***
Личные повара семьи Мин безвылазно шумят кастрюлями на кухне, по нижним этажам особняка витает аромат овощей, разных блюд и шоколада. Прислуга тщательно прибирается, заносит предметы декора, выносит лучший сервиз и заменяет наволочки подушек. Дом сияет от чистоты: в отражении пола можно рассмотреть своё отражение. Пока Мин Гухан разбирался с кипой бумаг в своём кабинете, омеги объезжали торговые центры и выбирали лучшие наряды для сегодняшнего ужина в компании Чонов. Эн долго уговаривал Юнги поехать вместе с ними, но трёхчасовая война окончилась его поражением: младший обозлился на всю семью, сказал, что «с убийцей и тираном за один стол не сядет», хлопнул дверью и заперся в своей большой комнате, где было все, кроме холодильника. Юнги плюхнулся на гигантскую кровать, опустил брови к глазам и снова начал прокручивать первую встречу с альфой. Казалось бы, прошло три дня, а Мин не в силах забыть его запах, его голос и, главное, его наглость. Семье про случай на помолвке он не рассказал. Подумал, что в этом нет толку, потому что лижущие задницу Дьяволу родственники не встанут на его сторону. К тому же для Юнги произошедшее - огромный позор: его, короля Сеула, выставили на улицу! Такое он не прощает. Он краем уха слышит хлопки машинных дверей и усмехается. Эн и Лил вернулись после пятичасового шопинга. Омега слышит счастливый голос брата, шуршание пакетов, не удержавшись, поднимается с кровати и идёт к окну. Юнги наблюдает за братом сверху вниз, не понимая, почему для того так важно мнение Чонгука насчёт его внешнего вида, и вновь возвращается к постели. — Ещё дуешься? - залетает в комнату обновлённый Эн. Он изменил прическу и поправил форму бровей. — Нет. Как провёл день? Купил, что хотел? - буднично интересуется Юнги, копаясь в телефоне. Старший разглядывает себя в зеркале, улыбается и поворачивается к Юнги. Эну известна неприязнь брата к жениху, он этого не скрывает, однако омега искренне не соображает почему Юнги даже не пытается поддержать его, порадоваться. Эн, в отличие от младшего, давно знаком с Чонгуком. Он помнит его ещё подростком и знает, какой альфа умный, интересный, сильный и... порой жестокий. — Да. Я и тебе кое-что купил. Вот, - старший протягивает небольшой пакет с логотипом любимого бренда блондина и улыбается. Второй с недоверием щурится, тянется к подарку и торопливо заглядывает внутрь. Открыв коробочку, омега достаёт шелковую рубашку цвета слоновой кости. В зоне ключиц она прозрачна, чем и вызывает всеобщий интерес, пахнет ванилью. Юнги нравится. Он оттаивает, кусает губу, чтобы сдержать довольную улыбку, и поднимает кошачьи глазки на брата. — Задобрить меня пытаешься? - догадывается тот. Эн смеётся. — Не думай обо мне так плохо. Я просто хочу, чтобы сегодня ты выглядел прекрасно, - направляется к выходу омега. — Я всегда и во всем прекрасен, - вдогонку кричит ему Юнги, — но для твоего камикадзе я, уж прости, наряжаться не собираюсь. Ужин состоится, но без меня. Одного взгляда Эна было достаточно. Сколько бы Юнги ни выступал, ни капризничал, ни закрывался в ванной и кусал прислуг, пытающихся его переодеть, в конце концов буйный омега стоит в столовой комнате и буравит сердитыми глазами пол. Папа и брат настояли на косметике, поэтому глазки Юнги подчёркнутыми темными тенями и блестками у слёзного протока и на краю верхнего века. Эн старался придать по природе молочному лицу блондина румянец, но Юнги хныкал и вытирал труды старшего тоником на ватном диске. Сейчас омега стоит в чёрных обтягивающих брюках и в той самой рубашке цвета слоновой кости. Со второго этажа слышатся топтания, а из-за штор мельком заметен свет от фар въезжающего во двор экипажа. Чонгук никогда не бывает один, рядом с ним постоянно крутится охрана и молчаливый альфа со скучающим выражением