Полуденный зной

Места в королевской ложе были мягкими и комфортными. Там у каждого своё кресло, а стоит бросить слуге золотого дракона, как рядом появится и столик с миской фруктов и штофом прохладного вина. С его больной спиной и поломанными рёбрами, Джону следовало бы остаться в постели, в крайнем случае занять в ложе кресло по правую руку от королевского — не пришлось бы ёрзать и шипеть от боли при каждом движении, но было кое-что, что Коннингтон ценил гораздо больше удобства и собственного спокойствия — близость к жене. Ворчащей и проклинающей его упрямство жене. — Старый дурак! — бурчала она, помогая Джону устроиться на жесткой скамье. Деревянная спинка врезалась под лопатками, как раз над сломанным ребром, и вспышки ослепляющей боли постоянно мелькали перед глазами, мешая наблюдать за съездом рыцарей на ристалище. Несмотря на то, как поспешно был организован турнир, количество участников перевалило за пять десятков, а трибуны были забиты, словно словно таверна на праздник. Коннингтон не жаловался. Напротив, лишь плотнее прижимался к Аше, игнорируя и свободное место по другую сторону, и насмешливый взгляд расположившейся рядом Элии. — Может мне ещё на колени тебе забраться? — прорычала она, однако рука легла на спинку скамьи, позволяя Джону привалиться к ней без прежнего дискомфорта. Он молча коснулся уголка ее губ благодарным поцелуем. — Вам двоим повезло, что этого не видит Эртур, — пробормотала Мартелл, внимательно глядя на ристалище. — Он ожидает поддержки, а вы устроили тут непотребство на глазах всех Семи Королевств! — Шесть с половиной футов добродетели, непорочности и дорнийского занудства, — закатил глаза Джон, но Аша слишком устала за последнюю неделю, чтобы быть столь обходительной. — Смею напомнить, что я целую неделю из кожи вон лезла, чтобы непотребство мог устроить он! Вот уж потерпит четверть часа, чтобы жизнь мёдом не казалась. Элия съёжилась, угрюмо потупив взгляд. Даже румяна были не в силах скрыть ее нездоровую бледность, а пламенно-оранжевые шелка смелого платья — мрачного настроя. И как бы она ни пыталась это утаить, ониксовые глаза беспокойно метались по трибунам и толпам рыцарей возле ристалища в поисках Эйгона. Ожидая встретить на лице сына презрение, едва ли принцесса действительно хотела его найти, и все же внутри теплилась робкая надежда на его понимание… — Вы тоже осуждаете нас? — пробормотала Элия, прокручивая кольцо на пальце. Аша вздрогнула и, перегнувшись через разделяющего их Джона, крепко сжала руку принцессы. Та выглядела, мягко говоря, ошеломлённо. — Никто не осуждает тебя! — с жаром прошептала Сноу. — Не имеют никакого права винить тебя за счастье, которого ты ждала всю жизнь. Я сделаю для тебя и Эртура все, что в моих силах, и даже больше. Вы оба заслуживаете этого, Элия… Она рвано вздохнула, крепче стиснув пальцы Сноу. С густых темных ресниц сорвались хрустальные капельки слез. — Спасибо, — прошептала Мартелл со слабой улыбкой. Джон пожалел, что без одной руки не имел возможности ее обнять… Вдруг их отвлёк резкий треск копий и лязг доспехов свалившегося со своего коня рыцаря. Коннингтон уже и забыл, зачем сюда притащился. Едва ли его интересовало прошедшее соревнование лучников, в котором ожидаемо одержал победу Бейлон Сванн, или общая схватка, где приз забрал Джон Редфорт, ещё один Королевский Гвардеец. Не менее скучными были и первые съезды турнира: вчерашние оруженосцы, межевые рыцари или младшие сыновья, которым светит обрести известность лишь подобными мелкими победами, но следующая пара… — Сир Роберт Бракс против таинственного Рыцаря Слёз, — громогласно обьявил герольд имена участников. Западники поддержали земляка бурными аплодисментами и дружным свистом, а вот его противника без лица и имени с настороженным интересом. Рыцарь Слёз. Ашин