1
Не верится, но человек, которого я только несколько часов назад хотел закопать в землю, теперь сидит со мной за одним столом. Я пустил хищника, такого же, как и я сам, к себе в логово. Куда катится моя гордость? Риторический вопрос, который не дает мне покоя. У меня же тоже есть человечность. Именно поэтому я не бросил Мукуро в трудную для него минуту. Я не дал ему упасть на самое дно, из которого нет обратного пути. Хотя, чего это я? Многие выбираются из «ада», но потом слабые духом при жизни люди становятся безвольными овощами, а сильные превращаются в сатанинское отродье. Взрослый Мукуро стал дьяволом, подрабатывающем на Земле. Это всё произошло после прохождения всех кругов ада. Пока маленький восьмилетний мальчик, у которого общее с его копией лишь имя и некоторые черты внешности, находится в моем доме, я не позволю ему опускаться до «тёмного» уровня. Дети его возраста живут беззаботной жизнью, в то время как Рокудо уже вырос из той стадии, когда за ним все должны бегать и пытаться помочь. Но его психика до сих пор невинно детская, а после пройденных испытаний, уготовленных судьбой, она ещё стала не совсем уравновешенной. Я знаю, что он напуган, и этот страх не дает рассуждать ему здраво. Для него сейчас все незнакомые люди – враги, которые лишь жаждут нанести вред; их действия – тщательно продуманный план втереться в доверие, а улыбки – фальшивые насмешки. Но, как мне показалось, после нашего последнего разговора он смог немного отойти от депрессии. Оно и лучше. Не знаю, вылетели у него из головы наклонности суицидника или нет. Даже я не могу предугадать, что будет следующее. Надеюсь, он не захочет повеситься в ванной ночью. Будет печально, если все мои усилия по его спасению будут напрасны. Я буду лепить из него то, что будет выгодно мне. Посмотрим, какая скульптура получится в конце концов. Напуганные звери – податливые звери.2
Прошел один день с момента Мукуро попробовать покуситься на свою собственную жизнь. Сегодня воскресенье. Хоть и день считается выходным, но у меня все равно остаются незаконченные дела. Из-за Мукуро, от которого уйма хлопот, мне приходится оставлять работу на потом, но я же не робот, мне тоже требуется отдых, поэтому к концу недели на моем столе из ниоткуда образовывается стопка документации. Встаю я всегда рано, даже в свободные дни. Нет ничего лучше, чем насладиться тишиной в пустом доме, увидеть рассвет и осознать, что жизнь бывает прекрасна не только тогда, когда ты прописываешь сильному противнику по лицу тонфами. Утро воскресного дня я провел довольно обыденно, за исключением нового правила: будить Мукуро и кормить его завтраком. По расписанию, придуманным мной же, ребёнок встает в семь утра. Возможно, это слишком рано, ему же не надо в школу и он никуда не опаздывает, но все равно, он тут не на курорте. Режим ещё никому не вредил, вот и ему не помешает. — Утро наступило, — говорю на входе, едва открыв дверь. Мой голос звучит непривычно спокойно и не громко. Мне не приходится повторять дважды, говорить громче или подходить ближе. Малыш прекрасно все услышал, и уже через несколько секунд он протирает свои заспанные глаза. У него очень чуткий сон, хотя, не исключено, что он уже проснулся ранее, а теперь просто делает вид. — Доброе… — прошептал Мукуро, зевая и раскрывая глаза. — Одевайся, умойся, а дальше завтракать, — командным тоном произнес я, на что Мукуро лишь вяло повел головой, но соизволил таки подняться с кровати. Подчиняться кому-то для него было не в первой. Немного погодя я накрыл на стол для двоих. Непривычно. Раньше я думал, что буду это делать только для второй половинки или она для меня, но беспомощного мальчика в моих раздумьях не было. Мне пришлось долго ждать Мукуро. Только недавно приготовленный завтрак успел остыть. От ароматной еды больше не шёл едва заметный пар. Не понимая, как можно так долго копаться такому маленькому ребёнку (он же не какая-то безмозглая модница, которая большую часть своей жизни проводит в ванной, нахорашиваясь), я уже собирался идти за ним. Но как по взмаху волшебной палочки на кухню зашел, по всей видимости, ещё не пришедший в наш мир Рокудо. Медленно пройдя по ламинату, который скрипнул под весом его тела, он сел за стол, пожелав при этом приятного аппетита. Я заметил, что он был подавлен, как вчера днём, но не придал этому особого значения. Подумаешь, может встал не с той ноги. И вообще, за настроением этого мелкого не угонишься, как у капризной