***
Глупо было надеяться, что он послушает её. Она на это особо и не рассчитывала. И тем не менее, когда лязгнул засов на двери, ей захотелось стонать от разочарования. Но это был лишь минутный порыв, а потом всем её сознанием, всем её существом снова завладела ноющая боль в каждом суставе, и Али просто плюнула на всё и упала на пол, согнувшись и откинувшись боком на ближайший деревянный ящик. В тот момент ничто не имело значения. По факту ничто не имело значения с самого её пробуждения, и в сущности, ещё как только открыла глаза, Али могла мечтать только о покое. Разговор с Ваасом был всего лишь попыткой как-то смягчить условия, в которых ей придётся пережить это кошмарное состояние, но так ли велика разница, где трястись, стараясь снова заснуть? Чем меньше внешних раздражителей, тем лучше, а в этом подвале не было вообще ничего, и в какой-то момент Али даже удалось опять провалиться в беспокойный сон. Мечта о покое превзошла все ожидания. Али успела прийти в себя, вздремнуть ещё раз, снова проснуться. Озноб отступил, а за окном стемнело, но никто не побеспокоил её за это время. К вечеру следующего дня она уже решила, что про неё совсем забыли. Она понятия не имела, о чём Ваас разговаривал с Хойтом, когда они оставили её тогда одну, но, видимо, дело было действительно важным, если главарь пиратов решил пренебречь возможностью лишний раз поиздеваться над ней. И хотелось бы провести это время с пользой, но делать взаперти абсолютно нечего. Ей оставалось лишь прислушиваться к тому, что происходило снаружи и продолжать строить догадки. За всё время люди в лагере только раз дали знать о себе — когда чей-то ботинок трижды пнул оконную раму. Забравшись на ящик, Али увидела еду, оставленную ей за стеклом. «Как мило, что они не забывают кормить своих питомцев», — язвительно процедил голосок, но Али послала его к чёрту. Выживание уже давно возглавляло список её приоритетов. Всё вновь закрутилось под конец второго дня. Начало темнеть, когда за дверью послышалась возня, а затем металл жалобно скрипнул. Как ни странно, дверь открылась медленно, даже осторожно. Али ждала, что Ваас вернётся за ней, но на него это было совсем не похоже. Шаги вошедшего человека были тяжёлыми, но медлительными, будто бы он сам не был уверен, стоило ли ему спускаться сюда. А потом из темноты появилась фигура. Незнакомец оказался просто огромным. Али была уверена, что он мог бы запросто поднять её одной рукой и, при желании, переломить ей хребет как сухую ветку, однако, когда она увидела его лицо, ужасающая картина собственной гибели в его лапищах сразу исчезла. К её искреннему удивлению, пират выглядел полным нерешительности, каким-то смущённым. Он таращился в пол и всячески избегал взгляда на неё саму. — Ваас велел привести тебя, — вполголоса пробасил он и кивнул в сторону выхода. Али поднялась на ноги и непроизвольно вздрогнула, когда пират шагнул к ней, параллельно доставая что-то из кармана штанов. Он тут же остановился, заметив её реакцию, и показал ей верёвку, которую сжимал в кулаке. — Извини, но это необходимо. Чтобы избежать неприятностей. Ехать далеко, и мне не нужны проблемы. Не хочу закончить как Бенни. Сам факт того, что кто-то из этих людей в принципе знал такие слова, как «извини», шокировал. При этом мужчина продолжал упорно игнорировать взгляд Али и говорил с виноватым видом, будто это ему стоило бояться эту маленькую девушку, а не наоборот. Эта неловкость была почти милой при его впечатляющих габаритах, и со своими круглыми розовыми щеками и крохотными глазками он походил на очень большого ребёнка с задержками в развитии. — Что за Бенни? — спросила Али, позволяя ему связать ей руки. Для себя она решила, что верёвка — весьма малое неудобство, с которым можно было смириться, чтобы