Окраины Красногвардейского района Санкт-Петербург
Переодевшись в удобные черные джоггеры с цепями на поясе, в такого же цвета кожаную куртку, под которой был надет мягкий темно-серый худи. Волосы в хвосте, сигарета в зубах, а на ногах черные кроссовки. — Ты знала, куда мы едем, — Гром оглядел меня с ног до головы, — как гопарка. — Чья корова бы мычала, — натянула козырек кепки ему на нос. — Сука, — поправил кепку. Послав ему воздушный поцелуй и рассмеявшись, мы вышли из машины. Да-а-а, этот район никогда мне не нравился, когда-то, по рассказам, здесь было недурно, а сейчас: свалка и трущобы, с ужасным запахом. По одной стороне улицы, был расположен какой-то автосервис или шиномонтажка, а может я ошибаюсь и это просто мужики чинят машину. Чуть поодаль стоял киоск с выпечкой, фруктами и овощами все в одном, качество товара оставляло желать лучшего. А на противоположной стороне улицы люди разгружали контейнера в магазин с рыбой, у который был настолько омерзительный аромат, что невольно срабатывал рвотный рефлекс. Гуляли мамашки с «новыми» папами с пивом и сигаретами, бегали дети в рваной и легкой одежде, за которыми не следили их молоденькие родители. Лишь на секунду в моей голове проскочила мысль: им было бы лучше в детдоме. У приюта есть свои минусы, не спорю, но, есть и плюсы: ты одет, обут, сыт и тебе не холодно. А остальное? А остальное прибудет. Я считаю, что лучше жить в детдоме без родителей, но иметь все необходимое, нежели чем с самых пелёнок смотреть на угашенных предков, которые пьют не просыхая, жить в антисанитарии, быть грязным и голодным. Кстати, о родителях. Я их и других родственников никогда в жизни не видела. Наша воспитательница Мария Петровна однажды говорила об этом.Детский дом «Радуга» 10 лет назад
После выпускного из приюта прошло пару месяцев и проходя мимо, я решила зайти к нашей Марии Петровне. — Можно? — спросила я, заглянув в её кабинет. — Аделечка! — восторженно крикнула она, увидев меня. Женщина бросила все дела и подбежала ко мне, крепко-крепко обнимая. — Куда столько то? — буркнула, глядя на пакет в руке. — Чтобы было с чем чай попить, — улыбаюсь, — это вам, — протягиваю букет её любимых лилий. — О-о-ох, — вдыхает аромат цветов, — ну с ума сошла! Спасибо большое! — обнимает еще крепче. Мария Петровна представляла из себя женщину невысокого роста, слегка полноватую, с добрым сердцем и душой. Её по-кошачьи зелёные глаза всегда блестели. Поставив букет в вазу, и наполнив чайник, она присела рядом со мной на диванчик. — Ну, — вздохнула, — рассказывай. Как Олежа и Серёжка? — Да хорошо все. Волков служит в Новосибирске, элитная рота чего-то там, — усмехнулась, — а Серёжа, — вздыхаю, — поступил на факультет вычислительной математики и кибернетики Московского Государственного университета, он переехал в Москву и поселился в общежитии. — Какие они молодцы! — радуется, — так горжусь ими! Обалдеть! А как Серёжа тебя оставил одну? Олежа в армии же! — Я сама выгнала его, — смеюсь, — надо образование получать, а не за мной приглядывать. Разумовский на каникулы приезжает. Вот в декабре перед новым годом сдаст сессию и приедет! — А ты с кем живёшь? Где работаешь? — Мы живём с Лилькой Пановой и ее братом Степой. Им же квартиру дали почти сразу, а мы с парнями еще ждем, — поправила волосы, — работаем продавцами в «Монетке», на жизнь хватает. — Ну, про работу вашу знаю, Лильку то видела. А учишься где? — Не учусь, — вздохнула, — желания нет как-то. — Ох, — махнула рукой, — дурочка. — Знаю, — усмехнулась. — Чай пить давай? — Да. — Руки мой иди. Пока я нарезала торт, Мария Петровна наливала чай. — Зелёный? — Зелёный, — ответила я, доставая блюдца. За беседой о будущем и прошлом, я задала ей вопрос, который ввёл в заблуждение. — Мария Петровна, а кто мои родители? Она молча поставила кружку на кофейный столик, сняла очки и потерев переносицу произнесла: — Да кто ж знает то, — вздохнула, — я думала, что ты задашь этот вопрос на выпускном. Тебя вообще нашли. — Нашли? — Это был самый холодный ноябрь в моей жизни, — начинает рассказ, — идя утром на работу, у самых ворот стояла обычная большая плетёная корзинка, как для овощей. Подойдя к ней, я думала, что там котята или щенята, — усмехнулась, — но в