Полуденный зной

Они гурьбой столпились вокруг стола, на котором Аша медленно приходила в себя. Одним порезом его отравленного кинжала можно было свалить крупного мужчину, вроде самого Эртура или Джона. Его племянница же, пускай и была девушкой не самой хрупкой, отходила от действия яда с большим трудом. Ирма делала ей припарки, вытягивая его из раны, била по щекам, чтобы привести в сознание, и утирала лоб холодным влажным полотенцем, стараясь облегчить агонию. Едва Аша повалилась на землю, будто замертво, женщина разъярённой бестией подлетела к Коннингтону и пригрозила вырвать ему руки, если посмеет прикоснуться к бывшей жене. В их просторный шатёр, что женщины делили на троих, девушку отнёс Эртур. По крайней мере волнение за племянницу отвлекало его от собственных переживаний. Она была жива. В чёрных, словно ночная мгла, волосах сверкали серебристые нити седины, но на лице ни единой морщинки, будто все это годы женщине не доводилось ни улыбаться, ни хмуриться, будто этих лет вовсе не было. Просто Эртур наконец исполнил своё обещание и, вернувшись в Красный Замок, нашёл ее в саду у куста жасмина. Она приподнялась на носочки, чтобы дотянуться до самого красивого цветка, и, любовно погладив молочно-белые лепестки, втянула носом сладкий аромат. В былые годы, когда они были лишь детьми, плескающимися голышом в Водных Садах, она бы сорвала цветок и аккуратно положила Эртуру за ухо, вызывая улыбку у своего угрюмого рыцаря, но в столице они не могли себе позволить такого безрассудства, когда она была женой кронпринца, а он всего лишь рыцарем, приставленным ее охранять. Но Элия всегда дарила ему улыбку в такие моменты, и Дейн будто вновь переносился в родной Дорн и чувствовал касания ее нежных рук к лицу. Увидев ее среди шатров Золотых Мечей, Эртур подумал, что то был морок, наваждение, иллюзия. Как ни назови, его принцесса не могла быть настоящей. Но окруживший его сладкий цветочный аромат был реален, как и горячее, словно палящее солнце, прикосновение к руке. Он так увлёкся созерцанием прекрасного видения, что упустил тот момент, когда ножны на бедре опустели, а кинжал едва не вонзился в шею Коннингтона. — Ты едва не убила его! — бурчала потом Ирма. — Аша бы не дала его убить, — ласково улыбнулась Элия, помогая ухаживать за раненной. — Тебе пришлось отвлечь ее, чтобы Аша не снесла мне голову! — вмешался Джон, абсолютно не удивленный присутствию принцессы. — Даже я не был уверен, что она не даст тебе прикончить меня. Мартелл переливчато рассмеялась. Эртур и не заметил, что его лицо приняло совершенно благоговейное выражение, пока Коннингтон не щелкнул пальцами прямо у него перед глазами. Дейн едва подавил желание сломать ему руку… — Тридцать лет прошло, а ты все ещё ничего не понимаешь в женщинах, Джон! Смешок, вырвавшийся у Ирмы, был грязнее даже тех, что Эртуру доводилось слышать в доме удовольствий. Женщина же не постеснялась обменяться с каждым присутствующим игривым взглядом. — Если бы он ничего не понимал в женщинах, у него бы не было четверых детей, дорогая. Элия нахмурилась, осуждающе покачав головой, однако продолжила разговор, будто не замечая никого вокруг. Ни Эртура, с которым едва ли обмолвилась парой слов, ни Рейгара, которого не удостоила даже взглядом, ни маленьких Коннингтонов, взволнованно наблюдающих за едва дышащей матерью. — Постыдись детей! Я имела ввиду романтику. — Ох, романтика! — фыркнула Ирма. — Задери рукав, Джон. Даже заворожённый видом любимой женщины Эртур не мог не заметить, как дрогнул голос лекарши, когда она позвала Джона по имени. Впрочем, гораздо страннее было то, что он немедленно подчинился столь нахальной просьбе, пусть и с неохотой. Под рукавом на запястье пряталась потрепанная желтая лента. Кусочек шелка, что был старше всех их детей и служил своеобразным символом любви Джона и Аши. — О-ох! — протянула Элия, растянув тонкие губы в улыбке. — Это так прекрасно! Как долго ты носишь ее ленту? — Десять лет, — тихо признался Коннингтон, смущённый подобным разговором при десятке свидетелей. Впрочем, проще было говорить о такой глупости, чем размышлять о том, через что пришлось пройти его принцессе и племяннице. Как две из пяти самых дорогих ему женщин (остальными