***
Несколько дней спустя, примерно в полдесятого вечера, Энди позвонил Майк и без всякой прелюдии сказал: - Сакс, я знаю, что ты не освещаешь криминальную хронику, но ты можешь сделать это для меня? Нам нужно добраться туда раньше всех. Застрелили 14-летнего афроамериканца. Это может стать политическим делом. Джон встретится с тобой там. - Джон был их лучшим фотографом. Он скинул ей адрес. Энди надела джинсы, приличную блузку и жакет на случай, если заснимут и ее фотографии. Она нанесла минимальный макияж и выбежала за дверь, чтобы поймать такси. Она прибыла на место происшествия как раз когда тело уносили. Она оказалась первым репортером на месте происшествия, мать жертвы согласилась на её присутствие и провела к месту преступления с обильным количеством крови на лестничной площадке третьего этажа около ее квартиры. Женщина, казалось, была убита горем, когда Энди представилась ей и представила Джона. Её звали Мэри Вашингтон. Она была красивой, но по вполне понятным причинам совершенно обезумевшей афроамериканкой. Она сказала дрожащим, но полным достоинства голосом: - Я знаю, о чем ты думаешь, и что ты собираешься заставить меня сказать. Энди была в ужасе от этой сцены, крови и от того, что она первой, помимо полиции, заговорила с этой женщиной. Но она покачала головой, стараясь говорить ровным голосом: - Я ничего не думаю, кроме того, что произошла трагедия. Я здесь, чтобы выяснить, что произошло с вашей точки зрения, и ничего больше. Мэри посмотрела в огромные карие глаза Энди и нашла в них лишь потрясение и боль. И необходимую честность. - Я должна сказать тебе одну вещь. Эти два белых полицейских застрелили моего мальчика не из-за его расы. Я знаю это, я точно знаю, что это была ошибка. Я сказала своему Тони, чтобы он не носил с собой что-то даже отдаленно похожее на настоящий пистолет. А он думал, что это заставляет его выглядеть крутым. Он был очень высокий, долговязый мальчик. 14 лет и уже более шести футов ростом. Это не самый плохой район, но вокруг крутились крутые ребята, и он хотел быть похожим на них, понимаешь, о чем я? Я бы возненавидела этих полицейских, если бы не слышала всё через свою дверь. Я знала, что что-то заставило их подняться сюда, и я услышала звуки за дверью. Слезы текли по ее лицу: - Я даже не знала, что они разговаривали с моим маленьким мальчиком, поэтому я держала дверь запертой. Я была так напугана и надеялась, что Тони все еще в магазине. Я только что послала его за молоком. Я услышала, как полицейские с лестницы крикнули достаточно громко: - Эй, сэр? Можем мы задать вам пару вопросов? Сэр? Просто обычные вопросы, никаких проблем. - Он даже не ответил им. Если бы я услышала его голос, я бы выбежала из квартиры. Она глубоко вздохнула: - Потом они начали кричать: - Поднимите руки, пожалуйста! НЕТ! Не наклоняйтесь. У вас есть ... НЕТ ... НЕТ, сэр! НЕ опускайте руки! Руки ВВЕРХ! Сейчас же! Сейчас же!! А потом я услышала "ОРУЖИЕ!" и раздались выстрелы. Я могу сказать вам, что эти полицейские были такими громкими, но они оба казались такими испуганными, и было похоже, что они этого не хотели. Но мой Тони тоже был напуган. И вот мой маленький мальчик вытащил свой дурацкий фальшивый пистолет и прицелился в них. О чем он только думал, что они не настоящие копы с не настоящими пистолетами? Что это словно фильм, телевизор, или что-то в этом роде? Она в ужасе и оцепенении покачала головой. - Они застрелили его, побежали вверх по лестнице и увидели этот фальшивый пистолет, и что он всего лишь маленький мальчик, и они начали делать искусственное дыхание, и я видела, что они оба плачут. Они потом рассказали мне, что им поступил звонок о чернокожем мужчине, который изнасиловал маленькую черную девочку несколько часов назад и в нескольких кварталах отсюда, и он был примерно одного роста с Тони, и на нем была похожая толстовка и такие же кроссовки "Найк", которые были на Тони. Они просто хотели задать ему несколько вопросов. Они