ставленник. Претендент, что должен был расправиться с Королем. И как бы Коннингтон ни доверял своей жене, глядя сейчас на тщедушного мальчишку в разрозненных доспехах, которые были явно ему велики, он сомневался в ее рассудке. Допуская даже, что эта жалкая оболочка была хитростью, чтобы заставить Эйгона потерять бдительность, Джон не видел даже тени надежды… — Рыцарь Слёз! Королевский гвардеец, возжелавший свою Королеву, — тихо рассмеялась Элия. — У тебя душа поэта, Аша Сноу, какой бы черствой ты ни пыталась казаться! — О чем ты? — нахмурился Коннингтон, не отрывая взгляда от покрытого свежей краской щита с изображением оранжевого круга на красном фоне. Солнце? Драгоценный камень? Пекло, бронзовое блюдо?! — Дорнийский апельсин, — усмехнулась Аша. Джон и не заметил, что спросил вслух. — А Рыцарем Слёз однажды назвался Эймон Драконий Рыцарь, Королевский Гвардеец Эйгона Четвёртого, влюблённый в свою Королеву и сестру Нейрис. Король запретил ему учавствовать в том турнире, и все же Эймон выступил под личиной таинственного рыцаря и подарил Нейрис венок Королевы Любви и Красоты. Коннингтон лишь тихо хмыкнул в ответ, хотя Аша и Элия расплывались в одинаковых наивно-мечтательных улыбках. Хорошая история, а написанная о ней песня наверняка ещё лучше, однако Джон не был впечатлительной девицей, и горький опыт прожитых лет подсказывал, что турниры никогда не заканчивались хорошо. Ни один. Копье Бракса с противным скрежетом прочертило по щиту с оранжевым кругом и, едва задев плечо щуплого мальчишки, прошло мимо. Однако резкий, словно бросок змеи, удар Рыцаря Слёз, что пришёлся прямо по центру лилового единорога на белом щите сира Роберта, немедленно выбил того из седла. С коротким болезненным криком западник свалился с лошади, неловко перекувырнувшись через голову и потеряв в процессе шлем. Наступившая тишина была оглушительной, но недолгой. Трибуны приветствовали безоговорочную победу таинственного рыцаря рукоплесканием и радостными восклицаниями. Даже Браксы: отец и младший брат Роберта, славили победителя и посмеивались над незадачливым родственником. Но громче всех, как ни странно, торжествовала Арианна Дорнийская, примчавшаяся в столицу едва заслышав безумные слухи о возвращении Элии Мартелл… Ей повезло, что они с Ашей, находившейся тогда в Просторе, разминулись. Побои и ругательства, которыми она осыпала Короля и Десницу за сокрытие этой волнительной тайны от сведения дорнийцев, горевавших по своей принцессе добрые тридцать лет, могли стоить ей руки, языка, а то и жизни. Однако ее радость сейчас… К Джону закрались сомнения. С чего бы Арианне так радоваться победе безвестного рыцаря? Разве что она знает, кто скрывается под шлемом, и знает его хорошо. Может это ее брат Тристан или один из многочисленных любовников? Но нет, что-то не сходится. Она наблюдала за поединком с искренним, почти по-детски чистым интересом, без самодовольства или вожделения, с каким женщина наслаждалась бы превосходством своего мужчины, да и Тристан, как наконец заметил Джон, сидел на трибунах и обнимал вновь беременную Мирцеллу, что оживленно беседовала с Тирионом. — Один из приближённых Принцессы Дорнийской, — горячо шепнула Аша. — Некто не очень высокий и крепкий, однако мастерски владеющий копьем. Некто сочувствующий судьбе Элии Мартелл. Думайте, лорд Коннингтон… Ее томный смех отнюдь не помогал размышлениям, но вывод напрашивался сам: судьбе одной Элии сочувствовала другая. Пятая дочь Оберина Мартелла по прозвищу Леди Копье, уже семь лет, как жена Эдрика Дейна и мать двух его сыновей. А вот и сам лорд Звездопада, нетерпеливо переминающийся у края ристалища… — Даже уговаривать не пришлось! — с улыбкой сказала Аша. — Я сказала, что потребуется выбить Эйгона из седла, и она немедленно побежала искать доспехи. — Ты