***
Они с Сашкой вчера так устали, что все разговоры перенесли на сегодня. Утро вечера мудренее, как говорят. Дарина от волнения почти всю ночь не спала. А ещё от того, что в комнате теперь не один сопел, а двое. Наверное, она слышала то, чего не было, но Сашка и Даня сопели совершенно одинаково, ритм полностью совпадал. Даже звуки невнятные во сне издавали в одно время. На секунду она могла вообразить, что они не чужие друг другу. Ей всё не верилось, что это внутри неё вырос такой вот слегка неказистый, но, к счастью, почти обычный ребёнок, к которому они с Сашей теперь вдвоём подскакивали по первому писку. Не верилось, что эта вот крикливая козявка со временем наверняка вымахает выше Дарины и будет каким-нибудь баритоном или басом говорить "Ну мам". Удивительно. И немного пугающе. Сейчас вот Сашка мыл её сына, потому что она сама ещё боялась и слишком волновалась. Дарина пока пила назначенные врачами таблетки, от которых ещё в больнице порядком устала. Даже после еды тошнило от этой горечи. Но надо так надо. Руки тряслись, когда она закидывала в рот последнюю таблетку. В ванной тихо, Саша скоро принесёт Даню обратно. Так, ещё раз. Что она скажет? Отрепетированная ночью речь куда-то подевалась из памяти. Да что же это! Она ведь должна другу объяснить, что он ничем ей не обязан, у него ещё своя семья будет. Ну не должна старшая ветвь рода Ярцевых обрываться! Тем более, ради той, что не умела любить правильно, как женщина любит мужчину. Дарина вздрогнула от звука шагов и детского попискивания. Как ни странно, попискивание было довольным. Дане нравились водные процедуры. Саша аккуратно уложил ребёнка в кроватку, сел рядом с Дариной. — Мы хотели поговорить, так ведь? Скажи мне, чего ты хочешь, что ощущаешь рядом со мной. — Саш, ты не должен... — Она сцепила в замок холодные руки. — Ну, нет. Я не про долги тебя спрашивал. — Он сидел так прямо, будто лом проглотил. Не шевелился даже, только смотрел на неё. — Я... Саша, прости. Не могу. Не чувствую того, что нужно. Ты мне очень дорог, рядом с тобой хорошо и спокойно. Но я не... Не чувствую именно влечения, страсти. Совсем. Вообще неправильно у меня всё с чувствами. Я не люблю тебя как мужчину. Не люблю Даню как своего сына. Его вообще никак не люблю пока, кажется. Просто хочу, чтоб он хорошим нечеловеком вырос. Детей у меня больше не будет, мне нечего тебе дать взамен за всё, что ты для меня делаешь. Конечно, мне страшно оставаться одной с сыном. Конечно, я, как и многие, хочу, чтобы было с кем поделиться радостями и горестями, посоветоваться, да просто вместе фильм посмотреть или погулять. Но... Я не хочу, чтобы из-за моих эгоистичных страхов у тебя нормальной семьи не было. Да и старшая ветвь прервётся ведь. Дарина под взглядом ярко-голубых глаз друга говорила искренне, но всё же не до конца. Он ведь от всего откажется и другую семью точно не создаст, если услышит правду. О том, как ей в больнице не спалось даже со снотворным, потому что никто не лежал рядом, не согревал постель своим теплом. О том, как опять в рваном, коротком сне появились кошмары, потому что больничная палата не успокаивала так, как ставший почти родным дом Ярцевых с его хозяевами и духами. О том, как мучительно хотелось, чтобы Сашка снова взял её руки в свои, приобнял за плечи, рассказал что-то чуть хрипловатым после ночи голосом. Страсти не было. Но он был ей нужен. Очень. — Послушай... Если бы мой род так волновался о своей сохранности, то в каждом поколении наверняка было бы больше детей. А так у прадеда было двое детей, у его брата один сын. У деда, его брата по одному ребёнку, у их двоюродного брата двое. В итоге сейчас по старшей