Полуденный зной

Эртур все ещё обижался на девушку за то, что позволила ему столько дней строить их себя скомороха, и все же открылся перед ней. — Я выжил у Башни Радости. Нед Старк, даже с помощью Хоуленда Рида, не смог меня победить. Лианна, как ты уже знаешь, умерла в родах, и мне больше некого было защищать. Я взял корабль в Солнечном Копье и отправился на Драконий Камень к Королеве Рейле… — Но попал к пиратам на Ступенях, — догадалась Аша, испустив отчаянный вздох. — Но почему тебя не сделали личным гвардейцем? В Бойцовые Ямы, в конце концов, не отдали? Губы расплылись в оскале, а лиловый, точь-в-точь, как у неё, взгляд блеснул неумолимой кровожадностью. — Сначала пытались, но скоро поняли, что мне опасно давать оружие. Это у нас семейное, — чуть не сорвалось с языка, но Аша сдержалась. Ни к чему ему пока знать, кем они друг другу приходятся. Пока Эртур известно лишь, что она жена Джона, и на этом потрясений достаточно. Кто знал, как он отреагирует, узнав, что девочка с тяжёлой судьбой была его племянницей и дочерью его любимой сестры, к слову, живой, о чем он тоже пока не ведал. Отчего-то Сноу находила забавным держать его в неведении и нетерпеливо предвкушала выражение его лица, когда Эшара встретит его на причале родного Звездопада и назовёт ее своей дочерью. От матери ее мысли невольно перетекли к Элии, к выражению опустошительного отчаяния, что появилось на лице ее дяди, когда Аша упомянула дорнийскую принцессу в разговоре. На тот вопрос он так и не ответил, но оно и не требовалось. По тоске в потухшем взгляде девушка поняла: Эртур не забывал о ней ни на миг, никогда не прекращал думать о последних мгновениях ее жизни и, каждый раз закрывая глаза, видел, как Гора разбивает о стену голову ее сына, как насилует ее, а после разрубает своим гигантским мечом ее хрупкое тело и раздавливает ее череп голыми руками. Аша вздрогнула от тошнотворного хруста, зазвучавшего в ушах. Перед глазами мелькнула смерть Оберина, столь же ужасная. Джон тоже неохотно признался, что его все ещё мучают кошмары. Он боится закрывать глаза, зная, что во сне его будет ждать Сноу, чужая жена, вся в крови и едва дышащая. Он ненавидел себя за то, что не пришёл раньше, не спас ее, позволил Трегару мучить ее и насиловать на протяжении двух месяцев. Во сне же Коннингтон не успевал вовсе и смотреть ему приходилось на ее изломанное охладевшее тело. Судьбы Джона и Эртура до трагичности похожи, и Аша наивно надеялась, что это сблизит их, что они смогут разделить общие страхи, что они найдут друг в друге поддержку, в которой оба, несмотря на напускную суровость, нуждались. Соперничество за расположение Рейгара излишняя амбициозность и даже самовлюблённость не позволили им стать друзьями, теперь же им придётся. Сноу не примет иного исхода. Эртур нетерпеливо щелкнул пальцами прямо у неё перед лицом, вырывая из оцепенелой задумчивости. Все же двадцать лет рабства сказались на манерах галантного рыцаря, каким прежде был Меч Зари. Он позволял себе выражаться самыми грязными выражениями из валирийского, какие Аша лишь пару раз слышала от разъяренного Джона и, что странно, куда чаще от Эшары. Позволял себе поднимать темы, что были непозволительны в разговоре с благородной леди, однако, все же меркли по сравнению с тем, что говорила сама Сноу. И, наконец, щёлкал у неё перед лицом, как сейчас, каждый раз, когда Аша предавалась раздумьям. Она гадала, было ли то последствием невольничества или старой доброй дорнийской развязностью, взращённой крепкими винами, жаркими ночами и страстными женщинами… и мужчинами, которых, как рассказывал Оберин, Эртур тоже познал немало. Теперь он щёлкнул ей по лбу. Аша сдвинула