Панацея

Джисон слепо бредёт меж домов по тёмным улицам. В наушниках заслушанные до дыр за последнюю неделю Three Days Grace, а на лице сплошное разочарование. За два часа пустого брожения веки начали тяжелеть, надежда угасать и настроение упало ниже плинтуса. Он уже начинает терять счёт времени и вместо этого считает шаги. Пятнадцать тысяч шестьсот пять, пятнадцать тысяч шестьсот шесть... Семь дней прошли, как в тумане. Джисон жил одной только мыслью о приближающейся вылазке, которая, как ему казалось, решала его судьбу. Весь сегодняшний день с самого утра он томился в вяжущем ожидании успеха, он даже не сомневался в том, что найдёт компанию именно здесь, именно сегодня. Но судьба, очевидно, решила сыграть с ним злую шутку. Джисон накидывает капюшон своей серой толстовки на голову, потому что уши начинают мёрзнуть, и тормозит перед поворотом. "В следующий раз нас может там не оказаться" Но он всем сердцем надеется на обратное. И шагает вперёд. В переулке пусто. Интересно, а чего он ждал? Что его будут поджидать за углом, снова изобьют и Крис, подобно супергерою, снова спасёт его? Наивный. Тусклый свет луны пробивается между домами. Хан смотрит на небо, отчаянно стараясь разглядеть там хотя бы нечто похожее на звёзды. Они доказали бы, что он совсем не один. Привлекли бы своим сиянием остатки уходящей надежды, но над головой лишь чистое темное полотно. И знакомый голос в наушниках хрипло пропевает последние строчки. Ему кажется, что только вчера он глотал здесь собственную кровь, но на деле губа уже успела затянуться и больше не болела. Он смахивает чёлку, постоянно лезущую в глаза. Лёгкий ветер треплет подолы расстёгнутой кофты, в карманах которой Джисон держит руки. С силой сжимает телефон, когда песня начинается заново и в глазах неприятно и непривычно начинает щипать. И чего это он? Неужто расстроился из-за каких-то парней? Которых он даже не знает! Надо же, бред какой. Конечно ему обидно совсем не из-за того, что он не смог их встретить, и, наверное, больше никогда и не сможет. Не из-за того, что подсознательно считал их своей последней надеждой найти людей по интересам, не потому что ему понравилось забыться той ночью и не думать о своих проблемах. Плевать он хотел на эту компанию, на их ночные посиделки, на Криса плевать и на Принца, и на мелкого этого, задиру проклятого, так бы и дать ему подзатыльник… Ему совсем не жаль, и не обидно ни сколечки вообще. Сдались они ему, если он им не нужен. Ему и в одиночестве хорошо вообще-то. Всю жизнь был один и ещё побудет. Джисон ведь так любит тишину. Ту самую тишину, которую теперь двадцать четыре на семь глушит музыкой. Он опускает голову и передёргивает плечами, стряхивая с себя неприятные ощущения. Давай же, Хан, просто выкинь их из головы, это ведь так просто. Взял и забыл. Взял и… Джисон вздрагивает, едва не подлетая на месте, от руки, резко сжавшейся на его плече. Сердце ускоряется в пятьдесят раз и парень думает, что вот-вот снова получит по роже, а то и хуже. Жмурится в ожидании удара, но в следующий миг широко распахивает глаза в самом глубочайшем удивлении. Перед ним стоит Лино. Сегодня он выглядит не так пафосно, как в прошлый раз, но Хан всё равно рассматривает его с ног до головы. Как бы, стараясь поверить, что настоящий. На нём всё те же чёрные джинсы, белая футболка и фланелевая рубашка в клетку. Винтажная, больше похожая на лёгкое пальто. Колечко в ухе слабо бликует в тусклом свете. Волосы в лёгком беспорядке, плечи напряжены. Он раздражённо сверлит Джисона суровым взглядом, но тот этого совсем не замечает. Его сердце всё ещё скачет от страха и волнения, смешавшихся в одно. И не важно, что парень выглядит так, будто собирается его сожрать, Хан готов хоть сейчас броситься Лино на шею. Он только что буквально стал его спасением. — Что ты здесь забыл? — шипит он сквозь зубы. — Сказали же не соваться сюда по ночам. Или ты совсем глухой? — Я просто хотел… Я искал вас, — тараторит Джисон в ответ. Он чувствует, как от недовольного тона парня вся его радость начинает улетучиваться. Впрочем, это не повод расстраиваться, если Лино ему грубит. Он и в прошлый раз был не особо рад присутствию Хана. — Зачем? — А почему нет? — Не выделывайся, — тон у него становится только раздражённее. Ему бы магния попить, для нервов. — Потому что мне понравилось тусить с вами, и я подумал… Подумал, что хотел бы повторить это… то есть хочу. Хочу повторить, — он путается в словах и чувствует себя провинившимся мальчишкой, когда вот так отвечает, словно на допросе. — Ты… Боже, — он хватает Джисона за запястье и тянет за собой. Тот даже не препятствует. Пальцы у парня тонкие, но хватка крепкая. Он вспоминает, как эти самые пальцы держали его подбородок неделю назад, тогда они были точно такими же на ощупь. Ну