девчонки. — Хибари-сан я… В общем, можно я не буду есть? – он поднял на меня полные грусти глаза. Они как будто были покрыты прозрачной пеленой и смотрели сквозь меня. — Нет. Что ты предлагаешь делать с твоей порцией? Я не съем, а выбрасывать еду я не собираюсь, — отвечаю ему, даже не смотря в его сторону. Ну вот, началось. Теперь он вредничает. Я ждал, что до этого дойдет, но не думал, что так скоро. — Но я совершенно не голоден. Я даже смотреть на неё не могу. — Он демонстративно отвернулся, скривив лицо. — Ты можешь не есть в течение дня, но завтракать – это обязательно. Ты же не хочешь снова упасть и потерять сознание от нехватки сил? Или тебе нравится быть жалким и беспомощным, находиться у кого-то на руках и ждать помощи? – привычный медленный тембр и тихий голос. Совершенно не сочетается с теми словами, которые я только что проговорил. Они заставили Мукуро покраснеть и опустить голову, чтобы я ничего не увидел. Пока он думал отвечать или же лучше помалкивать, я продолжил. – Хорошо, будь по-твоему. Но ты не выйдешь из-за стола, пока я не увижу пустой тарелки. — Апчхи!.. Ох, Хибари-сан, можете закрыть окно? Мне что-то холодно, — попросил Мукуро, хватаясь за свои плечи, как бы этим действием подтверждая свои слова. — Оно и так и закрыто. Во всем доме поддерживается одна температура, — слишком раздраженно ответил я на такую, казалось бы, невинную просьбу. — Прошу прощения. Не знал, – немного хрипло произнес Мукуро и поник, словно цветок под палящим солнцем. Резко встав со стула, от чего тот противно скрипнул, я подошел к другому краю стола, где сидел ребёнок. Рокудо встрепенулся и посмотрел на меня, ожидая каких-то действий. Я сел перед ним на корточки. Никогда не любил ходить вокруг да около, поэтому стал говорить прямо. — Твоё состояние мне не нравится. — Мой голос стал строже, но он ещё был недостаточно грубый, как когда я разговариваю с врагами. Заметив под глазами Мукуро синеватые полосы, напоминающие мешки, я напрягся. — Ты что, плохо спал? Помедлив с ответом (должно быть размышляя над ним), мальчик закашлялся. Только он раскрыл рот, чтобы что-то сказать, я опередил его. — Думаю, ты простудился. – Скорее констатировал факт, чем предполагал я. — Но как?.. – обращаясь к себе, удивился Мукуро. — Просто меньше в озере купаться надо, при таком-то холоде. Сейчас тебе не лето, – напомнил я, уже на выходе из кухни. Мой путь располагался к аптечке, в которой лежал градусник. После того, как я померил температуру, было решено собираться в больницу. Нет, все было не настолько серьезно, всего лишь температура 37,5. Почему же тогда я предпринимаю крайние меры? Все очень просто. Во-первых: я не знаю состояние его иммунитета, поэтому даже обычная простуда может дать осложнения. Во-вторых: если ему станет хуже, я не знаю какие нужно давать лекарства. В-третьих: в воскресенье у Кичиро-сана дежурство в городском госпитале, поэтому вызвать его я не смогу. Решив долго не задерживаться дома, я по-быстрому привёл себя и Мукуро в порядок. Когда мы уже стояли в прихожей, ребёнок наотрез отказывался от моего шарфа, надетого поверх куртки. Несмотря на то, что он упирался, мне всё-таки удалось настоять на своём. Не хочу, чтобы ему по дороге стало плохо. И как он не понимает, что я пытаюсь помочь ему?3
— Хибари-сан… Хибари-сан! Пожалуйста, давайте притормозим, – запыхавшись, подал голос Мукуро. Похоже, мой быстрый темп его не устраивал. Я остановился, дав Рокудо передохнуть. — Я устал, не успеваю за вами, да ещё мне жарко, – плаксивым голосом решил пожаловаться мне ребёнок. Он уже собирался разматывать большой для него шарф, но я его остановил. — На улице ещё холоднее, чем у меня в доме. Тебе и так нездоровится, а ты ещё хочешь всё усложнить? Со здоровьем шутки плохи. — Но мне… – договорить я ему не дал. Он замолчал сразу, после того как моя рука коснулась его разгорячённого лба. Синяя чёлка слегка намокла и прилипала к коже. У него начался жар. Такого жеста Мукуро явно от меня не ожидал. Со стороны это, наверное, выглядело «мило», раз прохожие женщины останавливались и глазели на нас. Но как только я метнул свой недовольный взгляд в их сторону и они поняли, на какого человека только что смотрели, женщины сразу вернулись к своим делам, быстро переходя дорогу и продолжая свой путь по другой стороне. — Горячий лоб. У тебя поднялась температура, поэтому и жарко. Потерпи ещё немного, мы почти пришли. Прислушавшись к Рокудо я всё же стал идти медленнее, но по