***
Аша смогла спокойно вздохнуть только, когда они достигли главного зала Солнечного Копья. Путь был долог и тернист, но теперь он окончен. Под взглядами Мартеллов присмирели даже Эртур и Джон, хотя девушка опасалась, что они продолжат перебранки и здесь. Дорнийский Принц восседал в своём кресле на колёсах в окружении дочери Арианны, игриво оглядывающей Ашу, сына Тристана с красавицей Мирцеллой, поглаживающий уже заметно округлившийся живот, и стайки Песчаных Змеек, сверкающих темными глазами их отца. Аша невольно заглядывалась на нескромно разодетых дорниек и ловила ответные взгляды, столь же любопытные. Вторая по старшинству — Нимерия — даже подмигнула ей, заставив расплыться в томной улыбке. Улыбка эта, впрочем, немедленно угасла, стоило ей встретиться глазами с Джоном, который наблюдал за ее заигрываниями со Змейками со снисходительной усмешкой. Он коснётся ее не раньше, чем затянется рана на плече, и никакая ревность не заставит Коннингтона сорваться. Сноу обиженно поджала губы, пытаясь отстраниться, но Джон не позволил. — Имею честь представить вам свою жену леди Ашу Коннингтон, Принц Доран, — торжественно обьявил он. — А также возвестить о возвращении сира Эртура Дейна, считавшегося мертвым последние двадцать лет, однако, на самом деле пребывавшего в Эссосе в неволе у мирийского магистра в качестве личного гвардейца. Краем глаза Аша отметила, как рука Обары сжалась на древке копья, с которым она никогда не расставалась, Нимерия отвлеклась от заискивающих переглядок с Эшарой, оказавшейся куда более податливой к ее чарам, чем Аша, а Арианна ухватила за запястье Тиену, в ладони которой сверкнул граненый пузырёк яда. Лишь Дорану удалось сохранить внешнее спокойствие, хотя и он разделял недоверие племянниц. Ошибки быть не могло. И Джон, и Эшара хорошо знали Эртура, однако Принц не верил, пока не увидел сам. Пусть в чёрные, как ночная мгла, волосы и закралась седина, а вокруг некогда насмешливых глаз легла сеточка морщин, но это был определенно тот самый Меч Зари, что служил оруженосцем его дяде Ливену, участвовал во всех юношеских проделках Оберина и был единственным мужчиной, которому Элия отдала своё сердце. Эртур Дейн был призраком счастливого детства. Рядом с ним Доран чувствовал прохладу Водных Садов, запах моря, лимонов и красных апельсинов, слышал смех совсем юной Элии, вспоминал, как Эртур и Оберин учились обращаться с ядами, как сам Доран играл с ним в кайвассу. То было время, когда солнце для них ещё не заслонили драконы, погрузив Дорн во тьму. Они забрали и дядю Ливена, и улыбчивого Эртура, а позже ласковую Элию со смешливой Эшарой. С тех пор Водные Сады полнились лишь застарелым горем и призраками прошлого. Доран почувствовал влажную прохладу на щеках, когда легкое дуновение ветра коснулось дорожек, прочерченных слезами. Превозмогая величайшую боль в суставах, он поднялся с кресла, поддерживаемый под локоть верным Хотахом. Принц сделал шаг, другой и буквально упал в объятья, как всегда, вовремя оказавшегося рядом Эртура, столь же растроганного их встречей. Им даже не понадобились слова, чтобы мгновенно разделить воспоминания давно минувших лет, боль и сожаления из-за того, что остались лишь они. Рядом вдруг возникла красавица Эшара, чтобы помочь Эртуру усадить Дорана обратно в его кресло. Вильнув бёдрами к ним приблизилась принцесса Арианна, расплывшаяся в очаровательной улыбке. Она распахнула чувственные губы, уже начиная рассыпаться в любезностях, но отец прервал ее на полуслове. — Составь компанию Деснице и его семье, — отрезал Доран, глядя на старых друзей, давно ставшей частью его семьи. — Мы с леди Эшарой и сиром Эртуром удалимся в мой солярий. — Разумеется, отец, — томно выдохнула она и едва заметно вздрогнула, когда Доран ухватил ее за запястье, на котором брякнул браслет червонного золота. — Без твоих игр, Арианна, — мрачно предупредил он. — Нам не нужны напряженные отношения ни