Чёрная рябина

      Саша уже сотню раз пожалел о том, что не воспринял серьёзно слова о проверке леса. Ладно бы он один в заднице оказался, но теперь ещё команда в том же положении, а где-то там переживают родители и Дарина. Вот засада! Он с рождения Даньки воспринимал духов и всю эту магическую белиберду серьёзнее, сын со своими способностями был живым доказательством того, что верь во что-то или нет, а оно есть. Но вот не запомнил Саша всех положенных обрядов, не довёл всё это до автоматизма. Сунул фонарик в карман и забыл. А теперь панически выуживал из памяти скудные знания, пока ребята разводили костёр и строили импровизированный шалаш. Тьфу! Он даже этого не умел. В любых строительных делах так вообще у него руки росли явно не из плеч. Мирон Иоганнович учил своих детей и его когда-то вот таким штукам, но у него в одно ухо влетало, а в другое вылетало. Он всю жизнь думал, что всё знать невозможно и проще сосредоточиться на том, что чаще нужно. Не сложилось у него как-то с широким кругозором.       Коля, Ромка и Камиль занимались основными делами, Арина шептала что-то над кучкой собранных камней и поочерёдно раскладывала каждый по периметру импровизированного лагеря. Вроде защита такая у огоньков была. А Саша только с трудом вытянул из памяти одно прочитанное в книге детей Мары заклятие. Оно, по идее, отражало чужеродную магию, не давая врагам внезапно напасть или повлиять на сознание жертв. А что там было полезного в способностях теней? Сашка понятия не имел. Кто бы ещё интересовался в своё время подобным, ага... У них наследники старших начинали всю мистическую ерунду изучать после двадцати четырёх лет. Ну, вообще большинство к этому приходило раньше, но с двадцати четырёх обязательно надо было вникнуть во все тонкости. Как говорили, в этом возрасте нелюдь открывает все свои возможности. Вот Сашка и отнекивался от всех намёков родни, что пора бы изучить свои возможности, принять знания предков и духов. В итоге в двадцать два знал только базу. Шикарно...       — О чём призадумался? — Он не заметил, как к нему подошла Арина и посмотрела снизу вверх столь серьёзно, будто и не было этой разницы в росте и возрасте. — Мы тут чай на костре кипятим, чтобы согреться ещё и так. Мне мама с собой дала сушёные травы и ягоды, вкусно с ними получится. Будешь?       Лишь после простого вопроса он понял, как замёрз. В горле противно щипало, пальцы на ногах онемели от холода (а домовой советовал надеть ботинки потеплее), а на руках едва гнулись из-за того, что перчатки в машине забыл. Эх, хорошо отдельным видам, которые почти не мёрзнут при схожих условиях. Огоньки вот, например.       — Буду!       Он подошёл ближе к костру, кинул сумку с вещами на собранные кем-то в кучку еловые ветки. Всё лучше, чем на голой земле сидеть, и задницу пока иголками не исколет.       — Простите, забыл я лес проверить... давайте я ночью подежурю, что б уж точно знать, если кто подойдёт к нам.       — Да мы и сами не думали про безопасность. Решили, что чего там, недолго корешки собрать. Хотя Арина говорила о странностях. Все впросак попали, что уж. Будем выпутываться, что ещё делать. Хорошая идея по поводу дежурств. — Камиль сел напротив, протянул руки к пламени. Слишком близко для человека, в самый раз для пустынника. — Давайте так: двое из нас спят, а двое дежурят и следят за огнём. Потом меняемся. Арина не в счёт, разумеется. Ночь надо продержаться, а завтра выясним, что произошло. Странная ситуация. Пока что врагов не видать, никто на нас не напал. Что ж, посмотрим, что дальше. Утро вечера мудренее.       Все покивали, Саша глубоко вдохнул запах елей и морозного вечера. Если б не примесь дыма, было бы похоже на детские воспоминания про новый год.       — Сейчас гадать не будем уж, но мне кажется, это не духи леса. Хоть леший и не ответил, но я с ним поздоровалась и подношение оставила, ему не на что злиться. Его будто нет здесь, лес брошен. Но вдруг... Поищем же его утром, да? — Арина грустно вздохнула, будто и впрямь переживала за незнакомого духа. — Вы чай-то наливайте, а то выкипит весь. А воды у нас не так много с собой.       Они не знали, что ей сказать про духа, а потому молча разлили чай по очень кстати взятым с собой эмалированным кружкам. Может, огоньки и чудные в своих решениях, но как же вовремя они всучили Арине котелок. Он мог и не понадобиться, но... Почему-то вспомнилось, как Люда, сестра Коли и Дарины, всегда в важные дни брала с собой зонтик. Всё шутила, что это старая народная мудрость: возьмёшь зонтик — дождя не будет. Жаль, с котелком подобный фокус не сработал.       