может только чуть теплее. Лино тащит его за собой подобно родителю, ведущему пятилетнего ребёнка, а у Джисона внутри просыпается ликование. Получилось! Он знал, что получится! Идут быстро и недолго, буквально до первого более-менее нормально горящего фонаря. И как только свет достигает их обоих, Хан наконец может разглядеть Лино в полной мере. На лице у него словно восковая маска. Вроде как безразличие, но тон говорит о другом, и от этого только сложнее понять, что парень чувствует. — Заруби себе на носу, — он тычет Хану в лицо, но близко не подходит, — сюда приходить нельзя. Ты только проблем заработаешь, а нам потом разгребай, — Джисон не понимает, о каких проблемах он говорит, но и спросить не решается. Он наконец замечает недовольный взгляд парня и немного сжимается. — Понял. Всё? — язвит он, но Лино ничего не отвечает. Он вообще будто все слова Джисона мимо ушей пропускает. Сверяет его холодным взглядом и, развернувшись на пятках, выходит из круга света снова в темноту. Хан шагает следом. — Мы идём к парням? — нетерпеливо спрашивает он и старается поравняться с парнем, но у того ноги длинные и шаг размашистый, поэтому он еле-еле поспевает. Как сцена из дебильного мультика, а Джисон ручной неугомонный пёс. Самому от себя противно. — Я иду. — Я тоже. — Ты идёшь домой, — Джисон едва в ступор не впадает. Смотрите-ка, что придумал! Ну нет, неужели он просто так ночами жопу на улице морозил и столько нервов вымотал. Хан не для того искал парней, чтобы вот так просрать очередной шанс. И плевать, чего там хочет Лино. — С чего это? — голос звучит более обиженно, чем хотелось бы. — С того, что нечего тебе делать с нами. Знал бы только он, что Джисону везде делать нечего. За свои восемнадцать лет он так и не нашёл ни одного комфортного места. Ни одного места, где ему сказали бы, что он нужен. Он никогда не был важным для кого-то, кроме своей сестры. И, наверное, если бы умер, то никто кроме неё не приходил бы к нему на могилу. И он даже смирился с этим, как смирялся со всем в своей жизни. Но когда практически незнакомый человек буквально тыкает тебя носом в то, что ты так старательно пытался забыть, становится неприятно. — Это… это не тебе решать вообще. — Слушай, чего ты ко мне привязался? Тебе что, идти больше некуда? — выпаливает Лино, останавливаясь. Хан стоит близко, смотрит в его глаза, и парень даже кажется немного опешившим. Он не ожидал, что Джисон окажется так близко. Тот поджимает губы и не отвечает. Не хочет отвечать. Ведь сказать это вслух, значит признаться во всём самому себе. Джисон не хочет признаваться. Ни себе, ни кому-либо другому. Тем более Лино. Но тому не нужен ответ. Он читает всё по растерянным чёрным глазам. Джисон на него почти не смотрит — не может себя заставить. Он рассматривает пуговицы на винтажной рубашке и только потом, когда смелеет и поднимает голову, то замечает, как изменилось выражение лица Лино, стало не таким холодным, и во взгляде вдруг читается… понимание? Брови его слегка приподнимаются, приоткрываются губы, будто он готовится что-то сказать. Будто его застали врасплох. Сам Джисон стоит, не двигаясь, только шмыгает носом. Они ещё недолго молча смотрят друг на друга, и сердце вот-вот зайдётся в бешеном ритме. Тогда Хан впервые понимает, что для разговора не обязательно нужны слова. Лино отводит взгляд первым и Джисону кажется, что это конец, что он сейчас уйдёт, оставив его стоять в темноте одного, такого открытого и жалкого. Хану даже не хочется признаваться, что он первый человек, который смог понять всё без слов, который не стал ничего спрашивать. Потому что ему и так всё было ясно, ему не нужны лишние объяснения. Лино делает несколько шагов вперёд и прежде, чем у Джисона внутри оборвётся последняя нить надежды выдыхает: — Не отставай. Здесь недалеко. Хан ушам своим не верит, тут же срывается с места и подбегает к парню. В лицо ему не смотрит, да и не за чем. Наверняка там всё тот же холодный беспристрастный взгляд, а Джисону так не хочется ломать сказку в своей голове. Всё ещё немного стыдно за свою слабину, но радостная улыбка всё же расплывается по его лицу, сколько бы он не пытался её сдержать. Идут достаточно долго, хоть Лино и сказал, что это недалеко. Или Джисону просто кажется, что долго, потому что рядом с этим парнем ему не то чтобы комфортно. Он молчит всю дорогу, а на попытку Хана завести разговор отвечает: — Просто иди молча. Одному Лино известно, что творится у него в голове, но Джисон почему-то его понимает. Наверное, парень страдает такой же проблемой, как он сам, и просто не может открыться другим людям. Может это произошло вследствие какой-нибудь психологической травмы, а может и нет. Или на самом деле Лино разговорчивый, просто голос Хана его настолько раздражает, что он не