тремя, разумеется, являлись сестра и внучатые племянницы) оказались на краю света в окружении наёмников. — Ладно, ты права, — признала Элия, закатив глаза. — Но мы не спорили и платить я тебе не буду! — Я что, по-твоему, настолько мелочная?! — Мелочная старушка, — хрипло рассмеялась Аша, не размыкая глаз. Эртур, опасавшийся, что после яда она не сможет прийти в себя, с облегчением вздохнул. Рейгар позволил себе улыбку, дети и вовсе рассмеялись. Лишь Ирма сохраняла невозмутимое выражение лица. — Одно ловкое движение, дорогая, и я сверну тебе шею за такие слова, — хмуро пробормотала она. — Не боитесь, миледи, того, что я могу сделать с вами за такие слова? — немедленно ощерился Коннингтон. Лекаршу лишь развеселила его злость. Она потрепала его по щеке, рассмеявшись. — Я родила тебя, мальчик. Запугивай кого другого! Резко втянув воздух, будто она только что проплыла целую лигу, не высовываясь из воды, Аша присела на столе. Взгляд лихорадочный, испуганный. — Ты чего так пугаешь? — прикрикнула на неё Ирма, с которой девушка едва не столкнулась головами. Однако никому кроме неё не удавалось сохранять подобное спокойствие. Меньше всего самой Аше. — Потому что у тебя отвратительные шутки! — Милая моя Аша, — снисходительно-терпеливо пробормотала лекарша. — Мое имя Эрмесанда Морриген, Ирма — сокращение. Моим мужем был был Армонд Коннингтон, дери его все демоны преисподней. Джон мой сын! Последний побледнел, медленно опустившись на стул. Смысл ее слов, пусть и был очевиден, укладывался весьма неохотно. Да, у неё были зелёные глаза. Да, светлые волосы. Это было все, что Джон запомнил о матери и то, лишь по рассказам отца. Ирма, впрочем, подходила по возрасту… Но главное то, как она смотрела на него. С какой любовью, но так же виной и смущением. Женщина была взволнована, пускай и прикрывалась нахальным тоном. Похожим образом выглядела и Аша. Обеим было стыдно пропасть из жизни детей, пропустить их взросление, а потом вдруг объявиться и наивно ожидать любви. Той же, что они начали чувствовать, едва заметив округлость живота и ощутив первое движение внутри, легкое, как прикосновение крыльев бабочки. — Меня тоже зовут Эрмесанда, — робко улыбнулась девочка, сжимая в кулачках своё темно-зеленое платье. Под натиском ее детского очарования не устояла даже прожженная жизнью и рабством старушка. Брови сошлись к переносице, а губы изогнулись в печальную улыбку. — Мама много о тебе рассказывала, — воскресив в памяти давно позабытые манеры, кивнула женщина. — О тебе, Дейси, Алине и Элларде. А я ваша бабушка. — Как бабушка Эшара? — закусив губу в приступе любопытства, подалась вперёд Санда. Бедная Элия, решившаяся смочить горло, пересохшее от навалившихся волнений, немедленно подавилась и закашлялась. Ей на помощь, как ни странно, пришёл Рейгар. Он заботливо, словно брат, погладил ее по спине и помог опуститься на стул, пока Эртур обеспокоено стоял в стороне, будто снова был лишь Королевским Гвардейцем при чете кронпринца. — Бабушка Эшара? — наконец поборов удивление, рассмеялась Элия. — Боги, Джон, ты сделал Эшару бабушкой! Четырежды! Ее гордость, наверняка, растоптана. — Разумеется, — неожиданно встряла в разговор Дейси. — Особенно потому что ни одну из дочерей не назвали в ее честь, а ещё мы зовём Эртура дядей, хотя он на пять лет старше бабушки. — Вы мне внучатые племянники! Очевидно, что я ваш дядя! — фыркнул Дейн, наконец оторвав взгляд от Элии. — Но ты-то нам двоюродный дед, — осторожно заметил Эллард. — А по возрасту годишься в прадеды. Санде уж точно! — Неправда! — возразил Эртур, оскорбленный замечанием семилетнего мальчика. — Правда! — рассмеялся Алин, другой семилетний мальчик. — Ты старый. — Очень старый! — кивнул Эллард. — Очень-очень старый, — поддакнула Дейси с озорной улыбкой. Отчаянно вздохнув, Эртур обратился к ошалелой девушке, все ещё пытающейся освоиться в таком столпотворении. — Твои дети меня унижают, Аша! Она, впрочем, не прониклась ни каплей сочувствия и, щёлкнув Дейна по лбу, доверительно прошептала так, даже стоящий рядом Джон едва мог расслышать ее слова: — Я рассказала этой женщине, что отсасывала ее сыну на том самом месте, где она молилась о его рождении. Боюсь, масштаб моей