А чай и правда был вкусным. Сашка так и не понял, из чего он, но какая, впрочем, разница. Лишняя информация теперь. Куда важнее припомнить годные заклятья для обороны в случае чего. Вокруг одни высокие, густые ели. И хорошо, и плохо. Огонь на поляне врагам (а каким врагам, чего ждать?) издалека не увидеть, и да и совсем тихо по зарослям не выйдет пройти. Плохо. Сашка отсюда вдаль тоже ничего не видел даже со зрением теней. Оставалось прислушиваться, всем естеством проникая в ночную тишину. Вот народ уснёт, и тогда больше слышно будет.       Ромка и Коля успели поругаться, пока укладывались в самодельном шалаше. Тьфу… Чего Саша ждал от заносчивых старших, когда даже его приятели, простые парни, не могли найти общий язык. М-да уж.       — Эй, хватит вам! Мы не в том положении, чтобы перепалки устраивать!       Коля отмахнулся и забрался в шалаш. Ромка фыркнул и едко ответил:       — Ну, знаешь, это твой друг детства, а не мой. С Мишкой мы лучше ладим, он не такой чистоплюй.       С этим словами он улёгся с другой стороны в шалаше. Угу, Мишка не такой. Он проще и веселее. Но его тут и не было. А вот Коля пошёл с ними в лес, хоть с ним Саша и не общался толком в последнее время.       — Да ну вас, спите уже. Ладите вы или нет, а дежурить потом придётся. Эх… И когда уже все нелюди поймут, что им надо сотрудничать, а не ругаться?       Вопрос был скорее риторическим, но Камиль на него ответил.       — Никогда. Мы слишком разные, чтобы нормально объединиться без ругани и прочего. А ещё мы люди, просто с приставкой «не». Ну и какой смысл ждать чудес невозможных? Лучше просто по мере сил делать всё для решения проблемы, а не грезить об идеальном сказочном мире. Странный ты всё-таки, Александр.       Саша задумчиво посмотрел на пустынника, который теперь копался в своём рюкзаке, то и дело доставая амулеты и какие-то маленькие стеклянные колбочки с пробками. И зачем он притащил с собой в лес кучку пустых склянок? И почему не верит в то, что нелюди могут объединиться? Толковый же парень.       — Я странный, потому что хочу, чтобы наши виды нормально сотрудничали и перестали выяснять отношения? По мне, так нормальное желание. Мы же разумные существа, а ведём себя…       Камиль достал из рюкзака тёмные мешочки, от которых пахло сухой травой и ещё чем-то едким. Потом вынул из кармана куртки нож и сунул его в рукав.       — Ну, и мир во всём мире — нормальное желание, — он стал говорить тише, чтобы сну остальных не помешал их разговор. — Жаль, несбыточное. Но от того, что ты мечтаешь и осуждаешь других за их несовершенство, ничего не изменится. Нелюди не слишком-то склонны слушать призывы к единству и дружбе народов. Успокойся. Довольно и того, что ты помогаешь делами, чтобы решить общую проблему.       — Но ведь…       — Слушай, ты как собрался старшим быть? — Камиль нахмурился, перебирая склянки. — Им вот надо понимать, что мир не подстраивается под их желания. Приходится принимать его таким, какой он есть, и действовать по обстоятельствам.       Да никак он не собрался. Раньше не думал всерьёз об этом.       — Я просто... Не знаю. Никогда не горел желанием наследовать так называемый титул, вникать в дела родителей. Лет в четырнадцать отец начинал мне все эти штуки объяснять, мелкие практические задачки подкидывал. Иногда я ошибался, но в целом вроде нормально получалось. А потом всё резко прекратилось. — Сашка и сам не знал, зачем вдруг ударился в объяснения. Ну не сложилось у него с освоением навыков нелюдя и старшего на десять лет раньше традиционного возраста. Дальше что? — Я и не понял, в чём дело. Тогда впервые на моей памяти родители сильно поругались. Говорили про какой-то случай в Петропавловске-Камчатском. Я потом узнал, что там стычка между нелюдями была, но об этом мало информации. Да и далеко мы оттуда... Короче, не уловил я связи. Может, родители тогда просто решили, что всё-таки рано меня всему этому учить.       — Стычка... — Камиль хмыкнул. — Скорее резня. У меня двоюродный дядя там раньше работал. Рассказывал, что из-за промаха юного старшего три клана почти буквально глотки друг другу грызли. Имя того старшего не разглашается, но это кто-то из ваших, теней. Скорее всего, один из наследников Симоновых, они в тех краях обретались. Там и кого-то из Ярцевых прикончили, как я слышал. После этого долго все нелюди боялись, что по цепочке пойдут распри в разных краях. Но затормозили, сумели. Возможно, ты тогда ошибался больше, чем тебе казалось. Вот твои родители и испугались повторения.       