You're not mine

      Чимин покусывает губу, ёрзая на твёрдом школьном стуле. На улице ужасно холодно и пасмурно из-за тяжёлых облаков, а потому сидеть в тихом, неуютном классе особенно неприятно. Этот урок последний и, кажется, тянется просто недопустимо медленно. Омега мучительно кривится, гипнотизируя цифры на телефоне, украдкой вытащенном под партой. Ещё почти полчаса…       Обычно Чимин не рвался домой с учёбы. В родных стенах его окружали одиночество, тоска и воспоминания. В дни, когда они с Юнги не виделись, Чимин чувствовал себя совершенно беззащитным перед собственными мыслями, которые так и норовились оторвать кусочек от его измученного сердца. Казалось, после расставания с альфой он стал своим главным врагом.       Омега вздрагивает от голоса преподавателя, назвавшего его имя. Несколько секунд он потерянно хлопает ресницами, прежде чем встать и двинуться в сторону доски. В голове хаотично мешаются мысли, он пытается вспомнить, о чём всё это время на фоне рассказывал преподаватель и главное: что попросил его решить у доски. Удаётся плохо.       Альфа смотрит на него с усталостью и безразличием. Видимо, сегодняшний сухой, морозный и словно мёртвый осенний день вытягивает силы не только из Чимина. Омега облегчённо выдыхает, когда преподаватель повторяет номер задания, подсказывая тем самым ему, и начинает что-то говорить в сторону вялых, незаинтересованных учеников. Он совершенно не обращает внимания на стоящего у доски, что Чимину очень на руку.       Мел с тихим скрежетом ползёт по доске, выводя аккуратные, отточенные символы. Решает он на автомате, радуясь, что задание элементарное — сил для решения чего-то сложного не было совершенно. В последние дни он в целом чувствует себя крайне пассивным и уставшим, а в добавок к этому — бесконечно голодным и невыспавшимся. Это тревожит и угнетает, но он старается жить в привычном ритме и как можно меньше думать о Чонгуке и своём состоянии. Вряд ли это можно назвать ответственным отношением к своему здоровью, но Чимину как-то без разницы, он слишком устал чтобы тревожиться из-за таких мелочей как усилившийся аппетит и лёгкое недомогание по утрам.       В классе царит относительная тишина, прерываемая лишь шелестом страниц, скрипом мебели и шорохом двигающихся, редко перешёптывающихся учеников. Омега на секунду замирает, проверяя решение и непроизвольно фокусируясь взглядом на зажатом в испачканных пальцах мелке. Белая, чуть шершавая, пыльная поверхность по-странному манит. Омега сглатывает выступившую во рту слюну и напряжённо стискивает небольшой кусочек в ладони, слегка поглаживая, а после пряча и опуская руку. Резко появившееся желание пугает и поражает, он нервно окликает преподавателя, прося проверить решение и пятится немного в сторону, лишь крепче сжимая мел в руке, стараясь сохранить невозмутимость. — Отлично Чимин, как всегда отлично… Можешь возвращаться на своё место. — говорит негромко и чуть сипло, выводя что-то в лежащей на столе личной тетради. — Могу я выйти? — спрашивает тихо, неловко опуская взгляд и покусывая нижнюю, чуть подрагивающую от волнения губу — Конечно. ***       Чимин бежит в сторону уборной, стискивая украденный мел в дрожащей руке. Тихий коридор приводит его к удачно пустующей, с запахом моющих средств уборной. Он лишь на мгновение ловит своё бледное, покрытое холодным потом отражение в зеркале, прежде чем запереться в одной из кабинок. Неловко разжимает покрытые белой пылью пальцы, гипнотизирует лежащий на ладони брусок.       Почему? Вопрос крутится в голове, не находя ответа и Чимин рвано выдыхает, пытаясь успокоиться и отнестись к этому проще. Такое бывает, разве нет? Каждый человек хотя бы раз задумывался, какой мел на вкус? Это простое любопытство…       Собственные мысли звучат до ужаса неубедительно и он просто встряхивает головой, отгоняя их. Ослушивается предупреждающего голоса в голове, повинуется желанию, резко поднося белый кусочек ко рту, легко надкусывая и сразу отдёргивая руку от губ, роняя мел на кафель.       Рот сразу же наполняется крошащейся, оседающей на языке субстанцией. Чимин перебирает на зубах остатки, чувствует, как от пыльного, едва ощутимого вкуса к горлу подкатывает тошнота. Ещё долю секунды он катает на языке крошки, прежде чем развернуться, упасть на колени, выплёвая перемешанную с мелом слюну. Несколько мучительных секунд он дрожит над туалетом в спазмах, прежде чем с жалким всхлипом отстраниться, оперевшись спиной о тонкую перегородку, поджать к животу ноги.       Ему противно и это отвращение почти парализует. Он ведь знал, что мел невкусный так зачем пробовал? Утыкается в колени и тихо сидит несколько секунд, прокручивая в голове пугающую, но давно напрашивающуюся догадку. — Нет… Не может этого быть… — встаёт, на ватных ногах добираясь до раковины, долго полощет рот, глотает холодную воду, вытирает заплаканное лицо.       В груди тяжёлой глыбой лежит страх, но он понимает, что сейчас не должен пытаться спрятаться и отрицать. Он должен убедиться, а после… Он не знает. Хочется верить, что это игры организма и всё не правда, хочется просто спрятаться под одеяло и чтобы всё прошло само собой. Но он уже слишком взрослый и он сам виноват, а значит должен отвечать за свою легкомысленность.       