POV Илья.
Недаром говорят, что истина в вине. Будучи уже подшофе, Смольный мне с лихвой рассказывал про всё, что вздумается. — Признаюсь честно, — сказал я, буравя взглядом очередную порцию алкоголя, который мне подливал Иларион из хрустального графина, — ведь я хотел бы преуспеть в предпринимательстве, как, например, Борис Селезнёв. — Боже, — мужчина добрел и веселел всё больше и больше с каждым глотком горячительного. Его глаза блестели в неярком свете огней, и в них плескалась радость, — дорогой мой друг! При ваших знакомствах я до сих пор не могу понять, почему вы ими не воспользовались? Я мирно улыбнулся Смольному. — Я ведь хочу добиться всего сам, — мужчина похвально улыбнулся, оголив мелкие зубы. — Замечательно, — рассмеялся он и ударил меня по спине, выражая этим, видимо, свою радость. Терпение, Илья. Этот человек близкий друг отца, и он к тебе благосклонен. — Именно этим вы мне и нравитесь. Да-да, — заверил он меня, когда я иронично нахмурился и попытался возразить, — не спорьте. Я смотрю на вас и вижу себя. Ведь я тоже был таким бравым и самостоятельным. Хотелось добиваться всего самому. — Вы меня понимаете, — скривил губы в улыбке. Как можно доброжелательнее. — Борис, раз уж мы про него заговорили, начинал свой путь с обычной торговли всяким, — он замотал рукой перед моим лицом, вспоминая слово, и сосредоточено нахмурился, — ширпотребом. Ему повезло, что его отец иногда выезжал за пределы своего родного города, покупал что-то в столице, а потом с баулами возвращался домой, — Смольный снова выпил и с удовольствием посмотрел на молодого парня, вновь вышедшего на сцену. —Но это было так, баловство. Ему хотелось большего. И что же? Теперь он владелец строительного кооператива. — Он начинал всё сам? — ответ на свой вопрос я знал. Мне хотелось выудить как можно больше из черноволосого и надухарившегося мужчину. Я надеялся не вызвать к себе подозрения от вопросов про отца, но Иларион Валентинович был настроен положительно, поэтому с лёгкостью мне отвечал. — Нет, не один. Был, вроде, у него друг, но потом смылся. Говорят, он стал бандитом, — заговорщически тихо пролепетал мне на ухо мужчина. — Вы же знаете, сейчас это лёгкий путь обогатиться, — как не в чём не бывало выпрямился мужчина и снова подозвал к себе бармена из-за опустевшего сосуда. — Налей-ка нам ещё по одной, — а после обратился ко мне с хитрым прищуром. — А после, Илюша, пойдёмте сыграем.POV Лера.
Ближе к восьми часам вечера, я выставила пирог из духовки наверх, а сама, сняв фартук, принялась чистить рабочее место от следов создания кулинарного изыска. Грязной посуды был вагон и маленькая тележка. Пол был весь грязный, и от одного только вида мне стало плохо. Хотелось упасть навзничь и обездвижено лежать, пока всё само как-нибудь не уберётся. Но делать было нечего. Пока я натирала пол, стараясь громко не пыхтеть от усталости и злости на грязь, на улице послышалась пьяная потасовка. Кто-то нецензурно выражался, а кто-то громко причитал. Я закрыла окно, стараясь не вслушиваться в то, что говорят на улице, и продолжила работу. Заработавшись, я вычистила всю кухню до блеска. Теперь не было того пугающего слоя пыли, что портил всю обстановку. Усталая, я прошлась до кровати, медленно села на неё и стала никнуть, смотря в одну точку прямо передо мной. Глаза закрывались, сон медленно опускался мне на глаза, затягивая в свои цепкие сети. Но ещё долго под закрытыми глазами стояла картинка ряда книг. Итак, что я имею? Ничего. «Завтра ты выйдешь на улицу и поймёшь, что не всё потеряно», — прозвучал нравоучительно голос в подсознании. Я всё ещё не понимала, что это за голос и что он всё время говорит. Выйти на улицу я собиралась, и это решение никак не зависело от того, что некий голос дал мне «подсказку». —«И не забудь ещё раз заглянуть в тайник. Там есть кое-что интересное» Разобраться, что Это такое, мне ещё предстояло. А сейчас мои веки закрылись, а голова погрузилась в омут снов. Мне удалось насладиться сном, но не до самого утра. Ведь на другом конце