хочет его слышать. Можно найти просто миллион причин того, что тот не хочет разговаривать, но Джисон не понимает только одного. Почему он продолжает эти причины искать. В итоге, возле старых замызганных домов, которые грозились в скором времени развалиться, Лино останавливается. Оглядывается, нет ли вокруг кого, и прошмыгивает в узкий проём, увешанный какими-то странными пластиковыми полосками, которые часто используют на складах. Джисон знал это, ему парочку раз приходилось работать на таких складах, когда с деньгами была совсем беда. Не сказав ни слова, он следует за парнем. В проходе темно, а впереди сквозь тоненькие щёлки проникают тусклые лучики света, и чем ближе они подходят, тем отчётливее Джисон начинает слышать чужие голоса. Лино стучит в дверь четыре раза, потом немного ждёт и стучит ещё три. Через минуту доски сдвигаются вправо и обоих парней встречает улыбающееся и всё такое же доброе лицо Криса. — Ли-ино, — тянет он и обнимает друга, похлопывая его по спине. А потом замечает Джисона, который всё это время тактично прятался за широкими плечами и в противовес всем его опасениям, продолжает улыбаться. — Ты, я вижу, компанию привёл. — Компания сама за мной привелась, — он усмехается, Джисон это слышит, но сам лишь робко подходит к Крису и тот тянет ему открытую ладонь. Хан вообще не из робкого десятка. Он может за себя постоять и должно ответить людям. Он умеет терпеть боль и умеет проигрывать. Но сейчас что-то заставляло собственную уверенность пошатнуться. — Приятно снова видеть тебя, Хан, — просто и без пафоса. Хан выдыхает, пожимает протянутую руку. Хватка у Криса крепкая, не то что у него самого. Оно и понятно, трудно не заметить бицепсы под короткими рукавами футболки. И как он не мёрзнет? — Какими судьбами к нам? — Да так. Жизнь привела, — пожимает плечами он, и Крис понимающе смеётся. Обнимает его за плечи и ведёт за собой. Джисон начинает осматриваться. Посередине стоят два дивана. Тканевая обивка на них изорвалась, кое-где вылезает поролон, и остаётся только надеяться, что пружины не впиваются в задницу, когда садишься на них. Между диванами потёртый, но вполне целый журнальный столик, на котором валяются пачки сигарет, стоит пепельница с тлеющими окурками, пара жестянок, кастеты и какие-то ключи. Если присмотреться, можно заметить на дереве темные пятна, от потушенных сигарет. Рядом полыхает высокая железная бочка — от неё и идёт большинство света, так как ламп здесь нет. На стенах чудным образом прикреплена гирлянда на батарейках. В углу стоит несколько коробок с непонятным хламом, на асфальте под ногами старый истоптанный круглый ковёр, а над головой чистое ночное небо. Хан и представить себе не может, как появилось такое место меж домов и насколько же тогда проектировщики проебались, но представлять и не хочется. Главное, что это место есть, остальное неважно. На одном из диванов Джисон различает Принца и Мин-мина. Первый снова, вытянув длинные ноги, показывает что-то пареньку справа. Джисону его лицо кажется знакомым, но он не придаёт этому большого значения. Гораздо больше его интересует Мин-мин, как ни в чём не бывало сидящий рядом и наблюдающий за огнём. С другого дивана видно лишь болтающиеся ноги. Они свисают с подлокотника, но Хан уже догадывается, кому они принадлежат. — Расскажешь? — спрашивает Крис и усаживает Джисона на диван, прямо рядом с головой Йена. — О, Гантэ, — восклицает мелкий и Джисон невольно закатывает глаза. Он ведь всю жизнь будет об этом напоминать. — Ты чего здесь? Снова гулял? — Очень смешно, — парирует Джисон и всеми силами старается не прописать мальчишке подзатыльник, когда тот резво переворачивается на живот и упирается руками себе в щёки. — И я не… — Не Гантэ, я помню. Просто хотел побесить тебя. Что ж, у тебя отлично получается, думает он и отворачивается. Лино подходит к огню и начинает помешивать доски длинной железной палкой. Искры волшебно взметаются вверх и кружатся словно в танце на фоне тёмного неба. А ещё играют в тёмно-карих глазах, напоминая Джисону заветные звёзды. И в этот момент, Хан понимает, что решение Лино не смотреть ему в глаза — было лучшим решением. Иначе, он, наверное, потерялся бы во всех бесконечных галактиках, обитающих там. — Ну так что? — Крис отпивает из жестянки, стоявшей на столе, безалкогольное пиво и смотрит на Джисона. — Расскажешь или нет? Когда учителя в школе задают такой вопрос, это значит, что выбора у тебя нет. Им не интересно твоё нежелание, они просто хотят услышать ответ. И обычно тебе приходится рассказывать. Но сейчас ему дают настоящий выбор, и он имеет полное право не отвечать на этот вопрос, если не хочет. Никто не будет его заставлять. По голосу слышно. — Мы можем не говорить об этом? — он просит по привычке, но знает, что никто не будет