Комета

      — Ты же понимаешь, что это не я? — мрачно поинтересовалась Диана, пока медики вправляли Адель голову. — Да я в этих гайках да болтиках в жизни нихера не понимала! — На нее тут же шикнули, Диана в ответ показала средний палец, не особо думая о том, что за это руководство потом может ненавязчиво настучать ей по башке. У нее, вообще-то, причина есть. Уважительная.       — Не истери, — буркнула Адель, растирая виски. Несмотря на то, что полет у нее получился серьезным, Морозова только сильно стряхнула голову, разбила локоть и наполучала кучу синяков. Положа руку на сердце, могло быть и хуже. Например, если бы металлическая хреновина прилетела по башке или по какой-нибудь легко ломающейся части тела… — Я понимаю, что это не ты. Слишком мелко и тупо для тебя, так что не истери.       — Но все остальные явно думают по-другому, — фыркнула Рождественская, но все-таки немного расслабилась. — Ну, согласись, складно же выглядит. Мы цапались, ты сыплешь мне стекло в туфли, а потом я раскручиваю твой тренажер, чтобы ты убилась.       — Ну да, один-один, — согласилась Адель. Потом было не до разговоров — голова все-таки встала на место, и ощущения при этом очень неприятные. Диане как-то тоже вправляли, причем Турал — вспоминал обучение в медицинском. Это, ну… непередаваемо, действительно. — Но проблема в том, — продолжила Адель вскоре, когда смогла снова разговаривать, — что нам обеим это нахер не надо. Я бы скорее тебе волосы выдрала.       — А я бы глаза выцарапала, — непринужденно отозвалась Диана. Уходящая медичка наградила их напоследок шокированным взглядом, но ничего говорить не стала — решила, что лучше будет сбежать поскорее. — Но, повторюсь, в глазах остальных все выглядит очень органично.       — Ну да. Две звезды балета пытаются друг друга вытравить, — согласилась Адель. Рассеянно поковыряв повязку на разбитом локте, она, взъерошенная, побитая и вообще и в половину не такая холеная, как обычно, озвучила достаточно очевидная: — Итого мы получаем, что кто-то хочет подгадить тебе. И я даже догадываюсь, кто.       Естественно, она вела к Жене. Та сегодня громче всех верещала после падения Адель, а Диану полностью игнорировала. Ну, хорошо, что еще не додумалась в лучших традициях инквизиции ткнуть в Рождественскую пальцем и взреветь: «Это она, ведьма!». И эта еще истерика ее насчет фотографии с Джони… Может, надо было ей сказать, что они, вроде как, снова сошлись? Исключительно во имя научного эксперимента — чтобы посмотреть, что будет. Но… как бы Диана не пыталась убедить саму себя в том, что звучит слишком логично, что-то у нее все равно не вязалось. Мешала сильная эмоциональная привязанность к Жене, которую Ди до сих пор считала своей единственной подругой.       — Это не она, — заявила Рождественская, но голос ее все-таки звучал не до конца уверенно.       — Если бы совсем не думала на нее, ты бы сейчас и не поняла, про кого именно я, — усмехнувшись, парировала Адель. Под руку как раз удачно попалась чья-то тушь, и Ди, не глядя, кинула ее в сторону довольно лыбящейся Морозовой. — Блять, Диана! За правду и без того пострадавших не бьют! — Хотя до нее, вроде как, и не долетело в итоге даже. До совести Дианы уже давно было не достучаться, так что этот выпад она проигнорировала. Только спросила, чувствуя себя бесконечно уставшей и с грузом в пару десятков тонн на хрупких плечах:       — Меня что, теперь каждая его поклонница должна хотеть отравить?..       — Неадекватная часть только, но я не знаю, есть ли среди фанаток Джони такие, — пожала плечами Адель. Ее невозмутимость быстро сменилась еще большей усталостью, чем у Дианы, а еще Морозова явно злилась. Горбунов, конечно, пока не озвучил своего решения, но скорее всего Адель ради ее же безопасности уберут с номера Розовой Пантеры. Да и продолжение истерики перепугавшейся Бузовой явно никому не нужно… — Да и я не уверена, что причина только в нем. Слишком банально и не стоит того, чтобы меня еще пытаться прибить. Скорее всего, ты просто сильно кому-то не нравишься.       