Дышите, сенсей

— Наруто, выпей, — просит Сай, протягивая другу стакан воды. Ему это действительно нужно, но Узумаки так сильно трясет, что он едва может удержать стакан в руке, а когда пытается сделать из него глоток, только выбивает зубами по стеклу целый, мать его, марш. — Долго, — хрипит Наруто, сжимая пальцы с такой силой, что слышится треск стекла. Сай поспешно отбирает посудину обратно, озадаченно оглядываясь по сторонам в поисках хоть кого-нибудь. Парень готов поклясться, что ни разу ещё не видел джинчурики настолько бледным. Даже после схватки с Саске он выглядел куда лучше, чем сейчас, а ведь тогда волной чидори ему оторвало правую руку. Узумаки явно нуждается в помощи, но в больнице сейчас нет ни одного незанятого ниндзя-медика. Все, буквально все, кто хоть немного обладает навыками медицинского дзютсу, находятся в операционной, возле двери которой истощённый и едва живой Наруто просидел уже около шести часов — ровно столько длится операция — и не похоже, чтобы он планировал отсюда уходить. По крайней мере, по доброй воле — точно нет. — Ты тут не поможешь, — осторожно пробует Сай. Он всё ещё ужасно неуклюж в вопросах, касающихся любых видов общения с людьми, и понятия не имеет, что должен делать и говорить в такой ситуации. Ну почему Цунаде-сама не позвала с ними кого-то более опытного в этих делах? Да хоть Шикамару — вот уж кому точно удалось бы уложить Наруто в кровать. Или хотя бы заставить его поесть. — Такими темпами ты просто свалишься и сам загремишь в больницу. — Ты к чему? — Наруто смотрит на него так, будто только что заметил его присутствие, отчего Сай ещё больше чувствует себя дураком. — Тебе нужно отдохнуть, — говорит он. — Ты и так потратил практически всю свою чакру. — Но этого было мало, — неожиданно зло шипит Узумаки, обнимая себя трясущимися руками. — Я почти ничего не смог сделать. Будь у меня хоть немного больше чакры Курамы… — Ты сделал всё, что мог, — Сай снова украдкой оглядел коридор. Неужели в этой долбанной больнице не осталось никого из медперсонала? — В конце концов, Какаши-сенсей всё ещё не умер. Наруто от такой формулировки как-то особо судорожно вздыхает, крупно вздрогнув всем телом, и бывшему члену элитного отряда АНБУ в этот момент очень хочется откусить себе язык. Он ждёт, что Узумаки начнет кричать и ругаться, как делает всегда, когда чем-то недоволен, но тот молчит, гипнотизируя взглядом дверь в операционную, и это даже немного жутко. Сай понятия не имеет, что ещё он может сказать или сделать. Изобилие друзей — не совсем то, чем он может похвастаться. Почти всю свою сознательную жизнь парень был просто солдатом АНБУ и оставался этим вполне доволен. Наруто изменил его, показав другую сторону жизни, но сейчас, в этот самый момент, он почти скучает по тем спокойным денькам. Драка, погоня, засада, нападение нукенинов, выполнение приказов — всё было легко и просто. Никаких тебе душевных терзаний, никакой нужды разбираться с чужими эмоциями. Наверное, это плата за связь. Ведь, если разобраться, у всего есть своя теневая сторона. Окончательно разуверившись в своих способностях по оказанию необходимой поддержки, Сай молча сел рядом с Наруто и, слегка приобняв того за плечи, понемногу начал делиться с ним чакрой. Жест получился довольно интимный, но джинчурики, похоже, этого даже не заметил. Напротив, он тянулся к чужому теплу, неосознанно прижимаясь ближе. Когда дверь в операционную наконец-то открылась, выпуская бледную измождённую Цунаде, на улице была уже глубокая ночь. Всё это время Сай поддерживал друга с помощью своей чакры и уже успел порядком устать, но это и близко не стояло с усталостью Наруто, под глазами которого, кажется, собралась вся чернота ночи. — Как он, бабуля? — сразу же спросил Узумаки, с трудом поднимаясь на ноги. — Он живой? — Ты что тут?.. — Хокаге оглядела парня долгим тяжёлым взглядом. Видимо, у неё совсем не осталось сил на удивление или злость — от печати на лбу не осталось и следа, а у глаз собрались мелкие паутинки морщинок, ставшие особенно заметными, когда женщина прищурилась, жестом отпустив Сая восвояси. — Что там, ба-чан? — Цунаде тяжело вздохнула, а когда заговорила, Наруто с удивлением понял, что от её привычно мелодичного и сильного голоса не осталось и следа. — Идём со мной, — прохрипела она и, не дожидаясь ответа, направилась прочь. Оказавшись в своем кабинете с вычурной табличкой «Главный медик Конохогакуре» на двери, Сенджу прямо на пол сбросила забрызганный кровью медицинский халат. Женщина тяжело повалилась в своё кресло и, порыскав по ящикам стола, достала флягу