Чёрная рябина

      — Ты куда?       Чёртов чуткий слух теней! Удобно, когда слышишь ты. Плохо, когда слышат тебя.       — Да так, мозги проветрить. Не спится что-то.       Отец только цокнул языком и чуть склонил голову набок.       — Компанию составить? А то бессонница — это заразно, похоже.       Ну и что теперь ответить? Отец как чувствовал неладное. Может, полуправда сработает...       — Я хотел подняться по холму, по роще пройтись. Вспомнить детство, в общем. Не стоит тебе, а то снова колени разболятся.       — Переживу. Уж совсем-то старика из меня не делай, ага? Одевайся, выйдем. А то болтовнёй девчонок разбудим ещё.       Да что же это! Как не вовремя. А вдруг отец узнал обо всём? Нет, неоткуда. Родители в принципе привыкли, что он влипает в неприятности с завидной регулярностью и его жизнь скучной не назовёшь.       — Папань, хватит тебе...       — Пошли.       Саша со вздохом натянул куртку. Если уж отцу вздумалось выйти зимой среди ночи, чтобы поболтать, то разговор предвидится серьёзный. Этого следовало ожидать. Родители ведь так и не выговорили сыну за безответственность и легкомыслие. Должны были, но не стали. Где силы взять на общение...       Когда они вышли на заметённый снегом задний двор, Сашка жадно вдохнул морозный воздух.       — Для начала скажи, что с тобой. Здоровье подводит на этой неделе? Волнуешься или боишься чего-то?       Неужто так заметно? Сашка старался виду не подавать, что после того, как он нашёл шарик на том старом складе, самочувствие особо хорошим и не было. Чем ближе находка, тем хуже. Особенно, когда рядом никого. Недавно по дурости сунул эту херню в нагрудный карман рубашки и... Думал, кони двинет. Будто разом из лёгких воздух выдавили, сдули их, как воздушные шарики. В глазах потемнело, сердце едва трепыхалось. Он и пикнуть не мог, чудом собрал остатки сил и воли, чтобы вынуть проклятую находку из кармана. Сколько ж силы в маленькой металлической штуке, раз она вот так прицельно била именно того, кто её взял? Зря Сашка притащил домой херню непонятную. Что это? Настроенный на атаку боевой амулет? Проводник чужой силы? Что? После каждого прикосновения голова разрывалась от боли, мышцы тяжелели, реакции тормозили жутко. Нескольких дней хватило, чтобы силы иссякли. Не место подобной вещи в доме. Саша спрячет штуковину, а потом уже разберётся. Ну как так? Раньше он сильным был, реакции никогда не подводили. А теперь он такой тормоз... Ни в пизду, ни в Красную Армию.       — Я просто... — Саша было открыл рот, чтобы соврать, но тут же его закрыл. Какой же он идиот. А вдруг и на отца находка влияла? С чего вдруг он проснулся среди ночи? — Облажался. Сразу не подумал.       — Говори.       Саша снова рассказал изменённую версию. В конце концов, он почти не врал. Преступник был? Был. Странный металлический шарик был? Был. Только о случившемся с Дариной и о записке от насильника он никогда не расскажет.       — Понятно. Один мой знакомый к концу зимы приедет издалека. Ты вряд ли помнишь Василия Семёновича, он давно у нас в доме не бывал. Хороший спец по части вещей не из нашего мира. А пока... Подожди минутку.       Отец пошёл к постройке для садового инвентаря. Язык не поворачивался назвать её сараем: строители расстарались на славу. В доме и на участке вообще всё идеально было. Хотя... Всё равно Сашка иногда скучал по временам, когда родители по работе ездили вместе с ним в другие города и снимали там недорогое жильё. Глупо, конечно, скучать по прошлому, но тогда на отца с матерью не давила такая ответственность и, несмотря на все дела, им ещё хватало времени почаще быть рядом с ним. Уже лет восемь как это осталось позади. Родители у него лучшие на свете, и он уже взрослый, чтобы не понимать, как много сил и времени отнимает работа. И всё-таки он скучал по детству.       Сашка рассматривал в свете садовых фонарей снежинки, падавшие на рукава тёмной куртки. Что за мысли дурацкие в голове? Тот шарик не только физические силы отнимал, что ли, но и превращал временного владельца в ностальгирующего нытика? Не о том бы думать, не о том. А всё же... Семья — это сложно. Сможет ли Сашка быть таким же умным, терпеливым, понимающим, как его родители? Замечать состояние ребёнка, всегда помогать словом и делом. Сколько бы ребёнку ни было лет. Сможет? Да, родителям не всегда хватало времени, чтобы просто побыть с Сашей, но они больше всего ценили семью, выкладывались по полной. Очень высокая планка.       Скрип снега выдернул из вязи размышлений. Отец возвращался с небольшой каменной шкатулкой в руках. Когда он подошёл ближе, Саша заметил, как на неровной багровой крышке снежинки тут же превращаются в пар.       — Положи-ка сюда этот шарик.       Саша достал свёрток ткани из спортивной сумки и развернул над открытой отцом шкатулкой. Из дна сами собой выросли тонкие шипы, заключая шарик в клетку. Он с ненормальной скоростью катался внутри, ударяясь о шипы, но те держали крепко.       — Ничего себе...       — Вот и мне было интересно, как семейная реликвия работает. Думал, бестолковая старая штуковина, а поди ж ты. Значит, правда она может опасные вещи контролировать.       По коже прошёл липкий противный холодок, который к погоде не имел никакого отношения. Паршиво, когда жизнь превращается в жутковатую сказку, где всё предопределено. Кто-то или что-то (боги, Вселенная, мироздание — какая разница?) словно заранее знали, что шарик найдёт тот, чей род владеет такой шкатулкой.       — Я хотел спрятать находку подальше от дома... Может, до приезда твоего знакомого так и сделать?       — Да, так и поступим. Хоть шкатулка и передавалась веками из поколения в поколение, боюсь, инструкция к ней искажена на манер игры в сломанный телефон. Пошли в рощу. На этот раз не пытайся от меня отделаться.       Да уж, теперь спорить бесполезно. Отец переживал за сына, которому и так досталось от находки. А сын... Нёс вот всякую гадость в дом по глупости. А теперь шёл эту же гадость прятать в роще. Фродо-переросток, блять. Жаль, находку в Ородруин бросить нельзя. В наличии только пробник вулкана в виде шкатулки. Кто ж такой этот насильник, раз посеял или специально оставил тут опасный амулет? Тридцать шесть лет. Это число не выходило из головы. Если шарик так Сашку вымотал, то на что способен его хозяин? "Такая нечеловечек" ему не соперник. Ладно, допустим. Но впереди много лет, если вдруг предчувствие правдиво. Сколько Саше тогда будет? Пятьдесят семь. Кошмар какой. Но годы можно с пользой потратить. Разузнать о существах из верхних миров, подготовиться. Отец и его знакомый на первых порах точно помогут. Неизвестно, как жизнь сложится, будет ли Саша вместе с Дариной годы спустя, каким всё-таки станет ребёнок. Но если суждено встретиться с насильником, Сашка сделает всё, чтобы его прикончить. Есть вероятность, что получится наоборот. С другой стороны, времени на подготовку полно...