не хотели стрелять в невинного мальчика. Я это видела. Оба мужчины плакали. По-настоящему плакали. И пытались его реанимировать. Я видела, как их слезы падали на его лицо. У меня навсегда останется это перед глазами, и держу пари, у них тоже. Слезы хлынули из ее глаз: - Это была ошибка, Энди. Некоторые ошибки стоят дороже, чем другие. Но я не хочу, чтобы люди начинали говорить глупости и причинять боль другим людям. Чтобы кого-то убили, как моего Тони? В этом не было ничьей вины. Если бы Тони просто сохранил голову, он мог бы ответить на пару вопросов и просто пошел бы в магазин. Это была просто ошибка, ужасная ошибка, и мой Тони стал ею. Она глубоко вздохнула и добавила: - Ирония в том, что мой отец был полицейским и умер при исполнении служебных обязанностей, когда мне было примерно столько же лет, сколько Тони. Я часто мечтала в детстве убить ублюдка, который застрелил моего отца. Но кто знает, что тогда произошло на самом деле? Может быть, мой отец заколебался, когда увидел пистолет, из которого его убили. Он мог бы. Он никогда, никогда не хотел ни в кого стрелять, я это точно знаю. Он просто хотел защищать и служить, - закончила она с грустной улыбкой. - Защищать и служить. Энди кивнула, вытерла слезы с глаз и сказала: - Джон, просто уходи. Никаких фотографий. Ни одной фотографии. Клянусь богом, если ты что-либо сфотографируешь, я не знаю, что буду делать. - Но, Энди, Майк ожидает… - Новости. Новости! Фотография матери, плачущей из-за смерти сына, это не новость. Я напишу об этой истории. Джон кивнул и вышел. На улице появились толпы тележурналистов, и Мэри заколебалась. Энди напомнила ей: - Знаешь, тебе не обязательно с ними разговаривать. - О да, я знаю. А еще я знаю, что ад начинается из-за любой глупости. - Она спросила, не пойдет ли Энди с ней, чтобы поговорить с ними. Энди смогла лишь сказать. - Я не могу, Мэри. Я представитель прессы. Просто знай, что я буду рядом и поддержу тебя. Энди вложила свою визитку в руку Мэри. - Не волнуйся. Твоя история будет моей. Мэри обратилась к телевизионщикам и рассказала свою версию истории, попросив не устраивать насильственных протестов из-за смерти ее сына. - Это была ошибка, ошибка моего сына в первую очередь. Он направил пистолет на полицейских. Это был не настоящий пистолет, но они не могли этого знать. Я все это слышала, когда это происходило. Я не могу допустить, чтобы из-за смерти моего сына пострадал кто-то еще. Если вам нужна дополнительная информация, спросите Энди Сакс из "Зеркала Нью-Йорка". Она не задавала глупых вопросов и не пыталась раздуть из этого новость. Я надеюсь, что у всех вас будет такое же чувство журналистской честности. Это все, что я могу сказать. Когда Энди вернулась в отдел новостей, Майк сказал её: - Сакс. Я не знаю, что мне с тобой делать. Тебе не следовало спроваживать Джона. - Я знаю. Но мне все равно. - Подай статью и возвращайся домой. Кстати, видел новости. - Майк! Я не просила её говорить это, ты же знаешь. Он закатил глаза: - Господи, Сакс, надеялся ты лучшего обо мне мнения. - И ты знаешь, что моя история выйдет именно так, как ее рассказала мать жертвы? - Да. И мы будем той газетой, которая пишет новости, а не фабрикует их. Энди благодарно кивнула и повернулась к компьютеру. - И, Сакс? - Да? - Ты могла бы справиться с большим количеством криминальных историй? Это был большой прорыв, хоть она и не понимала раньше, как сильно эти истории ранят ее сердце. Но зачем еще быть журналистом? - Абсолютно. - Я буду иметь тебя в виду. Хорошая работа. Мне нужна эта статья через 45 минут. Давай.. - Будет сделано.***