брови к переносице, скривилась в оскале, но Дейн казалось выглядел ещё разъяреннее. — Ты не слушаешь меня! — А ты меня ударил! — рявкнула она в ответ. Он расплылся в снисходительной ухмылочке и щелкнул ее снова. — Да неужели, лапушка? Правда? Снова и снова, пока пока ее терпение не лопнуло. Девушка пихнула его в плечо, укладывая на спину, и прижала запястье коленом. Другую руку она ухватила собственной, а крепкой мускулистой шеи коснулось лезвие тонкого ножа с изящной рукоятью, инкрустированной десятком крошечных гранатов. Подарок Алинны на день Утопленницы. — Да неужели, лапушка? Правда думал, что я стерплю это? Ухмылка на губах лишь ширилась. — Может просто хотел посмотреть, на что ты способна? — Как тебе в таком случае? Понравилось? — Более чем. Ловкость, как я и ожидал, сила даже больше, чем мог себе представить, но скорость хромает, как и ты, впрочем. Чувствуется, что правая нога была сломана и не совсем правильно срослась, а о левой руке и говорить нечего. Судя только по количеству шрамов, я удивлён, что она все ещё при тебе… Аша фыркнула, закатив глаза, и отпустила его раздражённым движением. — Умник! — Всего лишь профессионал своего дела с цепким взглядом, — улыбнулся Эртур, потирая передавленное запястье. — Вообще-то я не поверила Джону, когда он говорил, что ты превзошёл его в самодовольстве, ведь это невозможно, но то, что я вижу… Ее бесцеремонно прервали, распахнув дверь ее каюты. — Пираты, миледи! — пропыхтел пожилой капитан. — Вам лучше запереться… Но Сноу даже не стала дослушивать. Она подорвалась с койки и залезла в сундук, где под ворохом платьев нашлись два полуторных меча, один из которых девушка кинула дяде. — Я натяну сукиных детей на лезвие или побросаю в море на корм рыбам, но не стану отсиживаться, — прорычала она в гневе, но, тем не менее, с довольной улыбкой. Мужчина махнул рукой, что-то выдохнув в густые седеющие усы, и вместе они поднялись на палубу, уже красную от пролитой крови. Один из матросов, паренёк едва старше Аши, катался по полу и вопил от боли, размахивая культёй, оставшейся от правой руки, старпома теснили к борту, но прочие держались отлично, успешно давая отпор разношёрстной команде пиратов про командованием, как и опасалась девушка, Аурана Уотерса. Дрифтмаркский бастард стоял над тем самым матросом, вьющимся от боли, с топором в руках. С лезвия стекали крупные капли крови, ритмично подающие в багряную лужу у его ног. — Не скучал по битве? — буднично поинтересовалась Аша у дяди, в предвкушении взвешивающего меч в ладони. Меньше, но тяжелее родного ему Рассвета, он явно казался Эртуру чужим и неудобным, но все же острым, а большего от меча и не требовалось. — Битва, девочка, выглядит иначе, — знающе выдохнул он, но продолжил куда более разочарованно: — Для того, чтобы удавить этих морских крыс не нужно ни сил, ни умений. — Ах, извините, что не нашлось Братства Королевского Леса, чтобы вы проявили все свои силы и умения. Дейн скривился, бросив быстрый взгляд на девушку. — Эта язвительность тебе не к лицу. Джон явно плохо на тебя влияет. — Просто ты ещё не знаешь, как плохо я влияю на него и его самодовольство, — усмехнулась Аша и бросилась в бой…