лица. Раньше Юнги думал, что это его брат, но оказалось, всего-то телохранитель. — Они приехали, - живо спускается по лестнице Эн, на ходу поправляя прическу. — Пап! Иди сюда, быстро! Они уже тут! Лил застёгивает браслет на тонком запястье и перепроверяет внешний вид своих сыновей. Юнги закатывает глаза. — Я в туалет, - тянет он, но Лил сверкает глазами и дёргает омегу назад. — Потерпишь! — Хочешь, чтобы твой зять в моче искупался? Я могу это устроить, ты же знаешь... — Ой, ладно, иди, - не выносит дерзости сына омега и тут же вытягивается в струнку, услышав голоса в коридоре. Юнги пользуется случаем и быстро скрывается в другой комнате, тихонько прикрыв дверь за спиной. Опирается о стену и часто дышит, пытается собраться с духом. Чон Чонгук у него дома. Омега впервые в жизни не знает, как себя вести: оборону выстраивать или идти в атаку, держать до конца маску. Одно ясно точно. Прятаться блондин не может, потому что рано или поздно семья о нем вспомнит, и Чон поймёт, что Юнги струсил. Струсил? Нет, омега клана Мин ничего не боится. Это временное помутнение перед ярким возвращением. Парень приближается к туалетному столику, включает встроенный подсвечник и смотрит прямо на своё отражение. Он красив. Юнги из головы не может выбросить стояк альфы, его пальцы на талии, пускающие ногти в одежду, его размеренное дыхание и запах коньяка. Юнги Чонгука ненавидит. Ненавидит за то, что тот позволил себе лапать омегу в день собственной помолвки. Ненавидит за его наглость и высокомерие. Ненавидит, потому что он просто Чонгук. Юнги не уверен в том, что проблема в его происхождении: дело в самом альфе. Он плохой человек, и такому мужчине рядом с Эном не место. Блондин расчесывает пальцами передние пряди, поправляет блеск на губах и улыбается. Юнги отомстит Чонгуку. В прошлый раз ему удалось унизить омегу, но теперь пришёл черёд платить по счетам, ведь Дьявол на его территории. Он должен подыграть, если правда чтит законы. Подождав ровно три минуты, младший Мин с ровной осанкой и гордо поднятой головой выходит из уборной и направляется в столовую комнату. Чем ближе он к ней, тем яснее запах коньяка, от которого парень, кажется, легко пьянеет. Чонгук сидит в конце длинного мраморного стола, напротив главы семьи, Гухана, и ест стейк слабой прожарки. Он с фальшивым интересом слушает рассказы Лил о его надеждах на сей брак, о том, какой Эн у него умница, красавец омега. О том, что тот никогда не разочаровывал родителей и почитал традиции Колумбияны. Потом Лил завёл шарманку о каком-то втором, младшем, сыне, который явно есть полная противоположность старшего. Чонгук не успевает вникнуть в суть сказанного омегой, как двери столовой с шумом отворяются. Сперва альфа ловит резкий аромат цитрусов и чуть было не роняет столовый прибор на пол, ибо запах будто сковывает его невидимыми веревками, проникает в сердце сквозь одежду и кожу. Демону приходится задержать дыхание, чтобы не опустошить желудок прямо перед потенциальными родственниками. А потом он видит его. Если бы судьба была человеком, альфа бы перерезал той глотку за такую неудачную шутку. Перед ним во всем своём величии стоит тот самый омега с ненавистным запахом цитрусов. Юнги очаровательно улыбается, держится уверенно и дерзко, пока на дне лисьих глаз пляшут чертята. У Чонгука в груди что-то плавится от одного взгляда омеги, а когда альфа опускает потемневшие глаза на ровные худые ноги, обтянутые тканью, вовсе дуреет. Какие же, наверное, эти ножки прекрасные, особенно закинутыми на плечи Чонгука. Он поднимается чуть выше, сжимает вилку в руке и сглатывает, заострив внимание на тонких ключицах под прозрачной сеточкой. Дьявол ловит себя на мысли, что хочет погрызть их, хочет выпустить кровь, окрасить эту шелковую рубашку в бордовый. Юнги чувствует