думаешь, у неё получится? — робко пробормотала Элия, проигнорировав шутку. Она беспокойно ерзала на скамье, нетерпеливо ожидая выступления Эртура, однако в ближайшие несколько часов ей предстоит наблюдать лишь безземельных рыцарей и младших сыновей. Дейн едва ли не последний в списке сегодняшних участников… — Я в этом уверена! — твёрдо произнесла Сноу, сжав руку принцессы. — И даже если что-то пойдёт не так, я готова ко всему. Лишь доверься мне… — В конце концов, — вклинился Джон. — Я могу просто оттаскать его за уши и запереть в покоях, чтобы подумал о своём поведении. Аша закатила глаза, недовольная, что он нарушил столь волнительный момент, однако Элия расплылась в лукавой улыбке. — Сколько раз ты так делал? — Пару раз, — пожал он плечами. — Возможно, чуть больше. Возможно, последний раз в прошлом году…

***

Да ему же шестьдесят на днях! В таком возрасте стоит жаться к огню в непогоду, чтобы не чувствовать болей в коленях и старых ранах, и жалеть слабый желудок, отказываясь от острого на ужин. Эртура же обуяла совсем мальчишеская влюбленность: он собирал в саду цветы для своей принцессы, часами сидел над заляпанным чернилами пергаментом, придумывая комплемент, не такой жалкий, как «прекрасное платье» или «замечательная улыбка», а теперь, стараясь не замечать насмешек Джона, просил знак ее благосклонности. Тонкие губы дорнийки изогнулись в робкой улыбке, а щеки окрасились смущенным румянцем. Она была великолепна, как никогда прежде, совершенно обворожительна. А мысль, что глаза ее сверкают счастьем из-за одного Эртура, заставляла сердце рваться из груди, биться о рёбра, стремясь к своей принцессе. Элия потянулась к затылку и, распустив волосы, что густым иссиня-чёрным водопадом рассыпались по плечам, достала оранжевую ленту. До странного уверенным движением она перегнулась через ограждения трибун и повязала ее на руку Эртура. На фоне его белоснежной брони, покрытой замысловатым узором лиловой эмали, отрез яркого шелка горел, словно свеча в полуночной тьме, костёр в глухом лесу, закатное солнце, слепящее этим вечером. И Дейн, наполненный этим теплом, сгорал от любви, нежности и нетерпения… Крепкий дорнийский жеребец под ним бил копытом и всхрапывал, разделяя боевой настрой всадника, и Эртур направил его на край ристалища. Впереди маячил широкий силуэт соперника. Неважно, кем он был, штормовиком или долинцем, северянином или западником, буквально через пару мгновений он окажется на земле и взволнованно притихшая толпа будет чествовать позабытое за тридцать лет имя Меча Зари… На середине поля взметнулся белый флажок. Может, Эртур и сомневался в своей способности спешить Эйгона, однако знал наверняка, что среди прочих ему нет равных. Ни у одного даже самого славного рыцаря или влиятельного лорденыша нет ни единого шанса… Флажок дернулся вниз. Эртур не задумывался над своими движениями, тело действовало за него, повинуясь лишь мышечной памяти и старой привычке. Дейн пришпорил коня и, приподняв копье, рванулся вперёд. Тело пело, вторя встречному ветру, кровь шумела в ушах, заглушая лязг доспехов и топот копыт. Мгновение, другое, третье… Так мало! Эртур наслаждался каждым, однако слишком скоро его копье встретилось с щитом противника. Разразившись хлестким ругательством, тот свалился с лошади, а сам Дейн, не унимая торжества, захлестнувшего тело и разум, сорвал шлем и наслаждался окружающим воплем зрителей. Он никогда не был ни самовлюблён, ни тщеславен, но десятки, если не сотни, восхищенных взглядов опьяняли. И лишь один, темный, по-змеиному лукавый, заставил сердце остановить свой бег, замереть в отчаянной попытке продлить сладкое мгновение. — Мой рыцарь, — одними губами произнесла Элия с игривой улыбкой, но ее голос заглушил сотни других. — Моя принцесса, — благоговейно кивнул Эртур в ответ.