прежнему держал его за руку, ведя за собой. Через пять минут мы уже стояли возле каменной таблички с надписью «Больница Намимори». За всё время Мукуро ни разу не спросил куда мы идем, поэтому можно было понять его изумление при прочтении надписи. Мальчик сначала застыл как вкопанный, хлопая глазами и раскрыв рот, дальше он перевёл голову ко мне, и на меня стала смотреть пара невинных и печальных глаз. И снова он испытывает это… Иногда я думаю, как хорошо было, когда он был без сознания. Ни тебе истерик, ни щекотливых ситуаций. Тем временем, пока я вспоминал те спокойные деньки, Мукуро попятился назад. Он отходил медленно, прикрыв свой красный глаз рукой. Словно в каком-то трансе, ни слыша и ни видя ничего перед собой кроме больницы, он смотрел на белое здание, как на нечто ужасное. Я прекрасно понимал его состояние и не ждал иного. Мы это с ним уже проходили. Если бы я помедлил на секунду, то ребёнок споткнулся бы об бордюр и упал на дорогу, где проезжают машины, иногда даже наплевав на ограничение в скорости. Для полного «счастья» ему не хватало повторить случай, произошедший в нашу первую встречу. Резким движением я схватил Рокудо за руку, уводя подальше от проезжей части. Это немного его встряхнуло и вывело из своих мыслей. Он перестал таращиться в одну сторону и прикрывать глаз. Я все еще цепкой хваткой держал его, не давая пошевелиться, таким образом предвидя попытку внепланового побега. Но ребёнок видимо и не думал убегать. В его мыслях сейчас вертелось только одно. А вот передо мной было два выхода: насильно затащить его в здание, даже несмотря на сопротивление (на что я уже почти согласился) или заманить путём диалога. Если бы Мукуро не стал хныкать, тем самым останавливая меня, то вопрос был бы уже решён. — Ты что, снова плачешь? – без особого интереса спросил я, пытаясь заглянуть под чёлку Мукуро, так как его голова была опущена вниз и смотрела на землю. — Вы снова делаете это… — всхлипывая, пробубнил он. — Что ты имеешь в виду под «это»? — Снова делаете мне больно, — прошептал малыш, после чего положил руку на то место, где предположительно находится сердце. — Знал же, что доверять вам плохо кончится… Вы говорите одно, а делаете совсем другое. Вы…вы…Опять становитесь моим врагом! — последнее слово он выкрикнул, пытаясь высвободиться от меня. Прохожие и люди, выходящие из больницы, косо смотрели на нас. — А я-то думал, что ты умнее, чем кажешься. — Мукуро взвыл, словно мои слова резали похуже ножа. Я сел на корточки перед ним, чтобы мое лицо было на уровне его. – Всё, перестань. Хватит лить слёзы, они ничем не помогут. — Чтобы хоть как-то миновать истерику и панику, я положил свою ладонь на макушку ребёнку. Осталось перебороть себя и сделать самое сложное. Так, представь, что это Хибёрд… Как ни странно, моя тактика сработала и я смог успокоить ребёнка. Кто бы мог подумать, что погладишь его по голове и он станет почти шёлковым. — З-зачем т-туда?.. — снова заикается. — Когда люди заболевают, они ходят в больницу. Сейчас как раз такой случай. Тебя я сам вылечить не смогу, — я стал говорить тише. Думаю, это тоже играет не малую роль в нашем общении. — Но ведь, они будут смотреть… — В смысле? — На меня, на мой глаз. Они захотят изучить, ставить опыты… Я не выдержу этого снова, — после этих слов Мукуро всхлипнул и зажмурился. — Никто на тебя смотреть не будет. Пошли. На другой стороне от госпиталя находилась аптека, туда мы и направились. Перейдя дорогу вместе с Мукуро, я купил там повязку на глаз, которую вскоре нацепил на ребёнка. Ему эта идея понравилась, он уже был готов переступить порог больницы, но почему-то ещё колебался. Его сдерживало что-то. Страх и волнения не давали покоя. — Просто держись за меня и не уходи из виду. Пути назад нет. Малыш слабо кивнул и мы прошли на территорию больницы. Уже внутри, стоя возле регистратуры, я спрашивал где можно найти своего знакомого, Мукуро же находился рядом, прижимаясь к моей ноге и не отпуская руки. — Может, лучше посоветовать педиатра? — похоже пожилая медсестра, с которой я разговаривал, заметила возле меня Рокудо. — Или доктор нужен именно Вам? — Нет, я обойдусь. Скажите, где сейчас находится Кичиро-сан и я уже пойду, — попытался поторопить женщину я. Она, хмыкнув, с большим недовольством, но все же сказала мне номер кабинета. Отойдя от регистратуры я уже собирался двинуться в сторону лестницы, как вдруг меня окликнули. Развернувшись, я увидел среди обычных пациентов и