1
Ирония судьбы – никак иначе я бы не назвал происходящее. Если бы несколько лет назад – да что там лет, если бы день назад мне сказали, что сейчас я окажусь в этом месте, я бы просто засмеялся этому человеку в лицо. Я думал, что больше никогда (за исключением моих сновидений) не буду переживать заново уже заезженную пластинку. Эти несколько лет детства, что я проводил в заключении, не могли сравниться с теми тюрьмами, в которых я побывал после. Теперь мне есть с чем сравнивать и я могу на полном серьёзе сказать, что все последующие места моего заточения казались раем. То же самое вам могут повторить мои верные подчинённые, которые проходили и чувствовали тоже, что и я. Даже самая супер-навороченная тюрьма, на подобии Виндиче, по сравнению с сетью лабораторий и исследовательских центров семьи Эстранео кажется детским садом. Там, по крайней мере, не причиняли умышленно боль, как бы не зная о существовании обезболивающих и анестезий. Я прекрасно понимаю, почему я оказался сейчас здесь. Этому есть всего одно логическое объяснение. Я даже знаю, кто первым делом попадёт мне под горячую руку. Ещё ни разу в жизни я не попадал под действие этого устройства (как и многие из хранителей). Нельзя сказать, что я испытывал чувство волнения. Скорее, мне просто было не по себе, потому что и сама базука, и это «путешествие» было в новинку. Не буду говорить, какие эмоции я испытывал, когда вместо ожидаемого будущего, окружающий мир преобразился в ненавистное прошлое, давно вычеркнутое из памяти. Удивление присутствовало, но его сразу затмило дежа вю и слова, которые никак не хотели уходить из головы: «Этого. Просто. Не. Может. Быть». То, что когда-то давно я насильно вытолкал из памяти, уничтожил и забыл, снова вернулось с неописуемым реализмом. Мне даже на миг почудилось, что я вернулся в «счастливое» детство. Опять восемь лет, опять маленькое слабое тело. Что бы убедится, что это не так, я даже приподнял голову и попытался подёргать руками, но, к моему великому сожалению, они были прикованы чем-то – по всей видимости, наручниками. Я не мог не сдержать смешок. Наверное, в моём положении улыбаться было не лучшей идеей, но, как и все люди в этом чёртовом мире, я имею свою толику безумия. Лицо с нескрываемым изумлением пялилось на меня, округлив свои глаза до размера блюдечек. Гнусный четырёхглазый докторишка непрерывно моргал, посильнее сжав в руке скальпель, направленный на меня. Я никогда не представляю себя на чьём-то месте, ведь у меня своя жизнь, незачем вникать в чужую; но сейчас я догадывался, что чувствовал этот мужчина. Его последующие действия были настолько предсказуемы, что я чуть не зевнул от скуки. Он, быстро обогнув стол к которому я был прикован, подбежал к противоположной стене и нажал на какую-то белую кнопку. По лаборатории раздался оглушающий звук, напоминающий сигнальную сирену. Если бы я мог, то прикрыл бы уши, а то такими темпами у меня кровь из них польётся. Ни для кого в этом месте не было секретом, что когда звучит сирена, либо подопытная крыска попыталась удрать, либо кто-то посторонний пробрался на базу, либо одному из «личных маньяков» грозит опасность. Сейчас как раз такой случай, поэтому я совсем не удивился, когда небольшое помещение стали заполнять врачи в белых халатах с разнообразным оружием. И что мне ещё в такой ситуации оставалось делать? Эх, придётся повторить события многолетней давности. Только, мне кажется, сейчас урон этим безжалостным тварям будет гораздо больший. Как там говорится? «Обращайся с людьми так же, как они обращаются с тобой?». Или по-другому? В любом случае, мне сейчас не до умных высказываний. Главное – я знаю, что делать. В моей правой руке всё ещё находился незаменимый трезубец. Стоит только захотеть, сконцентрироваться, направить своё пламя в оружие, и можно спокойно