказал около месяца назад, — сказал Джон. — Клянусь богом, я знал, что вы меня ищете, но не подозревал, что вы охотитесь. Если бы я знал… — То что? Раньше бы появился, что ли? — спросил Дин. — Может быть, — сказал Джон. — Да. Нет. Не знаю! Дин, я тебе правду говорю. Я ни в чем не уверен, мы все решим по ходу дела, Дин. Я ничего еще, блядь, не знаю, что делать! Я не… — Ты не знаешь, что, блять, делать со мной, — огрызнулся Дин, — поскольку, блядь, что ты должен делать с… — он резко замолчал, увидев Сэма около стола, с неуверенным видом стоящего с ополовиненной кружкой пива в руке. — Как долго ты тут уже стоишь? — резко спросил Дин. — Ну… секунд пять, чувак, — успокоил его Сэм. — Я заглянул в бар, а там парень этот никак не отвязывался от меня со своими разговорами. Сэм протиснулся в кабину немного неуклюже — он уже прилично выпил — и его костлявое бедро задело больную правую ногу Дина достаточно сильно, чтобы заставить брата согнуться и зашипеть сквозь зубы от боли. — Прости, — сказал Сэм и похлопал его по спине. Потом засунул в рот цыплячье крылышко. Они к такому привыкли, иногда трудно было избежать болезненных для Дина толчков. Особо и не обращали на это внимания — ничего страшного же. И от Джона Дин тоже хотел бы этого — а не обеспокоенных взглядов, как сейчас. — Ты в порядке? — от этого вопроса Джона Дин почувствовал, что его ноздри раздуваются. — Я в порядке, — рявкнул он. Черт побери, ему немедленно нужна сигарета, а то он с ума сойдет от дикого ощущения — словно голова у него едет в миллион направлений сразу. Ему нужна минутка, всего минутка, чтобы успокоиться, сосредоточиться, собрать мысли в кучу. Получить немного никотина в свой организм. Ну нет, Винчестер. Он расцепил челюсти. Вытерпит он этот ужин и без проклятых сигарет. Впервые за гребаные четыре года его семья собралась вместе, и, будь все проклято — они только и делают, что собачатся. А ему просто хочется нормального разговора, без криков, без суровых Сэмовых высказываний, без стального тона отцовских ответов. — Эй, пап, — сказал Дин, стараясь делать все возможное, чтобы говорить самым мирным тоном. — Как насчет послушать про наши охоты? — Да, — сказал Джон, — я послушал бы. Сэм закатил глаза и с хрустом разгрыз палочку моцареллы. — У нас есть несколько офигительно странных историй, — предложил Дин. — Ты слышал когда-нибудь про Шрека? — Шрекенхаута [2], — машинально поправил Сэм, и это именно то, чего Дин от него ждал. — И что это за дьявольшина? — чуть улыбнувшись, Джон откинулся назад. — Да, нам это тоже знать хотелось, — сказал Дин. И начал рассказывать. Он делал паузы в тех местах, где Сэм наверняка захотел бы вмешаться, и хотя поначалу брат сопротивлялся, но его аккуратистские мозги не могли вынести намеренных Диновых ошибок. Он стал вмешиваться в историю сразу с того места, где Дин сказал: «Ирландский монстр» («Да ты посмотри на имя, придурок, это для тебя звучит по-ирландски, что ли?») Вот оно — то, к чему Дин всегда мог прибегнуть, когда больше не мог терпеть грызню между отцом и братом. Охотничьи байки, безобидная легкая охотничья трепотня. Дин мастерски умел рассказывать такого рода истории, в его рассказах самая простая охота звучала захватывающе и забавно. Джон погрузился в рассказ с головой, он смеялся там, где требовалось, он выдвигал предложения, что им бы стоило предпринять. Потом сам рассказал парочку историй, и Дин почуял, как плечи сидящего рядом Сэма наконец расслабились. Принесли основные блюда, они заказали еще пива, а Сэм взял еще один 25-долларовый бокал двойного скотча. Но его сдержанная усмешка в отцовский адрес стала уже не такой злобной — скорее просто ехидной. Оба знали, что эти расходы в действительности не слишком важны — просто Джон опустошит одну из своих фальшивых кредиток. Но Сэм всегда нуждался в чем-то, дающем ему чувство, что он у руля, что он одержал верх. Пока Джон и Сэм поедали заказанное, за столом установилось тишина, но это молчание было дружелюбным — молчание людей, занятых вкусной едой, а не ледяная пустота, ненавидимая Дином. Протянув руку, Сэм постучал пальцем по тарелке Дина, и тот, смирившись с неизбежным, отъел немного картофельного пюре и откусил от бургера. Еда тяжело скатилась в пустой желудок, он на время прервался, отпил пива и подышал. Затем продолжил, одолев примерно половину бургера к тому времени, как Сэм начал подбирать остатки