заставлять его. Прямо как в прошлый раз. — Без б. А вы двое, — он указывает пальцем на Лино, — как встретились вообще? — Он говорит, искал нас, — беспристрастно отвечает парень, продолжая мешать огонь. — встретились в… на улице короче. — Ты его на коленях что ли умолял, чтобы он тебя с собой привёл? — Принц, улыбаясь, переводит взгляд на Джисона. — Потому что если нет, то это восьмое чудо света. Он у нас не особо разговорчивый, а с незнакомцами так вообще. — Пошёл ты, Принц, — внешне его лицо такое же безразличное, как раньше, но в душе он, наверное, злится. А может и нет. Джисон начинает путаться в собственных догадках. Если быть честным, такие стальные люди ему встречались нечасто. Были откровенно тупые, были неудержимо весёлые, сдержанные, с подвохом, в общем, разные. Никто из них надолго не задерживался, и со временем Хан научился просто не привязываться к людям. Так легче, потому что, когда они уходят, ты не чувствуешь потери. Но ни с одним из этих людей у него не возникало таких проблем. Возможно, умение читать человека досталось ему по наследству, а может он сам его в себе развил, об этом Хан никогда не узнает. Но факт остаётся фактом, он может прочитать человека по одной только походке. А смотря в глаза Лино не видит ничего, кроме сияющих искр, световых бликов и бескрайнего космоса. Это пугает. Настораживает. Но вместе с этим становится чертовски интересно заглянуть в душу, которую он так тщательно скрывает. Не копаться в грязном белье и не выведывать каких-то тайн, нет. Джисон и сам не любит, когда так делают. Ему просто хочется хоть немного приоткрыть эту завесу и увидеть побольше, чем простое безразличие. — Считай, я над ним сжалился. И это совсем не значит, что я ему доверяю. — Вот оно как, — усмехается парень и подтягивает к себе ноги, — так вот почему ты привёл его именно в шелтер? Ну понятно. Недоверие высшего уровня, — а после поворачивается к Джисону, о котором словно благополучно забыли на время разговора, — Ты растопил сердечко нашего Лино, Хан. — А куда мне по-твоему нужно было его вести? — возмущённо отвечает брюнет. — Конечно, я привёл его в шелтер, мы ж здесь сегодня встречаемся. А он, блин, увязался за мной, как не знаю кто. — Ничего подобного, э! — Джисона нехило задели его слова. Он ведь не напрашивался вовсе. Так, просто старался договориться. — Я вообще-то не просил тебя приводить меня сюда. Мог и на улице оставить, не маленький, нашёл бы дорогу домой. — Так, давайте вы не будете разводить балаган. Главное, что Хан здесь, верно? Остальное уже не исправить, — Крис снова отпивает из жестянки. Наверняка, он тут самый рассудительный из всех. От него идёт какое-то необъяснимое тепло и спокойствие. Джисон никогда не думал, что применит такое выражение, но ощущение, что за ним и впрямь как за каменной стеной. Всё устаканивается почти сразу. Парень даже немного поражается, как быстро здесь сменяется атмосфера. Свежий воздух, мерцание огней, лёгкие разговоры и тихие смешки, всё это успокаивает, убаюкивает уставшие нервы и расслабляет сознание. Хан долгое время молчит, боясь обратить на себя внимание, только посмеивается с нередких подколов и впитывает в себя атмосферу этого места. Как и в прошлый раз, никто не задаёт вопросов, не выводит на эмоции, не роется в душе. Хан бесконечно благодарен парням за это, но у самого на языке больно жжётся желание узнать про компанию побольше. Он понимает, что это нечестно. Если говорят тебе, то ты должен рассказать что-то в ответ. Разве не так? Но Джисон всё ещё помнит, что сказал Принц той ночью. Они расскажут, если Крис им позволит. И Джисон, неожиданно для самого себя, наконец решается: — Я могу спросить…? — поворачивается он к Крису. — Могу узнать что-нибудь про вашу компанию? — Что-нибудь? — озадаченно хмыкает он. У Джисона немного потеют руки, поэтому он собирает их в замок под подбородком. Крис оглядывает парней, и только потом, когда Хан следит за его взглядом, понимает, что все остальные смотрят на него. — Думаю, да. Что-нибудь можешь. Дождавшись ответа от Криса, все переводят взгляд на Джисона и тот непроизвольно ёжится. Он смотрит себе на колени и не замечает, как Лино прожигает взглядом друга, мол «Ты что, с дуба рухнул? Мы же его совсем не знаем.» Но в ответ получает лишь спокойное качание головой. Лино сдаётся. Он знает, что Крис никогда не ошибается. Не ошибся ни с одним из них. Почти. Некоторое время Хан молчит. У него в голове роится столько вопросов, а он даже не знает, какие из них можно задать. Что это за компания? Кто они все и откуда? Какие у них настоящие имена? Что это за шелтер такой и почему так называется? Есть ли у них социальные сети и можно ли будет с ними связаться? Примут ли они его к себе? — Вы местные? — вдруг выдаёт он и сразу же хочет ударить себя