только выбраться наружу. Здоровяк обречённо вздохнул. — Увидишь. Он хочет, чтобы ты смотрела. Али не стала расспрашивать дальше. Пусть пират выглядел подавленным, он всё ещё представлял угрозу. У неё были огромные сомнения в его вменяемости, несмотря на всю внешнюю мягкость, и ей совсем не хотелось задеть какой-нибудь триггер по чистой случайности и ощутить на себе всю мощь, скрытую в двухметровом великане, поэтому она просто позволила ему вести себя. Снаружи к ним присоединились еще двое пиратов, и вместе с этим конвоем Али добралась до пункта назначения сперва на лодке, а потом на дребезжащем по бездорожью скавенджере. Место, куда её привезли, наводило тоску одним своим видом. Джунгли остались позади, а посреди голого песчаного пространства, освещённого мощными лучами прожекторов, находилось то, что напоминало ей о доме. Это было похоже на лагерь, из которого они только что уехали, вот только каждая постройка здесь выглядела, как после бомбёжки. Всё было разрушено, почти ни одна конструкция не уцелела за исключением, разве что, небольшого грузового контейнера со следами от выстрелов из крупнокалиберного оружия и несколькими вмятинами на металлическом корпусе. Прямо перед ним и стоял Ваас, а возле его ног на коленях дрожал человек. Нет, скорее даже просто тень человека, потому что в нём Али видела ту же самую безнадёжность, что и у той девчонки, спущенной с холма. Безнадёжность человека, приговорённого к смертной казни. По маленькому клочку красной ткани, повязанному у него на руке, Али понимала, что это был один из пиратов. И нетрудно было догадаться, что этот парень и был тем самым Бенни. И всё же она смутно представляла себе, что здесь происходит, как и то, для чего она здесь. Одно было вне всяких сомнений — Бенни обречён. Выглядел он по-настоящему паршиво. Али ещё никогда не видела гематомы такого размера. Весь бок, половина спины и часть груди пирата чернели насыщенным синим, уходившим по краям во все оттенки жёлтого и зелёного. Она не особо разбиралась в медицине, но была почти уверена в том, что его рёбра сломаны. Ко всему прочему, скрючившись на песке и едва слышно стеная, Бенни держался за кисть, и кровь заливала ему руки и колени. При ближайшем рассмотрении можно было заметить, что у него не хватало нескольких пальцев. Ваас же выглядел крайне довольным, даже взбудораженным происходящим. Казалось, он прилагал огромные усилия, чтобы просто стоять на месте. Заметив прибытие Али, он засиял ещё сильнее. — Артуро, блядь! Ну сколько можно?! Мы здесь уже заждались! — восторженно заорал он, и здоровяк, ведущий Али вперёд, вдруг весь сжался, словно готовился к удару. Однако Ваас задержал на нём взгляд не дольше секунды, обращая всё своё внимание к подошедшей девушке. — Эй, ты почти пропустила всё самое интересное, — с лёгким укором сказал он ей и пнул в спину дрожащего Бенни, отчего тот глухо завыл. — Только глянь на него! Совсем приуныл. Даже не знаю, в чём дело. Я уже столько всего перепробовал, чтобы поднять ему настроение… — Ваас досадливо покачал головой, а Бенни тихо заскулил. — Пожалуйста, — всхлипывая, заговорил он. — Прошу, Ваас… Отпусти. — Что?! Что ты мне сказал, кусок дерьма?! Ваас взорвался в одно мгновение, и от его криков вздрогнула даже Али, но вспышка ярости, как обычно, была недолгой. Как только он повернулся к ней, на его лице вновь сияла широкая улыбка, в то время как сама Али смотрела на всё происходящее так, будто включила фильм на середине, и теперь никак не могла понять, о чём он вообще был. — Прости, вижу твоё замешательство. Дай-ка я быстро введу тебя в курс дела, — уже абсолютно спокойно сказал Ваас, подойдя к ней и приобняв её за плечи. — Этот мудак, — он ткнул пальцем в Бенни, — кинул нас. Продал всю информацию Филиппинцам, и мы проебали