Это была ее первая статья на первой полосе, и она заставила Миранду чуть не сойти с ума от гордости. Гордость, которую, по мнению Энди, она не заслуживала, но Миранда сказала с большой убежденностью: - Твоя статья сделала эту женщину, ее сына и тех полицейских людьми в глазах читателей. Ты объяснила потерю матерью ребенка трагической, роковой ошибкой, а не политическим делом. И именно мужество матери и твой дар журналиста возможно спас жизни, независимо от того, признаешь ты это или нет. Репортажи такого рода – вот настоящая журналистика, а не дутые сенсации. Я глубоко, безмерно горжусь тобой. Энди не чувствовала себя в состоянии ответить на этот комплимент. Она никогда бы не подумала, что услышит такое, поэтому просто прижалась ближе к Миранде и получила поцелуй, который, по мнению Миранды, она, очевидно, заслужила. Когда поцелуй закончился, у Энди перехватило дыхание.***
Мэри Вашингтон была поражена, услышав на следующий день в своем телефоне резкий британский акцент: - Мисс Вашингтон, мой работодатель прочитала вашу историю и хотела бы сделать пожертвование в память о вашем сыне либо вам, либо благотворительному фонду по вашему выбору. После того, как женщина долго колебалась в удивлении, Эмили продолжила: - Мой работодатель предложила создать Фонд Антонио Вашингтона и клуб для подростков, чтобы у них было место, куда пойти после школы. - Это слишком любезно, что мне нужно для этого делать? - Ничего. Согласитесь, и дело сделано. 150 000 долларов ежегодно, если вы выберите фонд. Она даст вам все, что вам нужно. У Мэри Вашингтон отвисла челюсть: - Нет. Мне ничего не нужно. У меня есть работа. Мне бы хотелось что-нибудь в память о Тони. - Тогда вы получите это, - и хотя Эмили было неприятно это говорить, она повторила то, что велела ей сказать Миранда. - Друг Энди – ее друг. Я работала с Энди, и она один из самых добрых людей, которых я когда-либо встречала. - Она такая. Спасибо. Как вас зовут? - Эмили. - Эмили. Мое любимое имя. Мне всегда хотелось, чтобы у меня был еще один ребенок – девочка по имени Эмили. - Спасибо, мы свяжемся с вами. - Спасибо, Эмили. - Не за что, и мы все очень сожалеем о вашей потере. Эмили показалось, что Мэри улыбнулась в трубку: - Я тоже, но чем больше сокровище, тем больше потеря, верно? Эмили никогда не думала об этом в таком ключе, но... - Да, мисс Вашингтон. Вы совершенно правы.***
Отправка копий газеты с ее статьей на первой странице родителям и брату дала ей прекрасную возможность рассказать семье о Миранде. Сначала Энди позвонила своему младшему брату Сэму, он был всего на одиннадцать месяцев моложе ее, но, несмотря на это, всегда считал себя защитником сестры. Мать Энди была симпатичной, отец – красавцем, и Энди считала, что, по крайней мере, с внешностью у нее все в порядке. Но Сэм, без сомнения, был самым красивым в семье. Под два метра, с вьющимися волосами, точеными чертами лица и подтянутым телом, все это делало его неотразимым. Что было самым привлекательным в Сэме, так то, что он этого не признавал и всегда обращался даже с самыми некрасивыми из подруг Энди так же хорошо, как и с первыми красавицами. Неплохие черты в мужчине. - Сэмми? - Энди? - Его голос был хриплым от сна. Хотя они переписывались почти ежедневно, он не слышал ее голоса уже несколько недель. Он посмотрел на часы, тут же сел в постели и потер лицо. - Ты в порядке, дорогая? - Да. Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал для меня, и это действительно важно. Прости, что позвонила так рано. - Я не спал. Энди фыркнула: - Ладно. Смешно, сколько я тебя знаю? - Заткнись. Что тебе нужно, куколка? Я весь твой. - Я только что отправила тебе электронное письмо, которое планирую отправить и родителям. Мне нужно, чтобы ты взглянул на него, прежде чем я отправлю им. Сэм покачал головой, просыпаясь. Он тоже был журналистом, и только что получил работу младшего редактора на крупном веб-сайте. - Что тебе нужно чтобы я прочитал, это для работы или для... Энди рассмеялась: - Нет, милый. Мне нужно, чтобы ты прочитал это и сказал что думаешь. Я собираюсь отправить ядерную бомбу новостей на родительский почтовый ящик. Я просто хотела, чтобы ты получил инфу первым... Она замолчала, и он услышал, что она шмыгает носом, возможно, плачет. По его телу пробежал холодок. - Да, к черту, Энди. Что там? Ты