по лицу. Из миллиона вопросов он выбрал именно этот? Серьёзно? — Не все. Тут есть приезжие, — Джисон вообще не понимает, кому нужно приезжать в такую залупу как здесь, но этого не спрашивает. — Ещё вопросы? Ох, ещё вопросы? Он ещё спрашивает? Да этих вопросов у Хана целый Тихий океан, ночи не хватит, чтобы на всё ответить. И раз уж Крис сам настаивает, он продолжает: — А ваши имена… Ну то есть, это же прозвища, — тот молча кивает. — А настоящие тогда какие? Или вы их не используете? На самом деле, ему это не так уж и важно. Джисон готов называть их так, как они пожелают, лишь бы парни позволили остаться в компании. Но раз уж они не называют имён, должна быть какая-то причина. — Используем. Иногда и не для всех, правда, но используем, — подключается к разговору Принц. Он убирает телефон в карман, и блондин рядом кладёт ему голову на плечо. Джисон смотрит на Принца взглядом, просящим объяснить подробнее, и тот понимает. Он сегодня в чёрной панамке, из-под которой выглядывают лишь осветлённые концы волос, а глаз почти не видно. Парень переводит вопросительный взгляд на Криса, как бы спрашивая разрешения, и тот почти незаметно кивает. Принц вдыхает поглубже. — Хван Хёнджин, — встаёт с дивана и подходит к Джисону, протягивая ладонь. Тот молча её пожимает, — Приятно познакомиться. Улыбка у него приятная. Даже солнечная какая-то, думает Джисон. И руки тёплые, почти как у Криса. Хану кажется, что они с ним прекрасно поладят в будущем, если его не турнут из компании к утру, конечно. Парень садится обратно и начинает указывать на остальных, произнося одно имя за другим. Джисон внимательно следит и запоминает. — Феликс, — блондин, сидящий под боком у Принца приветливо улыбается, поджимая губы, и машет рукой. Он выглядит просто крохой по сравнению с высоким Хёнджином, и к тому же жмётся к нему, как котёнок. — Мин-мин, он же Сынмин, — парень кивает, не поднимая на Джисона глаз. Наверное, помнит их недавнюю стычку в парке. — Крис, он же Бан Чан-хён, он же смотритель всея зоопарка, — Чан подмигивает и издаёт странный щелчок языком. Хана это смешит. — Йенни – Чонин, — мелкий резво машет руками прямо у парня перед лицом. — И Лино-хён, — тот совсем никак не реагирует, только присаживается на подлокотник дивана рядом с Мином. — Некоторым не нравятся свои настоящие имена, а чьих-то мы даже не знаем, но это не страшно. Нам нравится зваться прозвищами. Это… помогает. Джисон понимает, что это значит, потому что всё здесь ему тоже помогает. Возможно, понадобится время, чтобы привыкнуть к новым лицам, запомнить имена, он давно таким не занимался. В школе всех знал ещё с началки. Люди в школе не менялись, только учеников каждый год перетасовывали по разным классам, но это не особо напрягало. За неимением друзей Джисона вообще мало чего в школе напрягало. Когда Хёнджин замолкает, становится немного неудобно. Хан чувствует, что должен сказать что-то, может ещё что-нибудь спросить, но мысли превращаются в кашу и все вопросы смешиваются. Легче просто попросить выдать ему всё подчистую, рассказать так много, как возможно, потому что именно это он и хочет знать, но моральные принципы и природная стеснительность не дают ему сделать этого. Как будто вливаться в компанию нужно постепенно, а не так, будто ныряешь в холодное море, чтобы сразу привыкнуть к воде. Неизвестное шестое чувство подсказывает, что Джисону ещё не особо доверяют, поэтому нужно быть максимально аккуратным, если он не хочет всё похерить здесь и сейчас. Именно так ведь делают люди, когда заводят новые знакомства? Узнают друг друга постепенно. Но один единственный вопрос всё же интересует Хана намного больше других. — Мин, — зовёт он, и русая макушка медленно поднимается. Джисон надеется, что выражение лица его выглядит крайне серьёзно и брутально. Он сужает глаза и хмурит брови. Несмотря на это, Сынмин вовсе не выглядит напуганным, скорее сконфуженным, но это точно не из-за его убийственного (по мнению самого Джисона) взгляда. — Наша встреча. Ну та, у ларька в парке. Это что было вообще? — Встреча? Вы виделись днём? — Чонин вжимает голову в диван затылком, чтобы посмотреть на Джисона, странно выгибая шею. — Да-а, — буднично тянет Хан, пожимает плечами, а потом без особых подробностей ведает о их недавней встрече с Сынмином, на которой тот его знатно так проигнорил. — Я так и не понял, что тогда произошло, — Джисон снова обращает взгляд на парня, — объяснишь? — Это… я не мог говорить с тобой, — вот вроде ответы есть, но понятнее Хану нихрена не становится. Каждое пояснение только больше запутывает его. — Почему? — У меня были причины. — Какие? Боже, ну неужели с него нужно будет тянуть каждое слово? — Это потому что я тебе не нравлюсь? Поэтому ты сказал, что не знаешь ни меня, ни компании? Ты не хочешь, чтобы