посетителей, человека в белом халате и старомодных больших очках. — Хибари! Не ожидал твоего прихода. Последний раз я тебя видел в больнице, когда ты хотел спокойно отоспаться. Что-то стряслось? – он поманил нас рукой и кивнул в сторону автоматов с напитками, где было не так шумно и можно поговорить. — Мы пришли к тебе. — Мы? – удивился мужчина, после чего оглянул меня с ног до головы и всё-таки заметил Мукуро. — О, ну здравствуй, — обратился он к нему, искренне улыбаясь. Малыш на это никак не отреагировал. Он спрятался за мою спину, крепче сжимая мою же ладонь в своей. Я буквально чувствовал, как его сердце забилось быстрее. Если так и дальше пойдёт, он окончательно сломается от нарастающего давления со стороны взрослых. — Это тот мальчик, которому ты оказывал помощь у меня дома, – сказал я тише. Я знал, что Мукуро прекрасно нас слышит и понимает всю суть разговора. — Да, я узнал его, – он взглянул на Рокудо. Ребёнок тоже покосился на врача, недоверчиво оценивая его. — Если ты пришёл с ним, то значит это не тебе нужна помощь. Ему нездоровится? — Всё именно так и есть. Жар, температура, насморк и кашель. В общем, полный комплект. — Похоже на признаки простуды, но так сходу диагноз я не поставлю. А с глазом что? – Кичиро-сан снова посмотрел на ребёнка, отчего тот насупившись, отвернулся. Наверное, ему не нравилось слышать, как его откровенно обсуждают. — Ничего серьёзного. Это старая травма, – быстро сориентировавшись, частично соврал я. — Что ж, ладно. Я сегодня очень занят, большой наплыв пациентов, поэтому принять вас смогу не скоро. А чтобы ты тут долго не сидел с больным ребёнком, я посоветую отличного педиатра. — Да вы что, сговорились? — А что такого? Поднимайтесь на третий этаж – там детское отделение. Кабинет 310. Она примет вас без очереди, если скажешь, что от меня. — Он ещё раз улыбнулся, допивая свой кофе. — Мне пора, и так с вами заговорился. Выздоравливай, — доктор подмигнул Мукуро и удалился в глубь коридора.4
Третий этаж отличался от остальных. Скучные белые стены были украшены яркими картинами и детскими рисунками, по всей видимости, маленьких пациентов. В углу даже находилась игровая комната, где сейчас резвились дети с разными игрушками, а рядом на скамейках сидели их родители. Всё было настолько красочным и насыщенным, что даже казалось, что тут было светлее. Мукуро только и смотрел по сторонам. Он мог видеть такое впервые. Но, наверное, ему уже совсем не интересно играть с игрушками и другой детской чепухой. После того, что он пережил, такое будет казаться абсурдным. Тоже самое, что взрослому мужчине вместо покера предложить собирать пазл. Когда мы отыскали нужный кабинет, а это случилось быстро, я удивился, так как ожидал совсем другого. Никакой очереди не было. Ни единого человека не было. Немного странно, учитывая, что сейчас утро, а обычно пациентов больше именно в это время дня. Ну да все равно. Я постучал и открыл дверь, не дожидаясь приглашения войти. В небольшом кабинете за столом сидела молодая девушка. У неё были густые чёрные волосы до плеч и тёмно-карие глаза. Заметив нас она поздоровалась и кивнула на стулья, стоящие возле её стола. Я предпочёл стоять, а вот Рокудо отправил присесть. После этого я заговорил первый. — Мы от Кичиро-сана и… — …и этого малыша нужно осмотреть. Извиняюсь, что перебила, но по его внешнему виду я сразу могу сказать, что лучше не медлить. — Она пыталась казаться серьезной, но мягкий голос рушил все её попытки. — Я не представилась. Моё имя Саито Минори. А тебя как зовут? – обратилась она к ребёнку, подходя к нему и садясь на корточки. Никакого ответа не последовало. Я знал, что он не собирается разговаривать с докторами, поэтому пришлось говорить за него. — Его зовут Мукуро. А я – Хибари Кёя. — Что ж, Мукуро-кун, давай я тебя осмотрю? Пересядь на кушетку, так мне будет проще, — Минори мило улыбнулась, ожидая хоть каких-то знаков внимания от Рокудо. Он продолжал сохранять молчание, но на кушетку всё-таки пересел. Я находился достаточно близко, чтобы увидеть, что он трясётся, как лист на ветру, должно быть это тоже заметила педиатр. Я подошёл к девушке и шепнул ей на ухо, чтобы не услышал Мукуро: — Он очень сильно боится врачей. Будьте аккуратны. — На моё предупреждение она кивнула и на её лице появилась полуулыбка. — Я уже поняла. Не волнуйтесь, я ведь знаю своё дело, — также шёпотом ответила брюнетка. Вернувшись к Мукуро она стала сначала разматывать длинный шарф, потом сняла куртку. Малыш