ветви я один наследник, и прочих Ярцевых не так много. Моих сверстников ещё трое, всё. И я сомневаюсь, что все мы на самом деле потомки первых Ярцевых. Всякое бывает в жизни. В нашем веке уж точно кровь не так значима, как фамилия. Даже в дневниках предков говорилось, что важнее всего, чтобы дети были справедливыми, чтили закон и мораль. Ни слова о легендарных способностях и прочих мнимых привилегиях крови. Я уверен, что мы хорошо воспитаем сына. Он достоин рода Ярцевых. А когда-нибудь и его дети будут достойны. Фамилия — это традиции и репутация. А я уже привык к Даньке и с ним тоже не хочу расставаться. За окном по карнизу забарабанил дождь, резко стемнело. — Даже если так... А как мы? Мне нравится жить с тобой, морально приятно быть рядом, но я плоха как жена... У меня и в помине нет нужных чувств и желаний. И раньше-то почти не было ни к кому, а сейчас вообще пустота. Саша чуть расслабил спину, вздохнул будто бы... с облегчением? — Если проблема только в сексе и всём таком, то выкинь это из головы. Напряжение снимать я умею и сам. Да и... Знаешь, я много всякого и со всякими перепробовал. Если честно, всегда думал, что отношения — слишком долгий и трудный способ получить желаемое. Сразу говорил им, что с моей стороны это всё несерьёзно и ненадолго. Для некоторых всё равно козлом остался, хоть и знали они, на что шли. А я-то что мог, если не цепляло? Ну вот делал я себе и девчонке хорошо под "музыкальное сопровождение" в виде криков и стонов, а чего там у неё после с чувствами, мне всё равно было. Отношения утомляли быстро, иногда до отвращения. А рядом с тобой мне по-настоящему хорошо, я тебя люблю. Любил и раньше, но думал, что в отношениях всё будет иначе, а дружбу потом не вернёшь... Ну вот не очень умный я, да. Если нам обоим хорошо друг с другом, то, может, так и надо? Брак — это не только про секс ведь. И ты прекрасная жена. Просто не убегай от меня. Пусти в свои радости и переживания. Он неловко улыбнулся и замолчал, опустив взгляд. Боги... Ведь правда любил. Какая она дура! Неужто действительно убегала от него? Прятала что-то. Пусть у неё всё равно чувства были неправильные, неполные, не дотягивали до любви. Но... Ей ведь на самом деле было с ним хорошо, уходить не хотелось. Дарина коснулась его руки и на выдохе прошептала: — Знаешь, мне в больнице без тебя плохо спалось. Не хватало тепла и спокойствия, что ли...***
Он нужен Дарине. На душе теперь стало намного легче, хоть в жизни и оставалось много нерешённых проблем. Семья — это основа всего. Она давала силы и желание что-то делать. После разговора Саша теперь точно знал, что у него есть жена и сын. Настоящие, а не фиктивные. Но не успел Саша толком порадоваться и всё обдумать, как кто-то позвонил. Опять нежданные гости. Ладно. Мало ли, что случилось. Он накинул куртку и поспешил к воротам. Холодный ветер вкупе с сыростью заставил пожалеть о забытой в прихожей шапке. Всё, осень резко пришла и заявила о себе. — Кто вы и зачем пришли? С той стороны донёсся взволнованный голос: — Саш, от-ткрой, п-пожалуйст-та. Это я, Генка С-сам-мойлов. Что с ним стряслось? Сашка без промедлений отпер ворота и затащил Генку внутрь. Паренька трясло то ли от холода, то ли от страха, в глазах плескался ужас. — Выкладывай. — Саш, п-помоги Кам-милю и его родным! — Генка нервно огляделся по сторонам, сглотнул. — Я не п-понимаю, что у пус-стынников происходит, н-но... К-кошмар! Совсем у кого-то к-крыша поехала! — Что случилось? — Мурашки пробежали по спине и рукам, стало ещё холоднее. — Объясни толком! — У них... Я... Они... — Генка глубоко вздохнул, сжал в кулаки дрожащие руки. — Кто-то ночью поджёг дом Куратовых!