Гром Входящий звонок
— Слушаю тебя, Гром, — улыбаюсь.
— Привет, лягушка-путешественница. Я рад тебя слышать. Ты уже в Питере?— Да, только что вышла из аэропорта. Что-то случилось? Твой голос кажется мне расстроенным.
— Ты можешь приехать в участок? Нам стоит поговорить.— Хорошо, скоро буду.
— Отлично, — голос повеселел, — спасибо. Игорь сегодня странный. — Гром звонил? — рыкнул Сережа. — Перестань, — закатила глаза, — мне нужно в участок. — Зачем? — Надо. — Зачем? — повторил, открывая дверь в машину. — Надо, — чмокнула в щёчку.Полиция
Еле как уговорив Разумовского остаться в машине, ибо эти приступы ревности, которые казались мне уж слишком нетипичными для Сережи, я встретилась с Громом. Увидев меня, майор встал со стула и улыбнулся. — Целую вечность тебя не видел, — обнимает. — Всего неделю, — обняла в ответ, — что случилось? — Адель, — голос стал серьезным, — ты мне нравишься. Что? — Прости? — ошеломлена. — Говорю, — вздыхает, — ты мне нравишься. — Игорь, — подожди, — у тебя Юля, я замужем за Разумовским. — Бросай его к чёртовой матери, — перевел дыхание, — я смогу тебя осчастливить. Горы свернуть готов, лишь бы ты улыбалась. — А я шею свернуть могу, — Сережа появился за моей спиной, — проверим? Пиздец. Разъярённый Разумовский почти вплотную подошел к Грому. — Проверим, — прошипел майор. — С удовольствием, — Сережа как-то странно и дико улыбнулся. — Парни, — встала между ними, — успокойтесь. Весь отдел, — оглянулась, — уже смотрит. — Пусть смотрит, — смеется. — Чего ржешь, птеродактиль? — съязвил Гром. Они смотрели друг на друга так, словно знают какую-то очень страшную правду. Ужасный секрет. — Так, — хватаю Разумовского, — поговорим позже. Еле как утащив его из участка, я понимала, что вечер будет жутко веселым.Офис «Vmeste»
Подобно бешеному попугаю Кеше, Сережа ходил туда-сюда и орал: — Какого черта, — очень зол, — Гром говорит тебе подобное? Неужели, между вами что-то было? — В сотый раз повторяю, — вздыхаю, — между мной и Игорем Громом не было ничего такого, к чему можно было бы приревновать. — Тогда, — отпил воды, — почему он это говорит?! — Мне откуда знать? — закатила глаза, — не знаю я. Не знаю! — Я узнаю, — вышел из офиса. Собравшись, я вышла из офиса и направилась домой. Александр выслал мне на почту архив всех контрактов компании. Но, разбираться с этим, по крайней мере сейчас, мне не особо хотелось.Пару дней спустя
Всё было тихо и спокойно до того момента, как посреди ночи мне не позвонил Прокопенко: — Я тебя не разбудил? — нервно начал он.— Нет, Федор Иванович, что-то случилось?
— Грома задержали, — вздохнул, — это не телефонный разговор. Я жду тебя. В непонятках от того, что происходит, быстро собравшись и сев в машину, я примчалась в участок. На пороге меня встретил Стрелков и куча других неизвестных мне полицейский. В отделе настоящая суматоха. — Доброй ночи, — он улыбнулся, — чего желаете? — Не ваше дело, — пытаюсь обойти его, — мне нужно пройти. — Не нужно, — смеется. — Она ко мне, — появился Прокопенко. — Ах, да, — улыбка с лица пропала, — вы вновь заступаетесь за несчастного и безалаберного крестника и его подружку. Мило. Но, ваша семейная идиллия закончится в тот момент, когда мы, — провел рукой по пряди моих волос, — выставим обвинение и в вашу сторону, агент. — За что? — шлёпнула по руке. — Кристофер мёртв, защищать вас некому. — Я и сама в силах за себя постоять. — Скажите это суду, когда вас объявят соучастником в столь, — замялся, — жёсткой серии убийств. — Что?! — Пошли, — Прокопенко схватил меня за руку. Когда он привел в свой кабинет, закрыл жалюзи и двери, то шепотом произнёс: — Зильченко был убит несколько часов назад. — Главврач онкологического центра? — спросила я, — Геннадий Яковлевич? — Именно он, — вздохнул, — его повесили напротив собственного центра, перед этим распороли живот и глотку. — Мерзость. А Гром здесь как вообще? — Его нашли рядом с местом преступления. — Гулял? — улыбаюсь. — Ага, в костюме Чумного Доктора. В полном, мать вашу, обмундировании. Ахнув, я прикрыла рот рукой. — Еще в этом костюме пытался убежать от ОМОНа, — потер глаза, — Стрелков на седьмом небе от счастья, а Грому грозит пожизненное. — Но, Гром же не виноват, — шокированно смотрю на него, — что он говорит? — Ничего, — вздохнул, — играет