снимать расплавленные наручники. Хех, делов-то. Похоже, на моих оппонентов я всё-таки смог произвести должное впечатление. Доказательством тому были выпученные глаза, совершенно не моргающие, словно у куклы, и ступор. Пока я медленно поднимался со стола, один из врагов уже выстрелил из своего пистолета, целясь мне в голову. Удар молниеносно отразила прозрачная стена, создававшая иллюзию щита. Наступать сейчас не было особого смысла. Пусть они первые попытаются нанести урон. Я хочу посмотреть на их взволнованные лица, хочу увидеть страх в их «нормальных» глазах. Сегодня мы меняемся ролями – это я привяжу к ним наручники и буду втыкать свой трезубец в обездвиженное тело, словно в куклу Вуду. После пары попыток со стороны врагов попасть в меня я решил, что пора завязывать с этой абсурдной битвой, исход которой был предрешён. Прикрыв правый глаз, я подождал, пока один иероглиф сменится на другой. Всю белую комнату поглотил мрак, словно кто-то случайно выключил свет, после чего по очереди из пола стали пробиваться языки пламени, превращаясь в настоящие огненные столбы. Несколько докторов, невзначай дотронувшись до огня, стали сгорать заживо. Кто бы мог подумать, до чего людей доводить самовнушение. С оставшимися всё было гораздо проще. Замершие от ужаса и непонимания, они становились уязвимы, как дети. Мне и не понадобилось больше пятнадцати минут, чтобы наконец вспороть живот последнему человеку, молившему о пощаде. Комната, до тошноты белая, как по взмаху волшебной палочки преобразилась в багровых тонах. Где-то уже были пятна запёкшейся крови, а в некоторых местах, по большей мере на стенах, ещё стекали красные полоски, создавая невообразимую картину. Сразу стало непривычно тихо. Если раньше здесь громко раздавались крики, стоны и мой смех, то теперь всё в миг утихло, как будто кто-то выключил радио, расхотев слушать. В последний раз оглянувшись по сторонам, я направился к выходу из этого пропитанного кровью, болью и страданиями места. На лице у меня играла невзрачная улыбка. Как бальзам на душу, когда ты во второй раз расправился со своими обидчиками, преподав им хороший урок. Я уверен, что у каждого перед своей смертью пронеслось в голове лишь одно: что я такого сделал? Они будут задаваться этим вопросом бесчисленное количество раз находясь в аду, вспоминая моё имя.2
Как только я оказался в лабиринте из сплошных дверей, с разных сторон сразу послышались приглушенные голоса. Я плохо разбирал слова, но, по всей видимости, они пытались докричаться хоть до кого-нибудь, чтобы вызвать помощь. Не долго раздумывая я пошёл на звук, который был на данный момент моим ориентиром и проводником. С каждым шагом голоса становились громче, а слова были слышны отчётливей. Резко повернув за угол я остановился, как будто увидев неописуемое чудовище. Сказать по-правде, всё это не повергло меня в шок, ведь некогда раньше я проходил через подобное, но сейчас, когда я просто смотрел на железные решётки и на детей, жалобно скулящих мольбы о помощи, сердце сжималось. Душу будто проткнули иголки прошлого, заставляя сознание выдавать обрывками разные фрагменты. Я снова чувствую боль, просто наблюдая со стороны. Подойдя ближе, хватаясь за решётки, я попытался вглядеться в иную сторону. Разглядеть что-то было трудно, так как освещения не было никакого – всего лишь одна почти потухшая лампочка, висевшая в коридоре. Несколько заплаканных девочек, прижавшись друг-к-дружке, пытались согреться. В этих подземных лабиринтах было до жути сыро и веяло холодом, поэтому этим несчастным большее время представало содрогаться от холода – потрёпанные временем тканевые платья не спасали. Эта камера была довольно маленькая, помимо девочек там был всего один мальчик. Его лицо можно было хорошо разглядеть, так как он сидел близко к решётке, облокотившись