товар. Я пытался объяснить ему, что так делать нехорошо, а он мне такой: «Прости, Ваас. Это была ошибка. Такого больше не повторится!», — он произнёс это жалобным тоненьким голоском, стараясь пародировать причитания Бенни. — Ну, а я ему тогда стал говорить про ту штуку, о которой ты мне рассказывала… Про то, что всякое действие имеет противодействие. В общем, настало время противодействий! Али застыла, мягко говоря, в шоке. Но вовсе не из-за той сцены, которая разворачивалась у неё на глазах. Нет, она была искренне поражена тем фактом, что он действительно слушал всё то, что она говорила той ночью. Более того, он даже что-то понял в некотором смысле. — Давай, amigo, шевелись! Время пришло. Ваас вновь подошёл к Бенни и с силой толкнул его в бок, ожидая, видимо, что тот послушно поползёт туда, куда нужно. Пират же упал на песок и застонал. Высоко и жалобно. Это были совсем не те звуки, которые ждёшь услышать от крепкого молодого мужчины. Скорее, они походили на писк побитого щенка. Вааса такая реакция явно расстроила. Он покачал головой и разочарованно цокнул языком. — Ну же, перестань скулить. Мне уже даже как-то неловко, — с притворной озабоченностью обратился он к Бенни. — Будто бы это я должен извиняться за то, что ты сраная крыса. — Он вздохнул и подозвал двух других пиратов, наблюдавших за происходящим со стороны. — Окей, тащите его внутрь. Не колеблясь ни секунды, они послушно подхватили своего бывшего товарища, корчащегося теперь от боли на земле, и поволокли его к тому самому контейнеру. Когда все трое скрылись за железной дверью, Ваас вернулся к Али. Она не сразу заметила, как он оказался у неё за спиной. Только когда верёвки, стягивающие запястья натянулись, заставляя свести лопатки и чуть прогнуться в спине, она переключила внимание с глухих криков, доносившихся из металлической коробки. — Извини за это. У моих ребят совсем нет никаких манер, — тихо произнёс он, обдавая горячим дыханием кожу на её шее. Али не видела его лица, но отчётливо слышала, как он улыбался. Верёвка натянулась ещё сильнее, а в следующую секунду лопнула, освобождая руки. Кожа на запястьях мгновенно заныла, зато плечам стало ощутимо легче. — Пойдём. Сейчас будет самая лучшая часть, — тихо добавил Ваас, нагнувшись ближе к её уху, а затем мягко подтолкнул Али в спину, указывая блеснувшим в руке ножом идти туда же, куда только что увели Бенни. Внутри этот контейнер оказался куда более обжитым, чем выглядел снаружи. По всей видимости, всё это место служило когда-то одним из лагерей пиратов. Здесь даже до сих пор работал небольшой генератор, которого было вполне достаточно для всех тех прожекторов снаружи и маленькой лампочки, висящей на проводе тут. Но всё внимание Али было сосредоточено не на шкафах, не на старом матрасе, не на письменном столе или куче мелкого хлама, разбросанного то тут, то там. Её взгляд приковал к себе прислонённый к стене большой деревянный крест, сколоченный из кривых досок, который доставал почти до самого потолка. Двое пиратов держали Бенни за руки, прижимая к поперечной рейке, а тот уже был обессилен настолько, что совсем не пытался сопротивляться. Он только кашлял и сплёвывал на пол кровь. Али думала, что он больше не сможет и пискнуть, но поняла, как сильно ошиблась, когда Ваас начал прибивать его руки гвоздями. Бенни хрипел и захлёбывался, но вопли рвались из его горла, несмотря ни на что. Лишь когда Ваас закончил, голова пленника, словно по щелчку выключателя, безвольно упала на грудь. — Знаешь, мы в своё время восстановили один такой рядом с заправкой Норсвью. Можно было бы сделать это там, но будет немного не то… — голос Вааса вывел её из транса и заставил моргнуть впервые за долгое время. Глядя на то, как Али недоумённо смотрела на этот крест, он решил пояснить: — Не подумай, что мы тут какие-то ебанутые наглухо фанатики. Просто это очень удобная штука, которая умеет произвести нужное впечатление, — он мотнул головой куда-то в сторону, и тогда Али заметила, что один из присутствующих пиратов держал в руках видеокамеру. — Если вера на что и годна, то только если воспринимать религиозные символы буквально. Стоит отдать должное древним римлянам — они знали толк в пытках еврейских мятежников. Ты так не считаешь? Он коротко рассмеялся и посмотрел ей в глаза, но будто бы и не ждал от неё какого-либо ответа. И она продолжила молчать, тупо уставившись на то, как пираты направились к выходу. — Не прекращай снимать, amigo! Хойту точно понравится вторая часть, — крикнул Ваас вслед тому, что держал камеру, а затем схватил застывшую Али за руку и тоже повёл к двери. Когда оставалось только шагнуть за порог, он резко остановился и с озорной улыбкой обернулся к распятому на кресте Бенни. — Никуда не уходи! — издевательски бросил он ему, после чего вытолкнул Али наружу, а сам спешно зашагал куда-то за угол. Ваас вернулся почти сразу, и в руках у него были две небольшие канистры. Обратно в контейнер он шёл бодро, едва не подпрыгивая на ходу, а когда вышел обратно, за ним потянуло бензином. Не оставалось никаких сомнений в том, что должно было произойти дальше, но Али упорно не понимала, ради чего нужно было так мудрить. Сама она привыкла решать любые проблемы максимально просто и эффективно, в этом же театральном садизме не было никакого смысла. Но куда больше её интересовало, зачем здесь она… Ваас не дал ей погрузиться в раздумья. Щёлкнула зажигалка, громыхнула закрывшаяся дверь, и вскоре из щели повалил тёмный дым. Листы железа немного глушили истошные крики, раздававшиеся внутри. Али почему-то прислушивалась к ним, а потом вдруг почувствовала, как тяжёлая рука упала ей на плечи. — Думаешь, я тут злодей, да? — промурлыкал хрипловатый голос ей на ухо. — Но понимаешь, в чём шутка… Он умолял меня сохранить ему жизнь, но что он сам сделал для этого? Нет, я ведь дал ему чёртов выбор! Достаточно пожертвовать своими жадными ручонками, чтобы выбраться. Дверь никто не запер. Честное слово, если бы он вышел оттуда, я не стал бы его убивать. Но видишь? Он не может. Значит, не так уж и сильно хотел жить. Интересно, а насколько сильно хочешь жить ты? Эй, Алиса, ты смотришь? Ваас повернулся к ней, чтобы убедиться, что её взгляд прикован к контейнеру, внутри которого уже стихли вопли, а чернеющие языки пламени начали упрямо прорываться наружу через отверстия от пуль и каждую щель. Он будто бы искал что-то в выражении её лица, следил за реакцией, а затем вновь начал говорить. — Ну как? Тебе нравится? Если хочешь стать частью команды, ты должна уметь веселиться. Я помню, ты говорила, что любишь смотреть на огонь. Так, что думаешь? Он скалился, в его улыбке чувствовалось искреннее удовлетворение от происходящего. Говоря с ней, Ваас продолжал неотрывно смотреть Али в лицо, словно искал подтверждение тому, что его слова вызывают у неё физическое отвращение или по меньшей мере дискомфорт. При этом в каждом его жесте, в каждой фразе она ощущала его стремление завладеть ею без остатка. Но на её лице не было ничего. Одна пустота. Лениво моргнув, Али чуть склонила голову на бок и задумчиво произнесла: — Беконом пахнет… Несмотря на блеск пламени в её зелёных глазах, странная ледяная аура, которую излучала эта девушка, была почти осязаема. Казалось, для Али не существовало ничего вокруг. Эта всепоглощающая пустота готова была распространиться как вирус, стирая всё на своём пути, и в то же время неумолимо манила к себе. Это было чем-то совершенно неправильным, ломающим привычную реальность. Али стояла прямо рядом с Ваасом, но у него складывалось такое впечатление, что если бы он не касался её сейчас, если бы она не ответила ему, то он бы уже начал сомневаться и в собственном присутствии.***