в порядке? Что-то не так? Ты заболела? По тону его голоса Энди точно знала, куда направились его мысли. - Нет! Прости, Сэмми, нет. Я не больна, и это должно быть отличной новостью, если ты решишь посмотреть на это таким образом. Просто прочти, хорошо, дорогой? И позвони мне, когда закончишь. Плечи Сэма с облегчением опустились. - Никаких проблем. Уже бегу читать. - Тогда я поговорю с тобой через несколько минут. Сэм встал с кровати и с наслаждением потянулся, затем достал из холодильника пакет шоколадного молока. Затем открыл электронную почту, нашел письмо от сестры и начал читать. Привет, мама, папа и Сэм! Я пишу всем вам, чтобы сообщить действительно важные личные новости. Я делюсь с вами этой новостью по электронной почте, чтобы дать вам время переварить ее, прежде чем вы поговорите со мной. Я искренне надеюсь, что вы обсудите это между собой, прежде чем отвечать. Так будет лучше. Скоро вы поймете почему. Я влюбилась, очень серьезно влюбилась в кое-кого, и я думаю, что будет вполне справедливо, если я расскажу вам о ней сейчас. Да, о ней. Да, это женщина. Более того, она вдвое старше меня, и вы все ее знаете, по репутации, если не лично. Миранда Пристли. Сделайте глубокий вдох. Я знаю. Да. Ледяная Королева, Леди-Дракон, Воплощение Дьявола. Это имена, которые я использовала в прошлом, но, очевидно, больше нет. Я знаю, что вас это удивит. Я – лесбиянка? Я – бисексуал? Я понятия не имею. Я та, кем делает меня любовь к Миранде. Моя абсолютная любовь, обожание и уважение ко всему, чем вы были для меня на протяжении всей моей жизни, всегда со мной. Но ничто и никто на этой земле не сможет удержать меня от Миранды. Я знаю, что это будет для вас шоком. Это потрясло и меня. Это потрясло ее. Но я знаю, что нашла свою Судьбу — и она все, в чем я когда-либо нуждалась, хотела или мечтала. На самом деле, если бы наша любовь была только сном, я бы никогда, никогда не захотела, чтобы кто-либо разбудил меня. С любовью, Энди Сэм закончил читать письмо, глаза все больше расширялись, и он почти допил всё шоколадное молоко во время чтения. Он сидел и думал несколько минут, потом присвистнул. Его сестра. С женщиной вдвое старше ее. Миранда Пристли. Каково это было? Его сестра с женщиной? Он почти мгновенно решил, что ему на это наплевать. Кто он такой, чтобы судить? Черт возьми, он любил заниматься сексом с женщинами, и женщины, которые этого не делают, многое теряют. Часть про возраст. Хмм. Он отхлебнул остатки шоколадного молока. Он гуглил Миранду Пристли, когда Энди работала на нее (конечно, гуглил), и на всех фотографиях была горячая, очень горячая, непристойно хорошо одетая и страшная в своей неприступности женщина. Женщина, которая, он должен был признаться себе, если бы она была им заинтересована, то нашла бы его готовым примерно через пять секунд. Без вопросов. Он понимал Энди. Он перечитал письмо. И на сердце у него потеплело. Энди была влюблена. По-настоящему влюблена. В пугающую взрослую женщину. Пару минут он посмеивался про себя и подумал сходить в магазин за молоком. Ну и ну, а сколько сразу вопросов. Но это хорошо для нее. Он набрал ее номер. Энди ответила, и ее голос был робким. - Ладно. Просто скажи мне. Сэм усмехнулся и ответил: - Ты с кем-то, кто на редкость сексуальнее, богаче, лучше одет, более влиятелен и знаменит, чем все женщины, с которыми я встречался, вместе взятые. Что может быть не так? И услышал облегчение в голосе сестры: - Уфф. - Энди? Серьезный тон в его голосе подавил ее возбуждение. - Да? - Это взаимно? - Полностью. Абсолютно. - Энди, будь со мной искренна, ладно? Она хорошо к тебе относится? - Конечно! Почему ты вообще спрашиваешь? - О, черт, я не знаю, ты рыдала из-за нее почти все время пока работала на нее. Что-то в этом роде приходит на ум. Энди рассмеялась: - Хорошо. Правда. Поверь мне, я бы не стала снова работать на нее ни за какие деньги, но любить ее – это совсем другое дело. Я не могу сказать, что иногда она не