толстом ватном одеяле лежал маленький человечек. Там лежала ты. Мирно и спокойно спала. Оглядевшись по сторонам и никого не увидев, я схватила корзинку и занесла внутрь. С тобой в комплекте, — улыбается. Смеемся. — Были деньги и записка с твоим именем «Аделина Ильдаровна». Фамилии не было. Но, благодаря глупым девкам, которые не расслышали, а скорее всего просто не поняли, — фыркнула, — тебе дали фамилию… — Бесфамильная, — продолжила я. — Да, — закатила глаза, — они спросили, как твоя фамилия, я ответила четко и ясно, что девочка бесфамильная. Но, — отпивает чай, — на моё удивление, ты была ухоженным и сытым ребенком. Не понимаю, почему тебя оставили… — Скорее всего, на то были причины. — Может быть, — слабо улыбнулась, — в больнице установили, что тебе не больше двух месяцев и мы примерно указали дату твоего рождения. — 13 сентября. — Красивый месяц, такой же, как твои желтые кошачьи глазёнки, — улыбнулась, — знаешь, я даже хотела тебя удочерить, но, — грустно вздохнула, — у самой четверо детей было, да ещё и вдовой осталась. — Вы для меня и так мамой являетесь. Улыбнувшись, она еле сдержала слёзы. — А родители Волкова и Разумовского? — Эх, — поправила волосы, — о них мне известно куда больше. У Олега отец был военным, погиб в Первой чеченской войне, — вдохнула, — мама умерла при родах. Родственники не согласились взять Олега к себе, поэтому, он оказался здесь. А Серёжа родом из хорошей семьи, правда, с отцом горе случилось: бизнес свой проиграл, да запил по-чёрному. По синьке и мать Серёжину убил — Риту. А сам в тюрьме умер от туберкулёза, что ли. — Кошмар, — прикрыла рот рукой. — Не то слово, — кивнула, — кстати, о детях. С Серёжкой когда в ЗАГС пойдёте? — Ой, — смеюсь, — вы что хоть, Мария Петровна, мы же с Разумовским друзья, бросьте. — Друзья, — фыркнула она, — а помнишь, какие вы красивые на выпускной были? А как танцевали красиво? Помнишь? — Помню, — прошептала себе под нос. Надо будет как-нибудь зайти в гости. — А зачем мы пришли сюда? — спросил Дима, выводя меня из воспоминаний, — ужасное место. — Типичные трущобы, — огляделся Гром, — мы сюда пришли работать. — Думаешь, местные гопники знают что-то о таком мажоре как Гречкин? — спросила я, чуть ли не наступив в лужу. — Ха-ха, — улыбнулся, — поверь мне, эти парни знают всё и обо всех. Мы подошли к какому-то одноэтажному зданию. — Значит так, — Гром ткнул Дубина в грудь, — даже не вздумай ляпнуть, что ты из полиции, понял? — Понял, — испуганно ответил Дима. Зайдя во внутрь помещения, которое оказалось каким-то бойцовским клубом с рингом посередине, я была приятно удивлена: здесь, несмотря на род занятий, вовсе не воняло, как из типичной мужской раздевалки. Бойцы сразу же облюбовали Диму, а Игорь взяв меня за руку повел в комнату с надписью «тренерская». Стоп. Громов взял меня за руку? За столом сидел такой полненький пацанчик с бородкой и в кепке, строил пирамидку из замотанных денег. — Ты шо вытворяешь? — спросил он, — я эту бандюху полчаса строил! У него присутствовал забавный украинский акцент. Хотя нет, скорее всего он из Одессы, да, акцент выдает. В тренерской стоял кальян, жалюзи на окошечках, да и вообще, это больше напоминало какую-нибудь VIP-зону для эскортниц. — Аля? — спросила я, приглядевшись. — Адя? — спросил он, явно не ожидая услышать этого. — Да ладно! — хором произнесли мы, чуть ли не побежав друг к другу навстречу. С этим персонажем мы знакомы давненько. Он крепко обнял меня, поднимая над землёй. — Задушишь, — покряхтела. Гром в шоке. — Ты такая, — замялся, — симпотишна дивчина! — А ты вообще не изменился! — Всё такой же толстый! — смеется. — Ты что, — Игорь улыбнулся, — всех гопников районных знаешь? — О-ой, — Аля замычал, — начальник, шо ты так то уж, мы не гопники, а це «информаторы». Выполнив с Громом фирменное рукопожатие, Альберт присел обратно в кресло. — Шо улицы шепчут? — Гречкина убили, — начал Гром, — слыхал об этом? — Он же заживо сгорел? Тупо люля-кебаб, ну. — Ну, — майор усмехнулся, — кароче, слушай. Рассказав правду про смерть Гречкина и показав рисунок чумного доктора от Димы, парень задумчиво произнёс: — Ну не-е, — смотрит на рисунок, — типок мутный какой-то. Я даже с таким за один бы стол не сел, о каких делах речь? — Узнай по братски, кто может увлекаться подобным? — тычет пальцем в область маски, — волшебники или ведьмы. — Ага, — усмехнулась, — позвони в Хогвартс. — А-а, — здоровяк засмеялся, — малая могёшь. Вот вам легавым все бы по-братски, а как шо нам надо, мы нам по шее. — Слышь, — Игорь усмехнулся, — ты скажи спасибо, что я на твои небольшие фокусы глаза закрываю. — Ты шо, майор, бузишь? — Выебываюсь, — ответил Гром. — Ладно, — улыбнулся, — шо нарою — сразу на тапочку набалакаю. Попрощавшись с Альбертом и вытащив Диму, мы решили, что на сегодня наше расследование окончено.Вечер того же дня