Тот факт, что пираты решили закатить шумную пьянку по поводу всего случившегося, нисколько Али не удивил. С момента, как она оказалась на островах, всё происходящее вокруг казалось ей каким-то сюром, но, видимо, она уже начала к этому привыкать. Возвращаться на другой остров этой ночью никто не стал. Вместо этого все отправились на ближайший крупный аванпост, где хватило бы места для буйной толпы и костра. Возле этого поистине огромного кострища Али и сидела, игнорируя шум голосов вокруг и смотрела на поднимающееся чуть ли не до самого неба пламя. На таком гигантском костре впору было сжигать ведьм, и, подумав об этом, она всё ждала, что Ваас возьмёт и бросит её в самое пекло. Но вместо этого он только пил, нюхал какую-то дрянь и шатался от одной компании к другой, поддерживая всеобщий кутёж. Её поражала эта способность — веселиться так, словно «завтра» никогда не наступит. В тайне она этому даже завидовала. Он не был похож ни на одного мужчину, которого она когда-либо встречала или могла бы встретить. Всеми своими действиями он производил такое впечатление, будто бы мог существовать лишь при обязательном условии, что очень скоро исчезнет. Ваас возник перед ней совершенно внезапно, словно вырос из-под земли. Он смотрел на неё почти не моргая, улыбка приобрела зловещие черты, а в отблеске пламени можно было увидеть, насколько чёрными стали его глаза от всей наркоты, что он успел в себя засунуть. Там, откуда она пришла, Али сталкивалась с опасностью на каждом шагу, но почему-то именно этот человек виделся ей опаснее любого солдата из бункера, потому что встречи с солдатами можно было избежать, а ей казалось, что невозможно избежать того, что нёс в себе Ваас. — Будешь? — Он протянул ей открытую бутылку пива, но Али лишь уставилась на неё с сомнением, которое, учитывая прошлые события, было вполне обосновано. — Что? Скажешь ещё, что и не пила никогда? — усмехнулся пират, и Али наконец заговорила. — Только в качестве анестезии. — Ну так самое время начать делать что-то ради удовольствия, а не из необходимости. Или ты здесь не за этим? Сама сказала, что хочешь просто жить. Али ещё помнила, как погано ей было в последний раз, когда она приняла что-то из его рук, но при этом также отлично помнила и то, насколько хорошо ей было сразу перед этим. Она и не знала, что может быть настолько хорошо, и теперь её мучил вопрос о равноценности последствий и удовольствия. В конечном итоге она до сих пор была жива… Али взяла бутылку и сделала пару крупных глотков. Вкус оставлял желать лучшего, но от этого, во всяком случае, во рту не горело так, как от того пойла, которое ей давали как-то раз, чтобы заглушить боль от зашивания раны наживую. Постепенно тело начало расслабляться, однако никаких других побочных эффектов Али не заметила. В какой-то момент ей даже стало смешно от мысли, что Ваас не попытался подгадить ей снова, но лишь на мгновение. — И ради чего всё это? — нарушила она молчание, продолжая буравить взглядом костёр, как под гипнозом. — Ради чего тебе было нужно мне это показывать? Хотел внушить страх? Ну так меня довольно трудно удивить… Она услышала, как рядом хмыкнули. Затем раздался очередной щелчок зажигалки и звук шумно втягиваемого воздуха, а в следующую секунду Ваас переместился так, чтобы закрыть ей обзор и заставить её смотреть на него. Он загадочно улыбался, пуская облака дыма в пространство между ними. — Потому что мы с тобой одинаковые. — Слова заставили её глаза резко распахнуться, как если бы неожиданно что-то взорвалось прямо у неё под носом, а он продолжал, не обращая на это никакого внимания. — Покой и хаос… В какой-то момент это