желание альфы, усмехается про себя и радуется эффектному появлению. Он пафосно поправляет челку и подходит к столу, поклонившись только Хосоку, который настроение друга уловил сразу, оттого и нахмурился, стараясь разобраться в происходящем. Хосоку тоже знаком этот аромат... — Простите за опоздание. Я не мог долго определиться с парфюмом, - кокетливо произносит Юнги, кое-как отодвигая стул и садясь рядом с братом, — но потом понял, что лучше естественного запаха ничего нет. На Чонгука тот не смотрит, но альфа понимает, что едкая реплика была адресована именно ему. Усмехается, незаметно расстегивает пуговицу чёрной рубашки и с интересом наблюдает за Юнги. Этот парень - интересный экспонат, он своими действиями и словами приковывает взгляды. Даже то, как он забавно отодвигал огромный стул, как расправлял полотенце и тянулся к салату, даже то, как он жуёт и заламывает бровки от удовольствия - абсолютно все притягивает. Он играет с Чонгуком, ведёт холодную войну, хочет что-то доказать, но альфе смешно. Этот чертёнок слишком высокого о себе мнения, раз правда считает, что Чонгуку на его интриги не похуй. — А это и есть наш младший сын. Юнги, - неловко улыбаясь, говорит Лил и пинает под столом ногу как ни в чем не бывало жующего овощи блондина. — Юнги, - языком щёлкает Чон, вновь начинается дышать и давиться запахом, — я тебя на вечере помолвки не видел. Омега продолжает держать улыбку, пережёвывает листья салата и разрешает себе наконец-то взглянуть в сторону жениха Эна. Зря. Альфа своей аурой зверька Юнги ставит на колени без особого труда, просит подчиниться, но омега оказывается сильным духом. Он проникновенный взгляд чёрных, как сегодняшняя ночь, глаз выдерживает и спокойно отвечает: — Рано ушёл. Не моего уровня банкет был. Гухан тяжело вздыхает и извиняется за невоспитанного парня. Чонгук жестом просит молчать и собирает руки в замок. Хосок смотрит на Эна. Омега грустный, буравит взором пустую тарелку, царапает её вилкой и думает о чём-то своём. Возможно, ему неловко за младшего. — И каков же он, твой уровень? - подстегивает Дьявол, откинувшись на спинку стула. — Ты ответить мне не сможешь. Запомни, маленький, я скажу только один раз. Не высказывай при мне свое неуважение, во-первых, к собственной семье и фамилии, во-вторых, к традициям и правилам Колумбияны и особенно ко мне. Я и есть Колумбияна. Когда я с тобой разговариваю, ты не ешь и смотришь мне в глаза. Когда я приезжаю к тебе в дом с визитом, ты ждёшь меня рядом с другими омегами. Надеюсь, ты парень умный? Понимаешь, что я это говорю не просто так? Повисло напряженное молчание. Все пары глаз, кроме Эна, смотрят предостерегающе на Юнги, который периодически медленно жуёт кашу во рту и взгляда с непроницаемого лица альфы не убирает. Блондин чувствует давление со всех сторон, осознаёт, что его игра опасная, за любое неверное действие придётся платить, но другого пути у омеги нет. Он ни за что не признает правоту Чона, не преклонится перед ним, не станет одним из тех, кто ему лижет задницу. Юнги любит свободу. Он за свободу действия и слова, а на правила Колумбияны ему плевать. — Простите его, - пытается разрядить обстановку Лил, вежливо улыбаясь и косясь на младшего сына, — думаю, он уже все понял... — Может, мне ещё чечётку тебе станцевать? Или ковровую дорожку постелить? - щурится Юнги, не обращает внимания на рявканье отца. — Немедленно встал и попросил прощения! - расширяет глаза от ярости Гухан. Чонгук сидит не двигаясь, ждёт дальнейшие сюрпризы от омеги, одновременно смотрит на Хосока, будто «как тебе это?» спрашивая. Телохранитель играет скулами, его кислое лицо позволяет все понять, и на это Демон дёргает уголком рта. — Мне не за что просить прощения. Это не я себя Богом возомнил, - выплёвывает Юнги и тут же получает