только тяжело вздыхал, но не осмеливался проронить ни слова. — Так, давайте для начала узнаем, на что конкретно он жалуется. — Признаки простуды и высокая температура, — ответил я. — А с головой что? — она кивнула на бинты, после чего достала градусник. — Он ударился, уже как неделю назад. Ничего серьёзного. — Вы проверялись у врача? У него не сотрясение мозга? Её слова ввели меня в ступор. Над этим я ранее не задумывался, да и Мукуро ни на что серьёзное кроме головной боли не жаловался. Вот почему я всегда ненавидел докторов. Лезут во все подряд, спрашивают… Все их интересует, а когда что-то серьезное не все помочь смогут. — Я точно не знаю. — Ладно, это мы потом проверим. А так в общем, его не тошнило, голова не кружилась? – вот опять. Хотя, ты сам сюда добровольно пришёл, Хибари. Соизволь потерпеть. — Нет… - подал тихий хриплый голос Мукуро. Я думал, что он продолжит абстрагироваться от окружающего мира. — Что же ладно, возможно, сотрясения и нет. Давай посмотрим что тут у нас… Ровно 38 градусов. Не очень хорошо, но пока сбивать температуру не потребуется, - Минори надела стетоскоп, уже готовая слушать сердце и лёгкие ребёнка. Я видел, как нелегко Мукуро давался самоконтроль над собой. Он чуть ли не плакал, но сжимал кулаки и продолжал сохранять самообладание. Рокудо был настолько перепуган, что его тело тряслось, когда он сидел. Это тяжёлая фобия не давала ему спокойно вздохнуть. Хоть он понимал, что я рядом и никакого вреда ему не нанесут, отложенные в памяти холодные прикосновения медицинских инструментов наводили панику. Когда девушка закончила осматривать малыша, она села обратно за свой стол и стала что-то писать на отдельном листе. — У него есть медицинская карточка? Хибари-сан, я к вам обращаюсь. — Ничего подобного у него нет, он вообще не здешний. Послушайте, мы торопимся, вы не могли бы назначить лекарства и мы уйдём. – Я стал понемногу закипать от этой наглой девицы. — А если бы я сказала, что с ним что-то серьёзное, вы бы так же торопились? Я не знаю, кем вам приходится этот малыш, но просто так я вас не отпущу. Я могу поставить диагноз назофарингит*. Но. Внешний осмотр ничего особенного не даст, нужно обследовать и изнутри. Он ел сегодня утром? — Нет, у него не было аппетита. — Значит, направим вас на сдачу крови с вены, плюс общий анализ крови. Раз у него был ушиб головы, то обязательно сходите к невропатологу и окулисту. Ещё намешало бы сделать Доплер сосудов головного мозга… — Стоп. Мы же его не в космос лететь готовим, зачем столько всего? — заметил я немой ужас на лице ребёнка. — Кто из нас врач, вы или я? Я хочу как лучше. Если вы потратите несколько часов, то ничего страшного не случится. Думаю, до обеда вы закончите. Как только пройдёте весь список, то возвращайтесь обратно ко мне, я назначу полное лечение. В коридоре, после посещения этой надоедливой дамочки, я прикидывал куда сперва направимся. Думаю, сначала лучше пройти самое страшное (по мнению Мукуро) и тяжёлое (по-моему мнению). Поэтому я, схватив за руку ребёнка, нервно озирающего по сторонам, потащил его к манипуляционному кабинету для сдачи крови. — Мы ведь не пойдём снова к ней? — с надеждой в глазах спросил малыш. Сначала до меня не дошло о ком он, но после секундных раздумий я понял. — Она – твой врач, поэтому нужно делать, что она говорит. — Эти слова давались мне с трудом. Чтобы я слушал какого-то травоядного, которая слишком много о себе возомнила? — Она мне не понравилась. Такая фальшивая улыбка легче никому не сделает, лучше бы просто работала с нормальным лицом. — Это называется дежурной улыбкой. — До меня никак не дойдёт смысл. Зачем вы, взрослые, всё так усложняете? — Не от меня зависит. С этим коротким диалогом мы подошли к дверям нужного кабинета. Протолкнув упирающегося Мукуро в комнату, я зашёл следом за ним. Это место явно отличалось от кабинета молодого педиатра. Здесь даже сама атмосфера напоминала, что ты в больнице, в месте где одна жизнь рождается, а другая уходит. Тут всё было белым: напольная плитка, стены, мебель и потолок. За маленьким столиком в углу сидела медсестра, также одетая в светлое белое. В воздухе витал раздражительный запах спирта. Я показал женщине лист с назначениями, после чего она попросила Мукуро сесть в специальное кресло, а сама пошла готовить шприц и колбу. Ребёнок не шелохнулся. Пропустив мимо ушей просьбу медсестры, он попятился назад, но уперся прямо в меня. Я наклонился к нему, чтобы шепнуть кое-что