я был здесь, да? — слова начинают вылетать сами собой и неосознанно превращаются в обвинения. Да, Джисону и правда будет обидно, если это окажется правдой. Потому что это будет значить, что как минимум два человека не хотят видеть его здесь. — Нет, это… это связано с родителями, — Крис, сидевший рядом, незаметно напрягается, обращая на них внимание. — В смысле? Ты что, типа под домашним арестом или…? — не унимается Джисон. Вдруг он чувствует на своём плече тяжёлую ладонь и замолкает. — Хан, хватит, — тон у Криса строгий, в нём почти нет прежнего спокойствия, но частички теплоты всё же остались. Их, наверное, ничем ни искоренить, думает Джисон, но страшно всё равно становится. Лино хмыкает где-то на заднем плане. — Ты перебарщиваешь. Перебарщивает? С чем он перебарщивает? Разве это не простой вопрос? Он ведь всего лишь хочет узнать ответ, почему Мин прогнал его тогда, а не банковскую тайну его семьи. Но тем не менее, парень тему больше не развивает. Возможно, это и правда не так уж и важно. Он даже готов смириться, но то, что Сынмин его может недолюбливать, скрывая это, не будет давать Джисону покоя какое-то время. Ладно, переживём, решает он, а потом слышит голос: — Это личное, тебе пока рано об этом знать… Но нет, это не потому что я не хочу видеть тебя среди нас, — лицо у Мина спокойное, ясное. Видно, что он говорит правду, и Джисон отнимает один камень от тех, что лежат на его плечах, надеясь, что скоро их совсем не останется. Потом ему дают осмотреться получше и Джисон поднимается с дивана. Проходится медленно, пока парни продолжают заниматься своими делами. Феликс устраивается поудобнее на плече Хвана, подгибает под себя ноги и продолжает смотреть в светящийся экран. Джисону начинает казаться, что из всех шестерых телефоном здесь пользуется только Принц. Мелкий докапывается до самого старшего хёна, тыкая его в бедро, но тот никак не реагирует — следит за осторожными шагами Хана и его заинтересованным взглядом. На стене продолжает мерцать жёлтыми светлячками гирлянда. Джисону кажется, что её сюда принёс именно Феликс. Только такой по-детски невинный, но при этом взрослый парень может притащить в логово своего гетто мерцающую штучку, потому что красиво и модно. Прямо под гирляндой висят самые разные плакаты. Среди них Хан различает потёртую афишу Нирваны, наверняка купленную на какой-нибудь барахолке, пару вырезок из неизвестных ему журналов и постер с огромной надписью «Give yourself a try». Среди старых коробок Джисон видит торчащий гриф гитары, и пальцы так и чешутся, но попросить сыграть не решается. Потом как-нибудь. В противоположном углу мусорка и пара коробок из-под пиццы. Слыша смех Чонина, который прокатывается по стенам, Джисон смотрит вверх. Кирпич идёт невысоко, этажей пять максимум, но в голове всё равно не укладывается: как это место появилось и неужели здесь нет людей? Хан смотрит на старые окна. Некоторые из них открыты, некоторые выбиты, но свет горит от силы в шести квартирах. Крис отвечает быстрее, чем Хан успевает задать вопрос: — Здесь почти никто не живёт, поэтому за шум не предъявляют. Одни алкаши да наркоманы может, нормальных совсем нет, наверное, — сам оглядывает светящиеся теплотой окна. — Здания давно под снос готовились, но руки походу никак не дошли. Вот и стоят теперь тут полупустые. Джисон не отвечает, лишь поджимает губы и смотрит себе под ноги, в то время как Крис наконец обращает внимание на непослушного мальчишку. Он улыбается ему, а потом набрасывается, щекоча где попадётся. Чонин визжит, брыкается, видно боится щекотки, но смех радостный, заливистый. Лино взглядом найти нетрудно и Джисон делает это почти сразу. Он присел на подлокотник рядом с Мином и о чём-то тихо с ним разговаривает. Непрерывно смотрит на огонь, в темноте за которым скрывается Хан, и изредка приподнимает уголок губы, вроде как усмехаясь. Ну да, эмоциональность просто на высоте. Он берёт в руки пачку сигарет и зажигалку со стола. Достаёт одну и поджигает прямо с губ. В следующий момент изо рта вылетает облачко белого дыма. Джисону не нужно подходить ближе, чтобы понять, чем пахнет — он всю жизнь нюхает этот дым в своей квартире. Мать, сколько он себя помнит, курила на кухне, а соседи в подъезде, поэтому одежда мальчика нередко воняла. Наверное, поэтому Джисон не курит, он терпеть не может этот запах, которым насквозь пропитано его детство. У мамы руки всегда пахли сигаретами. У Лино, наверное, тоже. В те редкие моменты, когда она прикасалась к сыну, клала руку на плечо или трепала волосы, Джисон всё равно чувствовал не только то, как ему неприятны её пальцы на коже, но и едкий запах курева, которым эти пальцы были пропитаны. И даже дешёвая туалетная вода, которой она старалась перебить запах, не помогала. — Ну давай