Плохая шутка

Лёгкий разряд статики. Едва уловимая реакция чувствительного корпуса, не укрывшаяся от цепкой оптики. Податливый. Короткое касание спаркски мягких губ. Еле слышный стон, слабый поток горячего воздуха. Приласкай — и он весь твой. Маленький и хрупкий на фоне мощного гиганта. Доверие. В поцелуях — неумело скрытое смущение. Приятный на вкус. Чёрные пальцы собирают щепоть снега, поднимают над угловатым чесплейтом. Золото в серебряных искрах. Безумно красивый. Снег тает, оставляя серебристые дорожки. Дорогой Искре. Глосса собирает капельки влаги с разгорячённой брони. Опускается ниже. Губы оставляют поцелуй на стыке брюшной и паховой пластин — совсем невесомый, но чувствительный корпус обдаёт волной жара. Взгляд наверх. Встречный взгляд — полный желания. Спуск ниже. Привычно сдержанно сжатые губы растягиваются в хитрой улыбке. В последний момент поцелуй обжигает внутреннюю сторону бедра ближе к колену. Разочарованный стон. — Чего ты хочешь? — в едва уловимом шелесте акцент слышится явственнее обычного. Шумная работа вентсистемы миниатюрного корпуса. — Тебя. Просто тебя. — Просто меня? Чуде-есно! Я отдам тебе всего себя. Широкие ладони ложатся на тонкие колени. Уверенное, бескомпромиссное движение. Бёдра разведены широко в стороны. На сером фейсе проступают лиловые пятна, но бот покорно позволяет любоваться собой. — В одном земном фильме видел интересную сцену. Белковые ласкали друг друга глоссами. — Это... странно звучит. — Пред-рас-суд-ки! Что случится, если я поцелую тебя ниже, чем обычно? Демонстративный поцелуй в закрытую паховую пластину. Прямо над входом в корпус. Обострившаяся чувствительность реагирует жаром в месте контакта. Алая оптика ловит взгляд голубой. — Видишь? Мир всё ещё на месте. Взорвётся он разве что у тебя перед оптикой, если ты мне позволишь... Кончик толстой, длинной, подвижной глоссы проходит от коленного шарнира к бедренному, проникает в стык между бедром и пахом. Сильный, настойчивый разряд заставляет дёрнуться всем корпусом. «Его глосса... внутри?» Одно короткое представление — и внизу что-то приятно сжимается, нагреваясь. Кулеры начинают работать громче. Смущение перекрывает предвкушение. Все мысли вытесняет одна-единственная: «Хочу этого». Панель с тихим щелчком уходит в пазы. Чёрный фейс отстраняется. Ладони всё ещё на коленях, держат ноги разведёнными почти в шпагате. Теперь кон видит его полностью. Нетерпеливо облизывается. Кончик глоссы касается края аккуратного порта. Дразня, обводит вход. Круговое движение по чувствительному сенсору над портом. Стройный корпус выгибается, нетерпеливо подаётся навстречу. Из порта выделяется блестящая вязкая капелька. Дольше играться, оттягивать момент, невозможно. Одним движением кон подтягивает его к себе. Так легко, словно тот ничего не весит. Бот с коротким свистом вбирает воздух. Узкое кольцо порта сжимается, капля увеличивается и медленно ползёт вниз по промежности, оставляя влажный след. Движение языка снизу вверх, навстречу. Вкусовые сенсоры различают вкус тёплой тягучей жидкости. Короткий вскрик, когда толстая глосса беспрепятственно проскальзывает внутрь, проникает глубже, раздвигая узкие стенки. Чувствительный корпус откликается мелкой дрожью на каждое движение в портовой системе. Гул собственной мощной венсистемы неприлично громкий. Манипуляторы, удерживающие узкие бёдра под колени, намного теплее, чем пару кликов назад. Бот с трудом приподнимается на локтях. Не совсем трезвый взгляд упирается в закрывающий оптику козырёк шлема. Свечение алой оптики окрашивает броню в оранжевый. Кон чувствует взгляд. Голубая оптика сталкивается с ответным плотоядным взглядом, раскрывается шире. Должно быть, на него впервые глядят с такой яркой помесью