***

Эта затея уже не казалась ей такой хорошей. — Забудь! — качнула Аша головой. — В таком виде ты никуда не пойдёшь. Сноу хотела оказать честь Элии, Эртуру, почетным гостям в лице принцессы Арианны, ее консорта Деймона Сэнда и нескольких Песчаных Змеек, да и Эйгону, наполовину дорнийцу, устроив первый бал турнира по дорнийской моде: томная музыка, сладкие вина, острые блюда и откровенные наряды. Но сперва показавшаяся ей превосходной идея поглазеть на крепкое поджарое тело Коннингтона оказалась не такой уж удачной, стоило Аше осознать, удовольствие глазеть достанется не ей одной… — Прошу прощения? — свирепо прорычал он, опустив взгляд на изящную ладонь, остановившую его у самой двери. Боги, как превосходно он выглядел! Высокие сапоги, темные бриджи, дорнийский шелковый халат глубокого синего цвета, расшитый червонно-золотыми перьями, такой же широкий пояс и цепь Десницы на груди. Не девичья мечта, но влажная фантазия голодной женщины… Сходившийся лишь у пояса, халат оставлял грудь открытой, и Сноу бесстыдно ласкала взглядом кудрявую рыжую поросль, пышущую жаром бронзовую кожу и перекатывающиеся под ней при каждом движении мышцы. Рука девушки против воли скользнула ниже, описывая кубики бугристого пресса, а потом вдруг поднялась к самой груди, легла на сердце. Аша совсем уж жалко заскулила, подавшись ближе и уткнувшись губами в шею Джона. С усталым вздохом он обнял ее в ответ. — Если они будут пялиться на тебя, — со злостью пробормотала Сноу. — Я вырву этим похотливым стервам глаза! — Поверь, пялиться все будут только на тебя, — нежно рассмеялся Коннингтон, коснувшись губами ее ушка, шеи, плеча… Собственный наряд Аши был и в половину не так откровенен! Шрам под ключицей, дюжина на руках, столько же на ногах и в два раза больше на спине. Зацеловывая их по утрам и вечерам, Джон благодарил каждый за то, что не позволяют Сноу оголяться на публике. Однако, несмотря на то, что платье было весьма закрытым, струилось багряным шелком от плеч до кистей и скрывало ноги до самых щиколоток, оно обнажало плечи, а верх и вовсе был выполнен из ажурного белого кружева, словно пена у берегов кровавого моря. — Давай останемся в покоях, — горячо шептал Джон. — В пекло этот пир… Аша едва не согласилась. Но вдруг раздался настойчивый стук в дверь. — Богами клянусь, — рявкнул Коннингтон, с неохотой выпустив девушку из объятий. — Не прекратишь немедленно — рук станет еще меньше, чем у меня! Незваным гостем, что не удивительно, оказался Эртур. Одет он был точь-в-точь как Джон с различием лишь в том, что его лиловый халат был вышит серебряными звёздами. Но не его одежда, впрочем, притягивала взгляд и даже не мускулистый торс. Это был первозданный ужас в его глазах. — С ней что-то произошло… Теперь заволновался и Коннингтон, украдкой сжавший ладонь девушки, и она сама. — Эшара. Она… — невнятно выдохнул Эртур, но, не сумев подобрать слова, махнул на объяснения рукой. — Пошли. Увидите сами… И Аша увидела. Пекло, она наконец увидела ту самую Эшару Дейн: звезду любого вечера, шумную хохотушку и не устающую танцовщицу. — Какая она красивая, — с несвойственным ему благоговением пробормотал Эллард. Дейси не сумела выдавить ни слова. Алин и вовсе раскрыл рот. Хотя можно ли их винить? Привычное септинское одеяние Эшары сменилось на слишком уж откровенное платье из полупрозрачного голубого шелка, верх