пощёчину. Звон от удара эхом разносится по всей столовой. Гухан часто дышит, испепеляет профиль сына и краснеет за секунду, боясь собственной мысли задушить омегу прямо на месте. Эн впервые за вечер поднимает глаза и с шоком смотрит то на отца, то на брата и теряется в собственных чувствах. Никогда раньше на Юнги руку не поднимали. Чтобы он ни творил, до рукоприкладства не доходило. Лил прикрывает рот ладонью и расстроенно выдыхает, осушив бокал вина. У Юнги высосали душу, выкачали всю радость и наполнили нутро огнём. Он держит глаза закрытыми, не хочет их открывать, потому что знает, что встретится с ним взглядом, и от того жмурится только больше. Омега никогда ещё себя таким ничтожным не ощущал. Так унизиться перед этим уродом, продемонстрировать слабость, которая прямо сейчас намеревается вместе со слезой показаться. Юнги себе приказывает держаться, собирает маску, треснутую на частички. И пусть правая щека горит от удара, пусть шлепок до сих пор звучит в ушах, пусть на него все пялятся - он не сломается. Никогда. Ни за что. Чонгук просит себя убрать взгляд, но не убирает. Изучает каждый мускул, каждую морщинку и родинку парня. Юнги больно, он знает. Он видит, как расцветает отпечаток от тяжёлой ладони на фарфоровой щеке, видит бусинки крови на мягких губах и то, как дрожат веки омеги. У Чонгука сейчас внутри настоящая резня: с одной стороны, он считает подобное наказание верным исходом ужасного поведения Мина, но с другой, хочется Гухану сердце из груди вырвать, а потом отрубить конечности и бросить в костёр, потому что нельзя боль причинять такому падшему ангелу. Его, хрупкого и маленького, нужно лелеять, держать в коробочке, прятать от зла. Чонгук в глубине своей души уважает стойкость мальчика. Такой крохотный, а силы - как у пятерых взрослых альф. Он этому омеге готов пожать руку, только, увы, свою несгибаемость он использует против Чона. — Несносный мальчишка, - шипит Гухан, возвращаясь на место, — ты совсем вести себя не умеешь! Забыл, кто перед тобой? Как ты посмел себе дерзость в обществе главы Колумбияны?! Юнги приоткрывает рот, раздумывая что-то сказать, но прикусывает язык. — Юнги, - сдавленно произносит Эн, — тебе лучше подняться в свою комнату. И не спускаться до окончания ужина. Чонгук хочет вмешаться, но не решается ставить жениха в неловкое положение, лишь вновь берётся за вилку и продолжает трапезу. Юнги выпускает из легких воздух, отодвигает стул и становится на ватные ноги, призраком юркнув за дверь. Сложно поверить... Отец поднял на него руку. И не перед кем-то, а перед самим Дьяволом; таким образом, омега унизил себя перед Чоном во второй раз. Юнги дубасит кулаками подушку, поливает альфу всеми матами мира и только спустя двадцать минут успокаивается. Он старательно пытается занять себя чем-нибудь, но толку никакого, ведь все мысли вокруг одного человека и одного случая. Когда наступает поздняя ночь, блондин больше не выдерживает и садится на подоконник окна, закуривая третью сигарету за вечер. Он пускает дым в открытую форточку, успокаивается и чуть ли не падает задницей на паркет, услышав шум во дворе. Невзначай смотрит вниз, видит, как Хосок садится за руль Мазерати, как остальные охранники заводят машины, и тихо смеётся. «Пусть проваливает отсюда», - думает тот. Юнги видит макушку Чонгука, долго смотрит на то, как они со старшим Мином болтают, и думает бросить окурок ему прямо в волосы, но свою шалость хоронит моментально, предчувствуя фатальный исход. Вдруг омегу прошибает током. Он жмурится, пару секунд приходит в себя и повторно глядит вниз, мгновенно встретившись с завораживающим взглядом Чонгука. Юнги не прячется, сидит на месте и продолжает курить, словно альфы для него не существует. Чонгук открыто кайфует с этой картинки, неосознанно в