квартиры послышались звуки. Половиц под чьими-то ногами зловеще просипели и затихли в тот же момент, когда я открыла глаза. На настенных часах было уже половина третьего. Илья пришёл домой. В этом-то я и решила убедиться, тихо ступая в гостиную, откуда, по моим размышлениям, и доносился звук. Илья ворошил что-то да так громко, что я невольно поморщилась. — Вы так поздно, — выходя из-за угла, проговорила я. Увидела в углу комнаты тёмный силуэт. О Боже, что он там в темноте пытается найти? — Может быть, свет включить? — веселье проскользнуло в моём голосе. Селезнёв был иногда, а, лучше сказать, в большинстве случаев таким странным, что я стала привыкать к этому и видеть в этом положительные стороны. Илья молчал и продолжал копаться в каких-то вещах, но при этом как-то яростнее и настойчивее, чем до. — Будете меня игнорировать? — стала нащупывать выключатель, шаря рукой по стене и непрерывно глядя на силуэт Ильи. Он стоял, словно каменный монолит, и не двигался. Лишь звук давал понять, что он что-то делает. Наконец, свет озарил комнату, и я, поражённая, застыла от страха. Не смея шевельнуться, я побоялась издать хоть какой-либо звук. Язык не ворочался, спина покрылась неприятными мурашками, а страх вцепился когтями в меня. В комнате было пусто. Но это ведь невозможно! Сейчас здесь кто-то был и рылся в вещах. Я рванула с места, пытаясь прийти в себя, дыша обрывисто и неглубоко. Рука, потянувшаяся за ручкой выдвижного ящика, где некто копался, подверглась трясучке. Пальцы только коснулись металлической петли, как свет погас, и в комнате воцарился мрак. Я попыталась не вскрикнуть, тяжело вдыхая воздух через нос. В дальнем углу снова возникла фигура мужчины. Она неподвижно стояла и, как мне казалось, смотрела прямо на меня. Неужели в дом забрался кто-то? — Я сейчас милицию вызову, — тихо, но пытаясь придать голосу грозность, прошипела я. Некто стоял и не произносил ничего вслух. Даже не шевелился. Его фигура стала раздуваться, словно расползаться по воздуху, как тёмный, смолистый дым. Я резко двинулась в сторону выхода, чувствуя на коже взгляд, колючий и холодный, как северный ветер. На выходе я споткнулась о что-то и полетела на пол, наконец издав испуганный писк. Прилетев прямо в коридор, я подняла голову, встретившись взглядом с еле видным своим отражением. Испуганные глаза, блестевшие в темноте, уставились на саму себя. Господи, уму непостижимо. Взгляд скользнул наверх, чуть выше, и сердце на миг остановилось, рёбра сдавили лёгкие, а в горле увяз вдох. На меня смотрели глаза. Красные, злые и пугающие до дрожи в коленках. Вместо вздоха в горле образовался острый штык, который больно заколол, а в глазах появились слёзы. Мне стало страшно. Я прикрыла глаза и стала причитать. — Это всё мне сниться, это всё - неправда, — мантру я повторила раза три, укрыв голову руками, словно я лежала под дулом заряженного ружья. Но я не могла так лежать всё время. Взяв себя в руки, собрав остаток смелости, я резко поднялась на дрожащие ноги, которые не хотели меня никуда нести, и помчалась до спальни. Дверь в грохотом закрылась, а под ручку я поставила стул, намереваясь тем самым остановить нечто, оставшееся в коридоре. Руки и ноги не хотели слушаться меня, они дрожали, дрожали сильно и непрестанно. Я залезла под одеяло, укрывшись чуть ли не с головой, и попыталась прийти в себя после потрясения. Кровать казалась неуютной, я чувствовала себя в опасности. Я прикрыла глаза и про себя повторила успокаивающие слова. Но они не действовали. До сих пор ощущалось чьё-то присутствие, но я не осмелилась открыть глаза, чтобы не встретиться вновь с глазами, наполненными животной яростью. Они смотрели на меня, как на беззащитное существо, которое намеревались, если не убить, то напугать до потери сознания. Ему это удалось. Сердцебиение бешено отдавало в висках, а сердце выбивало дыру в грудной клетке. — Боже, — заплакала я и скрутилась в клубок. Тело содрогалось при каждом сделанном вздохе, руки до сих пор бились в треморе. Я твёрдо решила, что до прихода Ильи, я и шагу не ступлю из комнаты и вообще не двинусь с места. А ещё я в подробностях расскажу ему всё! И пусть только попробует надо мной посмеяться. С этими мыслями я быстро уснула, хотя думала, что после увиденного нечеловеческого и пугающего, я буду долго кружиться в беспокойстве.POV Илья.