***

      Она где-то слышала, что фата — символ невинности, непорочности. Явно вещица не для неё. Но мать настояла. Странно. Сама же не человек, а так привязана к людским традициям. Фата, букет, белое пышное платье с кружевами... Дурдом. Довольно равнодушная прежде мама теперь одевала Дарину как куклу. Ведь дети самой Риммы Витальевны, которая ничего особо из себя и не представляла, не хуже других должны быть. Нравилось им или нет — без разницы. Нечего родителей позорить! Хотя отец-то не считал, что его дочери и сын чем-то позорят. Он просто устал от своих болезней. Если раньше возражал дорогой супруге, то теперь не находил сил и на это. Просто сидел, привалившись спиной к стене, и повторял:       — Дара, ты у нас всегда красивая. Что в платье, что в брюках.       Дара. Больше никто её так не называл. И не назовёт, когда... Дарина тряхнула головой, отгоняя дурные мысли.       — А ну брось свои дурацкие привычки! Не дёргайся. Через три дня свадьба, с причёской тоже вертеться будешь? Ещё благодари Ярцевых, что не опозоришь нас. Взрослой себя возомнила!       Вот тут матушка угадала. Сашке и его семье Дарина была бесконечно благодарна. Они сами всё организовали. Сашке хоть легче стало, а то приболел недавно не пойми из-за чего. Его родители позаботились и о человеческой свадьбе, и об обязательном ритуале теней. Их волновали чувства Дарины. Тётя Аня всё переживала, предлагала человеческую свадьбу свести к регистрации. "Не стоит в твоём положении сильно уставать. И так два дня кружиться. Ты такая бледная..." Она заметила, что Дарина не пышного праздника хотела, а покоя. Родная мать только ничего не замечала. Талдычила, что нечего умирающим лебедем на маленьком сроке прикидываться и свадьбе радоваться надо. Как же! Ярцевы ведь платят за наряды, стол и всё остальное. Без них сроду бы не достать было "красоту такую". Пусть все узнают, как шикарно дочь Риммы Витальевны замуж выходила. Противно и обидно. Не дочь, а товар в красивой упаковке. Но Дарина терпела и никому не жаловалась. Пусть мать о свадьбе думает, а не заводит опять шарманку о позоре. Дарина и без неё знала, какая она грязная. Скорее бы брат с сестрой приехали, что ли. Она бы отвлеклась хоть.       — Римма, ты же хотела ещё обувь принести? — снова подал голос отец.       — Точно! И скажи дочери, чтобы не возникала против каблуков!       Мать ушла, а отец глубоко вздохнул. Выждав полминуты, он чуть улыбнулся бледными, даже сероватыми губами и сказал:       — Не вздумай ни сейчас, ни потом винить себя в этом, Дара. Всё наладится, ты сможешь.       Боги... Он будто знал обо всём... Нет, он ведь другое имел в виду.       — Папа, ну что ты, я... Не думай так, всё нормально.       — Да, конечно. Ничего я не думаю.