мыслях прокручивает кадр, где омега голый вот так вот сидит и пускает кольца в небо. Улыбается от эстетического удовольствия: похоже, Мин Юнги - его личное произведение искусства. В конце концов, экипаж альфы покидает особняк клана Мин, и на улице становится тихо. Но ненадолго. Юнги эту ночь провёл в слезах, потому что стерпел тираду от папы, от взбешённого и разочарованного брата и, главное, от отца. Последний больше его не бил, но размазал Юнги по стенкам тоном, от которого мурашки пробегают. — Если будешь продолжать так и дальше, - полоскает горло виски Гухан, обращаясь к удаляющемуся омеге, — на свадьбе Эна можешь не появляться. Сегодня ты нас опозорил, но твоему брату пришлось хуже всех. Подумай об этом на досуге. Юнги себя в эту секунду ненавидит, вспоминает про Эна. Он боится признавать, что брат на него даже не смотрит. До утра блондин думает, что делать дальше.***
Прошло три недели и, к сожалению Юнги, свадьба состоялась. В церковь омега не поехал, прибыл раньше всех в ресторан, который полностью арендовал под себя Чонгук, и принялся командовать, ругаться на официантов, которые со своими обязанностями не справлялись. Оформление зала блондину не нравилось. Он считал розы скучными цветами, но не смел ничего менять, поскольку Лил строго-настрого запретил сыну «создавать неприятности». Юнги согласился вести себя прилежно, но вот улыбаться он не обещал, поэтому омега сидит один за столом и жадно уплетает бутерброды с чёрной икрой, издалека наблюдая за виновниками торжества. Стол Эна и Чонгука находится под аркой со свисающими цветами, перенося «возлюбленных» словно в сказку. Чонгук, к печали Юнги, выглядит красиво: темно-бордовый костюм с бантом отлично передаёт характер альфы, а его зачёсанные длинные пряди переносят омегу в прошлые столетия. Эн сверкает рядом с мужем, словно Полярная звезда. Он одет в белый костюм с гипюровыми узорами на пиджаке. На лице - неброский смоки-айс. Глядя на улыбку с ямочками на щеках, Юнги начинает склоняться к убеждению, что всё-таки омега в Чона влюблён. Или же Эн потрясающе играет роль счастливого супруга. Все выглядит слишком правдоподобно. Неужели брат взаправду влюблён в Дьявола и молчит о своих чувствах? От таких умозаключений Юнги моментально мрачнеет, даже бутерброд с икрой комом застревает в глотке. — Ты не на похоронах. Чего такой кислый? - Тэхен подсаживается на свободный стул. Блондин подбирается, фыркая на нежданного гостя, и умоляет небо, чтобы тот поскорее ушёл. Тэхён Юнги заметил сразу, как и, собственно, его скверное настроение. Ему стало любопытно, почему вдруг Мин, который обожает утирать носы завистникам, отхватив столь лакомый кусочек, не торжествует. — Тебя это ебет? - приподнимает одну бровь Мин, делая глоток шампанского. — Как всегда: грубишь и пьёшь. Ты себе не изменяешь, - оглядывает омегу Тэ и перебрасывает ногу на ногу, повернув шею в сторону молодоженов. — Повезло твоему Эну. Его муж - сам Чон Чонгук. — Это Чон Чонгуку повезло, что его супруг - сам Эн, - хмыкает блондин и останавливает взор на профиле Чонгука, рассматривая, когда как тот, словно ощутив взгляд со стороны, встречается с лисьими глазками. Юнги тотчас отворачивается, изображает заинтересованность в бокале вина и снова делает глоток. — Скучный ты какой-то. Даже не поговоришь нормально. Сразу огрызаешься, - дуется Тэхён. — А ты во мне собеседника не ищи. Я как ты шмотками не интересуюсь, а еще мне плевать, какой у какого альфы член. — Если тебя выдадут за одного из моих братьев, я тебе дома проходу не дам, - обещает разозлившийся омега, вскочив с чужого места. — Если это случится, у тебя дома не будет, - Юнги не ждёт ответа от белокурого, уходит в сторону уборных первым. Тэхён провожает его брезгливым взглядом, кривит бантиковидные губы и хочет только