головой о ржавое железо. Он ни плакал, ни звал на помощь, а просто молча сидел, перебирая в уме свои мысли, и изредка содрогался от жесткого холода. От кучки этих подопытных мне стало не по себе. От одного взгляда на каждого из них в голове сразу прорисовываются картинки их мучений, бесчеловечные эксперименты и лица мерзких докторов. Эти мафиози всегда делали свою работу так хладнокровно, будто не видели разницу между живыми детьми и подопытными кроликами. Присев на корточки, я постарался вглядеться в лицо этого маленького одиночки. Он напомнил мне меня в детстве – такой же молчаливый, отстранённый от окружающих, с задумчивым взглядом. Хотя, возможно, я и ошибался, и он просто был под действием какого-либо сильнодействующего успокоительного, которое садисты не боялись тратить на своих жертв. Его лицо, почему-то, было смутно знакомым. Возможно, во всем виновато плохое освещение и сейчас я любого могу спутать, но меня всё равно не покидало чувство очередного дежа вю. Если же я не ошибаюсь, то прямо за оградой, разделявшей нас, сидел один из единственных, с кем я здесь сумел пообщаться. Я помню то время… Хоть я был загадочный и странный, он всё равно выслушал мою короткую историю жизни. Он даже предъявил теорию на счёт моих воспоминаний и стирания памяти. Как же его звали… Тито? Или Торе… — Тэкито, кто этот человек? – я только-только стал вспоминать, как меня оборвал шепот одной из девочек. Она указала пальцем в мою сторону, после чего спряталась за свою подружку, думая, что своё любопытство нужно было придержать. Только после того, как мальчик насторожено повернул свою голову в мою сторону, до меня дошло, что она обращалась к нему. Точно, Тэкито! И как я мог забыть такое имя? Ведь его значение* было такое же, как и характер самого мальчика. Пока я пребывал на своей волне, паренёк широко раскрыв глаза, уставился на меня, будто взглядом поглощая всего изнутри. Его глазки бегали по моему лицу, словно в смятении. С минуту продлилось эта немая пауза. — Мукуро, неужели это ты? - он сказал это шепотом, но его дрожащий голос можно было расслышать в тишине. — Хэх, ты смог меня узнать, - слегка улыбаясь, тоже шепотом сказал я. – Столько времени прошло с того момента, когда я видел тебя в последний раз. — Но, это же было час назад… Ты лучше скажи, что они с тобой сделали? Ты стал таким… Взрослым? – оглядывая меня с ног до головы, лицо Тэкито не менялось. — Может и внешне я изменился, но в душе всё тот же. — Всё так же яро пытаешься выбраться отсюда и отомстить? Что же, похоже с первым тебе удалось справиться. Прости, что не верил, что такое у тебя получится. Но, скажи только, как? – он встал на ноги и схватился руками за решётку, как бы показывая своё любопытство, и что он готов слушать. — Я просто покончил с кучкой врачей , которые пытались мне помешать, но здесь ещё много охраны, поэтому мой план до конца не осуществился. – было непривычно разговаривать с ним, зная, что в моём прошлом он умер, так и не выдержав рискованный эксперимент. Тогда это было вполне обыденно, и я потосковал максимум день, но сейчас, вновь слышать этот детский голосок и вглядываться в зелёные глаза было немного неприятно. — Мукуро, я ведь могу попросить тебя об одолжении? Теперь, когда ты стал одним из них… В смысле, я хотел сказать, взрослым. Тебе же не составит труда выпустить меня отсюда? – он оглянулся через плечо. – И этих девчонок. Пожалуйста. – последнее слово он произнес настолько жалобно и до жути противно, что меня передёрнуло. Конечно, каждый из них хватался бы за любой, самый малюсенький кусочек свободы. Я просто не мог отказать. — Тэкито, ты всегда можешь положиться на меня. Я не оставляю своих. По моей команде Тэкито отошёл от решётки. Пока я использовал пламя тумана для создания иллюзии, дети, словно заворожённые, смотрели