Между их лицами оставалось всего несколько сантиметров.
— Тебе не стоило этого делать, — сбивчивым шёпотом сказал Лавкрафт, в глазах которого зажглись непонятные для художника огоньки. — Я бы… смог дойти до своего дома без происшествий, — Натаниэль заметил, что, пока новенький говорил эти слова, его кадык очень часто дёргался, что означало лишь одно — его владелец волнуется. Кажется, при встрече с Дегэйром и его дружками он был более уверен? «С-слишком близко!», — достаточно быстро опомнился Натаниэль, на щеках которого мигом выступил ярко-багровый румянец, сильно констатирующий с его бледной кожей, а сам парень медленно выпутался из подобия объятий, на несколько шагов отходя от Говарда, неосознанно выставив руки вперёд, будто обороняясь. — Ты не можешь быть в этом уверен наверняка, — неожиданно серьёзно сказал Куртцберг, смущение которого понемногу утихало, уступая место здравому рассудку. — Если ты сталкивался с суперзлодеями в своей стране, то наверняка знаешь об их разрушительной силе. Хорошо это или нет, но не думаю, что парижские антигерои уступают в этом иностранным, именно поэтому я считаю лучшим выходом переждать в более-менее безопасном месте. Кроме того, — важно начал говорить другую причину парень, — я всё ещё считаю, что должен отблагодарить тебя за то, что ты вступился за меня перед Дегэйром. Не словами, — уточнил он. — Делом. Когда внутренне Натаниэль обрёл так называемую «гармонию», его голос преобразился: появились спокойные нотки, а также серьёзность. Сейчас он не был похож на того забитого мальчишку-художника, каким до этого предстал в коллеже… …но он тут же стушевался, когда увидел заинтересованный взгляд напротив. — Я… сделаю чай, — тихо сказал Куртцберг. — М-можешь расположиться в гостиной, — быстро добавил художник и уже практически побежал на кухню, но остановился и всё также смущённо поинтересовался: — Чёрный или зелёный? О, а может вообще… кофе? — он совсем, что называется, «осел» под пристальным взглядом, пробирающим до дрожи. Говард совсем по-кошачьи улыбнулся, а затем медленно ответил: — Зелёный чай с двумя ложками сахара, пожалуйста. Натаниэль попытался улыбнуться в ответ, но это у него получилось криво, а поэтому он оставил попытки. Зайдя на кухню, Куртцберг подошёл к столу и уже хотел взять из картонной коробочки чайный пакетик, как его привлекла другая вещь, которая — художник в этом на все двести процентов уверен! — не принадлежит ни одному члену из его семьи. Небольшая выкрашенная в чёрный цвет коробочка, на которой были изображены непонятные Натаниэлю иероглифы, покоилась на столе. Художник даже представить не мог, что там может находиться, но она так и манила открыть себя, как будто сверкая под приветливыми солнечными лучами, исходящими из-за не прикрытого шторами окна. Художник, поддавшись искушению, открыл загадочную коробочку. Вспышка, после которой следует яркий свет, из-за которого Куртцбергу пришлось зажмуриться. Шарообразный сгусток ярко-оранжевой энергии, который кружится в воздухе, а затем превращается в… — …летающая белка? — с удивлением спросил Натаниэль, посмотрев на ранее невиданное существо. По правде говоря, он не сильно удивился, потому что каждый день видит людей со сверхспособностями, которые разрушают город, а также героев в латексных костюмах, гоняющихся за ними, чтобы поймать чёрную бабочку, именуемую акумой… В общем, если собрать всё это воедино, то сразу становится понятно, что странное белкообразное(?) летающее существо — не самое интересное, что можно увидеть в Париже. — Я не белка! — вдруг заговорило существо несколько писклявым, но не бьющим по ушам голоском, скрестив лапки поперёк маленького тельца. — На все сто двадцать процентов я являюсь лисом. И меня зовут Триккс. — Ага, летающая лиса по имени Триккс, которая умеет разговаривать. Пока что всё логично, — кивнул Натаниэль. Обычно Куртцберг вёл себя тихо, несколько раз размышляя перед тем, как что-то сказать, и даже подумать не мог о том, чтобы кому-то съязвить, но сейчас все эмоции смешались в один клубок, заставляя их хозяина говорить первое, что придёт в голову. — Обычно люди пугаются, когда видят мой приход и, соответственно, самого меня, но ты — исключение, — приятно удивился Триккс. — Это даже к лучшему, — он удовлетворённо кивнул. — Я — Триккс, лис, — ещё раз представилось существо. — Являюсь одним из духовных существ, которых называют квами, — он сделал паузу, давая Натаниэлю переварить полученную информацию, а затем продолжил: — Квами дают определённым людям суперспособности, превращая их в супергероев. Если бы к Куртцбергу на улице подошёл человек и стал такое говорить, то он бы непременно послушал его и даже покивал для приличия, а потом отошёл на несколько… километров, чтобы больше не слышать подобный бред. Но перед художником сейчас витало в воздухе магическое существо, которому не поверить было невозможно. «Ага, квами — существа, дающие определённым людям суперспособности, — мысленно повторил слова Триккса Натаниэль, а затем вдруг опомнился: — Но…» — …причём здесь