Панацея

— Ты куда собрался? — раздаётся с кухни голос матери. Джисон уже обувается, стоя в прихожей, шарит по карманам в поисках ключей и телефона. Он смотрит в зеркало оценивающе — сегодня и правда важно выглядеть прилично. Эта ночь будет не такой простой, как другие, поэтому Джисон выбирал, что надеть около получаса. Для человека, который обычно натягивает первую попавшуюся чистую вещь, это непозволительно долго. На голос матери парень почти не обращает внимания. С какого это хрена ему вообще нужно отчитываться о том, куда он ходит, когда сама она ночами пропадает бог знает где? Впервые за восемнадцать лет решила родительницу из себя покорчить? Что ж, ветер в жопу, флаг в кулак, как говорится. Вот только она немножко опоздала. Лет так на десять точно. — Куда надо, — Джисон поправляет ветровку и одёргивает футболку под ней. Лето уже на пятки наступает, а на улице всё так же прохладно по ночам. — Нормально разговаривай. Или ты не умеешь? — А ты меня этому научила? — Хану сейчас глубоко поебать на все её слова и поддельное беспокойство, у него хорошее настроение, а любое слово матери может испортить его в два счёта. Поэтому парень выстраивает каменную стену из колкостей и грубости вокруг себя, лишь бы мать не дотронулась до настоящих чувств и не разрушила всё к чертям. — Я вот что-то не припомню, — женщина смотрит на него с возмущением в глазах. А что она хотела? Джисон лишь платит той же монетой, что она. — Ты… — выдыхает мать, но Хан уже открывает дверь и выходит из квартиры. Женщина подрывается за ним, придерживает входную и кричит вслед сыну, так, что голос её отражается от бетонных стен. — Сволочь неблагодарная! Ну и проваливай! Можешь вообще больше домой не возвращаться, — но даже это не заставляет Джисона обернуться. Он лишь быстро спускается по лестнице. На площадке с голосом матери мешаются очередные крики соседей. Парень разбирает что-то вроде «Не подходи ко мне!» и в этот раз поворачивает голову в сторону облупленной стены, за которой как раз слышится этот крик. Хан выдыхает и выбрасывает из головы ненужные мысли, ускоряя шаг. Это совсем не его дело. Сегодня парням приходится встретиться чуть пораньше из-за предстоящих мероприятий, поэтому на улицы только опустились сумерки и небо над головой не такое чёрное как обычно, а тёмно-синее с заметной дымкой. Джисон открывает карты и проверяет правильность своего маршрута. Сегодня ему предстоит длинная прогулка до места встречи — минут сорок беспрерывной ходьбы, чтобы прийти вовремя. После того, как сестра раскрыла часть его маленькой тайны, пришлось долго уговаривать её и доказывать, что Джисон и правда просто гуляет по ночам и не собирается уходить на совсем. Она вроде как поверила, особенно после взятки шоколадками, но Джисон всё равно решил перестраховаться и сегодня отвёл Суа в гости к Чживон-нуне. Так ему и самому спокойнее будет. Он думает, что нужно будет обязательно отблагодарить девушку за то, что та постоянно соглашается терпеть сестру у себя в гостях. Джисон отрывается от дороги, когда на телефон приходит уведомление. В последнее время ему пишет лишь один человек. Он открывает диалог и невольно улыбается: D-PrinceHwang: Где идёшь? D-PrinceHwang: Или ты ещё не вышел? Скажи, что вышел, или я убью тебя. HanJi: Вышел я, не ори. Буду минут через тридцать. D-PrinceHwang: Чтобы ты шёл быстрее, я скажу, что Лино-хён сегодня нарядился. Тебе понравится, отвечаю. HanJi: Иди нахер, Джинни. Меня не волнует, как одет Лино-хён. D-PrinceHwang: Не пизди, Хан. Тебя может и не волнует, а вот хён реал неровно к тебе дышит. HanJi: Прозрей, прошу. Не неси херни. D-PrinceHwang: Помяни моё слово… D-PrinceHwang: И шевели булками, скоро начало. Джисон отвечает ему глупым смайликом и пихает телефон в карман ветровки. Он уже предвкушает атмосферу сегодняшней ночи и ему не терпится оказаться на месте. По дороге он невольно начинает представлять, что же такое надел на себя сегодня Минхо, что даже Хёнджин оценил его прикид. Сколько бы Джисон не отнекивался, слова Хвана подействовали как надо. Хан заметно ускоряет шаг. Ещё в прошлый раз Хёнджин поведал парням, что совсем скоро у него должно состояться важное выступление на местном фестивале, который закатывает молодёжь в своих кругах. Они обычно делают импровизированную сцену прямо посреди улицы, устанавливают колонки и развлекаются всю ночь напролёт под громкую музыку. Приходят все желающие: кто-то играет живую музыку, кто-то танцует, кто-то показывает фокусы. В общем, самые талантливые и креативные ребята тусят именно в этом месте. А на таких фестивалях, созданных чисто по фану, участвуют те, кто хочет потягаться за звание авторитета среди местной молодёжи. Хёнджин будет участвовать в подобном уже не первый раз — именно благодаря таким тусовкам он получил своё звание Принца. Доказывать, конечно, в этот раз он никому ничего не собирается — ему это попросту не нужно. Он участвует лишь для развлечения, потому что танцы на́ людях приносят ему дикое удовольствие. Ну и в этот раз он, конечно же, уговорил Феликса выступать вместе с ним. Хотя тот дико стеснялся и отнекивался, потому что «Какой из меня танцор вообще, давай сам как-нибудь» и «Я не хочу позориться», но потом, после долгих уговоров, всё же согласился. И вот теперь Джисона просто разрывает от того, как сильно он хочет увидеть выступление этого дуэта. После долгой ходьбы Хан наконец начинает слышать музыку, которая волнами отдаётся по всей округе, и видеть разноцветные лучи от светодиодных ламп и фонарей, которыми сегодня всю ночь будет освещаться широкий переулок. Здесь уже в начале улицы стоят небольшие кучки людей. Они держат в руках различные напитки, которые принесли с собой, и разговаривают друг с другом. На таких уличных тусовках не обязательно быть знакомыми, чтобы найти собеседника — ребята собираются в большей степени открытые и готовые принять к себе новичков в любой день, если ты не дебошир и уёбок, разумеется. Особо прошаренные прикатывают сюда небольшие фургончики с едой и делают хорошие деньги на продажах простых снеков за одну ночь. Среди небольших кучек людей Джисон находит знакомые лица и тут же спешит навстречу Чану, который приветливо ему улыбается, положив руку стоящему рядом Мин-мину на плечо. Нахождение здесь второго вообще изначально стояло под вопросом, но Хан был не в курсе почему. По-видимому, всё обошлось, раз парень сейчас здесь. — Я не опоздал? — Джисон пожимает руки обоим по очереди и осматривает редкую толпу в поисках остальной компании. — Ты как раз вовремя, начало через двадцать минут. Джисон встаёт рядом с Сынмином и суёт руки в карманы. Внутри у него что-то трепещет в предвещении скорого выступления, будто он сам выйдет на «сцену». Может, Хан был бы не против выступить, вот только уровень у него максимально любительский и то в музыке, а не в танцах. Сама сцена Джисона никогда не тянула, как и популярность, а вот желание, чтобы его тексты находили отклик в людях было всегда. Но сейчас совсем не место и не время для такого. Сегодня звёздный час Хёнджина. — А остальные где? — спрашивает он, когда понимает, что не может найти ни одного знакомого силуэта. — Йенни, Лино и Ликс пошли в магаз, а Принц где-то у сцены разбирается с музыкой, — Сынмин кивает головой в разные стороны, показывая, куда разошлись парни. Не успевает Джисон ничего ответить, как где-то за спиной Чана раздаётся голос: — Ха-ан Джисо-он. Хёнджин ловко выруливает из-за мешающихся людей и подлетает к парню, сжимая его в объятиях. Он сегодня явно на взводе, хотя постоянно твердит, что ему эти выступления как два пальца об асфальт. Ребята ему охотно верят — они в Принце не сомневаются. Не зря ведь его признали лучшим ночным танцором на этой улице. Но ведь это совсем не значит, что парень не волнуется перед очередной хореографией. — Я уже думал, что ты потерялся. — Ну, как видишь, я здесь, — Джисон окидывает сегодняшний прикид Хёнджина, когда тот наконец отпускает его, и даже присвистывает, округляя глаза. Конечно, вроде ничего такого, всего лишь уличные танцы, но к своему выступлению Ликс и Джинни подготовились основательно. На последнем надета чёрная атласная рубашка на запах с золотым обрамлением на рукавах, заправленная в облегающие чёрные джинсы, вокруг пояса повязан такой же чёрный фартук с золотой вставкой, а на ногах кожаные боты с высокой шнуровкой. Волосы парня убраны в небольшой хвостик с парочкой выпущенных прядей, и кое-где в причёску вплетены золотые блёстки. — Ебаа… а ты точно танцевать будешь, а не по подиуму ходить? — Это ты ещё Феликса не видел, — вклинивается Сынмин. — Мы охерели, когда увидели, во что он превратил невинного ребёнка. — Эй, ему идёт вообще-то! Он секси в этом костюме, понял? — Хёнджин тычет указательным пальцем в лицо парню, и тот поднимает руки в знак поражения. — Где