в молчанку. Вся морда избита. Взгляд пустой и холодный. Он просто молчит и улыбается. — Могу ли я поговорить с ним? — Нет, — махнул рукой, — Стрелков установил такую охрану вокруг Грома, словно, последний занесен в красную книгу. Максимум, чем могу помочь — дать доступ к файлам из дела. — Спасибо, — кивнула, — что делать? — Действовать, — посмотрел в потолок, — но, как… — Я придумаю, — улыбнулась. Думать долго мне не пришлось. Я точно знала, как попаду к Игорю в камеру и как организую его побег. Надев рыжий парик под каре и серые линзы, сделав тон лица светлее, изменив черты лица с помощью макияжа, Федор Иванович провел меня в комнату допроса под видом личного адвоката Грома Игоря Константиновича. Выглядел ужасно: измученный, весь в синяках и ранах, грязный какой-то. — Куколка, — улыбнулся, — давно ты адвокатом стала? — Тебе именно сейчас надо поговорить об этом? — смотрю на часы. — А когда еще? — Давай договоримся так, — вздыхаю, — на починку камер видеонаблюдения и аудиозаписи уйдет около трёх минут. На возвращение Стрелкова и его шестерок в отдел, около семи или двенадцать минут. На твое переодевание и побег отсюда, около восьми минут. В общем, на все у нас есть семь с половиной минут. — Почему ты помогаешь мне? — Потому что, — улыбнулась, поправив очки, — я уверена, что тебя подставили. — Я тоже, — смеется, — как только выберусь, я убью Чумного Доктора. — Ты знаешь, кто он? — Знаю, но, тебе не скажу. — Отлично, — схватив папку, вышла из комнаты. В камере Грома уже была полицейская «модная» или «пидорская» форма, последнее — чисто субъективное мнение Грома. В которую он смог бы переодеться. Пока Стрелков и его команда были на вызове, который удалось организовать с помощью Пчелкиной и её митинга, Дубин отнес форму и сломал всю систему видеонаблюдения и аудиозаписи в управлении полиции Санкт-Петербурга, и делал вид, что чинит их, при этом жутко стараясь, Фёдор Иванович регулировал процесс и был тем человеком, который крикнет «шухер». Мое сердце колотилось дико и быстро. Руки влажные, взгляд бегает. — Да где же они? — вижу подъезжающие машины полиции к зданию управления. — Успокойся, — рыкнула Юля, — скоро будут. — Долго! — ударила по рулю. Послышался звук открывания двери запасного выхода. — Мне жмет, — Гром поправил штаны, — просто яйца всмятку! — Садись! — рыкнула я, — живо! — Я серьёзно! Фуражка тоже дебильная! Как вы это носите? — Парни, — Пчела, — может, вы об этом потом поговорите? Нам надо свалить незаметно и поймать Чумного Доктора.Загородная дача
Гром уверен на 100%, что здесь нас не найдут. Почему? Дача не была зарегистрирована на кого-либо из семьи Прокопенко или на Грома. Это дача сестры Елены Михайловны, которая сейчас проживает в Испании. — Дайте кружку воды и я поеду, — прошептала, прикурив сигарету. — Куда ты собралась? — Обратно в Питер, — вздыхаю, — если Стрелков заметит мое отсутствие, то запытает меня, но узнает, где ты. — Это очевидно, — Дубин, — и было бы глупостью думать, что мы с Адель не знаем, где ты. Поэтому, будет лучше, если мы вернемся в город. — А вы с Юлей останетесь здесь. Пчелкину искать не станут. — Оружие есть? Нож? Пистолет? Открыв багажник и полку внутри него, я подозвала Грома. — Серьёзно? — зашипел он, — целый арсенал в багажнике? — Ага, — довольно улыбаюсь. Хорошо, то, что сейчас не сезон и людей в домах напротив нет. — Даже дробовик есть! — удивился Дима. — Здесь есть все. Бери что надо. Гром взял пистолет и патроны, нож и верёвку. Нож вручил Юле. — Откуда это у тебя? — недовольно спросил он. — Дедушка Мороз на Новый Год подарил, — смеюсь. — Держи, — Юля протянула кружку воды. — Спасибо. Попрощавшись с ребятами, мы с Дубиным сели в машину и отправились в город.Полиция
В отделе был настоящий бардак: Стрелков бегал и орал как сумасшедший. Игоря объявили в розыск, патрули по всему городу, беспорядки на улицах стали яростнее и жёстче. — Где ты была? — человек с улыбкой дёрнул меня за руку. — Мне в подробностях описать? — Попрошу, — рыкнул. — В силу того, что сегодня — мой законный выходной, я делала следующее: маникюр и педикюр, шугаринг состоящий из глубокого бикини, подмышек и ног. Успела поужинать рыбной котлетой и салатом из огурцов и помидоров. — Довольно, — закатил глаза, — доказательства есть? — Даже сексом позанималась, — улыбнулась, — видео показать? — Мерзость, — передернуло, — какая же ты дрянь. — Спасибо. Дубин с открытым ртом наблюдал за этим цирком. — Если что — звони, — прошептала ему. — А ты куда? — Я вернусь.Офис Разумовского