Диану разобрало на смех. Истерический немного.       — Окей, тогда главная балетная сучка поскакала дальше, не умри тут, пожалуйста, — нараспев протянула Ди, послав Морозовой по-своему ядовитый воздушный поцелуй и направившись обратно на сцену. Что бы не произошло, шоу должно продолжаться, тем более, что генеральный прогон. Да. Рано или поздно они со всем разберутся. Диана терпеть не могла ждать, но и в виновность Жени поверить не могла. С чего бы вдруг ей это делать?       Забавно, что Ди, объективно оценивающая себя как не очень хорошего человека, все равно верила, что Женя — ангел во плоти.       К приходу Крокодила-Джони со сцены уже все убрали, однако закатившийся слишком далеко болтик все равно попал ему под ноги. Джони его поднял и тут же с немым вопросом в глазах покосился на Диану. Та развела руки и улыбнулась с самым невинным видом, на который только была способна, мол, не имею ни малейшего понятия, что произошло, я тут вообще не причем. Повезло еще, что Горбунов был парнем адекватным и не стал отстранять Диану от номера из-за того, что она не делала. Хотя, судя по взглядам уходящих за кулисы девчонок, в невиновности Дианы были уверены единицы. Как же это все тупо!       Но номер Джони, как и всегда, приводил Диану в восторг. И сама песня… «Я не ангел, я не бес, я усталый странник» до сих пор вертелось у нее в голове. Символично даже. И это «Я воскрес» — тоже. Если опустить моменты с этими непонятными и детскими пакостями, Диана действительно чувствовала себя заново родившейся. Или переродившейся лучше?       И номер-то вроде простой, но правда красивый. Игра со светом, Крокодил, «играющий» на этой штуке типа скрипки, но не ставящейся на плечо — с названиями струнных инструментов у Ди всегда были проблемы, и она. Сначала — танец в красном свете, игры с тенями всегда Ди очень нравились. Потом выйти на сцену, немного потанцевать на полу, а в финале — просто прижаться со спины к Крокодилу и провести рукой по груди. И вроде ничего особенного, серьезно, а вроде… ну как же круто это выглядело! И даже ее красивое недоплатье — спереди как боди, сзади длинная юбка — не могло испортить настроение.       Но в ресторан они по итогу опоздали. Сильно. У встретившего их на входе Турала определенно дергался глаз.       — Ой, да ничего особенного не случилось, — невозмутимо начала Диана, похлопав Турала по плечу. — Просто кто-то пытается вытравить меня с любимой работы. Или просто подгадить, я так и не поняла. Не берите в голову, пошлите отдыхать!       В конце концов, она же заслужила немного отдыха? С момента отъезда отца и Киры жизнь как-то стремительно превратилась в американские горки, но, к счастью, на ее попытку самоубийства, депрессию, стекло в туфлях и сломанный тренажер Адель приходился Джони со своей чудесной семьей. Диана определенно собиралась задержаться на самой высокой точке эмоциональных горок и в идеале хотела не допустить дальнейшего спуска.       А семья Джони была тем самым случаем, когда родители твоего парня ближе тебе, чем твои собственные. Диана долго обнималась с Аминой, теряясь в словах, и абсолютно не способная выразить искренний восторг и благодарность ей. Пока они шли к столу, она по-настоящему тряслась перед встречей с Афраилом, но даже одной его теплой улыбки было достаточно, чтобы понять — ее здесь все еще любят. Поразительно — она ни капли этого не заслуживала, а ее все еще любили!.. Пришлось кусать губы, чтобы не расплакаться от счастья прямо тут.       — А ты изменилась, — в какой-то момент заявил Турал. Джони тем временем максимально завуалированно пересказывал родителям байки с «Маски», избегая подробностей на случай лишних ушей. Диана даже залюбовалась им невольно — такой весь… светится. Да и она помнила хорошо, насколько Афраил сначала был против музыкальной карьеры сына, и хотя сейчас мужчина оставался молчалив, его полные гордости глаза о многом говорили.       — Тю, брось, это просто мы давно не виделись, — как ни в чем не бывало парировала Диана. А по факту — ела много, говорила много, смеялась… и сама себя не узнавала. Ну и куда делась эта «дед инсайд»? — А вообще, честно, я боялась, что ты… будешь не в восторге, когда снова меня увидишь. Я про всех так думала.       Выдержав драматичную паузу, за которую Диана успела заточить оставшуюся часть хачапури, Турал внезапно выдал:       — Совсем дурочка?       — Фу, какой невоспитанный мальчик, — засмеялась Диана в ответ, в шутку шлепнув его по руке. В этом и был весь Турал — всегда очень прямолинейный, но блестяще умеющий поставить мозги на место в нужный момент. Именно поэтому об их с Джони расставании он узнал намного позже — Ди боялась, что успеет отговорить. — О, — заиграл медляк — Ди с удовольствием бы утащила Джони танцевать, но не собиралась рушить традиции — он просто обязан потанцевать с мамой, — Туралчик, дорогой, пошли, потанцуем!       И они вклинились в робко танцующие парочки как два сайгака — ну, легенды танцпола же, что сказать. Закинув руки на шею Турала, Диана как бы между делом продолжила начатый разговор:       — Ну дура, и что? На самом деле, знаешь… я много косячила в жизни, сам понимаешь. Но моей главной ошибкой было то, что я считала, что смогу пережить это расставание.       — Так и зачем было расставаться? — спросил Турал в ответ. Их топтания на месте не были толком похожи на нормальный танец, но Диана чувствовала себя абсолютно довольной.       — Ржать будешь… — протянула она. Турал старательно закачал головой, и тогда Ди продолжила: — Потому что я все порчу. И его испорчу. Потому что твоему брату надо говорить «я тебя люблю», а не «можно я тебя немножечко погублю?». Я не способна на нормальные чувства, я не способна дать ему ту любовь, которую… он заслуживает? Короче, — неловкий смешок, — я опять капаю тебе на мозги, не бери в голову.       — Я сам начал. — Серьезно, и как в одной семье могли получиться сразу два таких хороших сына? — Ладно, ты не изменилась. Вот эта вот бестолковая установка об идеальности из твоей головушки никуда не делась.       О как. Почти как диагноз звучит. Установка об идеальности… да, наверное. Идеальной была ее мама, а Диане хотелось стать такой же. Но в итоге она сломанная-переломанная, темная-мрачная, а все равно на что-то претендует. Это как грязными лапищами трогать произведение искусства — Диане ее попытки оставаться рядом с Джони виделись таким же преступлением… и таким же искушением, ведь даже самому страшному чудовищу рано или поздно захочется к этому самому прекрасному прикоснуться.       — Маминых книжек начитался? — хихикнув, спросила Рождественская, успев быстро тыкнуть Турала под ребра.       — Я их всегда читаю перед разговорами с тобой, — очень гордо признался он. — Сходи к ней. Поговорите в отрыве от «я девушка вашего сына». Тебе помощь нужна, дурында, потому что ты сама себя топишь и не даешь ему себя вытащить.       — Спасение утопающих — дело самих утопающих…       — Спасение утопающих — дело того, кто хочет их спасти, даже если сам утонет.       Остаток песни прошел в молчании. Уже началось что-то более энергичное, но они все равно продолжили свой неловкий медляк. Диане на секунду показалось, что она после слов Турала даже как-то… яснее все вокруг видеть стала. Так иногда бывало, когда Джони ей улыбался. Кстати, а танцевать они так и не пошли? Поняли, что Турал ей тут мозги на место ставит?       — Но я боюсь за твоего балду-брата, — упрямо повторила Диана вскоре. — Геройство обычно ничем хорошим не заканчивается.       — Как и твоя дурная привычка все за него решать, — легко отбился от ее непробиваемого упрямства Турал. — Он хочет быть с тобой, ты хочешь быть с ним, но ты сама себе придумываешь преграды непонятно зачем. Отпустить ситуацию не хочешь?       — Я отпустила, — отозвалась Диана, не без смущения вспоминая о том, как все прошло на колесе обозрения. — А теперь чувствую себя тем самым утопающим, который спасается, утягивая спасателя на дно. И даже не думай мне говорить о том, что это все не так!..       — А я и не буду. Ты уже сама все сказала.       «… моей главной ошибкой было то, что я считала, что смогу пережить это расставание».       «Можно я тебя погублю?» это ведь тоже «Я тебя люблю», только на ее собственный лад. Не идеальный, ужасный, противный, но ее собственный лад. А Турал, гад, добивал:       — Хотел бы идеальную — искал бы дальше. Ты не идеальная, это факт, но влюбился-то он в тебя. В тебя-я-я. А ты все решаешь одна и пытаешься запретить вам обоим быть счастливыми. И теперь говоришь еще, что не дурында?       — Ты как такой идеальный девушку до сих пор не нашел? — просипела Диана глухо — в горле такой ком встал, что даже говорить было трудно. И не от обиды, злости или желания все отрицать, а скорее от… осознания того, что Турал все правильно говорит? Слишком правильно. — Прости, пожалуйста, я сейчас!       Можно было наплести что-то про «припудрить носик», но Диане не пришло в голову ничего лучше, чем выскочить на балкончик. Он крытый, так что теперь уже мартовские морозы не чувствовались, а еще тут никого не было, и можно было всхлипнуть, прикрыв рот рукой. Забавно, наверное, сейчас со стороны выглядела — глаза по пять рублей, плачет, рот закрывает, а еще успевает как-то лыбиться.       По ощущениям — на Ди сейчас как какое-то божественное откроение снизошло. Слова Турала имели какую-то почти магическую силу. Диана не знала, насколько хватит ее абсолютно стихийного энтузиазма, но… в конце концов, правда, она азартная очень. Любящая эксперименты. И раз она сама начала эту тему с обещанием за статуэтку, сама призналась ему в любви на колесе обозрения, то…       К черту?       И когда дверь открылась, а рядом с ней оказался явно встревоженный все еще именинник, Диана сама не поняла, как бросилась ему на шею.       — Эй, ну ты чего? — ласково спросил Джони, осторожно гладя ее по спине. Внезапные слезы его явно смутили, но этот дурачок с ней всегда обращался как с фарфоровой. Даже сейчас спугнуть боится, а у Ди скоро сердце из груди выпрыгнет от того, какой он нежный и волшебный.       — Ничего, — кое-как выдавила из себя Диана. Трудно разговаривать, когда улыбаешься от уха до уха. — Поболтала с твоим братом. Ему не в стоматологи надо было идти, а в психологи. Была бы династия мозгоправов.       — Ничего не понял, но мне страшно, — честно признался Джони, а по голосу слышно, что смеется. У него всегда как-то слишком хорошо получалось чувствовать ее настроение — когда реально стоит тревожиться, а когда беда совсем далеко. — Что он сказал?       — Да ничего. Так, что ты балда…       — Эй!       — А я дурында. Ну скажи, идеальная пара, а?       Замолчал вдруг. Вспоминает что-то?       — Как там было… — боже, какой напряженный мыслительный процесс из-за песенки с тик-тока, — «мы друг для друга созданы, бракованный дуэт»?       И он ведь тоже не говорит об идеальности, к которой постоянно стремилась Диана и все никак не могла достичь. Потому что, да, Джони угораздило влюбиться именно в нее, такое вот ходячее недоразумение. Ди постоянно ходила вокруг да около этой мысли, но сейчас она снизошла до девушки так пугающе ясно, что от эйфории захватывало дух. И, в каком-то сумасшедшем порыве целуя своего все еще самого любимого и волшебного парня, Диана в секундном перерыве выпалила:       — Я тебя люблю.       И к Амине в тот же вечер она тоже напросилась.