попробуем, — слышится сквозь смех голос Принца. — Да я не смогу так, говорю же! Я себе быстрее ногу вывихну, — и тут Джисон выпадает. Голос глубокий, басистый, как у охранника перед клубом. Ощущение, что его владелец тестостерон ложками жрёт. А среди них таких вроде как не наблюдается. Неужели он не заметил, как кто-то пришёл? — Это ты у нас профи, а я так, любитель. — Это чё щас было? — вскидывает голову Хан и на него тут же оборачиваются трое. — Это чей голос? Он замечает, как Феликс начинает смущённо улыбаться и хихикать, смотря на него. А потом произносит тем же голосом: — Мой. — Ну нихрена ты даёшь. Я пересрался, думал, пришёл кто ещё, — голос Феликса и правда будто не для Феликса. Он больше похож на маленького котёнка, чем на человека с таким голосом. Эта компашка не перестаёт удивлять… — И не говори, я тоже офигел, когда первый раз услышал, — Чонин наконец оправился от смеха и теперь сидит, скрестив ноги. — А что вы хотите? — Смотри, — Хёнджин тычет мальчику в лицо телефоном, — я хочу повторить вот эту парную хорягу, но Ликс ломается. — Ничего я не ломаюсь! Я просто адекватно свои силы оцениваю и знаю, что при таком сальто я себе быстрее ногу сломаю. — Да мы просто попробуем! — у Принца огонь в глазах мешается с разочарованием, но он такой до жути упёртый, что Феликсу просто не отвертеться. — Ты всегда так говоришь, но ничем хорошим это никогда не кончалось. Наблюдать за ними дико смешно, даже при таких спорах парни никогда не перейдут черту. Им слишком хорошо известны последствия. — Вы о чём? — Джисон отчаянно старается вникнуть в смысл происходящего. Хёнджин так же тыкает ему телефоном в лицо. На коротеньком видео из инстаграма два парня танцуют нечто отдалённо напоминающее хип-хоп. Они двигаются синхронно, профессионально. В конце один из парней с небольшого разбега делает сальто через другого, присевшего на корточки. И когда видео начинается заново, Хёнджин гасит экран, вскакивая на ноги. Он смотрит вниз и под собственный напев, состоящий в основном из мычания и редких «на-на-на» делает движения ногами прямо в такт музыке. Хван вытанцовывает понемногу из разных видов танцев, соединяя их в один короткий и выходит просто потрясно. Джисон никогда бы не повторил подобного и запутался бы в собственных ногах на первых секундах. Движения Хёнджина ничуть не хуже тех танцоров на видео. Они гармоничные и правильные. Отточенные, хотя видно, что парень придумывает всё на ходу. И сам он выглядит, будто живёт этим. Джисону хочется так же отдаваться чему-то, как Хёнджин отдаётся танцу сейчас. — Воу, — выдаёт он, когда парень останавливается и глубоко дышит, — не знал, что ты танцуешь. На самом деле это ложь. Почти. Хан и правда не знал об этом, но физическая форма Хвана, скрытая за мешковатой одеждой и присущая ему резвость выдают признаки танцора. Некоторый стиль в одежде, покачивания головы и отбивание ритма ногой. Те движения, когда они шли по улице, немного пританцовывающие. В общем, Джисон заметил за ним если не танцора, то подвижного и творческого человека. — Ты много чего ещё не знаешь, — он мигает глазом и падает обратно на диван. Много это мягко сказано. Джисону кажется, что об этих ребятах он знает меньше, чем учёные о мировом океане, но доверяет им почему-то так же сильно как себе. Бывают такие, располагающие к себе, что ли. Бан Чан яркий пример таких людей. Стоит задержаться здесь хотя бы ради него. Остаток ночи проходит незаметно. Джисон больше ничего не спрашивает, не нагружает парней и старается не задевать личных тем, что остаётся взаимным. Время словно течёт сквозь пальцы, и Хан даже не задумывается о том, что совсем скоро им снова придётся прощаться и неизвестно, что будет дальше. Ему хорошо сейчас и он концентрируется только на этом. Наверное, это неправильно, забывать о сестре и матери, придумывать себе другую жизнь и игнорировать своё прошлое. Наверное, неправильно, что он ничего о себе не рассказывает, скрывает свою настоящую личность, будто боится осуждения. И он, наверное, не должен сейчас находиться здесь. Ему бы лучше спать дома, готовясь к очередному дню сурка, который начнётся завтра утром. Но с другой стороны, неужели он не заслужил этого? Он столько работает и тянет на себе, что порой правда хочется пожить другой жизнью, пускай и временно. Побыть с людьми, которые не будут осуждать тебя за твою семью, не будут относиться с презрением или жалеть. Ведь это всё, что ему сейчас нужно. Просто немного понимания и тепла. Когда ребята почти в полном составе, (все кроме Мин-мина, ему нужно было уйти пораньше) выходят из шелтера, Джисон понимает, что не знает дороги домой. Его это не сильно пугает — ещё одна причина побыть с парнями подольше, пока они идут до ближайшего знакомого ему места. Он, оказывается, хорошо вписывается