со Штормовыми Землями, ни с Севером. — Север далеко… — Запомни, игры со льдом бывают куда опаснее, чем с огнём, потому что расчетливость всегда страшнее ярости. У Аши Сноу длинные руки, и они дотянутся до тебя, где бы ни пряталась, дорогая дочь. Не хочешь, чтобы они обвились вокруг твоей шеи — ни слова в сторону Десницы и кузинам передай то же. Принцесса ушла, капризно тряхнув волосами, но, проследив за ней взглядом, Доран остался доволен сдержанностью в общении с Десницей и теплом в обращении к принцу и маленькой леди Коннингтон. — Так ты знаешь, — вздохнула Эшара, взявшись за ручки кресла за спиной и толкнула его в сторону солярия. — О том, что случилось с несчастной девушкой, которую милорд рискнул посетить в борделе? Я осведомлён. — Он не спал с ней, — в один голос выдали Дейны, с улыбкой переглянувшись. Впрочем, их не покидало напряжение от знания, что столица полнилась дорнийскими шпионами. — Я осведомлён и об этом. Оттого, однако, лишь страшнее видеть улыбки Арианны. Эллария рассказывала, что Оберин восхищался Ашей Сноу, я же настроен к ней с большим недоверием, — как на духу выдал Доран, зная о вечной и безоговорочной преданности Эшары и Эртура Мартеллам. — Проблема страстных женщин в том, что ненавидят они с тем же жаром, что и любят, как однажды сказал мой брат. Я опасаюсь того, что она может предпринять из ненависти, но ради любви. — Она верный друг Дорна, мой Принц. В ней наша кровь, отсюда и горячность, — пыталась успокоить его Эшара. — Аша обязана Мартеллам жизнью и вспоминает об этом каждый день, кланяясь Королю, в чьих жилах течёт кровь вашей сестры. — Вспомнит ли твоя дочь о том, что для неё сделал мой брат, когда Арианна попробует уложить Коннингтона в постель? Рядом с ними прыснул от смеха Эртур. Доран обернулся на него с недоумением, сестра же с нескрываемым раздражением. — Вы совершенно не о том волнуетесь, — загадочно пробормотал он, мотнув головой в сторону зала, который они только что покинули. Зала, в котором Арианна ненавязчиво флиртовала с Ашей под разъяренным взглядом Джона…***
Это было сложно назвать пиром, однако оно явно в разы превосходило обычный ужин наличием музыкантов в углу залы, количеством вина и замысловатостью предлагаемых яств. Когда им подали зажаренного кабана, щедро сдобренного местными пряностями, Ашино нутро буквально горело от остроты предыдущих блюд, Джон же отчего-то расплылся в едва заметной тёплой улыбке. Он погладил ее по бедру под столом и склонился к ее шее, интимно прошептав: — Ты кормила меня этой дрянью на протяжении целого месяца, любовь моя. Оно всегда истекало жиром, который было невозможно смыть с рук, и жгло, словно адское пламя, но я в жизни не но ничего вкуснее, — Сноу подалась ближе, навстречу жаркому дыханию и была вознаграждена томным поцелуем за ухом. Уголки ее губ приподнялись, копируя выражение лица мужа, а ее рука накрыла его, поглаживающую колено девушки. Нельзя сказать, что у них было мало светлых воспоминаний, но жареный кабан, дорнийские специи, вино и звездная ночь — были самым первым. Тогда их сердца полнились скорбью о подходящей к концу жизни и ненавистью друг к другу. Невероятно долгий путь они преодолели с тех пор… Джон скривился, брезгливо откладывая вилку. — Пересолено. Ты даже по пьяне готовила вкуснее, чем лучшие дорнийские повара. Он ожидал, что девушка рассмеется. Его недовольство всегда забавляло ее, но Аша лишь отстранённо кивнула, на мгновение приподняв уголки губ. Вдруг его пнули под столом, и Коннингтон безошибочно нашёл взглядом наглеца. То был Эртур, смотрящий на них с Ашей удивительно озабочено. Он кивнул Джону на неё, ожидая, видимо, что тот разберётся с причиной ее тоски, однако Коннингтон лишь отмахнулся. Дейн пнул его сильнее и теперь Джон не удержался от ответного удара, но Эртур, что странно, стерпел и на этот раз кивнул на дверь. Уведи ее. Джон закатил глаза и скосил взгляд на Дорана, сейчас тихо