На мое удивление, Сережи в офисе не оказалось. Отлично, значит, у меня есть время проверить свои догадки. Когда Игорь был в больнице, мне удалось изучить все еще записи и сведения по делу Чумного Доктора, из чего были сделаны следующие выводы: 1. Маньяк-миссионер. Жертвы ради общего блага. Высшая цель. Обычно, такие люди — добрые, честные и жутко справедливые. Справедливость и правосудие для них — главный принцип в жизни. Они требуют это от других. И обычно, получают… 2. Человек, скрывающийся под маской Чумного Доктора — одиночка. Об этом говорят трансляции. Убийце необходимо внимание, которого, в должном объёме, ему не дали родители или же он — сирота. 3. Костюм Чумного Доктора — не самый дешевый. Следовательно, владелец костюма, обеспеченный человек, который может позволить себе подобную роскошь. Я думала, что это Олег Волков, но, узнав о контракте отца и Разумовского, при этом прекрасная зная всю специфику работы компании, и то, что никакого проекта о разработке сигнализации нет и не было, я была убеждена. Сергей Разумовский — Чумной Доктор. Мою догадку осталось лишь подтвердить. Но, если я ошиблась, мне это дорого обойдётся. Очень. Обыскав весь офис, я так и не нашла того, что мне необходимо. Доказательств нет. Присев на пуфик рядом с «Рождением Венеры» — картиной итальянского художника тосканской школы Сандро Боттичелли, меня осенило.12 лет назад Школа-интернат «Радуга»
Марья Ивановна — строгий учитель русского языка и литературы, задала нам написать сочинение на тему «мир и люди». Естественно, никто и понятия не имел, что писать в тетрадях, так как все равно это будет двойка. Разумовский, как всегда, справившись с заданием, сидел и рисовал женщину с длинными волосами. — Кто это? — шепотом спросила я, глядя на рисунок. — Это Венера, — тихо ответил он, — женщина с картины Боттичелли. Мне нравятся его работы. — Разумовский! — учительница заорала и ударила по столу, — ты что там делаешь? Соскочив с места, она рванула в нашу сторону. Сережа пытался спрятать эскиз, но, Мариванна успела его выхватить. — Гляньте! — кричит, — сидим мы, баб голых рисуем! — показывает рисунок всему классу. Класс залился в смехе. — Извращенец поганый! — лупит линейкой, — и так мозгов нет, ещё и баб рисует! Пятнадцать лет всего! — Я уже все написал! — выхватил линейку из рук, — а это, — указывает на лист, — Боттичелли. Художник эпохи возрождения! — Батичоли, — фыркнула она. — Боттичелли, — исправила ее я. — Хреночелли! — швырнула в меня тетрадку Серёжи, — ты вообще рот свой закрой, тупорылая девка. Поняла? — Не смейте хамить ей! — сломал линейку. — Пасть закрыл, — влепила ему пощёчину, — я не удивлена, почему от таких уродов как вы, отказались родители.Сейчас
Творчество данного художника оставило свой след в формировании личности Серёжи. Он видел в его работах тайный посыл и что-то особенное. Лишь для него. Прощупав всю рамку картины, моя рука наткнулась на кнопку. Скульптура «Давида» от Микеланджело начала поворачиваться. — Ангел, — прикрыла рот рукой. Перед моими глазами был полный бронированный сет костюма Чумного Доктора: маска, плащ, сама защита, обувь, нарукавники, перчатки и заряды с адским огнем. Раздались аплодисменты. — Браво! — Разумовский хлопает, — вы раскрыли эту тайну, мистер Холмс! Лондон будет вами гордиться! — Это был ты, — пошатнулась. — А я всё думал, когда же ты догадаешься. — Ты убил всех этих людей! — закричала. — Да! — А теперь, — подошла вплотную, — посмотри, что твориться на улицах! — Там твориться правосудие. — Ад! А не правосудие! Люди гибнут в этих беспорядках! Они тебе подражают, Серёжа! — Совсем скоро, все изменится, дорогая моя. Это все, — указывает на улицу, — ради мира и блага. — Ради высшей цели? — Да! — Я остановлю тебя, — прошипела. — Не получится. Разумовский схватил меня за волосы и плотно прижав к себе, закинул мою голову, воткнув шприц в шею. — Прости меня. — Что это? — вырвалась. — Через пару минут тебе станет плохо и ты отключишься. — Псих! Мир поплыл. Меня тошнит. В глазах темнеет.