Дышите, сенсей

В коридоре послышался шорох шагов, которые Какаши всегда мог узнать особо не напрягаясь. В этот раз они звучали бодро и весело — Наруто явно пританцовывал на пути к его спальне. Лёгкий запах свежей молодой травы и апельсинов приближался вместе с ним, только сейчас к привычному букету прибавился ещё аромат жареных баклажанов, лука и подсолнечного масла. Какаши с горечью подумал о том, что, приди Наруто минут десять назад, он, наверное, был бы рад услышать его шаги и почувствовать такой соблазнительный запах вкусной еды, которую ему не придётся есть в одиночестве. Теперь же он сам не мог понять, что именно чувствует, но в любом случае едва ли это было что-то хорошее и тёплое. Проклятые документы, казалось, накалились добела в его руках, но он никак не мог найти в себе силы разжать онемевшие пальцы и выбросить их прочь. Напротив, он сжал чёртовы бумаги так сильно, что прорвал их в нескольких местах, окончательно изуродовав. Шаги быстро приблизились к двери и, задержавшись на секунду — судя по звуку, Наруто почесал голень одной ноги носочком другой, — парень постучал, сразу же подав голос: — Какаши-сенсей, у меня всё почти готово. Хатаке не сдвинулся с места. Только медленно перевёл взгляд на дверь, смотря на неё так, словно мог разглядеть человека, что за ней находился. Не получив ответа, Лис помялся у двери и заговорил снова: — Правда, я не уверен насчёт соли, но её ведь всегда можно добавить в готовое блюдо. Какаши рассеянно моргнул: привычная болтовня Наруто в такой момент сбивала его с толку. Парень вёл себя точно так же, как и неделю назад, месяц, полгода — точно так же, как и всегда: ни тебе неловкости, ни каких-либо других признаков вранья. Всё тот же старый добрый Наруто, что когда-то бросался ему на шею в благодарность за лишнюю миску рамэна. Окончательно запутавшись, Какаши снова посмотрел на скомканные бумаги. Как ни старался, он не мог связать их с тем Узумаки, что мялся за его дверью, переступая с ноги на ногу и стремительно теряя остатки терпения. От отчёта, что он держал в руках, пахло ложью и лицемерием; Наруто же пах искренним беспокойством и добротой. Ручка двери слегка дрогнула и прогнулась — видимо, Лис окончательно потерял терпение. Это была хорошая возможность всё выяснить здесь и сейчас — просто спросить и ждать ответ. Ему не пришлось бы даже думать, как задать вопрос: достаточно было бы просто протянуть бумаги Узумаки, остальное тот сделал бы сам. Зная Наруто, он точно мог бы это объяснить. Наверняка всё предельно просто, и тут совсем нет никакого двойного дна. Наверняка… Дверь начала открываться, и это движение показалось мужчине мучительно медленным, словно он смотрел на него утерянным ранее шаринганом. Тяжесть предстоящего разговора давила не него всё сильнее и сильнее. Как ни старался, Какаши не мог представить реакцию Наруто и его ответ, как ни старался, он не мог вытравить из своего сердца плохие предчувствия и мысли. Хатаке привык безоговорочно верить в своего ученика, но оказался совсем не готов к мысли, что у всех его поступков может быть потайной смысл или причина вроде этого проклятого отчёта. Половицы скрипнули под ногами Лиса, когда тот перенёс свой вес вперёд, чтобы сделать шаг. Этот звук прогремел в тихой комнате как выстрел, заставив мужчину вздрогнуть. Разгадка уже была так близка, но, в конце концов, он не выдержал. За секунду до того, как Наруто шагнул внутрь, Какаши успел спрятать бумаги под матрац одним быстрым и едва уловимым движением. Как раз вовремя: из-за двери выглянула белокурая голова с очень озадаченным выражением лица. Заметив Какаши, парень слегка приподнял брови в удивлении, а после придирчиво осмотрел комнату, словно ожидал увидеть тут какого-то таинственного врага. — Я звал вас, учитель, — заметил Узумаки, и в его голосе легко угадывались обиженные нотки. Хатаке приготовился уже пожать плечами и откреститься рядовой вежливой улыбкой, но замер как вкопанный, когда его глаза впервые за сегодня ухватились за то, что шокировало его даже