соуса со своей опустевшей тарелки. — Не хочешь есть? — спросил Джон. Дин в ответ пожал плечами. — Он никогда не хочет, — мрачно сообщил Сэм. Джон глянул на него. — Лекарства, — махнул рукой Дин, зацепил вилкой клейкий шматок пюре и отправил его в рот, запивая пивом. — Сопли какие-то, — пробормотал Сэм. Он был уже прилично пьян, но пока не настолько, чтобы сказать что-то еще. Дин чуть отодвинулся назад. Он понадеялся, что Сэму не захочется десерта, потому что если Дин в ближайшее время не закурит, то начнет рыдать. И это вовсе не шутка. — Могу ли я предложить вам десерт, парни? — с энтузиазмом спросила подошедшая Шона. — Клубничный торт, — сказал Сэм немного заплетающимся языком. — У вас есть клубничный торт? — У нас есть клубнично-ревеневый пирог с мороженым, — предложила Шона. — Годится, — кивнул Сэм, — мы возьмем. Так, терпение кончилось. — Сэм, поднимись-ка, — сказал Дин. — Я выйду на минутку на улицу. — Что? — спросил Джон, а Сэм закатил глаза и подвинулся к выходу из кабинки. Дин приподнялся, сморщившись, и ухватился за плечо Сэма, чтобы сохранить равновесие, вставая на костыли. Он не глядел на Джона, но и вниз глаза не опускал, потому что, блядь, да, вот такой он, и отец вполне уже в курсе. Это вовсе не секрет. — Ты куда? — спросил Джон. — Приду минут через пять, — сказал Дин и начал пробираться по заполненному людьми проходу. — Какого черта он пошел? — услышал Дин вопрос отца и горький смешок Сэма в ответ. Господи, надеюсь, они тут без него не будут это обсуждать. Он не привык открыто курить при отце, это вызывало в нем смутное неудобство, желание оглядываться по сторонам, когда он прикуривал, прислонившись к стене ресторана. Он нервничал от всего этого. Джон там наедине с Сэмом, и они, наверное, опять начнут друг с другом ругаться. Или начнут обсуждать, что им всем делать дальше — Дин не уверен, какой из вариантов был хуже. Сэм, возможно, и бодается с Джоном постоянно, но это лишь оттого, что они слишком друг на друга похожи, хотя оба этого и не осознают. Одинаковое чертово упрямство, одинаковая неспособность принимать аргументы, кроме своих — и иногда Дина, если он правильно разыграет карту. А теперь… теперь, когда у них обоих один и тот же демон убил любимых женщин; теперь, когда у них одна и та же жажда мщения… Дьявол, Дин тоже хотел найти эту проклятую тварь, вся его долбаная жизнь была выстроена на этом, это его мама была, в конце-то концов… Но Сэм и отец, с их одержимостью, с их стремлением найти тварь… если они начнут это обсуждать — то неизбежно придут к единственному выводу. И Дин не станет их винить. Хотя у него в груди все сжималось при одной мысли о том, что он опять останется один. Он глубоко затянулся и закрыл глаза. Немного сдвинулся, чтобы снять нагрузку с больной ноги. Он был почти уверен — прежде чем уехать, они ему скажут. По крайней мере, он был уверен, что Сэм скажет — Сэм, с этим его виноватым взглядом, которым тот вечно смотрит на Дина … Может быть, они даже не прогонят Дина, оставят ему какие-то незначительные охоты, исследования. Нет. Он выдумывает себе утешения. Он просто обуза, и сам это знает. Джон ему так прямо и сказал, Сэм тоже понимает это. Они не возьмут его с собой. И он за ними не погонится, не в этот раз. Он усвоил урок. Дин рассеянно провел рукой по глазам, не удивившись влаге на пальцах — в последние дни он просто мировой рекорд установил в категории «плаксы». Вот только, блядь, что ему-то делать, когда они уедут? Двинуться к Бобби? Нет, это слишком похоже на фиаско. Можно продолжить охотиться самостоятельно. По мелочи. Экзорцизмы, например. Раньше он уже охотился один, но ему это не слишком нравилось. Но так будет все же предпочтительнее альтернативы — каковой в основном является самоубийство, потому что Дин не знал, понятия, блядь, не имел — что ему делать. Устроиться на работу? Навряд ли, он слишком хорошо себя знал, чтобы не доверять своей способности сидеть на одном месте достаточно долго для постоянной работы. К тому же он наверняка переспит с женой босса или типа того, и его уволят. Ха. Если подумать, ради этого можно было бы и на работу устроиться. Он дотянул сигарету. На секунду притворился перед собой, что следующую не закурит. Потом, сдавшись, вытряхнул из пачки еще одну и прикурил, наклонив голову. Холодный ветер пронизывал его джинсы насквозь, и он обхватил ладонью свою проклятую искалеченную