он, кстати? Нам нужно размяться и повторить хорягу. — Ща они… вон уже идут, — Чан указывает младшим за спины, где к ним уже направляются двое счастливых детей и один чеширский кот. Феликс из-за своего костюма, немногим отличающегося от хёнджиновского, сильно выделяется на фоне других. Только у него рукава на рубашке и фартук длиннее. Блондинистые волосы уложены назад и в них также можно разглядеть блёстки, но на этот раз серебряные. Они с Хёнджином как противоположности. Один — солнце, другой — Луна. Золото и серебро. Идеальная гармония. Из-за своего костюма Ликс выглядит намного взрослее и, возможно, сексуальнее. Джисон не особо задерживается на нём. Минхо улыбается, протягивая младшим жестянки с газировкой и упаковки с какими-то снеками. И вроде в нём нет ничего такого, обычные чёрные джинсы, в которых он появлялся на половине их встреч, белая футболка на выпуск, усеянная мелкими надписями на английском, которых Джисон не понимает, и накинутая сверху чёрная кожанка. Волосы на голове его треплет лёгкий ветер, а с уха свисает длинная тонкая серьга. Он выглядит так обычно, но Хан всё равно засматривается на него неприлично долго, прежде чем одёрнуть себя. — О, Хан! — восклицает Чонин и несётся к ним. Минхо позади него поднимает голову и встречается глазами с Джисоном. Оба тут же отводят взгляд в разные стороны. — Класс, теперь все в сборе, — Феликс улыбается, здороваясь с Джисоном, и отпивает газировку из банки. Хёнджин подходит к нему ближе и приобнимает за плечи. Ликс совсем не против, поэтому заводит руку за его спину и прижимается ближе. — Готов разъебать всех? — Ты всех разъебёшь, а я так, за компанию, — ухмыляется Ликс, поджимая губы. Боже, он такой смущашка. Хван тыкает его в бок. — Не правда! Ты танцуешь не хуже меня, — возмущается он, заглядывая в глаза парня. — Мы сделаем это вместе. Мы же в дуэте. — Самый ахуенный дуэт, прошу заметить, — неожиданно встревает Чонин. Он как надоедливый чёртик из табакерки, вылезает, когда его не просят. Чан хмурится, когда слышит, как мелкий сквернословит, но ничего не говорит. Они все тут не святые. Феликс опускает глаза и прижимает холодную банку к щеке, чтобы остудить пылающую кожу. — До начала минут пятнадцать, нам нужно ещё разок прогнать движения, — Хёнджин наклоняется к его уху, потому что музыка издалека становится всё громче. Люди потихоньку сгущаются к импровизированной сцене, чтобы успеть занять лучшие места до начала шоу. Феликс кивает в ответ и отлипает от Хвана. — Мы вас ненадолго оставим, — обращается он к парням. — Если что, мои знакомые ребята забили нам места справа от сцены, — парни дружно кивают и, прежде чем удалиться с концами, Хёнджин задерживается около Джисона, бросая тому на ухо короткое: — Заценил прикид хёна? Хван вскидывает брови, ухмыляется и тут же исчезает, утянутый за руку Феликсом, так что Джисон даже не успевает должным образом возмутиться. Лишь глаза округляет и набирает воздуха, чтобы крикнуть. А потом сдувается, как воздушный шарик. Гребаный Хёнджин. — Ну что, вы готовы? — спрашивает Чан, как аниматор в детском саду. — Давайте сегодня просто расслабимся и повеселимся. — Есть, капитан! — Чонин смеётся и взметает руку к голове, отдавая честь невесть кому. И в следующую же секунду получает подзатыльник от стоящего позади него Сынмина. — К пустой голове руку не прикладывают, дурень. Они тихим шагом двигаются через толпу к правой части сцены, про которую сказал Принц. Вокруг становится всё больше людей, место больше не выглядит таким пустым. И все люди, на кого не глянь, сплошная молодёжь, в основном не старше двадцати пяти. У многих здесь цветные волосы, интересные причёски, яркий макияж или необычный стиль одежды — какое-то собрание фриков творческих личностей. И Джисону нравится. Пока они идут, Крис успевает поравняться с Минхо, приобнимая друга за плечи. — Я сказал, давайте расслабимся, а у тебя наоборот лицо такое, будто дома кошка сдохла, — усмехается он, а Ли лишь поджимает губы. — Отпусти свои загоны хотя бы на сегодня. Ты и так слишком напряжённый в последнее время. Дай эмоциям волю наконец, сделай, что велит сердце, никто это за грех не засчитает. — Я атеист. — Тем более! — Чан сжимает его плечо ладонью. — Здесь тебя всё равно никто не знает, так что забей хуй и повеселись. Через подошву кроссовок легко чувствуется вибрация от колонок, проходящая по серой каменной плитке. Из-за светодиодных ламп