***

Он ласково коснулся губами рыжей макушки дочери, сладко пахнущей полевой ромашкой. Эшара могла сколько угодно говорить, что добавляет в ванны внучки сушёную ромашку для здоровья и красоты ее кожи, но Джон видел в этом невинное подшучивание старой подруги. — Не вертись, Ромашка, — беспомощно выдохнул он, перебирая тугие кольца кудрей Дейси. — Папе и так нелегко управиться с твоими волосами. Девочка насупилась, скрестив руки на груди. Ни платья, ни причёски не доставляли ей ровно никакого удовольствия, и в любой другой день Коннингтон не стал бы настаивать на подобной церемониальности, однако, сейчас они остановились погостить в Солнечном Копье у Принца Дорнийского и, несмотря на свободные нравы Дорна, дочь Десницы должна выглядеть соответствующе своему статусу. Джон в который раз проклял Эшару и ее наследие — жесткие кудри, что миновали Ашу, но с избытком достались их Дейси. Заплести ей косы, не говоря даже о более сложной причёске, было невозможно и, посовещавшись с рыжими девочками, как он успел окрестить Сансу и Алинну, они решили, что наилучшим решением будет собирать волосы Ромашки в пышный пучок. Впрочем, это все ещё было очень непростой задачей, которую, несмотря на осуждающие взгляды няньки Бессы, умывающей заспанное личико Деймона Коннингтон пытался выполнить сам. В детскую влетел бледный Харвин. Песочные занавески на распахнутом окне взметнулись от сквозняка. Джон не обратил на капитана своей гвардии никакого внимания, пока не затянул в волосах дочери красную ленту, расшитую белыми цветами. — Что тебе нужно, конюшонок? Я занят, — сквозь зубы прорычал Коннингтон, целуя Дейси в обе щеки. — Вам, милорд, нужно это увидеть. На слова вы не поверите… Он угрожающе медленно поднялся с кресла и бросил на Харвина тяжелый взгляд, который тот удивительно стойко выдержал. Без своей одичалой — Белки, которая осталась в Королевской Гавани с Алином и Эллардом, — обычно конюшонок не был так смел. — Если оно меня не впечатлит, по возвращении тебя переведут на конюшню, — сказал Джон, следуя за ним. — Но если впечатлит, вы поднимете мне жалованье! Он лишь закатил глаза в ответ. День за днём Харвин только и делал, что просил увеличить ему жалование. Все сетовал на то, что Дейси совершенно неугомонный ребёнок, превосходивший свою мать в масштабе устраиваемых ею беспорядков, однако Алин грозил превзойти и ее. Джон проследовал за Харвином на крытую галерею, выходящую на просторный внутренний двор замка… Сначала он посчитал увиденное мороком, плодом собственного воображения. Неудивительно при том, как долго и как много Коннингтон пил. Подобные видения уже являлись ему, но никогда настолько странные. Эртур, мать его, Дейн, тащащий через двор Солнечного Копья тело его жены, едва ли способной идти самостоятельно. Подобная чушь никогда бы даже не промелькнула у него в голове и, конечно, Джон никогда бы не поверил Харвину на слова. Но если конюшонок тоже это видел… Седьмое Пекло… Глаза заволокла пелена. Он сбежал по ступенькам, перешагивая через две, и с удивительной прытью перемахнул через перила, когда до пола оставалось не менее трёх футов. Неплохо для того, кто давно разменял пятый десяток… Джон подлетел к жене, прихватывая ее за талию и поднимая повисшую голову за подбородок. — Моя радость, — выдохнул он, стараясь не выдавать отчаяния в голосе. Ее помутневший взгляд медленно фокусировался на нем. Губы, к его удивлению, расплылись в нежной улыбке. Коннингтон старался не думать о том, как его встретит Аша, зная о его предательстве, которого, впрочем, и не было, но до жути боялся, что она его не простит. Он невольно отразил этот жест, чувствуя, как груз на сердце исчезает… — Как сладко! — с иронией выдохнул Эртур, придерживавший Сноу под правую руку. — Меня сейчас вырвет. — И тебе здравствуй, Эртур, — неприязненно прорычал Джон в ответ, не отрывая внимательного взгляда от Аши. — Живенько выглядишь для того, кто уж двадцать лет, как мёртв. — Что ж, ты живенько выглядишь для того, кто уж пятнадцать лет, как спился в Лиссе, и, к слову, пережил серую хворь. Оба одарили друг друга очаровательнейшими улыбками, полными презрения. Эти двое не виделись двадцать лет, пережили