вожделения, страсти, голода. Не разрывая зрительного контакта, кон находит ряд чувствительных сенсоров внутри, не жалея пускает тока. С удовлетворением наблюдает, как бот меняется в лице, закусывает губу, подавляя стон. — Не сдерживайся, — голос понижается до низкого хрипа. Блестящий от влаги вход несколько раз спазматически сокращается, выделяя трансфлюид. Глосса собирает вязкое тепло, с лёгкостью вновь проникает вглубь. Большие пальцы разводят края кольца порта, кон припадает ртом к золотистой броне, проталкивает глоссу почти на всю длину, до основания, стремится как можно большим количеством вкусовых сенсоров ощутить вкус пылающего от желания минибота. Трансфлюид пачкает подбородок. Бот не сдерживается и издаёт непристойный скулёж. Маленькие ладони касаются серого шлема. Мелко дрожащие пальцы оглаживают основание козырька, изучающе проводят по выемкам круглым деталей, вынуждая притушить оптику и приглушённо застонать в раскрытые системы. Неожиданный укус за внутреннюю сторону бедра застаёт врасплох. Бот взвизгивает, а после сжимает руки на чужом шлеме, когда тёплая скользкая глосса обводит следы от острых дент. — Ты изумителен на вкус... Он слегка дёргается, когда в порт проталкивается палец, сразу за ним — второй. И без того тесные стенки непроизвольно сжимаются. Обхваченные тугим кольцом пальцы входят до конца и плавно проворачиваются. Плавные движения внутри. Проявление известной чувствительности миниботов во всей красе. Ещё один палец. Бот кусает кулак, шумно прогоняет раскалённый воздух через кулеры, выгибается и сам насаживается на пальцы. Тоненький стон не может не восхитить. — А ещё жалобнее можешь? Новый разряд тока, направленный сразу на десяток сенсоров восприимчивой системы. Отклик не заставляет себя ждать. Отклик и по совместительству доказательство: может. Кон вынимает пальцы, накрывает порт ладонью, вторым манипулятором упирается рядом с жёлтым шлемом и с неожиданной для хладнокровия порывистостью накрывает губы бота своими. Бот нетерпеливо трётся о ладонь. Собственному коннектору давно уже тесно под панелью. Кон садится, затаскивает бота на себя. — Активируй его, — просит тот. Кон не удерживается от самодовольной ухмылки. — Наконец-то ты попросил, — и без промедления исполняет просьбу. Выдвинувшийся коннектор стукается о грудную пластину. Аккуратные пальцы проводят от оголовка до основания ребристого болта, оглаживая заметные бугры сенсоров. Выражение лицевой выдаёт изумление. Ожидаемая реакция — форму насадки уж точно нельзя назвать заурядной. Поменять стандартную насадку было затеей безумия. Бот наклоняется, проводит глоссой, наблюдая за реакцией. С влажным звуком вбирает крупный оголовок. Наконечник — второй по чувствительности сегмент. Ещё чувствительней — сразу под ним. Опирается о чужие плечи, приподнимается, разводит колени, трётся о наконечник, размазывая трансфлюид. Бёдра маленького корпуса оплетают провода-штекеры, находят микропорты под броней, подключаются к ним. Без отвода энергии в корпусе минибота от сильных разрядов сгорит проводка и поплавятся системы в считанные клики после подключения. Мягкое нажатие ладоней на талию. Тугой вход сжимает насадку. Бот замирает на секунду, прикусывает губу, плавно опускается ниже. Вязкая жидкость обильно стекает к основанию. Толчок навстречу. Миниатюрный корпус прошивает разряд тока. Бот вскрикивает, хватается за поддерживающие его руки, прогибается в талии, насаживается глубже. Эффект от необычного рельефа насадки усиливается восприимчивостью распалённого минибота. В оптике колёсного вспыхивают миллионы разноцветных искр. — Хочу тебя до конца, — осипший от избытка ощущений голос действует подобно спусковому крючку. Хладнокровие незамедлительно вышибает другая