Возвращаться домой к шести утра из бара - не моя привилегия. Однако собирать факты мне нравилось, а главное - мне нравилось то, что с каждым днём я втираюсь в доверия людей, которые давно знают отца. До всего этого я никогда не слышал о нем ничего подробного. Газеты, архивы, остатки того времени, что успели перенести в Интернет-пространство - всего этого было так мало. Это были сухие факты, которые никак не раскрывали истинную сущность родного человека. Лишь спустя десять лет после пропажи отца, помощница Татьяна решит дать единственное интервью, где расскажет про своего босса в неярких подробностях. Его друзья и знакомые - вот те, кто мог поведать мне о нём столько всего. Мама говорила, что он был хорошим, но на большее её не хватало. Она мало говорила про него, так как в конечном итоге заходилась в плаче и долго не могла оправиться от «разговора по душам». Поэтому я сразу понял, что говорить с мамой - это бесполезно. Мне было жалко её. После смерти отца, по словам Степана, она впала в депрессию, а после заработала ещё пару психических расстройств после произошедшего. С ней было тяжело, она была капризная, то резко общительная и добрая, а после молчаливая и плаксивая. Она запиралась в одиночестве, прогоняя меня от себя, и долго могла плакать днями и ночами. Я чувствовал одиночество и тоску. Я рос один, избегая сверстников. Мне нравилось проводить время одному, быть больше в учебе и в работе над чем-то. Для других я был чудаком, мне не нравились подвижные игры, музыка и всё то, что было интересно для других. Я был нелюдим. Хорошо, что мама была знакома со Степаном. Он преподал не один урок, за которые я ему благодарен. Шатаясь из стороны в сторону, я зажмурил один глаз и попытался вставить ключ в замочную скважину. Промах, и ещё один, и ещё… Бинго! Дверь распахнулась, и я сразу почувствовал едкий запах газа. Он ударил в нос, и меня повело в сторону и замутило. Черт возьми! Вперемежку в алкогольным опьянением, я чуть не повалился на пол от этого мерзкого запаха. Зажав нос рукавом, я быстрым шагом преодолел считанные метры до кухни и незамедлительно перекрыл газ. Открыл дверцу плиты, откуда повалил едкий и отравляющий запах, настежь открыл окна на кухне, прошёлся в соседнюю комнату и открыл всё там. Я был пьян, но мозг продолжал работать, хоть и в медленном темпе. Увидев разорванные бумаги, хранившиеся в запертом на ключ ящике, я остервенел. На языке крутились все плохие слова мира, смотря на горстку конфетти из того, что было ценно для меня. Фото отца, письма, где была полезная информация - всё это было порвано вдрызг и не подлежало восстановлению. — Лера, — сначала тихо зарычал я, быстрым и твёрдым шагом идя к закрытой комнате. Я терпел её выходки! Я терпел, и с каждым разом она испытывала моё терпение на прочность! Но баста! Мне уже ничего не хочется терпеть, а хочется разобраться со всем этим окончательно. — Лера! — загремел я под дверью, которая впридачу оказалась закрытой. Это была вселенская ошибка, чтобы Лера Блинова оказалась проводником в такой важной миссии для меня. Это всё была ошибка! Скрипя зубами, я навалился плечом на дверь и намеревался выбить её. По ту сторону послышались шаги и дверь отварилась, а я чуть ли не упал на заспанную Леру, которая снова выглядела, как разоритель пчелиного улья. На моём лице появилось замешательство, а на лице Леры, которую мне секунду назад хотелось убить, появилась грустная мина. — Вы пришли, — она стояла совсем рядом, поэтому мгновенно прижалась к моей груди и уткнулась лицом. Я всё ещё стоял в шоке от её вида, а сейчас, когда она заревела мне в рубашку, я ещё больше изумился. Но изумлению должен был прийти конец. Эта сумасшедшая разворотила нужные мне вещи! — Лера, — отцепил