трагедии серьезнее. О, Боги! Даже Эртур не знал о том случае. Они договорились держать его в секрете, поскольку не были уверены, насколько набожны люди из их окружения. Рассказывать южанам о том, что Джон прижимал Ашу к чардреву в богороще, — это одно, а вот к статуе благочестивой Девы — совершенно другое. Если Сноу рассказала Эрмесанде Морриген (назвать ее матерью даже мысленно у Джона получалось с трудом) об этом, то он боялся представить сколько пикантных подробностей об их жизни ей вообще было известно. Это, впрочем, неважно. Те четыре года, что Коннингтон провёл вдали от любимой, он мечтал повторить каждое из их безумств минимум трижды, когда найдёт Ашу. Отчаянно надеялся вновь сжать ее в объятьях до хруста в костях, поцеловать до потери дыхания и любить ее, пока девушка не забудет собственное имя. Грязные, низменные, эгоистичные желания, но только прижав к себе тёплое тело изможденной от наслаждения девушки, расплывающейся в глупой улыбке, Джон сможет поверить, что наконец нашёл ее. Он звучно свистнул, не уверенный, что старый трюк сработает, однако полог шатра все же откинули, и в получившуюся брешь сунулась голова Франклина Флауэрса. — Ты все ещё подзываешь меня, как собаку! — недовольно скривился наёмник. — Но ты все ещё приходишь, — пожал плечами Джон. — Будь другом, отведи ребят посмотреть слонов. Несмотря на то, что глаза Алина загорелись восторгом, и даже Дейси выразила интерес к огромным животным, видеть которых ей доводилось лишь на страницах книг, за них всех ответил Эллард. — Нет, мы остаёмся. Аша едва скрывала довольную улыбку, полную гордости за твердость сына, но она понимала, что предстоящий разговор не терпел ни отлагательств, ни детских ушей. — Нам нужно серьезно поговорить, мое счастье, а вы… — А мы должны присутствовать, чтобы мнение о поступках отца складывалось у вас, матушка, не только по впечатлением глупой девчонки с уязвлённой гордостью, — отрезал мальчик, упрямо глядя на мать исподлобья. Аша стушевалась. Не столько потому, что ее урезонил собственный малолетний сын, сколько из-за его поразительного сходства с отцом. И внешность, и мимика, и жесты. Сделать лиловый глаз голубым и перед ней окажется маленький Джон, однако с тем же суровым нравом. — Скажешь, я не права? — прорычала Дейси. — Скажет, а мы подтвердим, — кивнул Алин, положив руку на плечо Санды. Старшая из девочек выглядела озадаченной. Она тщетно искала поддержки у окружающих, пока наконец не признала очевидное: — Вы все на его стороне… Аша соскочила со стола. Желая оказаться как можно дальше от Джона, она встала напротив, возле Рейгара и Элии, странно не обремененной этим соседством. Женщина потеряла семью, любимого и свободу из-за мужа, что пренебрёг своим долгом ради любви. Пускай и она, и Эйгон остались живы, Сноу сомневалась, что Мартелл могла забыть или простить Таргариену смерть малышки Рейнис. — Я не понимаю, почему ты не на его стороне, — отрывисто пробормотал Эллард. — Возможно из-за шлюхи, ради которой лорд Коннингтон отказался от матери и от нас! — хлестко бросила Дейси, не стесняясь в выражениях даже перед старшими. Аша нависла над столом, бросив Джону взгляд, полный колючей ненависти. К его чести, он не отвёл глаз. — Отрёкся? — рассмеялся их младший сын. — В таком случае, напомни, дорогая сестрица, что произошло после того, как ты попыталась всадить топор в голову Десмере прямо на завтраке! Эта новость пришлась, как снег на голову. Ни гнева, ни скорби, просто безграничное удивление необузданностью собственной дочери. Таких выходок не позволяла себе даже Аша. Она сама лишь однажды дала Кейтилин пощечину за оскорбление Эшары, а вот столь очевидное покушение на жизнь в присутствии многих людей было поистине смелым, если не сказать безрассудным, поступком. Джон не мог просто спустить его с рук даже любимой дочери! — Я промахнулась и едва не попала в него, а не в потаскуху, — неохотно призналась девочка, блуждая взглядом по шатру. — Потом он несколько недель учил меня правильно метать топоры… Джон склонил голову на бок, с любовью глядя на дочь и очевидно вспоминая те прекрасные дни, когда ее ненависть была не так очевидна. — Скоро я поняла, что лорд Коннингтон лишь пытался меня задобрить, чтобы