Восстание и гибель ближайшего друга, потеряли дом, семью и самих себя, но, встретив напоминание обо всех лишениях, общались так, будто повздорили не более часа назад из-за какой-то глупости. Они поладят. Непременно поладят. — Самый смертоносный рыцарь в Королевской Гвардии Эйриса Второго, знаменитый Меч Зари, благороднейший и прекраснейший из рыцарей, — любезно приветствовал «друга» Джон. — Десница Короля, Хранитель Востока, Грандлорд Штормовых Земель, Протектор Севера, лорд Гриффин-Руста, Штормового Предела и Рва Кейлин, — в тон ему ответил Эртур. — Боги! Да сколько вам лет, тринадцать? — не выдержав, вмешалась Аша. — Ведёте себя, как дети! Штаны ещё снимите и померьтесь чле… И вдруг она обмякла в их руках, едва не повалившись на пол безвольной куклой, если бы ее не придержали. Переборов страх, Джон встал с боку от неё и уже собирался закинуть левую руку девушки себе на плечо, когда его остановил Дейн. — На нас напали пираты Аурана Уотерса. Он сам ранил Ашу в плечо, — спокойно объяснял он, преодолевая ещё долгий путь до комнат мейстера. — Она все обработала и зашила, но рана загноилась. — А сам бастард? — Мёртв, — с мрачным удовлетворением улыбнулся Эртур. К своему стыду, в голове Коннингтона даже промелькнуло облегчение, что одной угрозой для короны стало меньше, но он быстро вернулся к состоянию оцепенелого ужаса при виде состояния любимой жены. Не сбавляя быстрого шага, заданного 
Дейном, Джон ласково коснулся тыльной стороной ладони ее лица, как делал каждое утро, пытаясь разбудить. Она неохотно распахнула глаза и сделала глубокий рваный вдох, явно давшийся ей с большим трудом. — Не засыпай, солнышко, — проворковал Коннингтон. — Спать тебе нельзя. Лучше расскажи о своём путешествии и как ты нашла там… это… В ответ Аша лишь хрипло рассмеялась. Радость, солнышко. Как он ее любит, оказывается! Так ли Джон любил ее, когда раздвинул ноги той Миранде? Гнев придал ей бодрости, и девушка, сняв руку с плеча Эртура, ударила мужа в нос, однако, все же достаточно слабо, чтобы не сломать. Коннингтон отшатнулся, но устоял на ногах. — Полагаю, я этого заслуживаю, но ты должна знать… Мир закружился у неё перед глазами, и девушка вновь выпала из реальности. Дейн едва успел поймать ее в футе от земли, к нему на помощь тут же подоспел Джон. — Глупая девчонка. Могла бы и меня попросить. Ты и представить не можешь, с каким бы удовольствием я тебя ударил, — мечтательно выдохнул Эртур. Но Коннингтон не ответил на этот укол, даже не обратил внимания, слишком глубоко погруженный в свои мысли, слишком сильно переживающий за свою Ашу. — Ты изменился, — заметил тогда Дейн без тени улыбки. Тем временем на пути у них оставалась лишь длинная винтовая лестница… — Ты тоже, — буркнул он в ответ. — И не лучшим образом… — Разве? А по-моему все тот же образец рыцарства и благородстве! — А ты все та же высокомерная самовлюблённая мразь, Коннингтон, но я хотел сказать, что ты стал лучше! Теперь Джон впал в замешательство. Мало было, что ситуация и без того выглядела безумным сном, так Эртур ещё и похвалил его. — Аша хорошо на тебя влияет, — продолжил он, воспользовавшись оцепенением Коннингтона. — Она рассказывала, как ты о ней заботишься, но я, честно признаться, не верил, пока не увидел все собственными глазами. И все же возникает вопрос: если ты так сильно ее любишь, какого Неведомого ты переспал с той шлюхой? Эртур уж подумал, что он не ответит. Пауза слишком затянулась. Но Джон вдруг с тоской в ясных глазах взглянул на жену, безвольно качавшуюся в их руках, пока они затаскивали тело наверх уж очень высокой башни, и сказал: — Да не спал я с ней. Собирался, но в итоге просто ударил и сбежал