её от себя и посмотрел в глаза, держа за плечи перед собой, — что ты натворила?! Ты хоть понимаешь, что ты сделала?! — Илья, выслушайте меня, пожалуйста, — сказала она, утерев слёзы рукой с розового лица. Её вид меня раздражал, поэтому я фривольно взял её за руку и повёл быстрым шагом к месту преступления. Она еле поспевала за мной, но сейчас я не был готов к сюсюканью. Я вообще не обязан с ней здесь нянчиться. — Что это?! — указал вытянутой рукой на горстку уже бесполезного мусора. Рука не дрогнула, и я тоже. Несмотря на то, что я был пьян, сейчас я уверенно стоял на ногах и глядел то на Леру, то на бывшие бумаги. — Что? — опешила она и наклонилась, чтобы рассмотреть. — Что это? — своим притворством она только подливала масла в огонь. — Хватит выставлять меня полным идиотом! Если ты думаешь, что со мной можно так поступать, то ты ошибаешься. — Я не понимаю, — она нагнулась и подобрала клочки с пола, пытаясь понять, что это. Точнее, делала вид, как будто видела их впервые. — Это, черт возьми, во-первых! — чувствовал, как лицо покраснело от крика, от злости. — Во-вторых, когда готовишь, то выключай газ! Ты что, с Луны свалилась? А если бы ты задохнулась во сне? — Что? — она совсем была сбита с толку. Хорошая актриса, ничего не скажешь. — Хватит чтокать. Я говорил тебе, чтобы ты не совала свой нос куда не просят? Говорил, — сделал вдох, переводя дыхание. Голова кипела. Хотелось окунуть её в чан с ледяной водой. Я замотал головой, прогоняя мутный, пьяный туман. — Сначала кран и потоп, теперь газ и почти отравление… Я просто не пойму, как мне с тобой ужиться?! — заревел я не неё, а она тихо слушала меня и краснела. То ли от стыда (может, всё таки признает сейчас свою вину), то ли от ответной злости. — Я закрыла газ, помню это точно, так как драила кухню еще час после готовки! — начала она повышать голос и указывать рукой в сторону кухни. — А бумаги… Я вам клянусь, что не трогала их. Я даже не видела их, — заговорила она, а потом замолчала, недолго посмотрела мне в глаза, и по щекам снова поструились слёзы. Опя-я-ять… — Я хочу вам сказать, что сегодня ночью, — начала она, а я сразу догадался, что она мне сейчас скажет. Из-за этого я громко выдохнул и скрестил руки на груди. Ещё немного и я спалю взглядом здесь всё. — Что? Неужели кто-то снова ломился в дом? Теперь в окно, да? — Лера утёрла глаза, и на секунду в моём нетрезвом сознании промелькнула мысль, что в другой ситуации я не остался бы равнодушным и пожалел бы её. Она выглядела очень расстроенной. Но сейчас, при данных обстоятельствах, я понимал, что к чему и что слёзы здесь не от реальных забот, а от глупости и несамостоятельности. — Да выслушайте меня наконец! — вскрикнула она, а я закрыл рот и зачесал рукой волосы назад. Махнул рукой, давая понять, что готов услышать очередную порцию чепухи. Да и сил у меня не было больше. Я хотел лечь и уснуть. — Ночью я проснулась от странного шороха. Сначала я подумала, что это вы пришли… Но силуэт исчез, как только я включила свет, — я сел на кресло и склонил голову вниз. — Я подумала, что это воры, хотела убежать и позвать на помощь, но я споткнулась и упала в коридор. А когда посмотрела в зеркало, то увидела красные глаза, — я поднял лицо к Лере и взглянул на неё. Она смотрела на меня, ожидая реакцию, и теперь на её лице не было никакого румянца. Лишь белое полотно, напоминающее фарфор. — Это шутка? — встал я на ноги, еле держащие меня. — Я имею в виду, ты правда думаешь, что я поверю тебе? Ладно тогда с водой я мог ещё поверить, что ты не виновата. Сейчас газ… тоже могу свалить на твою девичью память, — заскрипел он сквозь зубы. — Но это! Это не в какие ворота не лезет. — Но это правда! Чистая правда, — Лера побелела ещё сильнее. — Пожалуйста, не оставляйте меня одну здесь. Мне страшно, — по лицу видно, ей и впрямь было страшно, но у меня было объяснение. И не одно. — «Не оставляйте меня одну»… А это интересно. То есть я должен вместо того, чтобы узнать, что случилось с моим папой, ходить с тобой за ручку? Не