ногу. Блядь. Он прижал веки рукой, надавил на глазницы сильно, желая осушить их, и это удалось — в кои-то веки. Он попытался найти хоть какую-нибудь позу, в которой стояние на ногах не доставляло бы ему такой острой боли, но не получилось. Какой мудак проектировал ресторан без скамеек снаружи, интересно. Весь мир против курящих. И против чуваков на костылях. Дверь открылась. К его удивлению, это были папа и Сэм, они плотно застегнули куртки от ветра и тащили с собой пару пластиковых контейнеров. Дин вынул сигарету из губ, виновато выдохнув дым — это его вторая, только что начатая. Он говорил им, что вернется через пять минут, а уже наверняка прошло больше. — Мы забрали десерт, — слегка невнятно сказал Сэм. — И отс… остаток твоего бургера. — Спасибо, — сказал Дин. Не двигаясь, он затянулся и оценивающе осмотрел их лица, пытаясь понять, состоялся ли тот разговор. — Пойдем, — сказал Сэм. Ничего особенного не было в его поведении, разве что пьян изрядно. Они остановились возле Импалы, Дин кинул свои костыли назад, оперся на крышу и посмотрел поверх машины на отца. Сигарета была у него в губах, он затянулся и чуть вздрогнул, когда Сэм, садясь, слишком сильно хлопнул дверцей. — Ты куришь в машине? — сказал Джон. — Я не отдал бы ее тебе, если бы знал, что ты хочешь ее погубить. — Ты где остановишься на ночь? — спросил Дин. — В вашем мотеле. Я взял комнату на втором этаже, — признался Джон. Дин кивнул. Немного еще помедлил. — Завтра поговорим, ладно? — сказал Джон, словно знал, о чем именно Дину хотелось спросить. «И что теперь?» — Ладно, — сказал Дин. — Эй, — Джон подошел к капоту Импалы с той стороны, где стоял Дин. — Да? — Я… я рад тебя видеть, сынок. Дин выдохнул струю дыма и оглядел парковку от края до края. — Я тоже рад тебя видеть. Джон шагнул к нему, словно желая обнять, но Дин поднял сигарету ко рту, и рука выдвинулась вперед, будто отгораживая его тело. Он не сможет этого, не сейчас. Джон слабо кивнул. — Увидимся в мотеле. — Увидимся, — ответил Дин, глядя, как отец идет к своему пикапу. Он опустился на водительское сиденье. Посмотрел на Сэма —тот сидел рядом, откинувшись назад, глаза закрыты, в руке уже опять фляжка с виски. — Полегче давай, маньячина, — сказал Дин, отобрал у него флягу и сам глотнул оттуда, сморщившись. Завинтил крышечку. — Ничего не легче, — грустно сказал Сэм. Дин протянул руку и слегка взъерошил ему волосы. — Не то слово, чувак. — Я хочу его ненавидеть, — признался Сэм, по-прежнему не открывая глаз, — но не могу. — Это хорошо, — сказал Дин. — Он же наш отец. — Да без разницы, приятель. Он говнюк. — Может, и так, — сказал Дин и завел машину. Ему уже не терпелось забраться обратно в свою гребаную постель, положить подушку на голову и вырубиться нахрен. Хотя было у него предчувствие, что выспаться ему сегодня не удастся. — Эй… — сказал Сэм. — А ты не хочешь… — он примолк. — Не хочешь посмотреть на старый дом? — Прямо сейчас, что ли? — Так мы же на машине. — Верно. — Давай просто… проедем мимо. Я бы хотел… я хочу посмотреть на него с тобой вместе. Дин поглядел на брата. — Ладно. Они покрутились по закоулкам Лоуренса. Дин подумал — а при дневном свете он узнал бы тут что-нибудь? Наверное, нет. Бог ты мой, ему было всего четыре года. Даже с его памятью, которая — нельзя не признать — была исключительной, что он там мог запомнить в том возрасте? Разве только… ох. — Ты его помнишь? — спросил Сэм, глядя на дом. — Да, — Дин задохнулся, ошеломленный внезапно накатившими воспоминаниями. Первый раз за почти четверть века он вспомнил, как пахли руки матери — лосьоном, который она использовала; вспомнил деревянные полы их дома; вспомнил красный игрушечный грузовик, который он закатил под диван — он орал до тех пор, пока отец не достал игрушку оттуда. Иисусе, все эти штуки, застревающие в детском мозгу. — Эй, — сказал Сэм, возвратив Дина к реальности. — Дин, что это там? Что там такое? Дин посмотрел туда, куда Сэм ткнул пальцем — на окно второго этажа. Там какая-то фигура, в окне видны руки, что она такое делает? — Кто это? — Там Дженни, — внезапно трезвым голосом сказал Сэм. — Блядь, пошли из машины, сейчас же! Нам надо попасть туда! — Что? Сэм, мы… — Это оно. Я именно так видел Дженни в моем кошмаре, — распахивая дверцу, рявкнул Сэм. Он захлопнул дверь и бросился к багажнику. Дин снова посмотрел на то окно, все еще не веря. Ох, блядь. Она там кричала.