беседующего с племянницами и Эшарой. И как объясниться перед ним? Дейн состроил болезненную гримасу, будто вот-вот потеряет сознание, и повёл плечом. Она ранена, придурок. Это достойная причина уйти. Что ж, в таком случае Джон был искренне благодарен за подсказку, но не удержался от того, чтобы вновь пнуть Эртура по колену, подарив ему очаровательнейшую улыбку. Слишком уж его напрягало их безмолвное понимание. — Принц Доран, — отвлёк его Джон, вызвав подозрительный взгляд жены. — Миледи нездоровится. О себе даёт знать рана. Вы позволите нам удалиться? Едва получив кивок принца и отмахнувшись от взволнованного взгляда Эшары, которую теперь успокаивал Эртур, Коннингтон помог Аше встать и под ее неожиданно озорной едва слышный смех вывел в сад, не такой уединенный, как тот, в котором они говорили с Эртуром, но куда более просторный. Они молча прогуливались по темным аллеям, освещенным лишь холодным светом луны, пока Аша наконец не призналась в причине своего расстройства: — Это все твоя вина. Кто бы сомневался. — Это ты начал говорить о том, как мы познакомились! — обиженно пробормотала девушка, однако крепче сжимая его ладонь. — Но сейчас уже все по-другому… Они остановились в тени дерева, на котором росли красные апельсины. В темноте Ашин светлый силуэт казался почти призрачным, сотканным из молочно белых лучей, пробивавшихся сквозь густую крону. Лишь глаза сверкали каким-то загадочным потусторонним блеском. — Три, мать их, месяца моей поездки в Эссос, месяц на подавление восстания моей сестры, два месяца до них бесконечного ухода за близнецами! — в отчаянии выдохнула она. Коннингтон сделал шаг к ней с желанием заключить в объятия, но был вознаграждён звонкой пощёчиной. Он замер в замешательстве, так и не опустив поднятые руки. — Ты приучил меня к постоянному своему присутствию! — прорычала Аша, и тонкий луч луны поймал слезу, сбежавшую по ее щеке. — Я привыкла, что ты всегда рядом, Джон, всегда за моей спиной, готовый поддержать! Но тебя не было… Она сникла, вдруг растеряв весь пыл, и обессиленно уткнулась лбом ему в грудь. — Я хочу мерзнуть в лесу. Хочу, чтобы ты укрывал меня ночью плащом, а утром жаловался, что я очень громко стучу зубами! Мне надоело подписывать бумажки для Эйгона и гнить, сидя в нашем кабинете. — Странно, — лишь пробормотал он в ответ, едва не рассмеявшись, когда Аша подняла на него заплаканные глаза, полные предательской обиды. — Странно, потому что мне больше нравилось в Винтерфелле. Боюсь, я слишком привык к комфорту, чтобы спать на твёрдой земле. А на Севере мы купались в горячих источниках, оскверняли Богорощу и ели твои любимые вишнёвые пирожки. Джон прижал к груди свою милую жену, поднимая ее лицо за подбородок. Подобные мысли иногда посещали и его. Коннингтон терзался, что они отдалились друг от друга по его вине. Он был слишком озабочен делами государства, чтобы посвящать Аше столько времени, сколько она того заслуживает. Услышать же ее взгляд на ситуацию было в некоторой степени обидно. В первую очередь за саму Сноу, которая напрасно винила себя. Она пыталась сбежать от душащей ее Королевской Гавани, а Джон не замечал ее отчаянных попыток вновь обрести свободу. — Мне больно из-за того, что мы едем в Звездопад, где были так счастливы, чтобы перечеркнуть все хорошие воспоминания общением с Мартеллами, постоянным поиском их скрытых мотивов и соблюдением этикета, побери его Неведомый. Джон никогда не был в себе разочарован так, как сейчас, когда не мог придумать, чем порадовать или хотя бы утешить свою жену. Потому что они не могут не ехать на свадьбу Эдрика, не могут отказаться от эскорта Мартеллов, не могут просто сбежать в лес, как тогда, и наслаждаться друг другом, пока не проснётся совесть. Все, что он мог, это прижаться к ее губам в отчаянном поцелуе и прошептать: — Мы справимся с этим так же, как справлялись всегда. — Вместе, — закончила за него Аша с благодарной улыбкой.