становится для тебя равнозначными понятиями, одним, блядь, и тем же. Эта жажда, эта потребность внутри… Та же, что я вижу в тебе. Это внутреннее противоречие. Он говорил медленно, но вдохновлённо. Каждая его фраза походила на приступ лихорадки. Он продолжал курить и активно жестикулировать, но постоянно поддерживал зрительный контакт. Речь его казалась бессвязной, но Али улавливала в ней своеобразную логику. Вырывавшиеся у него слова будто бы никогда до этого не имели возможности быть высказанными. — Я знаю, что ты чувствуешь, — говорил Ваас с непоколебимой уверенностью. — Ты пытаешься заглушить голоса внутри, но ничего не выходит. Ты не осознаёшь до конца, в кого превращаешься. Эта потребность. Хаос. Он разрушает тебя. Ты думаешь, что никогда не станешь таким, до тех пор, пока «никогда» однажды попросту не исчезает насовсем. Али не могла пошевелиться. Не могла смотреть ни на что, кроме его дурных глаз и того, как он выпускал в воздух всё новые и новые клубы дыма. Здесь и сейчас существовали только этот дым и его глубокий голос, проникавший внутрь неё. Она не понимала, почему. Не понимала, что именно произошло, что за невидимая сила так крепко держала её. В одном, во всяком случае, она была абсолютно уверена: этот сидящий перед ней мужчина разбирал её по косточкам. — Это как война с самим собой… Ты следишь за моими словами? — уточнил он, но даже не попытался дождаться какого-то ответа. — Это всё равно что быть разорванным на куски. Необходимо найти способ успокоить этот хаос внутри. Нельзя просто делать вид, что его не существует. Ты слушаешь? — Он приблизился, и его ладонь, криво замотанная шершавыми бинтами, коснулась её щеки. Чёрные глаза неотрывно смотрели в её зелёные, будто заглядывали в самое её нутро. Ваас понизил голос. — Необходимо заставить его утихнуть до того, как он уничтожит тебя. Разрушение может наступить так быстро… Оно приходит, когда ты теряешь способность владеть самим собой. Али нервно сглотнула. Она явственно ощущала, что его присутствие разлагало её. Каждое его слово несло в себе какое-то неподъёмное отчаяние и при этом находило свой отклик, и она теперь панически пыталась найти в этом отчаянии внутри него то, что могло бы спасти её саму. — Либо ты меняешь себя, примиряешься с самим собой, берёшь сломанные половинки и склеиваешь их вместе, либо становишься всего лишь инструментом, который меняет кого-то другого. Это труднее, чем кажется. Ты думаешь, что хотя бы власть принесёт покой, но этого не происходит. — Ваас почти выдохнул эти слова ей в лицо, а Али не нашла в себе сил, чтобы хоть шелохнуться. Он едва уловимо улыбнулся и снова чуть отстранился. — И пусть это в конечном итоге разрушит меня, но я хочу быть тем, кто держит палец на спусковом крючке. Ты понимаешь, о чём я? — Али сама не заметила, как кивнула, и улыбка на его губах стала шире. — Потому что мы с тобой одинаковые. Я понял это, когда ты заявила, что не стала бы спасать ёбаный мир. Он тихо рассмеялся, а она наконец почувствовала, как со звуком его смеха оцепенение наконец спало. Расслабив плечи, Али сделала очередной глоток и глубоко вздохнула. — Я сказала это, потому что нельзя бороться с судьбой. Изменят ли наши действия хоть что-то? Если то, что должно произойти, в любом случае произойдёт, то зачем пытаться? Зачем вообще что-то делать? — Нет никакой судьбы, hermana. Никакого контроля, никакого бога, никакого великого замысла и прочей хуйни. — Он вдруг заговорил взволнованно и торопливо. Вновь оказавшись нос к носу, Ваас обхватил её лицо обеими руками, не позволяя ей отвести взгляд. — Всё это лишь паршивые оправдания, никчёмные утешения, помогающие убогим смириться с неизбежной смертью. Всё это дерьмо… оно для них. Не для таких, как мы. — И что тогда для таких, как мы? — Хаос.