я забыла о пренебрежении моими братьями и отстала от его новой жены. Торжествующая улыбка на губах Элларда угасла, Алин закатил глаза. Даже Санда не смогла вытерпеть упрямства сестры и тяжко вздохнула. — Боги, ты не можешь быть так слепа! — воскликнул младший из близнецов, теряя терпение. Взрослые молчали, наблюдая за перепалкой со стороны. Высказываться в присутствии детей было чревато пополнением их словарного запаса парой крепких ругательств, но куда страшнее — падением родительского авторитета в их глазах. К тому же Аше действительно было интересно послушать, что думали об отце ее младшие дети. — Что же я по-твоему упускаю, умник? — язвительно поинтересовалась Дейси. Раскрыв рот с явной целью что-то ответить, Эллард вдруг пожал губы и стыдливо отвёл взгляд. — Может ли цель оправдывать средства? — робко спросил он, ни к кому не обращаясь. — Захотел вдруг пофилософствовать? — усмехнулся Эртур. — Просто никак не могу понять, стоит ли примирение родителей моей содранной шкуры… Аша не знала, что ее поразило больше: самонадеянная уверенность Элларда в том, что он действительно способен помирить их с Джоном, очевидно отыскав тому достойное оправдание, или же сомнительные способы поисков… — Ты рылся в моих бумагах, — недовольно нахмурился Коннингтон, скрестив руки на груди. — Я разве похож на дурака? — точь-в-точь повторив жесты отца, сказал мальчик. — Я заставил рыться в твоих бумагах Деймона, а сам караулил! Уж наказать кронпринца не смогли бы даже вы, милорд-Десница. — Так что же ты там нашёл? — поторопил его с объяснениями Эртур, которого, очевидно, сам Джон держал в неведении. Аша не могла не заметить шутливо укоряющий взгляд Элии, смеющейся над детским любопытством почти пожилого рыцаря. — Так уж вышло, что матушка озаботилась тем, чтобы Север в случае ее смерти не остался без защиты, и назначила отца регентом, — произнёс Эллард с довольной улыбкой. — Однако вступил в полномочия он, лишь подписав свидетельство о маминой смерти. Тиреллы сами дали ему власть над самым большим из Семи Королевств… — Пока звучит очень скучно, так что советую тебе поторопиться, пока у сестрицы не кончилось терпение, — сквозь зубы пробормотал Алин, подмигнув Ромашке. Эллард закатил глаза. — Если кратко, то до совершеннолетия нашего кузена отец правит Севером за него, а с письменного согласия Бриндена и тети Джейн может распоряжаться и судьбами Старков. Дейси подозрительно сощурилась, опасаясь верить чересчур сладким речам брата, но Аша чувствовала ее надежду. Так же ясно, как чувствовала в себе. — Он узаконил нас троих, как Старков, и пожаловал замки взамен тех, что мы должны были унаследовать, — развёл руками Эллард, расплываясь в широкой улыбке. — Я лорд Рва Кейлин, Алин — Дредфорта, а тебе причитается приданое, достойное дочери Великого дома. Это должно было оставаться в секрете, милая сестра, потому что столь явное потворство «незаконнорожденным» детям потом могло вылиться в мятеж против легитимных отпрысков Десмеры, а вы с Алином растрепали бы все при первой возможности! Аша моргнула. Раз и другой. Третий, пока не смогла взять себя в руки и наконец прикрыть распахнутый от удивления рот. Коннингтон, пускай и лишил детей собственного наследства, дал им другое. Дал благородное имя, дал крепкие, совсем недавно восстановленные замки с обширными землями. Боги! Да плевать на замки! Джон научил Дейси бросать топоры, чтобы в следующий раз она наверняка прикончила его жену. Глупый, почти отчаянный шаг, но сделать его мог лишь человек, что ставил дочь превыше остального мира. Элия ткнула ее в бок острым локтем, и Аша наконец оторвала взгляд от грубой поверхности стола. Она посмотрела на покрасневшего Коннингтона. Удивительно, что годы не отобрали у него способность смущаться. Но он не хотел, чтобы Сноу знала о том, что он сделал для их детей. Не хотел, чтобы она думала, будто он старался лишь ради ее прощения. Оно было последним, чего Джон желал. В первую же очередь его волновали судьбы Алина, Элларда и Дейси, которым не придётся уходить в Ночной Дозор, бежать за море или умолять об убежище, несмотря на все ошибки отца. Коннингтон действительно позаботился о них. — Ого! — вздохнул Алин, покачав