— Может, — прервала неловкую тишину, — по шавухе? — смотрю на Грома, — я угощаю. — Какая щедрость, — улыбнулся, — почему бы и нет? Игорь показал место, где делают лучшую, по его словам шаурму в Санкт-Петербурге. Взяв два облепиховых морса, одну острую с двойным мясом и сырно-чесночную с картошкой фри, я присела рядом с Громом, протянув еду. — Взяла острую, — смотрю на него. — Еще и с двойным мясом? — прищурил глаза. — Да, — неуверенно ответила. — Божественно, — откусил, — ты как знала что нужно брать, — улыбнулся, — спасибо. А шаурма действительно была просто потрясающей. Господи, как же вкусно, ещё и с ароматной картошкой фри. Еще и все такое горячее. Мама Миа. — Официально заявляю, это самая вкусная шаурма, которую я когда-либо ела. — Много где была? — Угу, — отпиваю сок, — работа такая. — Что за работа то? Не знаю почему, но Гром вызывал у меня чувство доверия и безопасности. — Назовем это как «агент под прикрытием». — Нельзя много рассказывать? — Да. — Дело хотя бы во благо? — улыбнулся. — Когда как, — пожимаю плечами, — по сути — да, но какими методами. — Ты сама с Питера? — С самого рождения. — А район? — Детдом, — усмехнулась. — Ого, — замялся, — я думал ты избалованная дочка богатеньких родителей. Смеюсь. — А ты? — Тоже с Питера, — смотрит куда-то, — папка — бывший мент. На службе был застрелен. А мама умерла от рака. — Мне жаль. — Мне тоже. У Грома зазвонил телефон. — Прости, — он отошел куда-то в сторону. Вернувшись через пару минут, он виновато произнёс: — Мне нужно идти. — Ладно, — улыбаюсь и встаю со скамейки, — доешь в машине. Только аккуратно. — Ты не обязана… — Садись, Гром. Подкинув майора до нужного места, м обменялись номерами и попрощались. По пути домой, я проезжала мимо офиса «Vmeste» и мое сердце невольно сжалось с болью. На самом последнем этаже, уже в столь поздний час, на мое удивление, горел свет. — Ночная птица, — прошептала я, глядя на это. Остановившись у офиса, я долгое время сидела и думала. Зайти к нему или нет? Была не была. Хуже уже точно не будет. Меня удивило ещё то, что офис открыт. Неужели, офис работает круглосуточно? Странно. — Доброй ночи, — произнесла Марго, когда я вошла в здание. Так непривычно. — Здравствуйте, я к Сергею, — пытаюсь скрыть дрожь в голосе. — Вы — Адель, верно? — спросила проекция. — Да, — замялась, — Марго. — Слушаю вас. — Не могли бы вы не предупреждать Сергея о том, что я пришла? — Боюсь, — она расстроилась, — это будет неправильно. — Пожалуйста. — А вы кем друг другу приходитесь? Друзья? — Да, очень давние друзья. Просто я решила устроить ему сюрприз. — Хорошо, — улыбнулась, — я не скажу Сергею о вашем визите. — Спасибо. Поднявшись в офис Разумовского, дверь была не заперта. Сережа стоял у окна в полумраке и просто смотрел на панораму города. Подойдя к нему со спины, я аккуратно обняла его, положив голову на плечо. — Прости меня, — прошептала, вдыхая головокружительный аромат духов Разумовского, — я снова сбежала. И вновь вернулась обратно. Мне действительно было стыдно и неловко перед ним, ведь я безжалостно играла на чувствах Сережи. Его реакция была вполне ожидаемой: он даже не пошевелился. Обиделся. Сильно обиделся. Поняла, не дура. Медленно убрав руки, я ещё раз извинилась и сдерживая поток слёз, спокойно и тихо вышла из офиса. А чего ты еще хотела? Думала, он тебя в очередной раз примет с распростёртыми объятиями? Ага, щас же. На улице начался дождь. Лило как из ведра. Но, мне все равно. Направляясь к машине, я услышала шаги позади себя. Разумовский догнал меня, дернул за руку, тем самым развернув к себе и обхватив мое лицо руками, жадным поцелуем впился в губы.