в компанию Хёнджина и Феликса. Эти двое едва не тянут его за собой, постоянно что-то рассказывают. Второй и вовсе ежеминутно лезет обниматься. За последние два часа Джисон узнал, что Феликс до ужаса тактильный и льнёт ко всем, кто под руку попадётся. Обычно попадается Хёнджин. А ещё у них обоих громкий заразительный смех, который просто невозможно игнорировать — сам невольно начинаешь хихикать. Крис и Йен идут впереди. Очень иронично, потому что выглядят они не то что как братья, а скорее, как сын с отцом. Маленький и низенький, ещё совсем не зрелый и на первый взгляд жизни особо не видавший Чонин и высокий мужественный Чан настолько сильно контрастируют друг с другом, что кроме описания Слон и Моська сюда ничего не подберёшь. Лино единственный, кто плетётся сзади. Он смотрит вниз и, цепляясь большими пальцами за карманы джинсов покорно следует за остальными. Джисон думает, что ему просто по пути, потому что Лино не похож на тех, кто станет слепо следовать за стадом. Он скорее пойдёт один своей дорогой. Да и выглядит он каким-то скучающим, ничего не говорит, будто даже не слышит остальных. Может у них это в переделах нормы, потому что остальные никак не реагируют на его безразличное лицо и унылую походку. А Хан всё ещё теряется в догадках, не в силах прочитать что творится в душе этой каменной глыбы. — Спасибо вам ещё раз за то, что помогли мне тогда. А то я даже не поблагодарил нормально, — говорит он, когда Феликс отлипает и даёт поравняться с Крисом. — Не бери в голову, сказал же. Это пустяки. — Так вы типа… местные супергерои получается? — Крис усмехается в ответ. — Ну если для тебя супергерои — это кучка подростков, которые изредка подпизживают здешних хуил, то да. Мы местные супергерои. — А что, неплохая мысль. И команда наша называется «Грозная шестёрка», — Чонин хлопает в ладоши и Хёнджин прыскает у него за спиной. — Ага, ты-то тут самый грозный. Скорее «Дети улиц» или типа того. Джисон машинально задумывается, как при написании текстов, и качает руками в карманах кофты. Откидывает чёлку с глаз и, замедляясь, выдаёт: — А что насчёт бродячих? «Бродячие дети», вроде неплохо звучит. — Мне нравится! — восклицает Чонин. Он сейчас так сильно напоминает Суа, что Джисон невольно улыбается. — Крис, может правда возьмём это название? — Нам и без названия было нормально, — он пожимает плечами, и мальчик складывает руки в молитве, стараясь состроить старшему кошачьи глазки. — Но так уж и быть, я подумаю над этим. Они идут недолго, Джисон совсем скоро начинает ориентироваться, где находится. Парни останавливаются у перекрёстка, и Джисон понимает — пришло время прощаться. Опять. Чувство сильного дежавю накатывает на него волной и по нервам бежит разряд осознания. Сейчас он снова их потеряет. У Хана по-прежнему нет ни их соцсетей, ни их номеров, а сил бродить по ночам в слепой надежде наткнуться на них снова у него не осталось. Джисон поджимает губы и готовится принять правду гордо, не показав тоски в собственных глазах. Ему бы отвернуться, чтобы парни ничего не заметили, но он не может себя заставить. — Мне в ту сторону, — он тычет большим пальцем себе за спину и делает неуверенный шаг назад. Хочется закончить с этим поскорее, сорвать как пластырь и забыть. — Ну, я пойду тогда, наверное. — Хан? — Крис окликает его сразу же, не выжидая и секунды. Даже развернуться нормально не даёт. Тот поворачивается и смотрит прямо в глаза старшему. — Мы встречаемся в следующий раз в среду около двенадцати. Недалеко от пруда в местном парке. По ночам задний вход никто не закрывает, так что присоединяйся, если хочешь, конечно, — второй раз за сегодняшнюю ночь у Джисона скачет настроение и радостно стучит сердце. Второй раз он не верит тому, что слышит. А ещё опять ликует в душе. — Я приду, — говорит он, радостно кивая и стараясь сдержать улыбку. Все опасения разом стираются. — Тогда до встречи. И они вновь скрываются за стеной. Дойдя до дома едва не в припрыжку, Джисон в подъезд не заходит. Ему кажется, что как только он войдёт в квартиру, то всё, что сегодня произошло разом забудется. А ему так этого не хочется. Поэтому Хан садится на синюю детскую карусель с жёлтыми деревянными сидениями. Он потихоньку отталкивается ногами от земли, вращаясь против часовой стрелки, и не может поставить их на карусель, потому что упирается коленями в железки. Он поднимает голову и тёмное полотно с сияющей луной уже не кажется ему таким тёмным. Наверное, близится рассвет, но Джисону лень доставать телефон и смотреть время. Про наушники он тоже благополучно забывает и сейчас наслаждается тихим стрекотом сверчков где-то в невысокой траве. Сегодняшняя ночь кажется ему странно спокойной, а глубоко в душе зарождается лёгкое чувство, смутно напоминающее Джисону давно забытое счастье.