больше, чем полученные новости. Мужчина моргнул в безуспешной попытке отогнать наваждение и даже потёр глаза на случай, если они его просто обманывают, но ничего не изменилось. Разве что улыбка на усатом лице стала чуть шире и слегка окрасилась самодовольством, когда паршивец угадал причину замешательства учителя. Вопрос горел на языке, и, не имея возможности задать его вслух, Хатаке кивнул в сторону Наруто и взъерошил собственные волосы, привлекая к ним внимание. — Ага, — кивнул парень. Он уже полностью вошёл в комнату и теперь имел возможность слегка покрасоваться, поворачиваясь из стороны в сторону. — Ещё вчера. Я удивлён, что вы не заметили раньше, сенсей. Кажется, вы совсем невнимательны ко мне. Последний выпад Какаши напрочь проигнорировал, справедливо рассудив, что всерьёз таким шутливым тоном не говорят. К тому же действительно ведь не заметил, как бы странно это ни было. Находился ведь рядом с парнем почти весь день, и на тебе — не увидел такую примечательную и бросающуюся в глаза перемену. Можно было, конечно, попробовать оправдаться тем, что Лис почти весь день старался держаться слегка позади, но едва ли это могло помочь. Теперь он не имеет совсем никакого права спорить, если ученик станет называть его стариком. Слепым глупым стариком. — Сенсей, вы чего? — засуетился парень, видимо, неправильно истолковав затянувшуюся паузу. — Мне что, настолько не идёт? Я думал, что это выглядит довольно неплохо, да и удобнее намного. Мужчина поспешно показал парню большой палец, чтобы прервать поток неуместных оправданий. Он заворожённо смотрел на ученика, кажется, даже забыв, как надо моргать. Этот новый, изменившийся Наруто вдруг показался ему таким неожиданно взрослым и уверенным — словно совсем другой человек. Парень, с которым Какаши только предстояло познакомиться, хоть он и всегда был уверен, что уже знает его как облупленного. Удивительно, но новая стрижка не только полностью открыла огромные голубые глаза, от чего они стали казаться ещё ярче, но и убрала остатки подростковой неловкости. Теперь ошибиться было невозможно — перед Хатаке был уже не тот ребёнок, которого он когда-то учил взбираться на деревья с помощью чакры. Теперь это был красивый молодой юноша, манящий и притягательный. — У меня там это, — Наруто неловко почесал затылок, видимо, смутившись повышенного внимания со стороны сенсея, — баклажаны дожарились. Жалко, если остынут, даттебаё. Мужчина медленно кивнул и поднялся с места, чтобы последовать за учеником. Даже спина Узумаки излучала такое самодовольство, что в голову сами по себе лезли нехорошие подозрения. И чем ближе они подходили к кухне, тем сильнее становились подозрения. Стараясь вспомнить, не слышал ли он за последних полчаса каких-то угрожающих звуков, доносящихся из родной кухни, Какаши опасливо принюхался, проверяя, нет ли в воздухе запаха гари, палёной резины или дыма. Хоть ничего такого и не обнаружилось, в кухню шиноби заходил так же осторожно, как бы пробирался в стан врага. Но, к его величайшему удивлению, предосторожности оказались более чем излишни: всё было целым, чистым и стояло на своих местах. Наруто даже помыл посуду, которую использовал в процессе готовки, что не могло не радовать. — Садитесь, сенсей, — парень кивнул на свободный стул, сияя подобно начищенному чайнику. Какаши послушно сел, с интересом наблюдая за вознёй блондина, пока тот раскладывал блюдо по тарелкам. Вот этот смешной неуклюжий парнишка с задатками заботливой мамочки — и лжец? Да ладно? Как вообще можно в это поверить? Да и к тому же, если он лгал всё это время только ради задания, то зачем ему носиться с Какаши сейчас, после того как миссия окончательно закончена? Хатаке хорошо изучил документ и был более чем уверен, что там нет пункта «кормить будущего Каге едой собственного приготовления до конца его дней». Сверкнув довольной улыбкой, Наруто поставил перед мужчиной тарелку с дымящимися кусочками овощей, вырывая его из плена мыслей. Блюдо выглядело достаточно неплохо, если не