на ухо. Со стороны это казалось, будто я его слегка обнял, поэтому сестра взглянув на нас невольно усмехнулась и вернулась к работе. — Не время отступать. Перестань колебаться и сделай это. — Но… — Я так сказал, — отчеканив каждое слово, велел я, после чего подтолкнул ребёнка к креслу. Ему ничего не оставалось делать, как послушаться меня. Может, это и выглядело грубо, но другого выхода я никогда не видел. Чтобы чего-то добиться, нужно как следует надавить. Мукуро с самым измученным видом сел и даже сам положил левую руку на подлокотник. Рядом на маленьком белом стуле присел я. Нужно было ожидать любого фокуса со стороны малыша, поэтому я был начеку. — Ох, ты так дрожишь. Тише, успокойся, это не так уж страшно. — В руке медсестры блеснула игла. — Ну вот опять… Ты же не хочешь, чтобы я делала тебе больно? Ты уже такой большой, должен понимать. — Нет! — Мукуро буквально выхватил свою руку. Если бы я не подоспел вовремя, он бы уже рванул куда подальше отсюда. Перехватив его запястья, я усадил подорвавшегося ребёнка обратно на место. — Это вам нужно, а не мне! Вы как будто нарочно таскаете меня по таким местам, потому что знаете, что я пережил! — он стал кричать на меня. Ему сейчас больше всего хотелось оказаться в другом месте. Возможно там, откуда я его недавно вытянул… на свою голову. Он был настолько напуган, что почти задыхался. Ему было до жути обидно, и эта обида подымалась в воздух. Она смешивалась с запахом спирта и лекарств и становилась неприятно ощутимой. Аура унижения витала в воздухе и поглощала светлую комнату, теперь её заменил тёмно-синий цвет. — Когда ты умеришь свой пыл, мы продолжим, — сказал я совершенно непринуждённо и сел на стул. После моих слов он действительно утих и положил руку обратно на подлокотник. Я опять «услышал» его сердце. Оно больше не стучит как прежде. Сердце шепчет. Оно шепчет о том, что разрывает его изнутри. Пройдёт совсем немного и оно замолчит навсегда. Я не могу этого допустить, не в этом мире. Перед тем как медсестра хотела в сотый раз ввести иглу в еле заметную вену ребёнка, я приобнял Мукуро за плечи. Он, не подозревавший об этом, дернулся, но после перестал дрожать. — Просто не смотри, — тихо посоветовал я, после чего мальчик как по команде закрыл глаза и уткнулся мне в плечо. Дыхание всё ещё было прерывистым, но напряжение понемногу спадало. После всей проделанной трудной работы мы, наконец, покинули зловещую комнату, которая стала как и прежде белой. — Отлично, — заключил я, мысленно вычёркивая из списка два пункта. Сзади меня мелькал Мукуро, зажимая ватой продырявленные палец и руку. Я не мог сказать, что ему стало легче, так как визуально он выглядел ничуть не лучше, чем когда мы только пришли. Только лоб уже не горел, похоже таблетки той докторши подействовали. — Мне кажется, или мы третий раз проходим по этому коридору? — задал вопрос малыш. — Тут все коридоры одинаковые, не выдумывай. Я просто не могу найти кабинет невропатолога. — Так спросите у кого-то, — он пожал плечами. — Ладно, присядь пока и ни шагу. Я спрошу у вон той медсестры.5
POV Мукуро Рокудо Когда Хибари-сан отошёл, я немного замешкался перед тем как сесть на мягкие стулья. Пока я стоял, мимо меня проходила небольшая группа врачей и медсестёр, которые явно не заметили или не хотели заметить меня. Один из них зацепил меня и я, не устояв на ногах, пошатнулся и упал на колени. Из рук сразу выпала вата. Немного рассеяно вставая, я поднял её. — Прошу прощения! Ты не сильно ушибся? — услышал я обеспокоенный мужской голос. Я поднял недовольный взгляд на тех, кто меня сбил и понял, что чего-то не хватает. Поднеся руку к своему правому глазу я заметил, что тканевая повязка купленная Хибари-саном куда-то пропала. Не сразу до меня дошло, что меня зацепили вместе с ней. Я уже хотел искать её на полу, как заметил удивленные взгляды со стороны взрослых. Они были напуганы, как будто перед ними стоял монстр, а не обычный маленький ребёнок. — Это так странно… — проговорил один из мужчин, по голосу похожий на того, кто сбил меня. — Это же не гетерохромия**, да? — спросила дрожащим голосом девушка, очевидно медсестра. — Ты когда-нибудь видела такое подобного рода? Тем более, присмотритесь, зрачок необычной формы! Они коллективно стали рассматривать меня, как будто я был экспонатом на выставке, не хватало только фотоаппаратов. Один мужчина положил свою руку на моё плечо. Я понял, что это конец. То чего я боялся и скрывал от людей в