бросает мне вызов, но она относится ко мне так, как будто любит и ценит меня. Последовала пауза, затем Сэм ответил: - Ну, тогда ладно, отправляй это письмо родителям. Я за тебя, куклёнок. - Спасибо, Сэмми. Когда-нибудь я буду рада познакомить вас всех со своей возлюбленной. - И я буду очень, очень рад познакомиться с ней, учитывая фотографии, которые я видел. Последовала долгая пауза. - Сэм? - Ага? - Я люблю тебя, но я убью тебя, если ты… - Шучу!!!! - Сэм рассмеялся в трубку, а потом, наконец, сказал: - Я не приударю за твоей женщиной, девочка! Я не думаю, что я достаточно мужчина для нее хотя, очевидно, ты – да. Энди промурлыкала: - О, конечно, и ты даже половины всего не знаешь. - И, слава богу, никогда не буду знать. - Он слегка поморщился: - Черт возьми, Энди, а вот это было бы действительно круто, если бы ты не была моей сестрой. Они всегда дразнили друг друга по поводу секса, поэтому он продолжил. - Видишь ли, если бы любая другая женщина сказала то, что ты только что сказала мне... короче, сама понимаешь. Но с тобой, зная, что это ты... Не переживай. Энди рассмеялась: - Мне придется рассказать об этом Миранде. Она будет счастлива узнать, что она не единственная женщина, которую обвиняют в том, что она может заморозить... некоторые части мужчины своим голосом. После приятной паузы они поняли, что оба избегают главного вопроса, поэтому Энди задала его: - Ты думаешь, они взбесятся, не так ли? - Ну, конечно, по крайней мере, немного. А ты бы не стала, если бы была родителем? Энди глубоко вздохнула. Сэмми всегда говорил ей правду, несмотря ни на что. Она только сказала: - Ну… - Энди, я говорю не о том, что она женщина – они это переживут. Ты же знаешь, что им плевать на это дерьмо. - Энди предположила, что это правда. У ее родителей всегда были друзья геи и лесбиянки. Сэмми продолжил: - Они могут взбеситься из-за того, что ей 50 лет и она дважды была замужем. Не говоря уже о том, что оба этих предыдущих брака закончились довольно быстро и с эффектными скандалами в прессе. О, и добавь тот факт, что они должны помнить все твои рассказы о времени в «Подиуме», где в основном фигурировала Миранда в роли тиранической суки из ада. - Ладно, хватит. Я поняла, в чем дело. На работе может она и такая тираническая сука из ада. Но она моя тираническая сучка из ада. - Она вздохнула, а затем добавила: - Все шутки в сторону, Сэмми, Миранда для меня всё. Всё. - Я слышу тебя, сестра. Я рад за тебя и буду бороться за тебя. С родителями или с кем-то еще, у кого есть с этим проблемы. - Спасибо и подними для меня шоколадное молоко повыше. - Эй! Откуда ты знаешь?! - Еще раз. Не первый мой день с Сэмом Саксом. - Да, да. Я тоже тебя люблю, ты, задница макаки. Энди фыркнула. - Сам такой. Когда я отправлю родителям письмо, сообщу тебе, чтобы было похоже, что вы все получили его одновременно. - Круто, ты думаешь, я должен ждать безумного телефонного звонка или позвонить первым? Нам нужно согласовать наши показания. - А ты как думаешь? - Они старой закалки, куколка. Они не проверяют свою электронную почту ежечасно. Я позвоню им позже этим утром и скажу, чтобы они заглянули туда. Я также скажу им, что поговорил с тобой после того как прочел, хоть ты и просила сначала нам втроем все обсудить. Энди хихикнула: - Это правда — ты бы не послушался. - Не в этой жизни. - Тогда поговорим позже, малышок. - Не сомневайся, куколка. Люблю тебя и передаю свою любовь Миранде и детям. - Он сделал паузу на несколько секунд: - Эй, Энди. Я просто кое-что тут понял. Если вы когда-нибудь поженитесь, я стану дядей! - Он громко свистнул, затем продолжил: - Наконец-то! Дядя, блять, Сэм! Блин, я в полном восторге! Еще раз, как зовут ее детей? Энди усмехнулась. - Кэролайн и Кэссиди. Я тоже тебя люблю, и большое тебе спасибо, дядя Сэм. - За что? За то, что я твой брат? Это врожденное заболевание, до связи, детка. - До связи. Они оба повесили трубку, как всегда благодарные за то, что есть друг у друга.