считать, конечно, нескольких подгоревших кусочков, которые Хатаке заметил в тарелке ученика. Понюхав пищу, мужчина тоже не обнаружил ничего подозрительного, так что он решился приспустить маску, наколоть кубик баклажана на вилку и осторожно отправить в рот, словно несчастный овощ в любой момент мог вырваться и сбежать. — Вкусно? — тихо поинтересовался Лис, не сводящий с Какаши горящего взгляда. Задумавшись на секунду, мужчина кивнул, заставив парня просиять. — Я очень старался, сенсей. Специально для вас, — заметил он и тоже потянулся вилкой к кусочку баклажана. Какаши с неподдельным интересом наблюдал за тем, как недовольно Наруто сморщил нос, едва ломтик попал ему на язык. И этот бесподобный взгляд обиженного ребёнка, которому пообещали шоколадку, а дали брокколи — ну как тут удержишь смех. Кривясь и гримасничая, Узумаки с горем пополам прожевал и проглотил то, что было у него во рту. — Это совсем не рамэн, — вздохнул он, уныло ковыряясь в тарелке. Какаши снова засмеялся, от чего у Наруто сделалось такое несчастное лицо, словно он был готов вот-вот заплакать. Сжалившись, Хатаке поднялся с места и, пошарив по полкам шкафов, достал бутылку с томатным соусом и соль. Под настороженным взглядом ученика он посолил содержимое его тарелки и щедро залил соусом, тщательно всё это перемешав. Улучшенное блюдо он пододвинул к Наруто, жестом приглашая его попробовать результат. Хоть и без особого энтузиазма, Наруто всё-таки послушался. Правда, сначала он долго присматривался к тарелке, словно пытался найти среди овощей хоть один кусочек свинины, но в конце концов сдался и попробовал самый маленький ломтик, который только сумел найти. Какаши почувствовал себя победителем, когда неугомонный ученик не только не сморщился, но и, удивлённо подняв брови, снова потянулся к еде. *** — Бабка Цунаде просто зверь, — пожаловался Узумаки, подавая Какаши очередную чистую тарелку, которую мужчина аккуратно протирал полотенцем. — Несмотря на весь мой боевой опыт, она требует, чтобы я, как и все её ученики, проходил полевые тренировки: уклоняться там учился и всё такое. Потому и постригся — очень обидно, знаете ли, получить между глаз просто потому, что обзор тебе закрывает отросшая чёлка. Какаши удивлённо поднял брови и постучал себя по лбу в том месте, где обычно находился протектор. Наруто со вздохом признался: — А повязка свалилась после первого же выпада. Против бабули сложно устоять в бою один на один, знаете ли. Особенно если она запрещает использовать ниндзюцу. Какаши пожал плечами, красноречиво глядя на парня. — Да ладно, — отмахнулся тот, едва не выронив тарелку, но успев поймать её над самой раковиной. — Я ни о чём не жалею. Даже если придётся получить пару-тройку лишних синяков. «Что ж, — подумал Какаши, — реакция у него, и правда, стала гораздо лучше». Видимо, не совсем верно истолковав повисшую паузу, Лис ободряюще хлопнул Какаши по плечу, применив для этого куда меньше силы, чем использовал раньше, и заметил: — Вы всё-равно остаётесь моим любимым учителем, сенсей. Никак не могу дождаться возможности позвать вас на спарринг, чтобы вы смогли оценить мои улучшенные навыки. Держу пари, я смогу хоть разок уложить вас на лопатки. Какаши подумал, что, если бы все его враги говорили подобную фразу с таким доброжелательным выражением лица, на его руках не было бы и половины той крови, что насквозь пропитала ему кожу. С такой улыбкой обычно зовут на свидание, а не на поединок, даже если Наруто и не понимает, какие посылы вкладывает в свои слова. Невольно вспомнились строчки из отчёта, от чего Хатаке поёжился, как от зубной боли. Теперь, когда рядом был такой живой и знакомый Наруто, щедро излучающий каждой клеточкой мягкую заботливую поддержку, думать о чём-то, начинающимся на «л» и заканчивающимся на «ожь» было так странно и неправильно. Он мог сомневаться в ком угодно другом, но не в парне, который буквально носил его на руках, пока Какаши был болен и слаб. Кто бы ни подкинул бумаги в карман его брюк, едва ли он хотел своим поступком защитить