получится, Лера. Проще вернуться домой, а дальше я как-нибудь сам, — сам понимал, что такой расклад для меня невозможен, но сейчас я был поглощён эмоциями и не мог себя остановить. — Я не прошу ходить со мной всегда, но прошу, не оставляйте меня одну на целый день. Меня пугают вещи, которые здесь происходят. Особенно с газом, — пискнула она, и я заметил, что цвет лица к ней возвращается. — Отлично. Знаешь, я понимаю, почему ты так говоришь. Ты всю жизнь прожила под родительским крылом. Няньки и тётки носились за тобой всю жизнь и охали при каждом твоём чихе. Ты не знаешь, что такое самостоятельность и ответственность. Я уже молчу про то, что ты постоянно суёшь свой нос в чужие дела, — Лера нахмурила брови и крепко сомкнула челюсть. Пусть злиться, но это правда. — Вы мне не верите? — Нет. Не верю. Способность быть одному - это неотъемлемая часть становления во взрослой жизни. Привыкни к тому, что родители не всегда будут рядом. Я ведь не вру, сам через это прошёл много лет назад. — Я говорю вам правду, а вы меня не слушаете, — она толкнула меня в грудь, и я отшатнулся и почти свалился на пол, лишь в последний момент удерживаясь на ногах, хватаясь за что только можно. Нахалка побежала прочь, двигаясь прямо к двери. — Куда это ты намылилась? — дёрнул за ней и чуть ли не упал с первых шагов. Голова раскалывалась от собственного крика, разборок и выпитой водки. — От вас подальше, — она хлопнула дверью и исчезла. Злобно уставился на дверь, но точно понял, что вряд ли догоню её в таком-то состоянии. Пускай идёт. Я подошёл к окну и с прищуром поглядел на дорожку, выбегающую из подъезда. Через несколько секунд по ней стремглав побежала Лера, и я не удержался и высунулся в окно. — Дура, куда ты идёшь?! — мой вопрос она проигнорировала, лишь гневно кинула взгляд в меня. Иди, иди. Посмотрим, какие приключения ты насобираешь на своё место.POV Лера.
Я ещё долго не могла прийти в себя. Надо же. Ведь у него талант выводить из себя людей прямо с утра. Не до конца спустив пар, я сама по себе пришла к зданию, где восседал Борис Селезнёв со своей помощницей Татьяной. Ноги сами принесли меня сюда, а я даже и не думала совать сюда свой нос. Вот же гад. Он думает, что я вру, что у меня память как решето… «Подожди. Не стоит растрачивать силы на злость. Скоро найдётся объяснение тому, что происходит. Илья в этом тебе поможет», — голос вновь заговорил у меня в голове, и, к своему удивлению, я не чуть не удивилась. Отлично. Скоро ещё привыкну к голосам в своей голове. Знать бы ещё, почему он у меня? «Не относись к Илье, как к врагу. Он единственный твой друг здесь» Я постараюсь, но ничего обещать не могу. Теперь я ещё и отчитываюсь перед эти голосом. Кажется, у меня и впрямь сдвиг по фазе. А что следовало ожидать после времяпрепровождения с таким чудиком, как Илья? Но я решила остудиться. Может, всё, что происходит, не является обычным стечением обстоятельств и чертовщиной. Этому есть логическое объяснение? Допустим. А сейчас проверим теорию вчерашнего дня. Я как раз вышла на улицу. Воздух был свеж и чист. Я, как и вчера, села на ту же самую скамейку в ожидании чуда, которое так пророчил голос. Одновременно с моими размышлениями к зданию подъехала та самая знакомая машина, которая ещё вчера забирала Марину - возможную работницу Селезнёва-старшего. Я с любопытством посмотрела на то, как она выходит из машины, а с водительского сидения вылезает никто иной, как Фёдор. Интересно. Я сделала вид, что разглядываю руки, надеясь, что меня не заметят, и навострила уши. — Марина Егоровна, — начал водитель, когда женщина строго посмотрела в окна постройки. — Ей Богу не знаю, куда он девается. Думаете, я бы вам врал, если бы знал? Махнёт сам, а я после и не посмею даже об этом спросить, — мужчина побледнел, когда молодая женщина посмотрела прямо ему в глаза и молча закивала. — Я вам верю. Не волнуйтесь. Татьяна может знает? — Марина сложила руки на груди крестом и посмотрела в ноги. — Знала бы да не сказала, — махнул тот рукой пренебрежительно, слыша