белых халатах вырвалось на свободу. Теперь мне точно отсюда так просто не уйти. Где же Хибари-сан, когда он так нужен? Рефлекторно я отмахнулся от мужчины и отскочил в сторону. Сейчас они что-то предпримут, они не захотят оставить меня без должного внимания. Пока врачи не сориентировались что им делать, я уже был на другом конце коридора. Сейчас они помчатся мне вдогонку. Просто так тыняться нет смысла. Нужно найти место, где можно было бы спрятаться от посторонних глаз. Пока у меня на примете нет ничего подобного, поэтому придётся побродить, хорошенько присматриваясь к каждому месту. Я уже не бежал, но быстрым темпом шёл, обхватив себя обеими руками. Мне не было прохладно или холодно, просто в душе как будто что-то замерло, а к горлу подкатил ком. Даже если бы ко мне кто-то обратился, я не смог бы издать ни звука. Мне показалось, что у меня была па… ра…нойя? По-моему так это называется. Сейчас каждый проходящий мимо человек, бросавший в мою сторону свой взгляд, казался мне одним из них. Обычные люди, случайно посмотрев на меня, отворачивались с недоумением на лице. От медсестёр и другого медперсонала я просто бросался бежать. Слишком подозрительные были. А что если они все знают, кто я такой и откуда пришёл? У нас в Италии у мафии везде были свои, даже в больницах. Может и здесь всё устроено также? Я не хотел об этом думать. Ни о чём не думать, просто выкинуть всё, как ненужный мусор, всё забыть. Сейчас я проходил мимо зоны, где играли дети. И мальчики, и девочки беззаботно играли с разными игрушками, что на минуту мне стало завидно. Почему они могут ничего не делать, не страдать, жить как подобает детям, а я мучаюсь от самого рождения? Неужели быть таким, как все, это так сложно? Ещё больше насупившись я прошёл мимо детей, делая видит, что ничего не вижу и не слышу. Уверять себя у меня получалось хорошо. Достаточно было только переключиться на другую тему и становилось не так больно. Это всегда работало, хоть и ненадолго, поэтому приходилось придумывать что-то опять, снова забивая мысли прострацией. Немного дальше игровой зоны был тупик. Не заметив его, я чуть не врезался в стену, но вовремя увернулся. Оглядевшись, я заметил, что неподалёку справа, в самом конце была странная дверь, окутанная мраком, так как в том узком проходе не было ни одной лампочки. Это место было довольно тёмным, не думаю, что там меня заметят. Подойдя к двери, я уже хотел было упасть рядом с ней, но меня смущало то, что в любой момент из неё может кто-то выйти, ударив меня. Я решил посмотреть, что находится по ту сторону. Терять мне было нечего и даже если там тёмная лаборатория, я в любом случае смогу сбежать. На моё удивление, дверь была не заперта и я смог с лёгкостью открыть её. Сразу повеяло холодом. Не ожидал, что там окажется подобное… Я переступил порог и очутился на маленьком балконе. Хоть это и был всего третий этаж, можно было разглядеть разные дома и здания, видневшиеся вдалеке. Мне было непонятно, зачем такая пристройка находится здесь. Может, сюда ходят покурить и проветриться врачи и остальной медперсонал? В любом случае, здесь спокойно, нет людей и свежий воздух. Сев на пол и обхватив свои ноги, я поежился. Плитка была слишком холодная, но сидеть можно. Никто меня не видит, не смотрит осуждающим или недоуменным взглядом. Можно дать волю эмоциям и подытожить случившееся сегодняшнего дня. По щеке сразу потекла слеза. Столько всего приключилось, встретил столько разных людей. Люди. С этим словом ассоциируется столько всего плохого. Почему они такие мерзкие? Почему им доставляет удовольствие причинять боль другим? Хоть кто-нибудь ответит мне на этот вопрос? По щеке покатилась вторая слеза. Становилось прохладнее, но мне всё равно. Я уже имел дело с морозом, это мне не страшно. Меня пугает другое. Я боюсь снова испытать ту боль, а Хибари-сан, сказавший, что будет всё время рядом, пропал. Не хочу его больше видеть. Мне надоела вся эта ложь. Если он думает, что я маленький, глупый, жалкий, то это не значит, что меня можно всячески обманывать, а потом говорить, что я всё не так понял. Хорошее забывается быстро, а плохое остается в памяти навечно. Проблема в том, что ты не знаешь, что хорошо, а что – плохо. Как же становится жутко. Когда у меня был шанс со всем покончить, его наглым образом отняли, а второй раз такое не подвернётся. Интересно, а если упасть с третьего этажа, я наконец попаду в рай…или ад? Не важно где, главное, чтобы там были мои близкие. Всё