Какаши от вранья. Пожалуй, это куда больше похоже на попытку психологического давления, ведь трудно было не заметить, как сильно неудавшийся Хокаге полагается на молодого джинчурики. Чем не идея для врага: вывести жертву из строя, лишив единственной опоры, которая у него есть. — Вы помрачнели, — заметил Наруто, заставив Какаши позорно вздрогнуть. Парень выключил воду, встряхнул над раковиной последнюю тарелку и, забрав у сенсея порядком промокшее кухонное полотенце, принялся вытирать её. Так и не дождавшись ответа, блондин попробовал снова: — О чём вы подумали? Какаши поспешно отмахнулся. Теперь, когда он сумел более или менее разобраться в собственных мыслях, ему вдруг стало мучительно стыдно за те подозрения касательно Наруто, которые он себе позволил. В таком он точно не готов был признаваться. — Вас что-то беспокоит? — настаивал Лис, но получил в ответ только лёгкое покачивание головой. Поняв, что больше ничего не добьётся, парень вздохнул и поменял тему: — Кстати говоря, у меня же есть для вас кое-что от Хокаге. Какаши беззвучно присвистнул, когда Наруто поспешно вытер руки влажным полотенцем и, порывшись по многочисленным карманам своих любимых бесформенных штанов, вытащил небольшую круглую баночку с гербом семьи Хьюго на крышке. Зная, как ревностно клан Хьюго оберегает свои семейные секреты, Какаши легко мог представить, сколько усилий потребовалось от Цунаде, чтобы убедить кого-то из них поделиться такой важной вещью. — Узнали, а? — Узумаки повертел баночку в руках, с разных сторон демонстрируя герб Хьюго. — С этой штукой ваши руки вмиг придут в норму. У меня после неё ушибы заживают на глазах, — Лис осёкся, заметив иронию на лице учителя. Он хихикнул и нехотя признал: — Ну да, так себе пример. Но она точно вам поможет. Вот. С этим Какаши спорить уже не стал. Он достаточно слышал про эту мазь, чтобы не сомневаться в её свойствах, хоть и не видел её никогда вблизи. Поговаривали, что она даже может помочь с восстановлением разорванных каналов чакры, хоть это и звучало почти на грани фантастики. Заинтригованный, Какаши потянулся к флакону, чтобы забрать его, но Наруто успел отвести руку с баночкой в сторону. — Я вам помогу, сенсей, — заявил он, улыбаясь своей доброй заботливой улыбкой, от чего у Какаши нехорошо засосало под ложечкой. Он помотал головой даже раньше, чем успел осознать это, и очень надеялся, что это движение хотя бы не выглядело слишком уж поспешным и подозрительным. Хатаке нервно дёрнул забинтованными пальцами, которые всё ещё слушались с трудом, плохо гнулись и частенько подводили, когда нужно было нащупать или взять что-то мелкое, и к тому же всё ещё выглядели так, словно их кто-то долго жевал, прежде чем выплюнуть и пришить обратно. Все эти гематомы, которые никак не рассасывались, кривые бесформенные ногти, отросшие к тому же не на всех пальцах, и уродливые шрамы — Какаши совсем не хотел показывать такое Наруто. Он никак не мог позволить парню, от близости которого в груди всё трепетало и пело, увидеть отвратительные свидетельства его слабости — его позорного поражения. — Ну чего вы? — вздохнул Лис, неловко вертя баночку в пальцах. — Я ведь просто хочу помочь, — он поднял забинтованную руку, демонстрируя её со всех сторон и подметил, растянув губы в ироничной ухмылке: — Знаю, каково возиться с бинтами левой рукой, а у вас она к тому же тоже не в лучшей форме. Не дожидаясь ответа, Наруто взял учителя под локоть — даже спустя столько времени он старался лишний раз не трогать повреждённые кисти, — и увёл его за собой в комнату, где усадил на диван и сам плюхнулся рядом, подогнув под себя ногу. Получилось немного ближе, чем хотелось бы, но Какаши не стал отодвигаться. И даже почти не вздрогнул, когда, отставив в сторону пузырёк с мазью, Лис взял его руку в свои и принялся разматывать бинт. Чем больше повреждённых участков оказывалось на виду, тем сильнее мрачнело лицо Наруто, и тем осторожней и медленней становились его движения. Последние витки он и вовсе снимал словно в замедленной