здания закрытых на ночь кафе и магазинов становятся разноцветными, свет попадает в глаза, заливает всё вокруг. Будто клуб на открытом воздухе, даже не верится, что это смогла сделать обычная группа подростков. Вокруг сцены пританцовывают люди, те, кто не брезгует и не боится замараться, садятся на плитку — повезло, что эта улица не такая грязная. Многие рассаживаются на лавочках и больших сделанных под мрамор выступах, обрамляющих растительность, высаженную посреди улицы. Стоя посреди этой толпы, начинаешь забывать, в каком городе находишься. Будто это вовсе не богом забытая мухосрань, а просто немного бедный сеульский райончик со своими приколами. Хан не привык находиться среди такого количества людей, и ещё полгода назад точно отказался бы от предложения прийти сюда, если бы его позвали, но сейчас он вдыхает запах прохладной ночи, смешанный с множеством других: еды, напитков, чужих духов и с запахом… свободы. Когда незнакомый парень у колонок машет Чану рукой и подзывает ближе, все остальные плетутся за ним. Он показывает им «забронированное» место и, улыбнувшись, удаляется дальше разбираться с аппаратурой. Чонин, не стесняясь, сразу же садится на землю в позе лотоса и подпирает щёки руками, смотря на сцену. Чан даёт мелкому лёгкий поджопник и всучает свою кофту, чтобы он сел на неё, потому что плитка холодная и грязная. И штаны замарает, и простудится, а ему, вообще-то больные дети не нужны. Сам Крис садится на краешек мраморного обрамления вместе с Сынмином, оставляя Джисона и Минхо стоять как истуканов, не знающих, куда себя деть. Рядом с Йеном ещё есть немного места, и Хан решается первым. Он снимает с себя ветровку и стелит её на землю — всё равно нужды в ней нет, в толпе стало жарко, а вот жопа на голом бетоне и правда может замёрзнуть. Он усаживается на ветровку и поднимает на Минхо глаза. Тот стоит и отстранённо смотрит в сторону. — Хён, — зовёт Джисон, — садись, чего стоишь? — и хлопает по месту рядом с собой. Ли кидает несколько неясных взглядов на парней, а потом всё же принимает предложение и неохотно опускается рядом. Их плечи и колени почти касаются друг друга, если один из них наклонится, то второй точно сможет почувствовать его дыхание. Не важно, что Чонин сидит от Джисона ровно на таком же расстоянии. Да пусть он хоть завалится ему на ноги, положит голову на плечо, это всё равно будет всего лишь Чонин. Совсем не стеснительный мальчик, для которого нарушение личного пространства такая же обыденность, как завтрак. Но по другую сторону сидит далеко не Чонин. Там Минхо. Слишком близко, кажется им обоим. Но бежать некуда. Через пару минут начинается выступление. Танцоры тянут жребий, кто пойдёт первым, а после отходят к багажнику стоящей в глубине сцены машины, освобождая место. В этот раз фест открывает женское трио. Девушки с длинными волосами выходят в центр под громкие аплодисменты и гомон зрителей. Они в спортивной одежде и, видимо, собираются танцевать хип-хоп. Из колонок раздаются первые ноты, сабвуфер сотрясает землю и девушки тут же пускаются в отрыв. Джисон наблюдает внимательно за первыми двумя выступлениями. Все люди, решившие поучаствовать здесь, не просто любители, думает он, они смахивают на настоящих профессионалов своего дела. Хан не видел полной хореографии их парней, также как не видел Хвана в действии, поэтому сейчас у него начинают закрадываться сомнения, что Хёнджин и Феликс смогут выстоять против всех и выйти победителями в сегодняшней битве. Парни появляются на сцене третьими. Хёнджин выглядит совершенно расслабленным, чего не скажешь о Феликсе. Он вообще до этого не выступал перед большой аудиторией — только иногда, когда Хван вытаскивал его на эту улицу потанцевать вечером ради развлечения, но тогда собиралась лишь небольшая толпа зевак. Совсем не то, что сейчас. Сейчас на них смотрят минимум пятьдесят пар глаз и уверенности это, к сожалению, не придаёт. Хёнджин с улыбкой смотрит на друга и одними губами произносит «Всё получится», которое может разобрать только Феликс. Громкость музыки за их спинами нарастает и в следующие пару секунд оба, выдыхая, начинают своё выступление. Все движения в их дуэте невероятно отточенные, чёткие. Парни будто пропускают музыкальный ток по венам, который зажигает их изнутри, будто чувствуют скрытые от других волшебные волны, управляющие их конечностями в такт песне. Хёнджин выглядит настоящим профессионалом — и не скажешь, что самоучка вовсе. Феликс от него не отстаёт, старается выжать на полную, вложить частичку себя в этот танец. Люди вокруг смотрят как заворожённые, покачивают головами под бит, свистят и кричат на сложных элементах, которые парни делают с неописуемой лёгкостью. Они сцепляют руки, проделывают замысловатые движения, проносятся вихрем по сцене, словно сияющие огненные столпы, блестящие и переливающиеся в толпе из-за своих костюмов. Они словно два идеальных элемента — серебро и золото, в танце сливающиеся в одно. Джисон отрывает взгляд лишь единожды, совсем случайно, когда мельком пробегается по профилю сидящего рядом с ним Минхо. Тот непрерывно смотрит на сцену, приоткрыв рот от удивления. Кожа у него отливает розово-фиолетовым от яркого свечения светодиодов, а в глазах играют белые искорки огней, сильно что-то Хану напоминающие. Он выдыхает и возвращается от точёного профиля обратно к выступлению, не замечая, что Ли украдкой глядит на него в ответ. Танец феерично заканчивается на двух сальто под громкие аплодисменты толпы. Джисон и остальные парни громко свистят, вскочившие на ноги уже на середине хоряги, потому что не смогли сдержать эмоций. Это было сильно. Настолько, что Хан готов сразу же вручить парням первое место. Те тут же от сцены двигаются к своим, запыхавшиеся и потные, но до ужаса довольные. — Это было просто вау! — вскрикивает Чонин, подпрыгивая на месте. — Вы точно должны победить. Хёнджин-хён, ты не Принц, ты просто Король танцпола! — мелкого прямо-таки разрывает от восторга. Все хёны кажутся ему классными, он много перенимает от них и очень ими восхищается. — Да, ты и впрямь был хорош, друг, — Джисон похлопывает парня по плечу, силясь не закричать подобно Чонину. У него у самого эмоции через край хлещут. — И, Ликс, ты был шикарен. — Вовсе нет, я ошибся пару раз, — кривится тот. Хёнджин тут же ерошит его уложенные для выступления волосы с диким возмущением. — Эй, да что? — Ликси, я прошу тебя, малыш, прекрати с этим, — он кладёт руки ему на плечи и слегка трясет, пока Феликс не начинает улыбаться. — Ты отлично справился, — а после притягивает его к себе в неуклюжие объятия. Джисон усмехается, наблюдая за этими двумя. Вскоре череда выступлений продолжается, но они больше не кажутся такими интересными. Желающие будут танцевать всю ночь напролёт, а победителя выберут лишь к концу, поэтому смотреть каждый танец хочется не особо. Спустя минут десять решают сделать перерыв, и зрители охотно соглашаются, поэтому в колонках включают какой-то плейлист для фона, и толпа немного редеет. Джисон мысленно говорит спасибо за удачно выбранную музыку, под которую можно просто потусить без всяких танцев. Хан не успел осознать, как оказался в толпе один: Хёнджин утянул за собой Феликса, чтобы познакомить со своей старой танцевальной командой, а Мин-мин увязался следом. Крис с Йеном отошли купить выпить (младшему по классике достанется лишь сок), а Минхо вдруг потерялся неизвестно где. Джисон вертит головой по сторонам и не знает, куда себя деть. Ему было комфортно находиться в толпе, пока рядом были знакомые лица, но оставаться в гуще событий одному Хану совсем не по душе. Ли стоит за поворотом, прижавшись спиной к прохладной бежевой стене и делает затяжку. Сигаретный дым немного успокаивает разгорячённые ни с того ни с сего нервы. Минхо совсем не важно, что табак — это лишь плацебо, которое вовсе никак не помогает его нервам, главное, что напряжение снимает. Он выдыхает через нос, когда краем глаза замечает подходящую к нему невысокую кудрявую девушку. Только этого не хватало… — Привет, — бросает она, смотря на курящего. — Я не знакомлюсь, если ты за этим, — довольно грубо звучит из его уст, но на самом деле как-то похер. — Тормозни, я хотела просто сигу стрельнуть. Можно? Минхо оценивающе смотрит на неё, а потом тянется к карману кожанки. У него не особо есть возможность раскидываться сигаретами направо и налево, но раз уж сегодня вполне хороший день, он решает расщедриться. Протягивает девушке табак и поджигает, когда та зажимает палочку у себя между губ. — Ты один здесь что ли? — С друзьями. — Походу они тебя кинули, раз ты тут киснешь, — усмехается девушка и делает новую затяжку. — Я просто покурить отошёл. И ничего я не кисну, — Минхо отлипает от стены и одёргивает рукава кожанки. Зачем он вообще ведёт разговор с этой незнакомкой — не ясно. Но Чан ведь