с чем-то очень ядовито пахнущим и две рюмки. — Садись, — приказала она, кивнув на свободный стул для посетителей. Наруто подчинился, опасливо наблюдая за тем, как женщина наполняет рюмки. Одну из них она подтолкнула к Узумаки с не терпящим возражений тоном:  — Пей. — Может не стоит? — осторожно спросил парень, морща нос от очень уж сильного запаха спиртного. Он не был уверен, что после такого, да ещё и на голодный желудок, не начнет танцевать стриптиз прямо на столе главы деревни. — Пей! — снова повторила Хокаге, одним махом осушив собственную рюмку и сразу же наливая себе ещё. Наруто нехотя последовал её примеру, позорно закашлявшись, когда жесткое пойло обожгло ему горло. Цунаде фыркнула:  — Совсем ты ещё салага. А вон — герой деревни. — Так горько же, бабуль, — пискнул Наруто голосом напуганной Кацую. Женщина снисходительно ухмыльнулась, отчего проступившие на её лице морщины стали особенно заметны. Наверное, она прибавила добрый десяток лет за эти несколько часов в операционной. — Не жалуйся, — она задумчиво повертела в руках флягу, но больше наливать не стала. Только откинулась на спинку кресла, устало прикрыв глаза. — Как он, ба-чан? — осторожно спросил Наруто. Ещё и для чего-то уточнил, будто возможно было вообще его не понять: — Как Какаши-сенсей? — Жив, — коротко ответила Хокаге, не открывая глаз. — Слава Богу, — выдохнул джинчурики. Он растёкся в неудобном кресле бесформенной лужей, словно с этим выдохом ушли и остатки его сил. Зародившийся в голове шум всё сильнее нарастал, и парень сжал пальцами переносицу, словно пытаясь удержать угасающее сознание. — Как он себя чувствует? — Спроси лучше о своём состоянии, — Цунаде бросила на Наруто неожиданно злобный взгляд. — Ты выглядишь так, будто прямо сейчас собрался в могилу. — Ты выглядишь не лучше, ба-чан, — вяло отмахнулся парень, всё сильнее сползая вниз. Некоторое время они молчали. И это было очень неуютное колючее молчание. Взгляд Наруто, ставший особенно острым и тяжёлым на измождённом лице, гипнотизировал Хокаге, пока она не сдалась, тщательно подбирая слова: — Повреждения очень серьёзные. Даже моя специальная техника не смогла излечить их в полном объёме. Нам удалось стабилизировать состояние Какаши, но говорить о прогнозах пока рано. — Что это значит, бабуля-сама? — голос Наруто звучал уже совсем слабо. Он едва держал глаза открытыми. Пользуясь этим, Хокаге собрала остатки чакры в руке и, щёлкнув Наруто пальцем по лбу, заставила его окончательно погрузиться в сон. *** Сознание возвращалось нехотя, короткими рваными рывками. Его мир порой становился отчётливым и ощутимым, а порой снова погружался в звенящую темноту, пожирающую всё вокруг. Моментами он снова ощущал своё тело: иногда полностью, а иногда лишь отдельные части. И это так странно — лежать бесполезным бревном и чувствовать только особенно болящий участок головы. Он отчаянно цеплялся за эти моменты просветления. Всеми силами старался сосредоточиться на них, ухватиться, остаться подольше в этом светлом кусочке, но что-то упорно заталкивало его в темноту, не давая выбраться из этого замкнутого круга. Иногда он мог слышать. Кажется, несколько раз к нему заходили Хокаге и Сакура. Он слышал их разговор, что-то о чакре и повреждённой системе циркуляции. Наверное, это было о нём, но просветы были слишком коротки, чтобы он успел об этом подумать. Несколько раз Сакура приходила сама. Она тоже говорила, но ничего конкретного или важного из её слов выхватить не получалось. Сакура в основном его жалела. Несколько раз обозвала придурошным идиотом, но это так, от нервов. Даже не обидно совсем. Безумно хотелось спросить о Какаши. Наруто несколько раз отчаянно старался это сделать, но не смог даже хоть немного приоткрыть рот — тело будто отказывалось ему служить. Он словно плыл, подхваченный случайной волной, и никак не мог ей сопротивляться. И кричать не мог, а это особенно напрягало. Сегодняшнее просветление выдалось особенно длинным и ярким. Наруто всё ждал, когда же его поглотит вездесущая тьма, но она всё никак не приходила. Даже в голове немного прояснилось: он почти мог снова чувствовать себя всего — и это было неожиданно приятно. Парень осторожно попытался на пробу двинуть пальцами руки и, хоть для этого пришлось концентрироваться не меньше, чем для набора природной чакры, ему всё же удалось. Осмелев от такого успеха, Наруто с огромным трудом сумел разлепить непослушные тяжёлые веки и сразу же зажмурился снова, когда по глазам больно резанул дневной свет. Он попробовал бы и говорить, но во рту было так сухо, что не получалось даже