на фиолетовый дым, исходящий из моего кольца; он был достаточно ярким, чтобы освещать тусклое подземелье. Через несколько секунд железная ограда испарилась, словно её никогда и не было. Девчонки явно были напуганы, что даже не могли закрыть рты от удивления и страха. Тэкито же, как самый смелый, сумел перебороть себя и переступить черту, отделявшую их камеру и коридор. — Рокудо, я не понимаю, как ты… — Не стоит утруждать себя, - я подмигнул ему, - просто считай это некой магией, которой я научился за годы пребывания здесь. — Не буду. – его лицо всё равно выдавало непонимание. - Тина, Лия, проходите! В этом нет ничего опасного – там нас ждёт выход. Девочки, одной из которых, по видимости, было лет восемь, а другой всего шесть, поднялись с холодного пола и тоже подошли к нам. Шестилетняя малышка всё время прижималась к своей подруге. Для всех детей было впервой по своей воле пройтись по этим коридорам, а не упираясь, в плену у озабоченного исследователя. — Так, ты знаешь, как найти выход? – подал голос паренёк. Думаю, он даже не собирался объяснять девчонкам кто я, и почему они могут идти за мной и доверять мне. Сейчас у нас были проблемы и по масштабней. – Веришь, но нет. Буду полагаться на свою интуицию. – я не мог сказать ему, что обрывками, но помню эту дорогу. Не уверен, что последовало бы куча ненужных вопросов, это не в его стиле, но какое-то напряжение между нами точно бы появилось. Каждый шаг по этому лабиринту был наполнен волнением. Если мне удавалось не выдавать эмоций, то моим юным спутникам это давалось с трудом. Гладя на огромный шрам на щеке маленькой блондинки (Лии), который точно не украшал её фарфоровое личико, мне хотелось хорошенько пырнуть в живот того умника, сотворившего с ней это. Мало того, её глаза все время были закрыты, должно быть, она была ещё и слепая. Вообще, здесь у каждого было собственное «напоминание» о том или ином эксперименте. Шрамы, которые вечно болят. Мне становилось противно при любом взгляде на этих несчастных заключённых, чьи надежды и мечты были разбиты одним лишь звуком закрывающейся решётки. В одном из тёмных коридоров, не отличающемся от других, с обеих сторон были расположены подобного рода камеры, откуда я высвободил своего давнего знакомого и девочек. Казалось, им не было ни конца, ни края и в каждом по три-четыре ребёнка. Конечно, им было очень выгодно использовать таких маленьких и слабых, которые не могли бы дать отпор. Но вот во мне они ошиблись… Никто по ту сторону камер даже не взглянул на нас, а те, кто всё же обратили свое внимание, скучающе поводили плечами, мол, ничего интересного. Такое зрелище было неотъемлемой частью каждого дня, когда детей вел по коридорам какой-то взрослый. — Мы не будем помогать им? – спросил Тэкито, коса глядя то в один бок, то в другой. Хоть он прекрасно знал главный закон «каждый сам за себя», но всё равно у него просыпалась жалость к себе подобным. Как и у меня, впрочем. Это была лишь жалость, но ни как не желание действительно помочь. Ведь я уже когда-то прошёл через это. Просто пережил самый кровавый и болезненный момент в моей жизни. Забавно тут всё устроено: пока сам не обожжёшься, не поймёшь, как ни старайся, боли того, кто уже давно это сделал. — Когда мы найдём выход и вы сможете выбраться, тогда я вернусь сюда. – хоть это и была ложь, но звучала она убедительно (по крайней мере для него). Я бы очень хотел освободить всех их от мучений, но это было физически невозможно. Во-первых: я не знаю когда я обратно поменяюсь с собой маленьким местами, поэтому нужно спешить уводить Тэкито отсюда. Во-вторых: допустим, мой знакомый в безопасности, но даже если я вернусь, то не уверен, что меня хватит на ещё одну бригаду убийц в белых халатах. Я слишком вымотался, желания снова вступать в бой нет никакого. Довольно тяжело