сказал поддаться эмоциям, вот он и поддаётся. Именно сейчас просыпается желание с кем-то поговорить. — Да ладно тебе, здесь необязательно шкериться по углам, чтобы покурить. Если стоишь в сторонке, значит чё-то случилось, — поразительно, как незнакомцы иногда могут попадать в яблочко. Вот только что случилось, не знает даже сам Минхо. — Не знаю я, — выдыхает он и опускает вниз глаза. Девушка без интереса рассматривает его лицо. — Напряжёнка просто какая-то, — с Джисоном, думается ему. Может, его голова была бы сегодня в порядке, если бы он не придавал значения таким пустякам, как расстеленная на земле ветровка младшего, лёгкое прикосновение коленей, его восторженный взгляд на сцену во время выступлений, пойманный совсем случайно. Зачем он всё это делал? Что скрывалось за этим? И скрывалось ли что-то вообще? Ли кажется, что у него уже паранойя развивается. — По поводу? — По поводу человека одного, — на его ответ девушка прыскает, выпуская дым изо рта. — Что? — Нашёл проблему. Чего париться? — Минхо смотрит непонимающе. В смысле "что париться"? Есть чего вообще-то. Девушка закатывает глаза. — Напряжёнка плохая или хорошая? — В смысле? — Нахуй послали или засосать хочется? — парень заминается на этом пояснении. — Что-то… между, наверное, — отвечает он неуверенно и хмурится. — Поняла. Ну тогда, — она делает паузу для затяжки, — сделай, что хочешь, — ахуенный совет, думает Минхо, прям к гадалке сходил, и вся жизнь белой полосой пошла. Знать бы ещё что именно он хочет сделать. В данный момент, по крайней мере, хочется ударить себя по лицу и отключить думалку. — Ты много думаешь, походу. Загоняешься, все дела. Просто спроси не у мозга, а у сердца, чё ему конкретно надо. То и сделай, — она докуривает сигарету и бросает окурок в стоящую рядом урну. А потом салютует парню. — Удачи, кислячок, — и теряется среди других людей. Минхо стряхивает на асфальт пепел, делает последний затяг на истлевшей сигарете и выкидывает бычок. Он ещё недолго стоит на месте, прислушиваясь к музыке за углом, рассматривает толпу. Закрывает глаза и глубоко вдыхает. Ну и что тебе блять надо, сердце? Ли идёт обратно к сцене, где уже подвыпившие и разгорячённые люди начали отрываться под громкую музыку. В самой гуще почти по центру вдруг мелькает тёмная макушка. Джисон разворачивается в толпе, озираясь по сторонам, но совсем ничего не видит под натиском чужих тел. В глазах у него еле различимый страх, одна рука держит ветровку, а вторая прижимается к груди. Минхо вспоминает себя пару лет назад. Такой же зажатый, такой же взволнованный. В толпе всегда некомфортно, когда ты один. Но если рядом есть кто-то родной, становится намного легче. Парень протискивается меж расслабленных танцующих тел к самому центру. Ладонь его сцепляется на тонком запястье Хана и тянет его за собой туда, где толпа не такая плотная. Люди вокруг неприятно толкаются, отдаются танцу, не замечая мира вокруг себя. Кто-то поддатый, кто-то трезвый, но все собравшиеся на «танцполе» словно в клубе под небом, ловят кайф от происходящего. Завлекают за собой так, что сложно устоять. — Что ты делаешь? — старается перекричать музыку Джисон, когда Минхо наконец останавливается и отпускает его. Сам он хмурится, выглядит не совсем довольным, поэтому у младшего сразу же проскакивает мысль о том, что могло что-то случится. — Если честно, — выдыхает Минхо, наклоняясь к его уху, — я не знаю. Хан сначала молчит и смотрит подозрительно. А после усмехается, заставляя губы Минхо изогнуться в такой же улыбке. Может даже более дурацкой, чем у самого Хана. Они стоят посреди танцующей толпы, будто в бушующем океане, но рядом с ними тишь да гладь. Вакуум, заполненный тишиной после отпущенных восвояси мыслей, и глупые, неконтролируемые сигналы сердца, ведущего игру сегодняшней ночью. Минхо подхватывает движениями мотив песни, сотрясающей землю. Он знает, что танцевать совсем не умеет, но сейчас ему так легко, что его это совсем не волнует. Пусть движения его будут несуразными и неправильными — он двигается, как чувствует. И ему хорошо. — Не заставляй меня чувствовать себя идиотом, — смеётся он Джисону в лицо и подпрыгивает вверх, указывая руками сделать то же самое. — Мы же на танцполе. Танцуй. И Хан танцует. Так же глупо скачет на месте, двигает руками, качает головой вместе с Лино, после чего они оба громко смеются, но голоса их сразу же тонут в звучащей песне. Они