которого представлял из себя две перекрещённые полосы, с трудом прикрывающие удивительно полную грудь. Открытые бока, спина, небольшой участок живота, да ко всему и вырез на юбке до самого бедра, из-за которого выглядывают тонкие позолоченные ножны с ядовитым кинжалом. Сама Аша подарила их матери на именины несколько лет назад! — Позвольте представить вам леди Эшару Дейн, — хрипло усмехнулась Ирма, возникнувшая из неоткуда. — Не видел ее такой со времён Харренхолла, — пробормотал Джон в замешательстве. — Что ты с ней сделала? Хороший вопрос. Ее мать охотно расточала обаяние: шутила с северянами, бесстыдно флиртовала со штормовиками и посылала многообещающие взгляды дорнийцам. Полная жизни и радости. Едва ли Аше хоть раз довелось видеть ее такой. — Всего лишь напомнила, кто она такая… — Звучит, как получасовая выволочка с добрым десятком унижений и издёвок, — поджав губы, хмыкнула Аша. Уж сколько ей довелось выслушать от свекрови о своей беспечности, глупости и слабохарактерности! Методы Ирмы были действенными, но порой уж слишком жёсткими. Эшара наконец заметила их и, отделившись от компании хищных кобелей, что проводили ее голодным взглядом, поспешила к дочери. — Признаюсь честно, я надеялась тебя затмить, но… Боги! Ты великолепна, дорогая, — промурлыкала она, поправив завитки чёрных волос, рассыпавшихся по плечам. Аша замерла, глупо хлопая глазами. Ее мать. Женщина, в которую без памяти влюбился ее отец. Бесконечно прекрасная и невероятная, будто сошедшая со страниц книги или строк песни. — Я хотела бы поговорить с тобой и Джоном, — вдруг серьезно произнесла она, однако глаз не покинул лукавый блеск. И все же дети, Эртур и Ирма немедленно потерялись в толпе, позволив им поговорить наедине, однако тема, которую выбрала леди Дейн ввела Ашу в замешательство. — Прошу, не нужно отсылать Санду в Дорн! Я знаю, что вы хотите, как лучше, но, чтобы научить ее защищаться, не нужны Песчаные Змейки… — Мы не можем вложить в ее руки меч или топор, — неведомо откуда нашёл силы возразить ей Джон. Сама Сноу так и продолжала пялиться на мать с открытым ртом. — Тиена разбирается в ядах… — И я ничуть не хуже! — перебила его Эшара. — Пожалуйста, Джон. Не отнимай у своей дочери семью. Не отнимай ее от матери. Не совершай мою ошибку, оправдываясь лучшими побуждениями… Хотела бы Аша найти Санду в толпе. Может, один ее вид подсказал бы правильное решение? Но она не пришла. Осталась в покоях, испугавшись большого скопления людей. В каждом из них девочка видела потенциального убийцу или похитителя и лишь на членов семьи она смотрела без опаски. Так может было бы мудрее доверить ее обучение бабушке, следовавшей за Эрмесандой с первого дня ее жизни? — Ты права, — тихо кивнула Аша, прервав Джона на полуслове. — Ей будет лучше с нами в Королевской Гавани… — Как жаль, — промурлыкал томный голос за ее спиной. — А я смела надеяться, что в благодарность за помощь в этом вопросе вы пустите меня в свою постель. Что ж, Аша держит свои обещания. Но, к сожалению, ее руку, уже выхватившую у матери кинжал, прямо в дюйме от глаз дорнийской принцессы остановил Джон. — Моя леди-жена лишь хотела сказать, что мы прекрасно справляемся вдвоём, принцесса Арианна, — холодно процедил Коннингтон, успокаивающе поглаживая ладонь Сноу. — Впредь воздержитесь от подобных высказываний, если не хотите лишиться глаза.