Ну, дела… Не зря тогда родители решили, что он не готов. Хотя могли бы и рассказать, что случилось. Не таким уж тупым он был, чтобы не понять. Из-за одного неверного решения или даже неосторожно брошенного слова такое случилось. Жуть.       — Ого…       — Ага. Знаешь, теперь понимаю…       Голос Камиля растворился в ночном лесу за треском костра и ветром, что качал верхушки елей. Спать… Как же хотелось спать. Саша проваливался в сон, изо всех сил цепляясь за реальность. Слишком… внезапно. Минуту назад сна не было ни в одном глазу. Что за… Он собирался с силами, чтобы хоть что-то сказать пустыннику.       «Камиль… Что-то не то. В сон клонит сильно…»       Слова так и не сорвались с непослушного языка, прозвучав лишь в мыслях. Нет, нельзя спать. Но было уже поздно.       Сашка стоял вместе с командой посреди елового леса и смотрел на выложенную сухими ветками и костями мелких животных черту, прекрасно понимая, что это сон. В реальности была ночь, а тут скорее пасмурный день.       — Иди вперёд, старший. Не останавливайся, — прозвучал откуда-то из леса громкий старческий голос, который явно принадлежал не смертному существу, а духу.       Они все шагнули через черту, но Ромка споткнулся. Из тени вышла полненькая светловолосая женщина, преграждая ему путь.       — Ты нас бросила, сука! — зарычал он, остановившись перед ней. — Как отец потерял работу и дом, так ты поджала хвост и сбежала! Насрать тебе на нас было! Хоть бы раз узнала, как нам живётся, дрянь… Зря отец женился на тупой человеческой девке!       Следующим из тени вышел Идрис Озаков, мешая пройти Камилю.       — Куда собрался, щенок? — Он мерзко ухмыльнулся. — А я помню, как ты вопил и с ненавистью на меня смотрел, когда я бил твоего папашу-предателя! Стоило его вовсе прикончить, чтобы вам неповадно было.       Сашку что-то тянуло вперёд. Он шёл, не оборачиваясь, когда за спиной Камиль шумно выдохнул и ответил не то Идрису, не то неведомому мороку:       — Я всё помню, но не буду жить прошлым. А ты даже не тот, за кого себя выдаёшь. Сгинь.       Камиль пошёл дальше, а Ромка остался позади. Саша повернулся к Коле, спросил у старого приятеля:       — Что происходит?       — Круг обиды, — ответил тот таким тоном, будто это всё объясняло. — Твой друг обижен на мать, она до сих пор держит его. Второй переступил через обиду, чтобы пойти дальше. Ну а я ни на кого сильно не обижаюсь, как и ты.       Перешагнуть через следующую черту из поздних лесных ягод и костей было труднее. Саше будто что-то давило на плечи, он разом вспомнил все свои промахи, а на душе стало тоскливо и пусто от мысли, что в масштабах жизни он ни на что толком повлиять не может. Не докажет нелюдям, что надо держаться вместе. Не переломит жестокие традиции и законы. Глупый и беспомощный. Как он станет старшим? Как сможет организовать теней, защитить их? Привык, что всё родители решат, а сам… Просто жалок. Рядом сухо всхлипнул Коля, остановился, смотря куда-то вдаль.       — Прости, папа… Я не знаю, как тебе помочь. Мы уже всё перепробовали. Другим помогает, а тебе нет. Ничего я не умею, раз для тебя лекарство найти не могу. Прости, прости…       Камиль вздрогнул при виде горящего дерева, но оно парой секунд позже потухло под его взглядом. Он дёрнул Сашу за рукав, призывая идти дальше.       — Давай, нам надо вперёд. Мы не на всё можем повлиять. Зато делаем то, что от нас зависит.       Да… Он прав. Чего Сашка разнылся-то? По факту просто боялся ответственности и того, что многое в жизни не соответствовало его ожиданиям.       На следующей черте из костей, пепла и угольков от костра Саша споткнулся, но всё-таки удержался на ногах. Ледяной ветер ударил в лицо, не давая дышать. Саша закрылся рукой, дошёл до выжженной на посеревшей траве надписи: «Вот ты стоишь один».       Один… Сердце бешено заколотилось, он в ужасе озирался по сторонам.       — Камиль! Где ты? Эй, Куратов, ну где же ты?!       Только через пару минут бессмысленных воплей до сознания дошло, что его спутник никуда не уходил. Он упал на границе из костей и больше не встал. Сашка кинулся к нему.       — Что с тобой?! Эй! Очнись! Ау! Просыпайся!       Когда Саша взял его за плечи и приподнял, голова Камиля безвольно запрокинулась назад. Взгляд тёмных, почти чёрных глаз застыл, остекленел. Пустынник не дышал.       Откуда-то из тени деревьев разные голоса зашептали:       — Ты один. Один. Выйдет срок — и он умрёт из-за тебя. Все они останутся позади. Ты один. Никого рядом. Один.       Сашка подскочил и с воплем проснулся.       — Ты чего, Александр?       На него с недоумением смотрел живой и здоровый Камиль Куратов.