отдаляются друг от друга совсем немного, дают больше пространства для действий. Минхо оборачивается вокруг своей оси, когда время для Джисона словно замедляется. Он смотрит на старшего: румянец на щеках от жары, блеск глаз, переливающаяся в разноцветном свете гладь волос, сверкающая длинная серьга, которая во время движений еле заметно мажет металлом по смуглой коже. Такой красивый, мелькает у Джисона в голове прежде, чем петля времени вновь раскручивается и ощущение жизни возвращается к нему. Он никогда до этого не танцевал на людях: ни в клубах, ни на школьных дискотеках. Всегда ощущение липкого взгляда на себе сковывало, не давало свободно двигаться. Джисон думал, что никогда не сможет спокойно ощущать себя в толпе. Слишком уж он выделялся, был каким-то не таким для нахождения с другими людьми. Но не сейчас. Сейчас он отпускает свои страхи, забывает о веселящихся вокруг людях, закрывает глаза. Хан чувствует вибрацию земли под ногами, чувствует, как напрягаются барабанные перепонки от громкой музыки, как тело плавно двигается в каких-то хаотичных движениях. Он чувствует пустоту мыслей и от этого так хорошо и свободно. Джисон давно не ощущал такой свободы. Ему плевать кто и что про него подумает, потому что он знает, даже не открывая глаз, что напротив него так же неумело танцует Минхо. И почему-то с Минхо абсолютно всё ощущается по-другому. Они не знают, сколько точно времени прошло, когда выбираются из толпы. За её пределами прохладно и свежо. Парни тяжело дышат, потому что напрыгались, накрутились и насмеялись вдоволь. Вот только в горле пересохло и пить ужасно хочется. — Это было весело, — улыбается Джисон и мельком смотрит на парня. У него всё ещё сердце громко стучит в груди, и глаза бегают со скоростью света. — Да, мне тоже понравилось, — слова ласкают Хану слух. Теперь Минхо взаправду кажется тем, о ком рассказывал ему Хёнджин: милый, весёлый, хороший хён. И ему понравилось танцевать вместе. Понравились эти непонятные движения, прищуренные глаза, яркие улыбки друг другу. Джисон чувствует себя, будто золотую медаль выиграл. Они задерживают друг на друге взгляды чуть дольше, чем нужно, но этого хватает, чтобы заставить Джисона вновь впасть в ступор. Их грудные клетки всё ещё резко вздымаются, дыхание понемногу начинает восстанавливаться. Хан открывает рот, но тут же захлопывает его и резко отворачивается, когда слышит голос рядом: — Ну что, как вы? Веселитесь? — Чан рад вывести парней куда-то помимо их обхоженного вдоль и поперёк района и возможность, которую предоставил им Хёнджин, оказалась просто лучшей идеей. Крис, правда, не сводит взгляда с самого младшего и краем одного глаза старается следить за всеми остальными, потому что иногда люди в таких компаниях могут быть чересчур открытыми и пьяными. Ему не хочется, чтобы с ребятами что-то случилось, потому что внутри он считает себя целиком и полностью ответственным за них. — Ага, всё круто, — улыбается ему Джисон и тут же хватает протянутую Чаном бутылку воды. Взгляды старших пересекаются, и Минхо читает в глазах друга некую ухмылку и поощрение, от чего прищуривается в ответ. Чан лишь вскидывает брови и легко качает головой. Вот и поговорили. Минхо не успевает обдумать этот жест, потому что Хёнджин появляется рядом словно из воздуха, хлопая Джисона по спине так, что тот едва не захлёбывается водой. Он откашливается и возмущённо смотрит на друга, но тот лишь восклицает: — Чё вы стоите тут? Сейчас результаты будут объявлять. Идём, — он тянет младшего за собой, не дожидаясь, пока Минхо и Чан последуют за ними. — Что? — спрашивает Ли, когда замечает на себе очередной подозрительный взгляд, приправленный ухмылкой. Они следуют за торопливым Принцем обратно в толпу, на прежнее место. — Тебе идёт улыбаться. Делай это почаще, друг, — бросает Крис. Минхо сначала стопорится, но потом кивает в ответ, не зная, принимать это за реальный совет или нет. Он что, правда так много улыбался сегодня? Они встают рядом со сценой, где уже ждут Чонин, Сынмин и Феликс. Последний на нервах теребит рукав рубашки. Не особо понятно, как победителя вообще выбирают на таких фестах, потому что конструктивного жюри тут никогда нет. Одни поддатые подростки да студенты. Никто не судит выступающих по определённым критериям, люди просто выбирают душой и шумом толпы. Кто сильнее понравился большинству — победитель. — Где ты был всё это время? Даже на