равно на земле мне причинили больше боли. Нет. Это не вариант. Если у меня не выйдет, то потом я просто не смогу объяснить Хибари-сану как так случилось. Под его взглядом я чувствую себя не комфортно, он видит насквозь. Сказать правду не получится, солгать, смотря прямо в глаза, тоже. Горько. Было невыносимо горько. По щекам покатился поток горячих слёз. — Как. Ты. Мне. Надоел. – От неожиданности я подпрыгнул и ухватился за перила. Грубый голос с нотками злости и ярости пугал. В панике я не знал, что делать. Крепко сжимая холодный металл одной рукой, второй я прикрывал влажное лицо, чувствуя на губах привкус соли. Хотелось метаться по этому маленькому замкнутому пространству, чтобы хоть как-то отвлечься. Когда я упёрся спиной в металл, безумная мысль мелькнула в голове. Если надеется на то, что его реакция не сработает быстро, то я могу успеть. Интересно, как моё бездыханное тело будет смотреться на асфальте? Будет много крови?… И, скорее всего, криков, если какая-то медсестра увидит мой полёт. Как бы сильно я ни хотел это сделать, задумка никогда не свершится. А всё потому что внутри меня живёт трус, не способный совершить даже жалкий повторный суицид. Когда я был в лаборатории то думал, что сохранить жизнь это очень тяжело. Оказывается, добровольно решиться на смерть ещё сложнее. — Зачем ты сюда пришёл и что делаешь? Я отошёл на три минуты, а ты уже успел бесследно исчезнуть. Да у тебя к этому талант! — последние слова были с нотками холодного сарказма. — Опять слёзы льёшь? Н-да, думал, мы уже пойдём обратно, а тебя ещё к психологу не мешало бы сводить. — То есть как? — я подбежал к Хибари-сану. — Мы просто уйдём?! – в моих глазах блестели алмазные слёзы, смешанные с блеском надежды и наивности, будто я спросил, можно ли мне завести щенка. — Не понимаю вопроса. Нам что-то может помешать это сделать? Какие же вы, травоядные иллюзионисты, странные. — Он поморщился и накинул мне на плечи мою куртку. — И что тебя тянет выбирать такие холодные места. Пошли уже. Мы больше никуда заходить не будем, только в аптеку. Пока тебя не было я всё успел уладить. Он как бы специально не обращал на меня особого внимания. Я думал, что мне снова придётся строить из себя беззащитного, который и двух слов связать не может, а Хибари-сан опять, сам того не догадываясь, сыпал мне соль на открытые раны. Когда мы уже спустились на первый этаж, брюнет остановился возле автомата с напитками. Я не особо наблюдал за его манипуляциями, поэтому удивился, когда в мою руку положили жестяную банку, которая отдавала теплом и грела ладонь. — Выпей. Это поможет согреться. Я закрою глаза на то, что ты будучи простуженным сидел раздетый на улице. — Простите, – слабо проговорил я, открывая баночку. Когда я отпил немного и замер, наслаждаясь как горячая жидкость стекает по горлу, Хибари-сан безэмоционально спросил: — Проблемы? — этот вопрос вводил в ступор. Однозначного ответа дать невозможно, так как сам вопрос не совсем понятен, но одно я знаю точно. Что-то мне подсказывает, что Хибари-сан хочет знать , почему я оказался на том балконе. Ему интересно, почему я опять плакал. Он не спрашивает прямо, потому что не хочет показывать мне, что он волнуется. Да, это именно волнение. Это ощутимо со стороны. К концу моего рассказа банка совсем опустела. Вспоминать о том, что со мной приключилось полчаса назад было неприятно. Брюнет тяжело вздохнул. Его это бесило. Я…нет, моя слабость была той, кто бесит Хибари-сана. Когда мы пересекли территорию больницы, он остановился и посмотрел на меня серьёзно. Забавно, но я уже понимаю его с полувзгляда. Он настроен решительно что-то сказать. — Тебе нужно понять, что хоть я и защищаю тебя сейчас, ты должен сам пытаться бороться. Перестань зацикливаться на каждом остром слове и кривом взгляде со стороны. Хватит позволять доминировать над собой. Его слова отдавались эхом в моем подсознании. Сейчас он тонко намекнул на мою беспомощность. Если бы я смолчал, то получилось бы, что я соглашаюсь с ним. Не растерявшись, я быстро подобрал, что ответить. — Тогда вы предлагаете мне стать тем, кто доминирует? Ну уж нет. В глубине души я не добыча, но и не хищник. Я не хочу отвечать ударом на удар, но и не могу подставить другую щеку. — Хах, это всё глупости, тогда кто же ты? — Человек, – твёрдо произнёс я. Недовольно отвернувшись, Хибари-сан стал уходить подальше от этого места, кинув напоследок два слова: — Жалкое травоядное. Конец POV Мукуро Рокудо