***

      Дарина выбралась из машины, хватая ртом свежий воздух. Фух, долгая выдалась поездка, чуть не укачало. Виски жутко болели, кончики пальцев немели от волнения. Бессонная ночь сказывалась, что уж. А как тут уснёшь, когда Сашка с приятелями не вернулся из леса? Ну вот как? Данька тоже часто просыпался и плакал, будто чувствовал. Она едва утра дождалась, чтобы вместе с дядей Стёпой поехать на поиски. Саша-Саша… Не верилось, что он правда заблудился в таком маленьком лесу. Он бы нашёл выход, если бы… Если бы ничего не случилось. Подчинённые дяди Стёпы уже облазили тут всё вдоль и поперёк, но не нашли пропавших. Не было в лесу никого. По крайней мере, в том лесу, что открыт и для людей. Чувствовалось в окрестностях нечто нечеловеческое. Заговор, магия, амулеты? Пока Дарина не знала наверняка. Вдруг Саша попал в чью-то ловушку? Надо скорее разобраться и помочь ему!       Из других машин выбрались представители манящих и огоньков. Последним вышел глава пустынников, Идрис Озаков. Как сказал дядя Стёпа, тот сам настоял, что поедет с ними, хотя мог этого не делать. Вроде бы не доверял своим подчинённым. Странный нечеловек. На всех смотрел свысока, демонстративно сложив руки на груди, и отпускал едкие комментарии. Зачем он вообще за ними увязался? Чтобы всем действовать на и без того взвинченные нервы? Мерзкий нечеловек. Не пойми чего добивался. Очень кстати высказывать своё недовольство Куратовыми, которые «с завидной регулярностью вляпываются в неприятности». Будто его кто-то слёзно умолял помочь с поисками. Родственники Камиля сами собирались ехать, не привлекая к поискам старших, но этот упёрся, поехал вместо них. А теперь всем своим видом показывал недовольство. Логика…       — Озаков, заткнись уже! — не выдержала одна из манящих. — Тебя никто не звал. Чего дома не сиделось? Куратовы и сами бы с тем же успехом поискали родича.       — Они нихуя не понимают в магии духов и иных существ. Родственнички Камиля Куратова только помешали бы в поисках. А я, так и быть, распутаю магические следы, которых уже чую тут навалом.       — Да что б мы все без тебя делали, сам Идрис снизошёл до простых смертных! Тебе же плевать на Куратовых, чего ты принёсся?       Идрис что-то бросил на другом языке своему водителю и со злостью хлопнул дверью машины. Потом повернулся к манящей и оскалился в ухмылке.       — Да, вы правы! Плевать мне на них. Я отложил свои дела и трясся по бездорожью вчера вечером, добираясь из нашего поселения в город. Заебал знакомых хладотворцев и зрячих, чтобы они помогли хотя бы нужными для обрядов вещами. Дёрнул своих спецов, чтобы они местных опросили. Нихуя не выспался и снова трясся по бездорожью, чтобы приехать сюда. И, разумеется, я всё это делал вовсе не потому, что отвечаю даже за самых тупых и бесполезных пустынников и что-то понимаю в магии духов. Нет! Я просто хочу найти Камиля Куратова, чтобы ещё раз сказать ему, как мне на него насрать. Делать мне больше нечего, развлекаюсь я так!       Да уж, перепалки точь в точь как Саша рассказывал. Он тогда всё удивлялся, что нелюди так себя ведут. Дарина с детства привыкла к ругани по поводу и без, к вечным придиркам. Поэтому и не удивилась. Только захотелось отрезвить пустынника и манящую. Представители их видов пропали, неизвестно, что с ними. Время не на их стороне. Сейчас искать Сашку и остальных надо, а потом пусть делают что хотят.       Дядя Стёпа тоже волновался за сына и скоро прервал бессмысленную ругань.       — Хватит. Мы все переживаем за ребят и хотим поскорее разобраться, что тут происходит. Я благодарен каждому, кто приехал. Давайте решим, кто какой участок осмотрит. По старинке тянем жребий?       — Что может быть надёжнее воли случая, — сказал Идрис, первым запуская руку в мешочек с бумажками. — Участок от леса до реки.       Дядя Стёпа предложил Дарине не тянуть жребий и просто пойти с ним. Она сама не знала, почему отказалась. Видно, слишком верила в мудрость и силу судьбы и духов. Сейчас больше ничего и не оставалось, раз человеческими методами Сашу не нашли. Боги, пусть он найдётся целым и невредимым… Без него так страшно, холодно и тоскливо было ночью. Стоило закрыть глаза — чудились кошмары. Нет. Он жив. Он в порядке, насколько это возможно. Сегодня вечером Дарина вместе с ним уложит сына спать, Данька не будет ночью так сильно плакать. И она плакать не будет…       На вытянутой из мешочка бумажке было написано: «участок от леса до реки». Что ж, пусть так. Она сказала об этом остальным, кто-то засмеялся и протянул:       — У-у-у, не повезло девчонке!       Идрис поморщился и махнул ей рукой, мол, пошли. Напоследок взглянул на дядю Стёпу и процедил сквозь зубы:       — Ничего я твоей келин не сделаю, Ярцев. Девица хоть что-то понимает в магии духов, уже хорошо.       Когда они отошли довольно далеко, Дарина наконец спросила о том, что её волновало больше всего:       — Как вы думаете, они ведь живы?       Идрис хмыкнул, приподнял левую бровь.       — А я почём знаю? Могу лишь заверить, что я этих придурков не убивал и под деревцем не закапывал.       — Но… Вы же…       Дарина растерялась. Если он разбирался в магии духов, то знал, что даже домовые и покровители земель ведут себя иначе, когда кто-то умирает, хоть и не могут об этом напрямую сказать.       Идрис неприятно, сухо хохотнул, увидев её реакцию.       — Успокойся. Если бы Камиль сдох, то спасённые им в пожаре духи выли бы на всё поселение. А если этот кретин жив, то и остальные, скорее всего, тоже. Ты ничего необычного тут не замечаешь, а?       Они подошли совсем близко к молчаливому лесу, деревья стояли неподвижно. Неудивительно, день выдался безветренный. Вот только… Тени деревьев шатались из стороны в сторону будто по воле урагана. И вокруг леса было полно природной магии, а в самом лесу чувствовалось нечто чужеродное.       — Тени беспокойны. И от леса тянет какой-то совсем чужой для этих земель магией. Неужто ребята не заметили ничего, когда заходили сюда…       — На тени твой муженёк явно забыл посмотреть, но в целом их команда вряд ли настолько тупая. Магия чужаков хитра, она подавила волю духов, а сама притаилась.       — Ч-что? Но ведь волю нелюдей, например, никто подавить не может…       У Дарины лицо вспыхнуло от жара, затряслись руки. Все же говорили, что нет в их мире магии для подавления воли.       — Эк ты запаниковала, — Идрис прищурился, цокнул языком. — Не трусь, с нелюдями такой фокус не сработает. У нас есть баланс между, так сказать, ментальным и физическим, а ещё предусмотренный природой магический иммунитет. Это мешает полностью подчинить нас. У духов такой защиты нет, у них все силы уходят на охрану своей территории и относительное бессмертие. В случае лесных духов ещё зависит от величины и чистоты леса. Этот лесок — сплошное недоразумение, он толком не подпитывает силы своих бессмертных жителей. На какую-нибудь тайгу так просто не повлияешь.       Кажется, глава пустынников и правда хорошо разбирался в магии духов и всём, что с ней связано. Дарина сама неплохо общалась с этими существами, но глубокими познаниями не отличалась.       — Что с этим делать-то будем? Мне невдомёк, как снять чьи-то чары с леса. Единственное, что в голову приходит — спросить совета у других духов. Нам как раз до реки идти, вот у водных духов и узнаем, как помочь лесным и освободить ребят. Если они действительно в лесу ещё…       — Ни хрена ты оптимистка. Думаешь, в каждой луже духи водятся? Впрочем, можно посмотреть. А наши идиоты в лесу, им теперь некуда деться.       Дарина тихо вздохнула. Да, она надеялась, цеплялась за любой шанс помочь Саше и его друзьям. А если Кавсария и тётка Романа Мельникова ничего не перепутали, там ещё и её брат. Странно, с чего бы ему идти вместе с Сашей внезапно? Но если так… Что же она скажет папе, если с Колей беда случится? Она беспомощно оглянулась по сторонам. Сама не знала, что искала. Какой-то знак, след… Минутку, а это что?       — Посмотрите, что это на дереве? Красная верёвка… Я такие у огоньков видела. Мудрёный узел кто-то завязал... Ни разу такого не видела.       Идрис медленно, словно неохотно подошёл.       — Куратов завязывал, остальные такого узла явно не знали.       — Красиво, на песочные часы похоже. Тоже, кажется, что-то магическое. Интересно, кто его научил.       — Я и научил, — сплюнул Идрис. — Ну, опосредованно. Я научил когда-то его папашу, а он своего отпрыска. Такой узел с песочными часами чужак не развяжет и не разрубит. Примитивное заклятие, но действенное.       — А ведь полезно!       — Ага, вот животное можно привязать, чтобы не убежало и не увели. А можно и повеситься.       Дарина смущённо кашлянула. Ну когда уже Идрис перестанет язвить?       — Я где-то читала, что такие верёвки в лесу завязывают, чтобы потом вернуться на то же место. Как думаете, ребятам это поможет?       — Отчасти. Не утопнут в каком-нибудь коварном болоте, не свернут шею в овраге. Змей и прочей живности могут не бояться. Но без нашей помощи хрен выберутся. Крепко их схватили, похоже.       Что ж за враги у них такие…       — Пойдёмте тогда скорее к реке. Вдруг нам повезёт и там будут духи воды. Они же с лесными духами обычно дружат, помогают.       — М-м-м, ключевое слово «обычно». Ну, пошли. Если в той речонке кто-то живёт, я узнаю их чары.       Больше нигде они ничего особенного не заметили, до речки дошли быстро. Точнее, остановились на краю пригорка, с которого надо было спуститься. Маленькая и мелкая, она текла внизу. Наверняка летом её и не видно было бы за высокой травой. Дарина ничего не почувствовала и уже успела расстроиться, но тут Идрис достал из кармана золотистую фигурку скорпиона, прошептал ей что-то. Скорпион на его ладони будто ожил, закрутился и указал хвостом на речку. Странная фигурка, недобрая.       — Что так смотришь? Фамильная реликвия. Иногда полезная. А иногда… Всё надеюсь потерять её или всучить кому-то. Не складывается. Что о речке… Радуйся, повезло.       