имя помощницы. — Может, вы проследите за ним? Я вам заплачу. Хотя бы направление понять… Загород он уезжает или нет, — она была на грани отчаяния. Руки не находили себе места, грудь встревоженно вздымалась, губы дрожали, а глаза встревожено глядели по сторонам. – Не гоже это как-то за своим шефом следить, — раскраснелся от переживаний Фёдор. Женщина не стала настаивать и отпустила мужчину по своим делам, а сама устремилась на вход, где ступеньки были залиты лучами раннего солнца. И что? Это всё? Всё, что я должна была услышать? «Терпения», — не отставал внутренний голос, назидательно давая совет. Хотелось угрюмо насупить брови и сложить руки на груди. Ну вот ещё. Однако терпения всё же потребовалось. Слова странного феномена оказались верны. Через пять минут вышла Марина с раскрасневшимся лицом. Издалека она меня не узнала, но как только приблизилась, то сразу скромно улыбнулась. — Не думала застать вас здесь, — шмыгнула она носом, и только сейчас, на таком маленькой расстоянии, я заметила дрожащие слёзы в её красивых глазах. — Задам вопрос, что и вчера: можно? — Конечно, присаживайтесь, — печаль женщины беспокоила меня так же, как если бы это был мой близкий друг. Поэтому я обеспокоено поглядела на то, как она попыталась успокоиться и изобразить невозмутимость. — У вас было такое чувство, вы уважаете и любите человека, но чувствуете, что он нагло скрывает от вас что-то. Водит за нос, принимая за легкомысленную дурочку? — Марина мимолетно глянула на меня, а я не сразу нашлась с ответом. — Простите. Мы с вами не близко знакомы. Я перегибаю палку. — Нет-нет, — разуверила её я. — Вас обманывает близкий человек? — аккуратно поинтересовалась я, не ответив на вопрос. — Я так думаю, — скромно заметила она. — Мы должны скоро пожениться, но я уже не уверена в том, что хорошо знаю его. Кольцо было первоклассного качества. Не изысканное и не утонченное, но дорогое. Было видно точно. — Не пробовали с ним поговорить? — О-о-о, — сокрушенно протянула она, — если бы вы знали, как это непросто. Он хороший… нет, я бы лучше сказала, что он замечательный человек, и друг, и помощник во всём, но порой он странно себя ведёт. А в последнее время и подавно. Уезжает с работы неизвестно куда и всегда на разный срок. Бывает, вообще дома не появляется. — Да. Со странными людьми трудно договориться, однако вам стоит попробовать. Я уверена, что ваш человек вас услышит. Марина посмотрела на меня и легко улыбнулась. Она посмотрела на меня так, словно я открыла ей истину всей жизни. В моих словах не было ничего необычного, однако и на меня, и на женщину слова подействовали ,как волшебное, чудотворное заклинание. Мы обе расцвели в дружелюбных улыбках после недолгого молчания. Что-то было в этой женщине, что заставляло улыбаться всех без исключения. — Вы правы. Я попробую. Не буду идти на поводу у своих страхов и предрассудков. Сегодня я хотела сказать Боре очень хорошую новость, но, боюсь, придётся отложить. Важные встречи и дела всё срывают. Его помощница даже не стала впускать меня в приёмную. Очень чёрствая женщина. Слышала, у неё непорядок в семье. — Да, мне посчастливилось с ней поболтать, — усмехнулась я и села поудобнее на скамейку, однако через секунду меня пробил озноб. — Погодите-ка! Вы сказали Боре? Борису Селезнёву? — Ну да, — усмехнулась женщина моему искреннему удивлению. — Я невеста Бориса Селезнёва. Моя челюсть готова была отвалиться. Значит, это мама Ильи? — Поздравляю, — всё ещё удивленная новостью, я выдавила улыбку на лицо. «Эта женщина очень доверяет людям. Будь внимательнее при встрече с ней. Ведь именно она сможет рассказать много интересного» Я с интересом проглядела на неё со стороны и представила мысленно Илью. И хоть его образ сейчас претил мне, я пересилила себя и заметила сходства. Когда женщина хмурилась, то это было очень похоже на Илью, который ходил двадцать четыре часа в сутки с таким выражением лица. Глаза и губы были идентичны. Цвет волос, как и у матери, светлый. Что же её так расстроило? Что Борис Селезнёв от