Омега медленно, покачиваясь, бредёт по коридору, подрагивает от пробирающегося сквозь стены холода и стискивает на животе рубашку. Его всё ещё немного тошнит, и ощущение это, мешаясь с голодом, становится почти невыносимым. Ему как никогда хочется, чтобы Чонгук забрал его со школы, пряча в тёплых объятиях и закармливая любимыми сладостями, нежным шёпотом спрашивая, как прошёл день. ***       Весь урок Чимин не отводит взгляда от тетради. Самочувствие нормализовалось, но вместе с этим пришла нервозность. Оставшееся время он гипнотизирует переплетение линий на листе и почти ломает пальцами пластиковую ручку, в кровь раскусывает губу. Каждая секунда кажется решающей, а потому он выбегает из класса со звонком даже не застегнув сумку.       До дома прорывается сквозь непогоду, задыхаясь холодным ветром и собственным страхом. Лишь за закрытой дверью комнаты к нему приходит давно вышедший из привычки рационализм. — Успокойся… Для начала нужны деньги. — говорит сам с собой, пытаясь обрести ясность и создать иллюзию того, что он со своей проблемой находится не один на один.       Достаточной суммы в свободном доступе у него не было. Родители давали деньги только если он конкретно озвучивал расходы, а в данной ситуации это не являлось доступным вариантом. По понятным причинам. — Думай, Чимин… — взгляд бегает по комнате, пока не выцепляет на полке давно заброшенную копилку-свинью.       Он, почти сбивая на пути стул, несётся к ней. Обхватывает керамические, округлые бока и, облегчённо улыбаясь тяжести в руках, укладывает её на кровать. Чимин крутит свинку, с жалостью осознавая, что единственный путь к желаемому лежит через жертву. Свинку придётся убить.       Он неловко гладит её между твёрдых ушек, прощаясь с воспоминаниями. Родители купили её ещё когда омеге не было и четырнадцати. Они верили, что умение распоряжаться своими финансами очень пригодится ему в будущем. В этом они были определённо правы… Знали бы только, для чего конкретно он использует приобретённый опыт. Наверняка они были бы ужасно злы и разочарованы. Но они не узнают… По крайней мере пока. — Каков следующий шаг? — шепчет, перебирая пальцами вязь кардигана. — Нужно чем-то разбить…       Спускаясь до кладовой и выискивая в тесном помещении молоток он не может избавиться от мыслей о том, как всё было бы иначе, будь рядом Чонгук. Ему не пришлось бы разбивать копилку и он не остался бы один в такой неясной, пугающей ситуации… Наверное. Альфа ведь бросил его, так что изменилось бы, окажись Чимин в положении? Ничего… Наверное было бы даже больнее осознавать, что твоя возможная беременность отпугнула любимого мужчину. Он поджимает губы, возвращаясь в комнату и укутывая свинку в полотенце. Ставит свёрток на пол и размахивается, жмурясь от звука разбившейся керамики. Аккуратно разворачивает, разгребает осколки и бережно вытаскивает чуть мятые купюры и позвякивающие монеты. Он с тревогой пересчитывает, опасаясь, что его скромных детских накоплений может просто не хватить. Но шанс есть. Цена теста ведь не важна? Главное просто сделать всё правильно…       Он выбрасывает остатки копилки и прячет деньги в карман. Родители не дома, а потому у него есть возможность съездить за тестом и остаться незамеченным. Он кутает лицо шарфом, пониже натягивает шапку и выбирает не самую ближнюю к дому аптеку, опасаясь, что его могут узнать знакомые отцов или кто-то из одноклассников.       В автобусе холодно и он сильнее кутается в куртку, против воли держит руку на уровне животе. Омега пытается прислушаться к своему организму, но тот отмалчивается, словно издеваясь.       На месте назначения он нервничает, изучает витрину, прикидывает по деньгам. Ему хватает на самый обычный, стрип-полосками, а потому он уже вскоре сжимает небольшую коробочку дрожащими пальцами. Назвать покупку и расплатиться оказалось не такой уж проблемой, благо фармацевт не проявил и толики интереса к нему. Да и было ли что-то особо ужасное в самом факте покупке теста? Хотелось верить, что нет, но в глубине души омега прекрасно понимал, что его оплошности, доверчивости и глупости нет оправдания. Он по прежнему оставался несовершеннолетним омегой с возможной беременностью от взрослого, выбросившего его, как надоевшую игрушку, альфой.       Вернувшись дома он без стыда врёт папе о том, как совершенно случайно разбил копилку и решил потратить деньги на сладости для Юнги, чтобы поддержать его с работой над важной частью проекта. Тот кивает, слушает, а затем сухо теребит его волосы и хвалит за заботу об омеге. Поднимаясь по лестнице Чимин с грустью думает о том, как на самом деле его родителю на него плевать. Сумин испытывал интерес лишь к его заслугам, обыденная сторона жизни сына была ему безразлична. Однако при этом всём он смел требовать и ограничивать, загонять в рамки, жестоко карая за непослушание. Это не было справедливым, но представить иные отношения с родителем Чимин уже и не мог.       Омега прячется в своей ванной, гипнотизируя коробочку глазами и покусывая отросший ноготь на большом пальце. Просто следовать инструкции… Господи, как же страшно… Почему он был так беззаботен с Чонгуком и так неаккуратен? Чем он думал? Что делать, если результат положительный? -Хватит… — шепчет, прерывая тираду самосокрушений. Сейчас самое главное — сделать всё правильно и узнать результат. Корить себя и Чонгука он будет позже. Пожалуйста, хоть бы обошлось…