из борделя. Если бы не встретил Реймунда, побери его Иные, никто бы ничего и не узнал… Эртур вдруг замер на месте, шокировано глядя на Джона с раскрытым ртом. Он искал следы лжи в его лице, но наткнулся лишь на покрасневшие кончики ушей и смущённо потупленный взгляд… Тогда он разразился громким хохотом сгибаясь пополам, и Ашу, медленно приходящую в себя от громких звуков, ему пришлось держать в одиночку. Только Коннингтон подумал, что Дейн успокоился и закончил, как он вновь поднимал взгляд и, глядя на стремительно пунцовеющее лицо, начинал по новой. — Начинаю понимать, почему Эшара всегда звала тебя уморительным идиотом, — сквозь смех произнёс он. — Будто сейчас она так уже не делает, — закатил глаза Джон. Аша, прижатая к его груди, чуть шевельнулась и едва слышно пробормотала: — Иначе и не назовёшь. Без обиды или осуждения, лишь с огромной иронией и крошечным облегчением. Коннингтон вздохнул, касаясь губами темной макушки. Все же простила… — Что ты только что сказал? — напряжённо пробормотал Эртур, прожигая его внимательным взглядом. И на фоне его едва сдерживаемого гнева особенно сильно выделялся тихий нервный смешок. — Сюрприз, — пропела Аша, поднимая на него смущённый взгляд. — Моя мать жива. — Твоя кто? В ответ она выдавила лишь неуверенную улыбку, глядя, как ее дядя мечется между недоумением, гневом и, наконец, отвращением. — Эшара вообще в курсе, что ты сделал ее бабушкой? — скривился он, обводя Джона взглядом. В голове невольно всплыли все Ашины рассказы об их безудержной страсти… — Я надеюсь, теперь ты довольна, — пробормотал он жене, но продолжил уже громче, расплывшись в широкой улыбке. — Разумеется! Более того, твоя сестра не раз заставала нас в самый пикантный момент, Эрти. Дейн побагровел от ярости и до скрипа стиснул челюсти. Аша медленно вздохнула и прикрыла глаза, грязно выругавшись на древнем наречии Первых Людей. Коннингтон обладал удивительным талантом выбирать наихудшие слова из всех возможных. Теперь же эта глупость рисковала стать угрозой его жизни. Попытаться разнять их было бы неудачной идеей даже в лучшем состоянии, теперь же Сноу по сути не имела левой руки. Это было унизительно, но выбирать не приходилось. Она поступила так, как сделала бы на ее месте любая леди. Вновь провалилась в обморок. Эртур мгновенно проглотил свой гнев и подлетел к племяннице. Он же Королевский Гвардеец в конце концов! Уж он то знал, как отвлечься от ненужных мыслей и эмоций ради защиты Короля или, дери его Семеро, собственной семьи. Будто назло его невнимательности глаза выхватывали фамильные черты. Светлые лиловые глаза, жесткие волнистые волосы, прямой миниатюрный нос — единственное, что Аша взяла от матери, и острый подбородок — единственный признак Старковской породы. Она была копией самого Эртура, разве что более женственной и миловидной. Но характер, о, Боги, взяла от Дикого Волка — Брандона Старка, теперь он явственно это видел. Даже в Лианне не было столько необузданности. — Так кого из нас ты хотел больше, меня или старшего Старка? — прорычал Дейн, стараясь хоть так дать выход своей агрессии. — Что, прости? — гораздо сдержаннее поинтересовался Джон, но Эртур видел пожар в его глазах. Последняя попытка обдумать свои слова и оставить их при себе. Но он не внял этому предупреждению. — Я спросил… — Нет, дорогой, ты закрыл рот, отвязался от моего зятя и помог племяннице, наконец, дойти до мейстера, — раздался позади голос, сквозящий пренебрежением и холодом. — Немедленно! В такие моменты, Коннингтон благодарил всех Богов, что не имел ни братьев, ни сестер, ни ежедневных стычек… Но после проклинал за то, что свели его с сумасшедшими семейками Дейнов и Старков.