сообщения не отвечал, — спрашивает Хёнджин, останавливаясь. — Я… расслаблялся типа, — Джисон пожимает плечами и косится на Лино, вставшего рядом с Чаном. Хвану лучше не знать всех подробностей, потому что иначе потом просто не оберёшься проблем. — Ну, это хорошо… Девчонку какую подцепил? — ненароком спрашивает он, но Хан отрицательно качает головой. — Мальчишку? — Хван! — парень стукает его по предплечью, но слышит только злорадный смех. — Ты хренов извращенец! — кидает он ему вслед, когда Хёнджин плавно перемещается к Феликсу. Эти двое липнут друг к другу как магниты, ей богу. — Итак, мы наконец составили результаты, учитывая ваше мнение, — обращается к зрителям парень посреди сцены. Он поднимает руки и говорит громко, чтобы привлекать к себе больше внимания. — И сегодня победителями феста оказались, — он выдерживает паузу, и Феликс прикрывает глаза в ожидании. Хёнджин лишь слабо улыбается, наблюдая за ним. Ему самому вообще всё равно, выиграли они или нет, ему просто было весело. В танцах самое главное — получать кайф от процесса, а все эти места и призы уже второстепенное. Если тебе не нравится занятие, то никакие награды не исправят в тебе это отвращение. Тем более, с этого выступления они вообще ничего не получают, так что волнение он считает излишним. — Девочки из команды «Mid one», — блондин шумно и расстроено выдыхает. — И ещё дуэт Принца и Феликса. Вы, ребята, сегодня просто взорвали эту улицу. Ликс тут же вскидывает опущенную голову, когда до него доходит смысл сказанного, и широко улыбается, поворачиваясь к парням. Те шумят и дружно обнимают их превосходный танцевальный дуэт. — Я же говорил тебе, — говорит Хёнджин, когда младший бросается ему на шею, смеясь. Он знает, как Феликс волновался всё это время, несмотря на все уговоры забить хрен и получать удовольствие. Для него был важен результат. Поэтому сейчас Хёнджин прижимает его к себе и радуется не меньше остальных. — Ты такой молодец. — Что насчёт фотографии? — говорит вдруг Чан и тянется за телефоном в карман. Они не часто фотографируются и, наверное, не делали бы этого вовсе, чтобы не сближаться сильнее положенного, но Чану всегда хочется оставить у себя какие-то воспоминания, потому что того, что хранится в голове, мало. Он пропитан теплом к этим парням с самого их знакомства, он ценит каждого и каждого по-своему любит, поэтому, подобно отцам, снимающим своих детей, Крис иногда фотографирует их и добавляет эти снимки в закрытый альбом. Оставляет на долгую память, так сказать. Ребята согласно кивают и кучкуются, чтобы влезть в кадр. Джисон мнётся в стороне и не знает, стоит ли ему подойти тоже. Никто официально не признавал его членом компании, так может это всё временно? Может они ему только сейчас позволяют тусить вместе, но настанет день, когда всё это закончится. Он закусывает губу, прежде, чем Йен, уместившийся около груди Криса, смотрит в его сторону. — Хан, чё стоишь? Иди сюда. — Да, ты чего там? Фотку же делаем, — Хёнджин поднимает одну бровь, косясь на Джисона. А он лишь смотрит на Чана. Ждёт ответа от лидера. — Пойдём, — старший кивает в их сторону и Джисон, неуверенно улыбаясь, присоединяется к ним. Чан вытягивает руку с телефоном как можно выше, чтобы все уместились в кадр. Сынмин встаёт рядом с ним, Феликс подходит сзади Принца и кладёт голову ему на плечо, Джисона утягивают к середине, а Минхо встаёт с краю, за спиной Мин-мина. Тесно и жарко, но слишком классно и по-родному, чтобы отстраняться. — Итак, раз, два, три, — и все дружно улыбаются, смотря в камеру телефона. Джисон мельком отводит взгляд в сторону, чтобы взглянуть на хёна — на щеке чёткое ощущение, что на него смотрят. Но Минхо глядит лишь в камеру. Бан Чан щелкает их ещё пару раз, а после улыбается, отправляя все фотографии в альбом. Он рад, что хранит все эти воспоминания у себя как напоминание о том, кем парни являются на самом деле. А точнее теми, кем заслуживают быть. Жизнь — штука выматывающая, выжимающая из тебя все соки, поэтому людям неплохо бы почаще напоминать себе о том, что за проблемами непременно придёт спокойствие. Море без штормов — высохшее море. И эти фотографии — живое доказательство того, что даже не с самой лёгкой жизнью, полной страхов, переживаний и боли, можно улыбаться. Можно чувствовать счастье. Потому что не важно — отброс общества ты или миллионер. Все люди заслуживают быть счастливыми. И «Бродячие дети» тоже.