было идти по почти стёртой памяти, потому мы несколько раз прошлись кругами, но все равно, рано или поздно, добрались до пункта назначения, коим являлась лестница, ведущая наверх. Было довольно странно, что мы не встретили охранника. Даже если он и отошёл куда-то, я все равно был на стороже. Мы поднялись по каменным ступенькам, которые освещало только моё пламя тумана, так бы кто-то из нас давно споткнувшись, покатился вниз. Наверху нам преградила дорогу деревянная дверь. Она была так к некстати закрыта на замок, хотя я и не ожидал чего иного. Возвращаться и бегать по подземелью в поисках ключей не собирался никто - слишком глупо и безнадёжно. Вместо этого я решил создать с помощью иллюзий ключ, который хоть и плод моего обмана, все равно будет пригодный к использованию. — Уже скоро мы все будем свободны, - прошептал я, поворачивая ключ, а дальше снимая массивный железный замок. — Наконец-то я смогу вдохнуть свежий воздух… - послышалось из-за моей спины тихий голос Тэкито.3
За дверью располагался огромный мир. На дворе уже была глубокая ночь. Как же быстро летит здесь время, только был в Японии и сражался с колючим хранителем облака, а уже у себя на родине, в прогнившей и кишащей мафией, словно тараканами, Италии. Вокруг не было ничего кроме уже пожелтевших деревьев. Казалось, что в этом лесу мы были отрезаны от всего внешнего мира. Это был наш собственный иллюзорный мир. Со звёздами, ярко светившими на тёмном небе, полной луной, завораживающей сознание и без надоедливых посторонних людей. — Это волшебно… - произнесла Тина, устремляя свой взор к небу. Лия, всё равно не раскрывая глаз, так же подняла голову. — Мы не можем долго любоваться, нам нужно скорее уходить как можно подальше отсюда, - всё ещё шёпотом сказал я. Меня не покидало чувство любопытных глаз, смотрящих мне в спину. Оглянувшись на дверь, из которой мы только что вышли, я поспешил поторапливать детей, пока грубый насмешливый голос не остановил меня. — Вы уже никуда не сбежите, крысы, - сказав это, крупный мужчины в чёрном костюме наставил на меня свой дробовик, подпитанный пламенем посмертной воли. Я и не надеялся, что будет по-другому. Как же нас отпустят без горячего прощания. Не медля, я сразу среагировав, пустил по периметру густой туман. Теперь ему будет сложно по нам попасть из такого оружия. На данный момент у меня было две задачи: устранить врага и защитить детей. Чтобы обезопасить их, я, взмахнув трезубцем, пустил вокруг них прозрачную стену, которая служила так называемым щитом. Они будут в полном порядке, пока я буду поддерживать иллюзию. — Тэкито, бери девочек и прячься за любое дерево. Пока я не скажу, не высовывайся! Когда дети скрылись из виду, я стал «развлекаться» с этим киллером. Оказалось, что у него в рукаве был так называемый туз, в лице большого ножа, который был удобен на ближних дистанциях, в случае со мной. Удар и ещё один… Он отражал все мои атаки и, как будто, знал о существовании моих иллюзий – мужчина не подкупался на них. Через пару минут такой драки в слепую у него уже была кровоточащая рана в животе, делая его уязвимым. Всё близилось к развязке, я чувствовал это по себе, так как успел изрядно попотеть и моя ловкость вместе со скоростью ухудшились. Я собирался нанести решающий удар, приблизившись к противнику и оказавшись буквально в пару шагах от него. Мне хотелось видеть его лицо полное нестерпимой боли и сожаления за свою законченную жизнь. Это было бы лучшей наградой победителя. Выдавив из себя подобие злорадной усмешки, я замахнулся на него с трезубцем со всей силой. После такого удара не выжил бы никто, я это гарантирую. С одного удара я бы покончил с ним навсегда, но громкий крик из-за моей спины остановил меня на пол пути. Оглянувшись назад, я потерял бдительность, что послужило роковой ошибкой. Я услышал