съёмке. Будто бы опасаясь того, что он мог увидеть. — Вот почему вы так помрачнели там на кухне, — выдохнул он, когда использованный бинт бесформенной кучей упал на пол. Его пальцы осторожно пробежались по самому грубому шраму, охватывающему запястье Какаши причудливым неровным полукругом. От неожиданности мужчина вздрогнул, и, всполошившись, мальчишка поспешно переспросил: — Больно? Какаши мотнул головой, заворожённо наблюдая за загорелыми пальцами, скользящими по его коже в мягком прикосновении, так похожем на ласку, наблюдая за тем, как Наруто без какого-либо отвращения или неприятия прочертил указательным пальцем каждый шрам, каждое пятнышко, каждую неровность кожи. — Я думал, что всё уже зажило, — признался Лис, осторожно опустив руку учителя на его колени. — Столько времени прошло, как-никак. Парень потянулся к другой руке Какаши. Немного повозившись с неуклюжим замысловатым узелком, он принялся снимать бинты, на этот раз действуя куда быстрее и уверенней. У него ушло лишь немногим больше минуты на то, чтобы полностью обнажить изуродованную кожу, усеянную россыпью узоров и закорючек из шрамов разного размера и формы. В своё время этой руке досталось особенно сильно — Какаши всё ещё едва мог ею управлять. — Я четвертую его, — мрачно заметил Наруто, бережно гладя костяшки Какаши большим пальцем. Тепло его прикосновений ощущалось так непривычно и странно, но в то же время Хатаке жаждал их всем своим существом, отчаянно желая, чтобы этот момент не заканчивался никогда. Ему хотелось раствориться в этом нежном давлении пальцев, навсегда забыться в сильных горячих руках своего ученика, который теперь стал единственной опорой и надеждой для него самого. В какой-то момент — задумавшись, Какаши не сумел увидеть начало этого движения, — Наруто наклонился вперёд и, осторожно удерживая повреждённую кисть в руке, прикоснулся к ней губами, оставив на коже лёгкий мимолётный поцелуй. Он не применял ни капли силы, чтобы удержать чужую руку в своей, и Хатаке легко мог бы вырваться, если бы пожелал, но он не стал этого делать. Только замер, напряжённо наблюдая за действиями молодого мужчины, в которого превратился его самый бестолковый подопечный. Не встретив сопротивления с его стороны, Наруто поднял на учителя удивлённый взгляд и, увидев каким стало выражение его лица, невесело усмехнулся одними губами. Не выдержав и минуты зрительного контакта, парень опустил глаза, глядя теперь на пальцы своего сенсея, которые продолжал рассеянно гладить. — Удивлены, сенсей? — хмыкнул он. Какаши не ответил, ожидая продолжения, которое, впрочем, так и не последовало. Казалось, словно мальчишка просто не знает, что делать дальше — он так и замер, опустив голову, словно всё ещё ожидая реакции на свои действия. В какой-то мере это было даже мило. Какаши знал, что не имеет права это принимать, знал, что любой другой хороший учитель на его месте вырвал бы руку, как бы сильно ни хотелось задержаться так подольше, и выставил бы зарвавшегося наглеца прочь из своего дома. Любой другой учитель на его месте поспешил бы пресечь такое поведение, но у Какаши совсем не оставалось сил на то, чтобы и дальше быть обычным хорошим учителем. Он устал, вымотался и едва мог оставаться хотя бы тенью себя прежнего. Какаши уже был достаточно сломлен, чтобы не думать о таких вещах, как репутация, условности или стереотипы. После всего, что с ним произошло, такие вещи давно стали казаться неважными мелочами. Какаши устал. И всё, чего ему хотелось в этот момент — чтобы эти руки, о прикосновениях которых он не разрешал себе даже мечтать, покрепче обняли его, прижали к горячему загорелому телу, пыщущему энергией и силой. Он, легендарный Копирующий Ниндзя Конохи, отчаянно желал стать послушной марионеткой в руках этого мальчишки, подчиниться его воле, раствориться в нём без остатка. — Сенсей! — удивлённо воскликнул Наруто, когда Какаши перехватил его руку своей. — Что вы?.. Договорить мужчина ему не дал, заткнув болтливый рот осторожным неуверенным поцелуем.