Едва Идрис успел сказать, что от мелкой речушки за версту прёт магией духов, как поскользнулся в грязи и покатился с пригорка. Мелкие брызги взмыли вверх, когда он с ускорением свалился в воду. Благо, и воды-то на этом участке было по колено разве что. Не должен был Идрис захлебнуться. Но мало ли… Дарина обмерла от страха, но, заслышав стоны спутника, поспешила спуститься к нему. Хоть и не повезло ей осматривать участок вместе со злым нечеловеком, который через слово то матерился, то плевался ядом, но ему ведь больно теперь. Помочь надо. А вдруг он сломал чего? Она почти спустилась к реке.       — Я иду! Сейчас-сейчас, я помогу вам выбраться из воды.       — Нельзя! — выкрикнул Идрис. — Не входи в реку!       Но Дарина уже споткнулась и полетела туда же. Холодная вода, ил и песок. Песок... Раз песчинка, два песчинка... Нет, это не песчинки всплывали на поверхность и снова оседали на дно. Это минувшие годы. В глазах потемнело, лес и речушка растворились. Дарина в миг почувствовала и увидела то, что давно прошло, через восприятие Идриса.       Сухие ветки ломались под пальцами, отвесный склон почти без выступов не позволял карабкаться вверх. Идрис всем телом прижался к холодным скользким камням, кое-как балансируя на единственном узком выступе и цепляясь за корешки сорной травы, которые тут пробились наружу.       — Помогите! Кто-нибудь!..       Не было никого, он далеко от поселения ушёл. Его ж отец прибьёт, когда узнает! Если узнает, ага... Он сам тут быстрее разобьётся. Как страшно-то! У-у-у, до чего пальцы разболелись! Нет, надо держаться. И не смотреть вниз...       — Помогите! Пожалуйста!       Ни тренировки, ни знания духов не помогали. Он не летун, чтобы воспарить над обрывом. И даже не зрячий, чтобы увидеть другой выход. Всего лишь пустынник. Подступили непрошеные злые слёзы. Неправильно, нечестно!       — Помогите!       Вдруг сверху на камни легла тень, а парой мгновений позже над Идрисом замаячило лицо мальчишки года на два-три старше.       — Руку давай, дурень!       — Я упаду! — Сердце бешено колотилось от ужаса.       — Если не дашь руку, точно упадёшь! Не паникуй, чтоб тебя. Отпусти корни одной рукой и хватай мою руку. Потом второй так же, а ногами в камень упирайся. Вытяну!       — Я... Я не могу!       — Мне уйти за остальными? — Мальчишка вконец разозлился.       — Нет, пожалуйста! Я столько не продержусь!       — Тогда давай руку!       Идрис с воплем отпустил корешки и замахал рукой в воздухе. Тут он почувствовал на запястье грубые длинные пальцы мальчишки. Тот с почти звериным рыком потянул Идриса наверх.       Он с перепугу толком ничего не запомнил. Осознал себя, когда уже лежал на земле, судорожно хватая ртом воздух.       — Идрис Озаков?       — Я... Да...       — Ты идиот, Идрис!       Пережитый страх постепенно уступал место обиде.       — Почему это? Да сам ты! Откуда меня знаешь?       — Мы с родителями два дня назад переехали, ещё чемоданы все не разобрали. А тут бац! Сын главы пустынников пропал. Всё поселение на ушах стоит! Куда тебя понесло-то, дурень? Меня, кстати, Айдаром зовут...       Яркая вспышка перед глазами, ветер ударил в лицо. Дарина водила онемевшими от холода пальцами по скользким сырым камням, пытаясь зацепиться за них, подняться на ноги. А вода всё ещё была мутной от песка. Песчинки всё падали и падали, отсчитывая годы…       — Зачем ты мне об этом рассказал, если не доверяешь? — нахмурился Айдар, сев в кресло напротив.       — Доверяю, просто предупреждаю. Ты прекрасно знаешь, что я верю только тебе и Алине. Но не нагружать же беременную жену этими тайнами мадридского двора. — Как же болела голова. С ума сойти можно. Да… Можно. Именно этим, он, похоже, и занимался. Надо довериться другу, объяснить всё. Пока точно может трезво мыслить. — А ещё... Как бы это сказать... Я в себе не уверен. Даже... Обещаешь не смеяться и не вспоминать?       — Конечно. Что случилось-то?       Айдар беспокоился за него. Искренне. Даже на тренировках в юности подскакивал к Идрису, когда тот падал слишком сильно. Помогал встать, а потом забинтовывал ему разбитые кулаки и коленки, подбадривал шутками. Чудак. Стоил доверия.       — Я ещё четыре года назад начал ходить к специалистам. В народе подобных мозгоправами зовут. Сам знаю, что такие срывы, приступы гнева — нихуя не нормально. Но толку-то. Разговорчики не пронимают, с таблеток только спать хочу и туплю дико. Не понимаю, что со мной. И они до сих пор не определились. Вот дерьмище. Если б кто из наших узнал, что я не просто говно, а говно, которое не всегда себя контролирует... Гнали бы меня ссаными тряпками. В душе не ебу, что дальше-то.       Айдар пятернёй пригладил волнистые волосы, которые вечно лезли ему в глаза, мягко улыбнулся.       — Послушай, «говно» ты наше самокритичное. Ты очень даже неплохо управляешь пустынниками, большинству сейчас не на что жаловаться. Единственное, на общих собраниях лучше бы вести себя поспокойнее. Давай я выведаю у друзей рецепты целебных отваров? В нашем случае они могут быть лучше таблеток. Про твои проблемы не расскажу, клянусь.       — Видал я этих твоих друзей... Межвидовая дружба, тоже мне! Уж слишком сообразительные у тебя друзья, сразу поймут, за кого ты просишь. Только этого мне не хватало. Не вздумай.       — Но это может тебе помочь! Не буду же я сидеть сложа руки, когда тебе плохо!       Вот упрямый баран! Не понимал будто.       — Не майся дурью. Это не обсуждается. Просто сохрани доверенные знания. И… Тормози меня иногда.       Дарина никак не могла выбраться из мелкой речушки. Руки и ноги не слушались, а песчинки всё падали и падали на дно…       В первые секунды после удара Идриса обожгло странное чувство. Будто на привычной тренировке что-то пошло не так. Айдар не защищался и не бил в ответ. Потом Идрис вдохнул едва уловимый запах крови, услышал детские крики. И бил, бил, бил...Ублюдок! Предатель! Не только пустынников, но и их дружбу предал. Внутри кипела злость.       Перед глазами снова прояснилось, когда он повалил бывшего друга, сел сверху и достал нож. За самые мерзкие предательства традиционно лишали одного глаза и оставляли шрам через всё лицо. Клеймо своего рода. А этому ублюдку нет бы зажмуриться и молить о пощаде. Как же! Молча смотрел, не отводя взгляда. Урод! Пусть получит по заслугам! На фоне опять детские крики, противный скулёж и мольба Кабисы: «Прошу, остановись!» Она-то жива, а его Алинка... Нет пощады уроду. Ещё чего. Рука не дрогнула, Идрис оставил шрам на лице предателя. Только Айдар по-прежнему смотрел на него. Нетронутыми глазами. Ну же, ещё один взмах ножа. Идрис так сильно сжал рукоятку, что пальцы свело судорогой. Да что это! Сейчас он выдохнет и... Идрис только плюнул бывшему другу в лицо. Похуй. Хватит с него.       Дарина судорожно вздохнула, зубы свело от холодного воздуха. Что это было? Бред? Галлюцинации? Чужие воспоминания? Если последнее, то… Идрис, выходит, изгнал не просто предателя пустынников, а того, кому сам доверял когда-то. Жуть… Дарина кое-как выбралась на берег, закашлялась. Идрис выбрался следом, отдышался. И смерил её нечитаемым взглядом.       — Говорил же, что нельзя! Изнасилование, значит... Хм. Выходит, мальчишка, твой муженёк, принял чужого ребёнка. А я был худшего мнения о Ярцевых.       Боги! Она видела его историю, а он — её. Ужас.       — Ну и чего ты вылупилась? Думаешь, побегу трезвонить об этом? Делать мне больше нечего. Я не дурак, у тебя есть компромат на меня.       Ей показалось, или на миг в злых тёмно-серых глазах мелькнуло сочувствие? Нет, ерунда. Какое ему дело до неё.       — Я… От меня тоже никто ничего не узнает. Что это было вообще?       — Река из всяких наших сказок. Река жизни и памяти. Не помню, кажется, у людей тоже есть мифы о чём-то подобном. Не думал, что она существует. Представлял иначе. Речушка больше на лужу смахивает, а духи тут жутко сильные водятся. Вот где размер не имеет значения, ага…       Он хрипло рассмеялся. Дарину затрясло от холода: мокрая одежда липла к телу, а в ботинках хлюпала вода. Заболеет потом. И как дальше-то идти?       — Ах да…       Идрис подул горячим воздухом (словно прямиком из раскалённой пустыни) сначала на себя, потом на неё. Одежда в миг высохла, согрела кожу приятным теплом.       — Ну, теперь чего расселась? Пошли, духи реки должны помочь после того, как устроили нам водные процедуры в октябре. Раз уж не утопили, то помогут.

***

      Они с самого утра бродили по лесу в поисках пропавшего лешего и его слуг. Ноги уже отваливались, а в животе жалобно урчало от голода. В общем-то, Дарина и мама наложили Саше с собой столько перекусов, что их с головой хватило бы дня на три. Но есть на ходу неудобно, а для привала времени не было. Да что толку рассиживать, если проще хоть что-то делать. Сашка не верил, что они найдут пропавшего лешего, но поиски лучше бездействия. Раз уж сами они не смогли расколдовать лес.       — Ну долго мы ещё будем круги нарезать? — вздохнул Ромка. — Нет тут духов, уймись.       — Есть! Я утром вспомнила про бабушкин урок, она меня научила по свечам определять, есть ли поблизости духи. Если б не было никого, мои свечи сразу бы потухли. Но нет! Слабые огоньки, но всё-таки горели. Леший с родичами тут! Кто-то недобрый их путами сковал, природные чары другой магией задавил. Очень злой магией, на крови и проклятиях завязанной. Как только мы порвём путы, лес и для вас станет обычным, и мы все вернёмся назад.       — И для нас?.. — Камиль нахмурился. — Что ты хочешь этим сказать?       — Да вы все твердите про ели, которых тут и в помине нет, — пожала плечами Арина. — Я вижу обычный смешанный лес, а вас кто-то дурит. Вообще странно всё… Как одна иду, так знаю дорогу, а как с вами — начинаю кружиться. Но не бросать же вас. Ничего, леший поможет, когда найдём его. У нас примета есть: надо найти дерево с кривым стволом и обойти вокруг него против часовой стрелки четыре раза. Тогда путь к духам и откроется.       — Что за чушь? — простонал Рома. — Мы так никогда отсюда не выйдем, если будем верить приметам из сказок!       — Почему бы из заколдованного сказочного леса не выйти по сказочным приметам? Мы необычные, место необычное. Нам не выбраться отсюда человеческими дорогами, они не для нас. Неужели ты не чувствуешь волшебство вокруг? Мы в магическом лесу, который не рос бы тут без духов. Открой глаза!       — Да, конечно... Там чудеса, там леший бродит? Только вот не бродит он вовсе. Сбежал, что ли, из своих угодий? Действительно странное местечко, как выяснилось. — Ромка поморщился. — Хватит с меня баек. Пропавшие духи леса, заклятья на крови... Тогда уж и нас совсем сказочными существами считай, раз перечитала книжек. Ты девочка, а мы, видно, братья-месяцы. Почему четверо, а не двенадцать? Ну, дык, оптимизация сказочно-мифической системы! Ландыши надо? Прости, конец года, бюджет всё... тю-тю.       — Глупый ты, — отмахнулась Арина. — Тебе б только смеяться над сказками, а они ведь не для развлечения писались, а чтобы знания народные сохранить.       Она замолчала, а через пару минут вдруг радостно взвизгнула и побежала к одной из елей.       — Вот оно! Нашла!       Арина обошла четыре раза вокруг дерева и повела их за собой. Сашке показалось, или они теперь не кружили, а шли по прямой? Но перед глазами всё ещё были одинаковые ровные ели. Он всматривался в густые ветви и в какой-то момент боковым зрением заметил мелькнувшую на одном дереве тень. Вгляделся и… Ох ты ж!       — Смотрите!       Кто-то чёрной верёвкой за руки и за ноги привязал к ветвям щуплого седеющего мужичка ростом с десятилетнего ребёнка. Из волос у него вместо рогов торчали ветви, в жидкую бороду вросли какие-то сорняки. Дух лишь невнятно мычал, кивая на верёвки. Сашка подскочил к нему, попытался разрезать одну из верёвок своим ножом. Но тот только скользил по воздуху рядом, а руки совершенно не слушались.       — Наверное, лучше получится у того, у кого среди предков были разные виды нелюдей, — предположила Арина. — Бедного лешего связали заговорённой верёвкой…       Дух торопливо закивал и с мольбой посмотрел на них. Вперёд шагнул Камиль. Ему нож подчинился. Две минуты — и леший со стоном спрыгнул с ветвей на землю. В то же мгновение ели сменились теми деревьями, что были раньше.       — О-о-ох, спасли вы меня! Простите, дорогие, не защитил я вас на своей земле! Сам-то с вражинами не сладил. Они все запреты нарушили! И ради чего! О-о-ох… Я вам многое расскажу, но не здесь уж. Огонёк, веди парней к выходу из леса. Там и расскажу всё, и защиту на границах восстановлю.       Арина кивнула и пошла по тропинке. Теперь дорога сама стелилась под ноги, идти было легко и спокойно. Как много вопросов, как мало ответов… Кто это сделал? Зачем? Сашке и остальным никто не навредил ведь, только заставили ночевать в лесу. Разве что сон тот жуткий… Ромка сначала ржал над ним, но потом резко замолчал, узнав про некую сущность, принявшую облик его матери. Коля и Камиль в один голос твердили про какие-то «особые» сны, которые видят только представители старших семей. Арина хитро улыбнулась и сказала: «Ты теперь настоящий старший». Бред! По-прежнему все понимали больше него. Надо расспросить огоньков и отца потом.       Вот уже вдалеке замаячило то самое дерево с красной верёвкой. Наконец-то! Все они, не сговариваясь, ускорили шаг. И все налетели на невидимую стену на выходе из леса. Ай… Больно-то как… Леший топнул ногой и яростно зашептал заклинания. Ударился ветками-рогами о стену, глухо охнул и осел на землю.       — Не получается…       На шум с той стороны вдруг подбежали нелюди. Дарина! И она приехала сюда! Какая же бледная, переволновалась. Ближе всех к границе леса подошёл глава пустынников, Идрис Озаков. Что он тут забыл? Подобный нечеловек явно не из тех, кто охотно кинется на помощь.       — Не бодайся с барьером, ты слишком слаб. Твои водные братья рассказали, что тут было. Обряд нужен. — Идрис перевёл взгляд с лешего на Камиля. — Куратов, у тебя хватило ума взять «египетский жар» и клык кобры?       — Хватило, — мрачно отозвался Камиль. — Что делать?       — Подходи к барьеру и повторяй всё за мной.       Камиль вынул из рюкзака на первый взгляд пустую склянку и тёмный тканевый мешочек. Оба пустынника одновременно опустились на колени. С той стороны кто-то предложил Идрису коврик для обрядов. Тот лишь раздражённо бросил через плечо:       — Не учи отца ебаться! Тут не должно быть ничего лишнего.       Пустынники двигались синхронно: секунда в секунду чертили знаки в воздухе, вытряхивали из мешочков змеиные клыки, говорили что-то на другом языке. Когда они одновременно открыли будто бы пустые склянки и плеснули нечто под названием «египетский жар» на барьер, он тут же покрылся трещинами, будто стекло после удара. Секунда, вторая… И преграда рухнула. Сашка с Колей кинулись поднимать ослабевшего Камиля. Глава пустынников встал сам и подошёл к Сашкиному отцу. Нарочито громко, чтобы все услышали, сказал:       — Старый должок. Передай Айдару, что я его вернул. Больше я предателю ничем не обязан.