неё скрывает? Вернулась я обратно домой ближе к десяти утра. Марина была одним из тех собеседников, с которым не хотелось расставаться, но время поджимало, и время прощания близилось стремительно. Мне хотелось познакомиться с ней поближе, ведь она - невеста того, из-за чего весь сыр-бор. Размышляя, как я появляюсь перед Ильей, я нервно ходила взад и вперёд перед подъездом, надеясь, что хорошая мысль придёт мне в голову. Как избежать конфликта, когда конфликт априори неизбежен? Почему до сих пор ни один гуру не написал книгу про это? Я поднялась по ступеням, неожиданно оказываясь уже на последнем этаже. Я надавила на ручку - дверь была по-прежнему не заперта. Хотя бы это радовало. В гостиной комнате лицом в подушку громко сопел Илья. Его длинная фигура не помещалась на этом скоромном диванчике, который не был рассчитан на такого Гулливера, как этот. Бумаги до сих пор валялись на полу, и я осторожно, не издавав звука, на цыпочках подкралась к бумажкам. Их нельзя было собрать в единую картину. Как жаль. Я посмотрела на ящик, где нечто рылось сегодня ночью. Видимо, там и лежали все эти бумаги. Дёрнула за ручку и убедилась, что ящик заперт. Если бы я очень и хотела туда проникнуть, то мне бы понадобился ключ или обыкновенная шпилька. Но закрыть я смогла бы его только с помощью ключа. От любопытства я провела рукой по дну ящика, но ничего там не обнаружила. Илья беспокойно заворочался, бормоча бессвязно под нос, и я испуганно пригнулась к полу. Пора делать ноги. Я завернула на кухню, где всё ещё стоял мой пирог. Со стороны он выглядел очень даже ничего. Оставалось пройти испытание на вкус. Мне вдруг жутко захотелось выпить чего-то и неспешно поразмыслить. Поставив чайник на плиту, я решила первым делом окончательно избавиться от всего беспорядка. Мусор со вчерашней готовки стал смердеть, и пора пришла от него избавляться. Я с лицом, где написано чистое отвращение, вытащила мешок и затянула его потуже. Заодно выкинуть весь тот хлам, больше напоминающий копящуюся макулатуру, который лежал в коридоре под маленькой табуреткой возле порога. Газеты и журналы. Думаю, будь они ценной информацией, Илья бы положил их в более хорошее место. Я пролистнула стопку и выцапала парочку номеров, которые выглядели более-менее хорошо и я бы с незатейливой радостью пролистала их за чашечкой чая прямо сейчас. Однако, в самый последний момент, я передумала брать бумажный хлам, и избавилась только от пакета с пищевыми отходами. Хорошенько ополоснув руки, я налила в чашку заваренный чай и развернула газету. Боже, это время сделает из меня старушку раньше времени. Ведь в наше время мало, кто читает газеты. На первой странице звучал заголовок: «Снег в конце апреля. Погодная аномалия, которая повторилась спустя 25 лет» Я без лишнего удивления посмотрела на дальнейшую статью и быстро зыркнула наверх, посмотреть сколько же лет здесь лежит эта газетенка. Дата выпуска «21 апреля 1993 год». Чай застрял в горле, и я, насколько мне позволили силы, тихо откашлялась в кулак. Однако лёгкие не хотели, чтобы я сдерживалась, и яростно сжимались и просили больше воздуха. Я сдержалась и попыталась быстренько отдышаться. Только тихо, без лишних звуков. Спустя время, когда я уже ровнее задышала, послышались позади шаги и жалобное мычание. Илья держался за голову двумя руками и сквозь пальцы глядел на меня мученическим взором. — Садитесь, — без лишних слов я усадила его на стул. Парень даже не стал пререкаться. Уселся и муторно уставился в окно. — Здесь где-то был аспирин, — пока я искала чай, я успела наткнуться на аптечку. — Что ты здесь раскашлялась? — угрюмо прокряхтел он, а я закатила глаза. Хорошо, что он не видел, а то ещё и к этому придрался бы. — Подавилась, — найденные таблетки я сунула Селезнёву и дала стакан воды. — Станет легче. А потом я вам покажу кое-что. — Очень интригующе, — невозмутимо ответил мне, запивая одним махом таблетки водой. — Знаете что? Для начала я хочу высказать своё недовольство сегодняшним происшествием, — начала я, присаживаясь