развернуться, как сталкивается с каким-то альфой, больно ударившись головой о его грудь. — Вот же слепой! - возмущается омега, поднимая подбородок вверх, желая заглянуть в глаза неуклюжего мужчины. Но тут же кусает язык, теряя весь пыл, узнав по лицу «меч» Дьявола - Чон Хосока. Альфа в сером костюме с жилетом и с открытым лбом заинтересованно разглядывает сказочно красивого омегу, и весь он будто светится, когда понимает, что это омега из клана Ким. Хосок много раз встречался с этим парнем и каждый раз твердил себе о его ахуенной заднице. Конечно, думать о нем как о своей омеге Хосок право не имел, так как ниже по статусу, а правила Колумбияны четко гласят: омеги триады заключают брак лишь с достойными. Чон Хосок считается недостойным. — Прошу прощения, - говорит бесцветным голосом альфа. От этого тона у Тэхена поднимается температура тела. Он много раз моргает и тянет уголок рта в подобие улыбки. — Я не хотел назвать тебя слепым. Меня просто разозлили. — Ты не обязан передо мной оправдываться. Все хорошо, - и Хосок улыбается. Тэхён от такого внезапного проявления эмоций сконфужен, поскольку помнит этого альфу вечно хмурым и молчаливым, а тут - столько всего за пару минут. В тот момент, когда мужчина обнажает ровные жемчужные зубы, Ким открывает для себя, что влюблён в эту улыбку, хотел бы чаще ее видеть и, вообще, быть причиной ее появления. Хосок после затянувшейся паузы кивает, проходит мимо омеги, но тут же останавливается, слыша оклик омеги. — Ты извинился, но я тебя не простил. Мне, вообще-то, очень больно, - притворно морщится Тэхён, массируя плечо, — если придёшь завтра в кондитерскую Таль, я подумаю, как ты можешь извиниться... Альфа в недоумении собирает брови у переносицы, проглатывает информацию и на подмигивание омеги шумно усмехается, удивляясь внезапной заинтересованности своей персоной. Тэхён уже покинул его, но запах клубники все равно витает поблизости, превращая Хосока в уязвимого мальчишку. Юнги выбрасывает использованную бумажную салфетку в мусорный бак и выходит в коридор, морщась от громкой музыки и прочего гвалта. На часах всего-то восемь вечера, уйти не получится да и не хочется, пока не удастся поговорить с Эном. Старший его знатно игнорирует, смакуя злость, не хочет видеть. Юнги похуй: он добьётся своего рано или поздно. Все равно Эн отходчивый, его молчанка быстро заканчивается. От духоты в ресторане омега стягивает с себя пиджак со стразами и остаётся в чёрной кофте на лямках, глубокий вырез на которой обнажал лакомые участки тела. Юнги выглядит сексуально, только своей сексуальностью не с кем поделиться, потому как абсолютно все альфы его сейчас бесят. Порой парень даже думает, не по омегам ли он? Но вспоминая свои опыты в постели, оставляет эту мысль. — Я думал, ты уже ушёл, - слышит со стороны ненавистный голос Юнги. Он нехотя останавливается и смотрит на курящего альфу, скользит языком по губам и еле терпит, чтобы не выцарапать тому глаза. Чонгук рассматривает его голодным взглядом, сходит с ума от откровенной кофты, оголяющей тонкую шею и красивые ключицы. Юнги даже не подозревает какую борьбу с самим собой выдерживает Чон: он хочет то ли убить этого невоспитанного мальчика, то ли кровью харкать от запаха цитрусов, то ли подойти, схватить за подбородок и наконец-то испробовать вишнёвые губы на вкус. Интересно, они такие же сладкие, как и его попка в узких штанах? Какого хрена он постоянно в узких штанах? Это провокация? Чонгук останется при своём мнении, даже если ошибается. — А что, хотел успеть прогнать меня? Что ж, вот он я, валяй, - разводит руки в разные стороны омега, предлагает себя. — Не провоцируй, маленький. Сегодня у меня праздник, я не хочу портить себе настроение тобой, поэтому держи рот на замке, - «не то заткну его своим» не озвучивает. — А