личность. — Сейчас получишь меня всего. Кон приподнимает маленький корпус на насадке и накрывает приоткрытые губы поцелуем, ненасытным, сравнимым с касанием пламени. Жарко выдыхает одно короткое слово, на диалекте. Бот интуитивно понимает значение. «Мой». Спина касается промёрзшей земли. Гигант широко расставляет колени, приподнимает узкий бампер на уровень своего паха, держа за бёдра. В несколько напористых движений вталкивается почти до конца и замирает, давая привыкнуть. Бедренные шарниры сдвигаются с привычных мест в тазовой секции. Толчок. За ним — ещё один. Пальцы очерчивают подбородок, касаются приоткрытых губ, чужой глоссы. Кон облизывает собственные губы. Бесстыдные стоны буквально зажариваемого разрядами электричества миниатюрного бота, голодные рыки и грохот кулеров огромного трёхрежимника стелятся в пространстве. Проскальзывая спиной по земле от каждого толчка, бот активировал оптику. Раскалённый воздух вокруг дрожал. «Это просто... начисто сносит процессор... Так сказал бы Рэндом...» — мелькнуло в теряющем ясность процессоре. С каждым толчком по заду стекала горячая жидкость. Каждый ритмичный удар паха о бампер приближал к желанному откату. Время сбилось с привычного шага. Мир с головокружительной стремительностью раскачивался, пока наконец не взорвался тысячей осколков и померк. Первым вернулось аудиовосприятие. Единственным звуком, нарушавшим предрассветную тишину, была работа двух вентсистем, прогоняющих раскалённый воздух. Затем ожили тактильные сенсоры. Его держали в надёжных объятиях. Сквозь ленивую истому офлайна Бамблби ощутил руку, стирающую растаявший снег с его щеки. Последней активировалась оптика. Вокруг стояла молочно-белая пелена. Потребовалось пару минут, чтобы понять — это не туман, а пар, исходящий от корпусов, жар которых сильно контрастировал с прохладой горной долины. Ещё минута — чтобы понять, что они в неглубокой пещере, сидят у самого выхода. Бамблби поднял окуляры на кона. Тот прислонился спиной к каменной стене и расслабленно откинул шлем, оптика едва тлела алым. Пребывание онлайн давалось нелегко. Беззаботная, тянувшая вниз расслабленность испарилась, как только он пошевелился. Коннект настолько разногарабитных мехов не мог пройти бесследно для меньшего из них. Порт начало тянуть. Детали тазовой секции и сдвинутые в процессе подключения системы постепенно становились на место. Расшатанные бедренные шарниры ныли. — Неприятно? — вдруг подал голос Айс, не активируя оптики. Бот замычал, не разжимая дент. — Ты ничего мне не повредил? Меньше всего охота с Рэтчетом объясняться. — Не придётся. Пока ты был офлайн, я осмотрел тебя. Никаких повреждений, корпус скоро восстановится. Бамблби смущённо скривился. — Ты залез мне в порт, пока я был в отключке? — Не залез, а провёл осмотр. Праймус, Бамблби, ты что, стесняешься? Бот оставил риторический вопрос без внимания, прислонившись щекой к плечу Блитцвинга. В процессоре роилось множество мыслей. Слепить из этой мешанины что-то связное было трудно, но он решил озвучить то, о чём думал уже давно. — Блитцвинг. — Что? — Десептиконы проигрывают войну. Все, кого не убьют в процессе, окажутся в тюрьме, и надолго. Кон заметно напрягся. — К чему ты завёл этот разговор? — Я не хочу этого, — Бамблби помолчал, собираясь с духом. — Переходи к нам. К Автоботам. Не обещаю, что тебя примут с распростёртыми объятиями, но ты останешься жив. И мы наконец сможем не прятаться. — Или я окажусь в тюрьме ещё быстрее. — Я могу замолвить за тебя слово перед Оптимусом. Айс долго глядел на него. Наконец коснулся жёлтого шлема. — Похоже, я всё же недостарался с отводом, и часть схем повредилась. — Да всё с моими схемами нормально! — бот отмахнулся от ладони. — Я говорю на полном