головой. — Это, конечно, все очень интересно, но меня больше волнуют двое восставших мертвецов. Не то, чтобы раньше люди не возвращались с того света. Чего стоят только дядя Эртур и Его белобрысое Высочество, но вы, принцесса, кажется, умерли ещё до рождения моей матери, а вы, леди-бабушка, до рождения моего деда… что, кстати, очень странно звучит. Ирма хмыкнула, задумчиво откинувшись на спинку стула. — Ты правда вышла замуж за мужчину, старше твоего отца? — У них разница всего два года! — отмахнулась Аша. Она никогда не задумывалась над этим фактом, останавливаясь лишь на том, что Джон сильно старше. Но ведь он действительно был старше Неда Старка на целых два года. Более того, он был старше даже его старшего брата Брандона. — Тем более, что моя мать все же старше него! Элия неожиданно рассмеялась, покачав головой. — Есть множество случаев, о которых Эртур не знает, а Джон и Эшара стесняются сказать, — подмигнула она. — И ты представить себе не можешь, с каким удовольствием я поведаю о них тебе… — Нет, не поведаешь, — натянуто улыбнулся Коннингтон, лишь укрепляя интерес Аши. Впрочем, она уже вспомнила одну историю, которой с ней поделилась Ларра. Разумеется, без имён, но проверить знакомы ли Сноу ее герои было весьма просто. Она перегнулась через узкий стол и оттянула левую щеку опешившего от такой наглости Эртура. Сломанный зуб… Аша с Джоном встретились одинаково испуганными взглядами. Из-за сковавшего ее удивления, девушка не смогла даже выдавить насмешливую улыбку. — Разумеется, ты не смог скрыть тот случай от своей принцессы! — рявкнул Коннингтон, широким жестом указав на Элию. Однако Сноу видела, что ещё мгновение назад он собирался ударить Эртура. — Я не идиот, Джон! Об этом случае я не рассказал бы и под страхом смерти! — О-о! Это был ужасный удар по твоему самолюбию! — бесстыдно издевалась над ним Мартелл. — Никто до этого ему не отказывал. Ни одна женщина и ни один мужчина до Коннингтона не могли отказать обаянию сияющего Меча Зари. Вот они с Оберином и поспорили, сможет ли Эртур очаровать его. Джон прокашлялся, задумчиво почесав шею. — Так это было на спор? — тщетно скрывая обиду, пробормотал он. — Я думал, что приглянулся тебе… — Вы целовались? — в шоке воскликнул Алин. — Нет, — отмахнулся Эртур. — Всего один раз, — одновременно с ним ответил Джон. Челюсть мальчика встретилась с землей. Он переводил ошалелый взгляд с отца на дядю в то время, как его старшая сестра и младший брат понимающе кивали. Аша не сдержала тихого смешка. — Мы несколько лет были женаты, Элия, — мягко напомнил Рейгар, стараясь не отвлекать Джона и Эртура от их пререканий. — Я же вижу, что ты пытаешься перевести тему… — Может, я просто не хочу рассказывать то, о чем вы обязательно спросите, — вздохнула женщина. — У нас всех есть истории, которыми мы не хотим делиться, принцесса, — неожиданно мрачно пробормотала Ирма. — Но никто не переплюнет в этом меня! — с улыбкой вставила Аша. — Десять золотых на то, что моя жизнь тяжелее твоей, девочка! — Поддерживаю, — с укором в сторону Сноу сказала Элия. Девушка вздохнула. Она посмотрела на спорящих не понятно о чем Джона и Эртура, на Дейси и Алина, с восторгом в глазах внимающих всем хлестким ругательствам двух прожженных жизнью мужчин, на Элларда, внимательно подмечающего каждое слово произнесенное в шатре, каждый вздох и взгляд, а после на маленькую Санду, чувствующую себя крайне неуютно среди такого скопления людей. Девочка не решалась даже поднять взгляд… Аша понимала, что ее сыновья чувствуют себя уже слишком взрослыми, чтобы кидаться в объятья матери, даже если они не видели ее четыре года. Возможно, они хотели бы, но не могут проявить такую слабость ни перед друг другом, ни перед строгим отцом. Но Санда… Санда стеснялась Аши, воспринимала ее, словно чужую. Родная дочь не признавала в ней собственную мать. С тем же столкнулась Ирма, поникшая при виде незаинтересованности в ней Джона, то же предстоит и Элии при встрече с Эйгоном. В этом их судьбы схожи, как, наверно, и во многом другом, но одно Аша могла сказать наверняка: никто из них не пережил столько горя, сколько она. За сожалением последовала гордость, и Сноу даже смогла выдавить улыбку, когда ответила: — Принимаю!