то что? Колумбияной мне угрожать станешь? - смелеет блондин, видно перебрав с алкоголем. Чонгук принюхивается, темнеет в лице от резкого запаха и тушит сигарету. — Я тебя предупреждал насчёт этого. Не вынуждай делать больно. Мы же теперь родственники. — Ты мне никто, - чеканит Юнги, разводя огонь на дне зрачков. Чонгук отталкивается от стенки, медленно приближается к парню, нарочно медленно ходит вокруг, изучая со всех ракурсов. Не ошибся. Этот омега - произведение искусства, и он определённо хочет его в свою коллекцию. — Это пока, - вкрадчиво гипнотизирует медовым голосом альфа, — я лукавить не буду, ты мне интересен. В тебе все идеально, кроме двух вещей - характера и запаха. С первым проще - я могу тебя перевоспитать, а вот со вторым возникает проблемка. Я хочу съесть тебя и хочу тебя убить. И так постоянно: из крайности в крайность. Боюсь, как бы с тобой беда не приключилась. Мин от шока раскрывает рот и теряет контроль над конечностями. Не знает, от чего паниковать больше: от того, что Демон прямо заявил о своей заинтересованности, или от того, что тот думает омегу убить. Больше того, альфа борзеет. Двигается ближе, снова трется, клацает зубами, практически пускает слюнки на кожу Юнги, поправляя пальцами завиток волос. Омега глотает вязкую слюну, молит сердце биться тише и грубо толкает мужчину в сторону, опомнившись, кто он и где они сейчас вообще находятся. — Ты псих! Как ты можешь говорить мне такие вещи?! Я брат твоего супруга! - бледнеет парень, окончательно убедившись, что Чон козел. — Держись от меня подальше. — Захочу, не смогу, - откровенничает Чонгук и мягко улыбается на замешательство Юнги. — Ты не заслуживаешь моего брата. Ты ужасен. Со свадьбы и дня не прошло, а ты уже к другим омегам пристаешь. И ты представляешь законы и традиции Колумбияны? Что ты знаешь о морали? О чести и верности? Тобой только похоть движет, ты не достоин... Не успевает блондин и моргнуть, как ладонь Чонгука оказывается на его шее, большим пальцем сжимая пульсирующую венку. Юнги осекается, вытянув в испуге лицо, и принимается дёргаться подобно перевёрнутому на спину жучку, когда альфа давит на горло. Кислород в легкие перестаёт поступать, а голова будто бы шаром опухает, намереваясь лопнуть. Омега смотрит на своего палача, задыхаясь просит отпустить его, царапает ногтями чужую руку, но кроме ненависти и желания убивать в глазах напротив ничего не видит. Мин раз десять пожалел о своей реплике, боится, что это вообще был последний раз, когда он говорил, а потому мысленно прощается с семьей. Чонгук зол. Он и так многое позволял этому мальчику, однако тот перешёл все границы, а терпение у Демона не бесконечное. Он наступает на маленькую фигурку, оставляет между их губами пару сантиметров и обжигает своим дыханием нежную плоть. — Ты, блять, меня не слышишь. Никогда не смей сомневаться во мне или проявлять неуважение ко мне. Ещё раз замечу что-то подобное... смерть покажется тебе щекоткой, - режет взглядом Чонгук, вынуждает Юнги слабо закивать. Альфа опускает глаза на покрасневшие искусанные губы и сам облизывается, наклоняется вперёд, языком снимая их вкус, смакует, проверяет, снова лижет и пропускает ощущения через себя. Сладко. Настолько, что уровень сахара в крови превышает норму. Чонгук в эту секунду решил для себя, что должен держаться на расстоянии от этого странного мальчика, иначе даже конец света не остановит желание того трахнуть. Он убирает руку с шеи кашляющего Мина и, даже не взглянув напоследок на омегу, возвращается в зал. Юнги сгибается пополам, массируя покрасневший участок тела, на котором отпечатались следы от пальцев мужчины. Но не только там Чонгук после себя оставил следы. Юнги теперь уже не смешно - пора покончить со встречами с Демоном, а то произойдёт непоправимое.