напротив. — Если вы мне не верите, останьтесь и проверьте сами. — Ладно-ладно, давай обсудим это чуть позже, — замахал он рукой, пока другая подпирала голову с похмелья. — Ты вчера заикнулась, что накормишь меня, — начал он, а я на секунду просветлела. Ну надо же, не забыл. Хотя и вспомнить это сейчас было не трудно. Пирог стоял у всех на виду. — Да, конечно, — я взяла в руки нож и с улыбкой подошла к своему кулинарному творению. Даже затаила дыхание, приблизив лезвие к тесту. Только хотела надавить и отрезать добрый кусок Илье, мысленно гордясь собой, но нож не захотел входить внутрь. При первой же попытке парень прыснул тихо со смеху, а я продолжила пытаться воткнуть столовый прибор в пирог. Конечно, у меня ничего не получилось. От провала хотелось скатиться на пол. — Не расстраивайся, — иронично стал утешать меня молодой человек, встав с места и подойдя ко мне. Он постучал костяшками пальцев по тесту, которое по звуку напомнило деревянную столешницу, и вновь разразился смехом. — Лера, ты очень смешной человек, — я положила нож подальше, а сама повернулась лицом к Илье. — Не обижайся. Это своего рода комплимент. Ты не даёшь грустить окружающим тебя людям, — на секунду мне показалось, что его улыбка искренняя, не пропитанная насмешкой, но мне показалось. — Спасибо, — ему в тон ответила я и присела обратно на стул. — Так, придётся всё брать в свои руки, — он запустил свои длинные пальцы в волосы и зачесал наверх. Непослушные пряди через секунду вновь упали вперёд. — А пока расскажи, что ты там нашла? — Вы сказали, что ваша бабушка всю жизнь любила жить в деревне? Откуда тогда здесь газета за прошлый месяц? — Возможно, она здесь была, — как-то с сомнением в голосе отозвался Селезнёв и взял в руки газету, чтобы сверить дату с моими словами. — Зачем? — не отставала я. — Возможно, что-то взять, — более раздражённо ответил парень мне, уже откинув газету на стол. — Но она же давно здесь не живёт. Вы только вспомните. Здесь, на каждом углу, был сантиметровый слой пыли. — Дубликат может быть у моего отца, — Илья понял, к чему я клоню, и задумался. — Вам не кажется, что он может сюда нагрянуть в любой момент?— молодой человек тяжело вздохнул и скрестил руки впереди. —Даже, если это и так, то я постараюсь предотвратить это. Или, по крайней мере, избежать нашего здесь столкновения, — наступило молчание, а я решила наконец насладиться вкусом крепкого чёрного чая. — И я хочу попросить прощения за то, что сегодня неподобающим образом вёл себя. Ты не врала. Ящик оказался закрытым при условии, что ключ всегда со мной… Я не смею оправдывать поведение, слова выпитым алкоголем, — я изумленно подняла глаза к лицу Селезнёва, который ждал моей реакции. И хоть злоба уже отступила в дальний угол сознания, я вспомнила сейчас, как он неприятно схватил меня за плечи. Как обвинил в порче имущества, забывчивости и фантазерстве на фоне моей «неготовности» ко взрослой жизни. — Ладно, забудем. Но вы останетесь со мной, чтобы проверить мои слова на правду, — это прозвучало не как просьба, а как приказ, и Илья не стал со мной спорить. Он повёл бровью и упёрся руками о стол. Мне было приятно, что Илья попросил прощения. Значит, он был не из тех, кто задирал нос и делал вид, что ничего не произошло. — Я в душ, — напоследок кинул парень, удаляясь с кухни. Только я расслабилась, прикрыла в наслаждении глаза, вдыхая терпкий аромат чая, как за спиной послышалось резкое. — Лера! — Боже, — опустила чашку на стол и пошла в гостиную, где стоял Илья, испуганно глядя в раскрытый ящик. Тот самый ящик, из которого достали бумаги и нещадно разорвали. — Что произошло? Испуг на лице Ильи заставил меня содрогнуться. Холодок прошёлся вдоль позвонка. Я подошла к Илье, заглядывая вовнутрь ящика. Не всё, что там лежало, подверглось полному уничтожению. На дне были бумаги, но я не понимала, из-за чего Илья так взволновался. — Кольцо пропало, — парень повернулся лицом, которое выражало полную растерянность. — Единственная вещь, что способна вернуть нас в настоящее время…