немного пошевелить языком. Зато он хотя бы сумел понять, где находится — эти унылые рисунки на стенах он уже достаточно хорошо знал. Больница, значит. Вот как. — Наруто! — вскрикнул кто-то голосом Сакуры. Узумаки попытался повернуть голову в сторону звука, но смог лишь немного скосить глаза. Лица девушки он так и не увидел, только её розовую макушку и краешек протектора. Узумаки попытался её позвать, но смог издать только невнятный едва слышный стон. — Молчи. Тебе ещё рано просыпаться, — Наруто почувствовал её пальцы на своей руке. Он не знал, что именно делала Харуно, но она снова призвала к нему тьму. И снова не было сил сопротивляться. Последнее, что смог понять Наруто, прежде чем отключиться: его руки крепко привязаны к кровати. *** Следующее пробуждение далось ему куда легче. В этот раз тело не ощущалось таким тяжёлым и беспомощным, а в голове даже появилась какая-то ясность. По крайней мере, в мозгах прояснилось достаточно, чтобы Наруто смог снова ощущать чужую чакру, пусть и совсем ещё слабо, почти так же, как во время его первых занятий с жабьим отшельником. Но даже этих еле уловимых ощущений хватило чтобы узнать чакру Сакуры, находящуюся в непосредственной близости. Помня о предыдущем опыте, Наруто не стал выдавать своё пробуждение. Он попытался просканировать свою чакру, позвать её. Медленно, но у него получилось. Пусть резерв и оставляет желать лучшего, если он сможет весь этот скудный запас направить в руки, может хватить сил на один отчаянный рывок, а больше-то и не надо. — Я знаю, что ты не спишь, — фыркнула Сакура за секунду до того, как парень начал воплощать свой замысел в жизнь. — Вот как, — непослушный язык двигался с огромным трудом, и речь едва можно было разобрать. Когда его губ коснулся неровный кончик соломинки, Наруто был почти готов заплакать от счастья. И эта вода была самым вкусным, что он когда-либо пил в своей жизни. — Прости, что пошли на крайние меры, но по-другому ведь тебя в постели не удержать, — давление на руки ослабло, а после и вовсе ушло, когда Сакура стянула с его запястий удерживающие ремни. — Вы накачивали меня? — Наруто всё-таки открыл глаза, чтобы наткнуться взглядом на очень виноватое лицо подруги. — Серьезно, Сакура? — Там, в кабинете Хокаге, ты повредил свою систему циркуляции чакры, — её извиняющийся тон совсем не делает признание менее мерзким, но Наруто решает припомнить ей это когда-нибудь потом, когда подвернется случай, предпочитая лишь молча слушать. — Если бы ты продолжил в том же духе, слишком высок был бы риск полной потери контроля над чакрой. Мы не могли позволить тебе подвергать себя такой опасности. — Как Какаши-сенсей? — получилось резковато, но на самом деле, это был главный вопрос, на который джинчурики должен был наконец-то получить ответ. Воцарилось молчание, которое, похоже, Сакура нарушать не спешила. Только взгляд отвела в сторону, а это уже знак нехороший. — Ну же, Сакура. — Он жив, — выдохнула Харуно. — Тогда почему у тебя такое лицо? — Потому что, — она снова замялась, видимо, подбирая слова. — Потому что состояние сенсея всё ещё остаётся тяжёлым. Он так и не пришел в себя и… — Сакура, — Наруто потянулся к руке подруги, сминающей край одеяла и сжал её в своей. — Это же я. Говори как есть. — Судя по характеру повреждений, — начала она, всё ещё старательно отводя взгляд, — сенсей несколько дней подвергался жестоким пыткам. — Пыткам? — удивлённо воскликнул Узумаки. Забывшись, он сжал кисть Сакуры слишком сильно, заставив девушку болезненно зашипеть. — Ты уверена, что это не последствия драки? — Как часто тебе засовывают иголки под ногти в драке, идиот?! — она вырвала руку и вскочила на ноги. — Иголки? — от его поражённого тона Сакура словно сдулась, снова опустившись на стул. Она сцепила руки в замок так сильно, что её пальцы мигом сделались белыми, как молоко. — Мы извлекли около трёх десятков игл и… это было так жутко. А ещё у него сломаны обе руки и… ну, ты же и сам видел. Грудь, живот и… — Горло, — хрипло выдохнул Узумаки. Сакура кивнула, сжимая пальцы ещё сильнее. — И мы не знаем, кто это мог сделать. Никаких следов преступника так и не нашли. — Это ничего. Какаши всё расскажет, как только придет в себя. Возможно, тогда появятся зацепки. — Не расскажет, — рявкнула вдруг Сакура, вздрогнув от собственного резкого тона. Прочистив горло, она продолжила, уже мягче: — Он не сможет рассказать. — В каком смысле? — Наруто, враг повредил сенсею горло. Увы, повреждения оказались гораздо сильнее, чем мы могли бы исправить. Какаши-сенсей скорее всего больше никогда не сможет говорить.