серьёзе. Блитцвинг отвернулся, разглядывая долину. — Я тоже хочу кое-что сказать. Это наша последняя встреча, Бамблби. С минуту разведчик молчал, переваривая услышанное. — То есть как последняя? — В прямом смысле. Больше не будет дружеских встреч между представителями двух враждующих фракций. — Что?.. Ты же говорил, мы не враги. — Мы не враги, глупо отрицать... Но и друзьями быть не можем. И уж тем более, партнёрами. Для меня ты — просто наивный доверчивый бот. Досуг. Способ провести время. Должен понять. — Слушай, Айс, я привык к шуткам Рэндома, но тебе такое совсем не идёт. — Я и не думал шутить. Не воспринимай произошедшее серьёзно. В твоём возрасте подобное воспринимается как нечто торжественное, начинаются мечты, представления счастливого актива... Но пора взрослеть. Думаешь, Десептикон, который сегодня здесь, а завтра там, стал бы начинать что-то серьёзное с Автоботом, который привязан к одной маленькой планете? Бамблби долго глядел на его профиль, стараясь что-то отыскать в выражении лицевой. Губы кона были привычно сдержанно сомкнуты, статичный круглый окуляр не выдавал ничего. — Я не понимаю... Зачем всё это было? Все эти месяцы? Все твои слова, действия? Тот доверительный разговор? Зачем? — Как-то я упоминал, что на базе порой скука такая, что в стазис уйти можно. Ты прилип ко мне, и я решил: а почему бы и нет? Сближаясь с тобой, я испытывал любопытство. Было интересно, насколько быстро ты подпустишь меня, начнёшь доверять. Не скрою, было шальное желание узнать, каков ты в коннекте. Теперь я не вижу смысла в дальнейших встречах. Мне больше не интересно. Бамблби порывисто вскочил. — Ты... Его возмущённый фейс тут же исказила гримаса, и он шлёпнулся на бампер. Последствия коннекта резко напомнили о себе все разом. — Не пытайся слишком активно двигаться, лучше отдохни. Твой корпус скоро придёт в норму, — подчёркнутая отстранённость обескураживала. — Блитцвинг, если ты сейчас не скажешь, что всё, что ты только что нагородил — это дурацкая шутка, клянусь, я тебя ударю. Кон поднялся на ноги. — Я постараюсь прожить подольше. Ради тебя. Было приятно познакомиться... Би. Десептикон вышел из пещеры. Бамблби услышал, как сдвигаются детали при трансформации, рёв двигателей. Не без труда он выбрался наружу и долго всматривался в небо. Тёмный свод был чист. Бот больше десятка раз пытался связаться с Блитцвингом по комлинку, но тот сбросил первый вызов и заблокировал его частоту. Долина расплылась во влажной пелене подступившего омывателя. В Искре удушающей волной поднялась обида. Тишину затянутой предрассветным туманом долины уничтожили выкрикиваемые проклятия и ругань в адрес трёхрежимника. Бамблби возвратился на базу под самое утро. Автоботы ещё были на подзарядке, и по пути в очистительный отсек, а затем общий зал никто не встретился. Мрачная мина, излучающая отвратительное настроение, и сквозящее в каждом движении раздражение наверняка вызвали бы вопросы. Самые внимательные — Рэтчет и Проул, — точно заметили бы и небольшую неловкость в походке, и почти затянувшийся след на внутренней стороне бедра, и специфический оттенок полей, выдающий недавний откат. Бамблби плюхнулся на диван перед экраном. Сверился с хронометром. До всеобщего подъёма оставалось примерно полтора часа. Изначально он пришёл в зал, чтобы поиграть — надеялся, что это поможет отвлечься, однако приставка так и осталась лежать на столе, а сам минибот молчал, подперев ладонями голову и разглядывал пол. Его без труда обвели вокруг пальца, словно глупого спарклинга. Использовали, как развлечение. Хронометр показывал 6:45. Никто не успеет увидеть омыватель никогда не унывающего гонщика. Тишину зала нарушала лишь работа Телетрона. На мгновение монотонный шум прервал всхлип.