Около шести лет назад
— Серёжа, — прошептала, — чего ты звонишь? Я на работе, у меня полная посадка зала!
— У меня проблема, — нервно ответил он, — я знаю, что у тебя работы много. Но…— Что?
— Я подобрал птенца, — подбирает слова, — идя домой через парк, увидел белое пятнышко. А это птенец. Вороны, кажется. Мне даже неизвестно, она это… Он… Оно! Черт его знает, какого оно пола!— Птенца? Птицу?
— Да! У этого, — замялся, — чуда крыло подбито, ну, мне жалко стало, тем более, скоро зима… Оно делает «кар!». Адель, чем кормить то?— Не знаю… Всё, у меня гости. Приеду домой — все решим!
— Ну-у-у, Аде-е-е-е-ель! Придя со смены домой, на кухне сидело трое: Олег, Сережа и ворона. Оказалось, что это девочка. Спасибо, Интернет. Ворона необычная. Она альбинос с красными глазами. — Скорее всего, — начал размышлять Сережа, — ворониха. — Ворониха? — Ну-у-у, — замялся, — ворона-мать. Подумала, что такой белый птенец не её и выбросила. — Гениально, — Волков улыбнулся. — В том году, ты домой притащил трех голубей, — вздыхаю. — Мне нравятся птицы, — смеется, — у нас носы похожи. А он прав. У Разумовского действительно нос похож на вороний или птичий клюв. Это его изюминка. — Может, поправится и улетит? — Олег смотрит на птицу. — Надеюсь, — вздохнул, — что нет. — У всех кошечки и собачки, — усмехнулась, — а у нас — птица! — Кар! — Тебя будут звать Марго, — рыжеволосый парень посмотрел на нее с умилением, — Маргоша-а-а-а. — Кар! Кар! — довольная. Марго хоть и поправилась, но от нас не улетела. У них с Сережей была такая любовь, о которой говорят в кино или сказках. Как и любая ворона, Марго очень умна, и Разумовский смог обучить её некоторым трюкам. Так, ранним утром, она нажимает на выключатель, и в комнате зажигается свет. Ещё, она могла тянуть тебя за волосы или клевать, когда будильник срабатывал, а ты не просыпался. А ещё, она любила приносить мышей, кладя их рядом с лицом на подушку или в тарелку, когда ты ешь. И да, балкон в квартире всегда был открыт, кроме зимы, естественно. Однако Марго является импринтом, запечатлённым на человеке, и абсолютно не приспособлена к жизни на воле.Сейчас
Надо срочно позвонить Разумовскому!— Алло, извини на поздний звонок, — начала я, — ты не спишь?
— Нет, — бодро ответил он, — а что такое?— У меня для тебя сюрприз, — смотрю на ворону, которая пытается сожрать монстеру.
— Адель, — усмехнулся, — ты же знаешь, я не люблю сюпризы.— О-о-о-о, — смеюсь, — от этого СЮПРИЗА ты будешь в восторге. Всё. Я выезжаю.
Быстро собравшись, я вышла из квартиры. — Сиди тут! — указала вороне, посадив ее на пассажирское место. — Кар! — легла. — Вот и отлично.Офис Разумовского
Поднявшись в офис, имея на плече Марго, я не сразу зашла. — Закрой глаза! — кричу, стоя у лифта. — Зачем? — Закрой! Проверив, что Серёжа реально не видит происходящего, отвернувшись к окну, я зашла в офис. Марго моментально покинула меня и присела на плечо хозяина. — Боже! — его глаза округлились, — моя девочка! Он радовался подобно ребёнку. Птица начала громко и радостно каркать. — Где ты была столько времени? — обнимает её, — как же я скучал! — Кар! Кар! Вот это любовь! — Я места себе не находил, пока тебя не было! — Кар! — Где ты её нашла? — смотрит на меня. — Она сама прилетела ко мне, — присаживаюсь на диван, — чуть не разнесла лоджию и погрызла цветок. — Молодчина! — гладит ее. — Когда она улетела? — После твоей «смерти», — фыркнул Разумовский.Прокопенко Входящий звонок
— Адель, — голос грустный, — Игорь в больнице.— Что случилось?!