оглушающий выстрел, а после мою правую руку пронзила режущая боль. От такой неожиданности я вскрикнул, упал на колени и не в состоянии держать оружие, выронил его на пол. Хватаясь за рану, из которой уже во всю хлещет кровь, я сжал зубы. Передо мной встал тот, кто ранил меня и, не церемонясь, схватил меня за волосы, приподнимая голову. В его свободной руке поблёскивало лезвие ножа. Меня удивляло, как он успевал менять одно оружие на другое. — Пора тебе поплатиться за жизни моих коллег, - сказал он, сплёвывая мне в лицо и усмехаясь. — Да чтоб ты подавился… Надеюсь, ты скоро встретишься со своими друзьями в аду. От таких слов он уже был готов перерезать мне горло – даже в свете луны я видел, как краснеет он от злости. Но с моей смертью решил повременить ещё один персонаж, который поспешил выйти на сцену только в этот момент, за что я, потом его бы придушил. — Мукуро! – выкрикнул малыш, выбегая из-за толстой коры дерева. Туман, которой я некогда наводил, уже успел понемногу рассеяться, оттого, что я был не в состоянии поддерживать его. Тэкито собирался подбежать к нам. Я не знаю, что им двигало в тот момент. Я бы на его мести сидел в укрытии и помалкивал, но он решил выбежать на поле боя совершенно безоружный. Какое безрассудство… Впрочем, иного я не могу ожидать от ребёнка, который полагается только на свои чувства и не может контролировать эмоции. Всё произошло слишком быстро. Они как будто поджидали подходящего момента, ждали, когда их мишень выйдет из укрытия и не сможет дать ответный удар. Только настоящие твари могут совершать такие поступки – причинять боль слабым и ненужным. В этом вся мафия, её суть. — Ну, а как тебе это нравится? – из-за дерева вышел ещё один мужчина, сдувая с дула пистолета дым, образовавшийся после выстрела. Кажется, что я на миг выпал из реальности. Вот так, словно кто-то нажал на переключатель. Было ли это мимолётное помутнение рассудка или что-то в этом роде мне неизвестно. Важно то, что произошло в эту одну сотую секунды. Это просто моя ошибка, моё халатное отношение к делу… Тэкито упал замертво. В этом у меня не было никаких сомнений – от выстрела в спину из пистолета не каждый взрослый устоит на ногах, а слабый ребёнок уж тем более. Честно, я не мог поверить, что это произошло. Мне не в первой смотреть на смерть одного из близких или же своего напарника во время сражения, но почему-то именно из-за этого паршивца я застопорился. Я догадывался. Нет, я знал, что их будет двое, либо больше. Один расправлялся бы со мной, а второй «наказывал» детей за попытку побега. Именно поэтому я установил щит, который защитил бы их и не дал мальчику закончить так плачевно. Но после того, как меня ранили, защитная стена должна была испариться, а это значит, что ещё две маленькие жизни сейчас в зоне риска. — Ай! Отпустите… Второй мафиози, убийца Тэкито, схватил за шиворот растерянную Лию, у которой из-за неожиданности уже наворачивались слёзы. Рядом ошивалась Тина. Девочка пыталась ударить по рукам мужчину, чтобы тот отстал от её подруги, но он, не заостряя внимание, ударил её по голове всё тем же пистолетом. От сильного удара Тина отлетела в сторону и потеряла сознание. У меня стали сжиматься кулаки. Я чувствовал, как потихоньку кровь начинает бурлить, а сам я закипать. — Что теперь скажешь? Не ожидал такого поворота? – после этих слов, мужчина приставил дуло пистолета к виску Лии. Сама девочка только всплакнула, не видя, но точно ощущая что происходит. – Мы не знаем, кто ты, но, я полагаю, ты не поленишься ответить на наши вопросы. Мой последующий смех вызвал у них удивление и, как мне показалось, на миг они точно засомневались в своих действиях. — Ку-фу-фу, жалкая мафия. Это вы будете отвечать… за ваши грехи! Собрав всю свою волю и правильно рассчитав силу, мне удалось выиграть в этом