я? — выделив последнее слово, озвучил мысль парень. — Ты — избранный! — восторженно ответил квами, улыбнувшись. — Для чего? — уточнил Куртцберг. Нет, он услышал часть про супергероев и понял её. Но вот только он слабо представлял себя кем-то вроде Кота Нуара, который с поразительной ловкостью уворачивался от практически всех атак противника, при этом успевая отпускать шутки и едкие замечания, а также флиртовать с возлюбленной. Вот умеет-то ведь! — Чтобы стать супергероем, конечно же! — квами сказал так, будто это самая обыкновенная вещь, случающаяся чуть ли не каждый день с каждым вторым человеком. Почему-то, услышав это, Натаниэль нервно, звонко рассмеялся. И его в тот момент совершенно не волновал тот факт, что в гостиной сидит Говард, наверняка это слыша. Художник придумает какое-нибудь оправдание (главным правилом для героя, пусть и несостоявшегося, кажется, является сокрытие своей истинной личности?) беспричинному смеху, чтобы поведать его Лавкрафту. — Прости, это, наверное, какая-то шутка, — словив на себе удивлённый взгляд Триккса, Куртцберг решил прекратить смеяться и прояснить ситуацию: — Из меня супергерой как из Хлои добрая личность, — осознав, что квами наверняка не понимает, о ком речь, он решил привести более понятный для него пример: — Из меня супергерой как из тебя человек. Одним словом — никакой, и если бы у меня было геройское имя, то это наверняка было что-то вроде Мистера Неудачи, Супер-отстоя и, конечно, Чудака-Который-Не-Помогает-Напарникам-А-Только-Всё-Усугубляет! — выдохнув, художник прикрыл глаза ладонями, а затем выкрикнул: — Послушай, я не могу себя спасти, а ты говоришь мне о сотнях, тысячах, миллионах жизней?! — на ум пришла сегодняшняя ситуация с Дегэйром и его дружками, а также чудесное спасение Говарда. Эта гневная тирада — злость в первую очередь на себя, ненависть за слабость. Весь этот снежный шар негативных эмоций, который формировался годами, скатился именно на бедного Триккса, который просто «очень удачно» попался под руку. Он, безусловно, не был ни в чём виноват, но его получили совершенно не ту реакцию, которую он ожидал услышать (прошлые его хозяева с радостью и благоговением принимали тот факт, что у них начинается супергеройская жизнь). — Знаешь, у меня есть один кандидат, который идеально подходит на роль супергероя, — неожиданно сказал Натаниэль, внутри которого буря стала понемногу угасать. — Его зовут Говард Филлипс Лавкрафт. Он мой одноклассник, который спас меня сегодня от недоброжелателей. Вот, кто тебе нужен. Сильный, смелый, прекрасный… — на ум некстати пришёл момент, в котором Говард придержал его, и Нат мог оценить всю красоту парня вблизи; Куртцберг осёкся, поняв, что сказал, а затем поспешил исправиться, тщетно пытаясь избавиться от прилившего к щекам багрового румянца: — …Т-то есть прекрасный… герой. Да. Но лисёнок, услышав имя Говарда, вдруг встрепенулся и замахал лапками в знак протеста. — Нет, Натаниэль! Он не подходит! — а затем, тяжело вздохнув, продолжил: — Я понимаю, что тебе страшно, но сама Судьба велит тебе стать супергероем. Это не просто кто-то на улице, решив подбросить случайному человеку Талисман, закрыл глаза и ткнул пальцем в толпу, волшебным образом попав на тебя, нет! Пока ты этого не понимаешь, но из тебя получится идеальный герой-лис. Я верю в тебя, так и ты поверь в свои силы, — Триккс ободряюще улыбнулся, а Натаниэль замялся.— Да, все люди ошибаются, и ты не исключение, но это не значит, что ты должен чувствовать себя из-за этого ужасно. Это вполне нормально.
Перед глазами вспышкой пронеслись слова Говарда о том, что Натаниэль может изменить свою жизнь. Лавкрафт верит в его силы, теперь ещё и Триккс… Художник может откладывать каждый день «на завтра», но почему бы не начать прямо сейчас? Маленькими шажками приближаться к своей цели, чтобы потом, оглянувшись назад, приятно удивиться результату… …Очень не вовремя где-то вблизи прогремел взрыв, заставивший сердце Натаниэля пропустить удар, а самого его — вздрогнуть. Вся уверенность стала мигом испаряться. — Я… я не знаю, Триккс! Это… Ледибаг и Кот Нуар — отличные напарники, которые непременно смогут всех спасти! Т-ты веришь в меня, а я… я верю в наших супергероев! У Ледибаг есть способность призывать предмет, после активирования которой даже Бражник наверняка понимает, что судьба его злодея уже предрешена, а у Кот Нуар умеет разрушать всё одним… Но квами-лис, спокойный и уверенный, подлетел к Натаниэлю и сказал, прервав его: — Твоя способность называется «Мираж». Она позволяет создавать иллюзии. Возьми кулон из коробочки, надень его и скажи: «Триккс, давай лапу». Тогда я смогу превратить тебя в супергероя-лиса. У тебя всё получится, — он ободряюще кивнул поражённому Куртцбергу. Художник посмотрел на Талисман в коробочке. Потом снова на квами. И ещё раз. «Сейчас или никогда!», — решил для себя Натаниэль, нахмурившись, и достал кулон, надел его на себя, а затем, предварительно встав в боевую позу, что придавала ему уверенности, крикнул:— Триккс, давай лапу!..
To be continued…