— На него напали неизвестные, — замялся, — мы в 28 больнице.— Я скоро буду…
Нервно поправив волосы, я убрала телефон в карман и вздохнула: — Мне надо ехать, — взяла ключи в руку, — извини. — Что произошло? — вскинул бровь. — Гром в больнице, — руки дрожат. — Я с тобой. Ты ехать не можешь. — Всё нормально. — Я переоденусь и спущусь, хорошо? — улыбнулся. — Ладно. — Кар! — А ты дома, — погладил птицу. Нервно прикурив сигарету, я пыталась как-то успокоиться. В мою голову закралась мысль, что Гром в больницу попал не просто так. Возможно, его активное участие в расследовании дела Чумного Доктора привлекло чье-то излишнее внимание. — Ключи, — Сережа выскочил из офиса.Городская больница №28
Оказавшись уже в палате, где сидел Прокопенко и охрана, Игорь выглядел не самым лучшим образом: подключен аппарат искусственной вентиляции легких, гипс на подвешенной ноге, голова в бинтах, всё лицо в ранах и синяках. Сергей и Фёдор Иванович пожали друг другу руки. — Нога сломана в трех местах, но, обошлось без операции, — начал Прокопенко, — множественные ссадины, гематомы и сильные повреждения внутренних органов, — перевел дыхание, — сломаны ещё ребра и нос. — Нападавшие известны? — спросила, присев рядом с ним. — Мы пока работаем над этим. — А что случилось в целом? — Сережа снял куртку. — А вы не слышали? — приподнял бровь, — новое убийство Чумного Доктора. Что? Когда? — На Дворцовой площади нашли тело отца Кирилла Гречкина — Егора. Его тело подожгли, а вокруг была надпись «готовьтесь». Написана его же кровью. Мы замерли с Сережей, глядя друг на друга, как на новые ворота. — А Гром как там оказался? — Ты что, — усмехнулся, — не знаешь Игоря? Он гулял! — махнул рукой, — на площадь сразу же прибежали поклонники этого психа и увидев Грома, который засунул нос, не в свое дело, отпи… — замялся, — отлупили его по самое не хочу. — Господи, — тру переносицу. — Приехав на место преступления, наши парни подумали, что Гром мертв, позвонили мне, но, — смотрит на него, — он живчик тот ещё. — Но, эфира в этот раз не было, — Разумовский поправил волосы, — я всю ночь работал в приложении. — Именно, — дополнила, — трансляции не было. Прокопенко задумался. — Я вас оставлю, — Сережа прикусил губу, — поговорю с врачами. — Хорошо, — кивнула. Когда Разумовский вышел, Прокопенко обратился ко мне: — Адель, ты же всё время с Громом. Может, — вздохнул, — он что-то нарыл или возможно, есть ли у вас хотя бы вариант, кто может быть этим Чумным Доктором? — Нет, — шепнула, — его невозможно вычислить: следов нет, связи какой-либо тоже. — Слов нет… — Я думаю, что Игоря не просто так избили. Его просто хотят убрать, чтобы он не лез в дело. Возможно, — вздохнула, — он действительно узнал что-то такое, чего узнавать нельзя было. — И поэтому, его хотят убрать. А то вдруг, он раскроет личность маньяка. Ох, Игорёк, что же ты перед самым днем рождения? — А когда у него день рождения? — 10 ноября, — улыбнулся, — мент в день мента родился. Выйдя в коридор, мне удалось увидеть, как Сережа разговаривает с врачом. Закончив разговор, они пожали друг другу руки и Разумовский отправился ко мне. — Игорь в стабильно тяжелом состоянии, — вздохнул, — доктор говорит, что на данный момент Игорь между смертью и жизнью. Я договорился, Грома переведут в палату интенсивной реабилитации. Остается только надеяться лишь на лучшее. — Спасибо, — обнимаю его, — большое спасибо, — голос дрогнул. — Обращайся, — обнял крепче, — хорошо тебе — хорошо и мне.Спустя пару дней
В палату к Игорю пришла Юля, и мы поочередно дежурили, в ожидании пробуждения. — Иди поспи, — Юля присела рядом, — я посижу. — Все нормально, — улыбаюсь, протерев глаза. — Ты здесь уже два дня, — вздыхает, — в душ хоть съезди и поешь нормально. — Сережа привез еды, — киваю в сторону пакетов. В этот момент, Игорь замычал. Мы сразу же кинулись к нему. — Медсестру зови, — говорю Юле. Она выбежала из палаты. — Игорь? — смотрю на него, — ты меня слышишь? — Ага, — открыл глаза, — как же жрать хочется. Когда Игорь более менее очухался и мог говорить нормально, он лишь ворчал. — Не хочу кашу, — фыркает, — хочу мяса, — ест манку. — Тебе нельзя что-то такое, — Юля вздохнула. В палате собрались все: Федор Иванович и тетя Лена, мы с Юлей, Дима, которому было крайне неловко и стыдно, и даже Стрелков с Мишаней. — Зачем вы пришли? — рыкнул Прокопенко. — А зачем охрана? — ответил вопросом на вопрос, — Гром больше не сотрудник МВД РФ, я парней отпустил. — Грома чуть не убили, есть вероятность, что он — ценный свидетель, — не смогла сдержать себя. — Ключевое слово «возможно», — улыбнулся, — если, в ходе следствия мы решим, что Гром — ценный свидетель, возможно, охрана будет. Игорь злобно и источая ненависть смотрел на Стрелкова. — Как вы себя чувствуете? — Отлично, — ответил он, — вопросы будут? — Я приду к вам завтра, — улыбнулся, прикусив губу, — когда этого табора, — про нас, — не будет. — Ну, поболтаем. Когда человек с улыбкой и Мишаня вышли из палаты, Гром выругался как мог.