сражении. Битв без жертв не бывает? Это так, но только жертвую я слишком многим… Только беспомощность и боль на лице убийц давало мне ощущение морального удовлетворения от мести. Как же забавно наблюдать за ними, как за зверями, пытающими высвободиться из моих цепких хваток. Сначала я вставил трезубец в живот второго, тем самым освободив Лию от его оков. Дальше последовал ранивший меня мужчина, который пытался сбежать, предварительно пустив в меня пару пуль. Когда вокруг меня валялись два трупа, я смог наконец-то расслабиться, тяжело вздохнув. Правда, это продлилось недолго. Как только я вспомнил о Тэкито, у меня похолодело внутри. Подойдя ближе к нему, я сел на корточки перед его телом. Он лежал на животе, уткнувшись носом в землю. Я перевернул его на спину, всматриваясь в худое лицо. Глаза были закрыты, из приоткрытого рта маленькой струйкой шла кровь. Я хотел было отойти, как вдруг меня окликнул слабый дрожащий голос. — Мукуро… Спасибо, что позволил мне в последний раз увидеть звёздное небо. Больше он ничего не сказал. Его не стало сразу после моей мести. Было ли для меня удивлением то, что он не умер сразу? Скажу честно, в мире, где существуют пламя посмертной воли, кольца и мафия – это явление не будет для меня фантастикой.4
Когда Тина пришла в себя уже светало. Мы ушли на достаточно большое расстояние от входа в подземную лабораторию. Когда я сказал, что случилось с их другом, они обе помрачнели и расплакались. Тина (у которой теперь была большая шишка на лбу) рассказала, почему мальчик попал под обстрел. Как я и полагал, моя версия была схожа с реальностью. Похоже, Тэкито и в этом мире суждено умереть молодым. И даже я, будучи взрослым, не смог ничего с этим поделать. Я чувствовал ответственность за него и тех малышек. Раньше мне было совершенно наплевать на всех, кому требовались защита и помощь, если только это не были Хроме или Кен с Чикусой. Вины и угнетения совести за смерть мальчика я не почувствую. Я могу найти сто и одну причину, почему я не смог выполнить поставленную цель, но не буду. Зачем оправдываться перед самим собой? Это не принесёт никакой пользы, а только ещё больше подпортит мне настроение. Я старался забыть обо всём, что произошло несколькими часами ранее, но болезненная рана напоминала о неровной схватке и зверском убийстве. Времени доставать пулю не было, поэтому я просто замотал руку порванной тканью от рубашки, чтобы остановить кровь. Приходилось терпеть боль, но всё таки она не сравнивалась с тем, что было у меня на душе. Когда мы добрались до маленького населённого пункта, я оставил девочек возле дверей какого-то приюта, казавшегося ужасно старым и обветшалым, но ещё работающим. Брать их с собой дальше я не мог, потому что не знал, когда поменяюсь обратно, поэтому находиться рядом с ними было не желательно для них же самих. Тина, как и чуть ранее Тэкито, тоже поблагодарила меня. Я не понимал их скромных «спасибо», потому что считал, что мои глупые действия не достойны этого. — Не стоит благодарить меня. Я не сделал всего, что было в моих силах. — Но ты подарил свободу совершенно чужим людям, разве этого не достаточно? — Я не смог уберечь одну жизнь… — Ты спас две других. Нам тоже суждено будет когда-нибудь умереть, но я буду счастлива знать, что это случится не от гнусных экспериментов. Больше что-либо возражать я не смог. Мы распрощались, и я уверен, что навсегда. Возможно, мы могли бы увидеться в моём времени, но такие невероятные совпадения бывают крайне редко. Теперь мне придётся искать место для жилья на неопределённое количество дней и, желательно, подлатать руку. Увы, но на меня мои иллюзии не действуют… Интересно, а как там поживает я маленький? Наверное, страдает от гипер-опеки Савады Тсунаёши. Ему-то сейчас уж точно лучше, чем мне. Конец POV Взрослого Мукуро Рокудо