Дышите, сенсей

Какаши почувствовал запах кофе сразу же, как только вышел из душа. И это, оказывается, так неожиданно — внезапно почувствовать манящий аромат еды и кофе там, где кроме тебя никто не живёт, там, где ты совсем недавно думал о том, что никто и никогда не станет готовить тебе завтрак. Запах кофе был таким густым и плотным, что Какаши подумал о том, что смог бы запросто ощутить его вкус, лишь хорошенько вдохнув через рот. Этот запах, казалось, заполнил собой всю его маленькую квартиру, изгоняя прочь даже самых мелких и слабых призраков одиночества, от которых мужчина так долго не мог ни избавиться, ни отпугнуть, ни хотя бы спрятаться. Даже дыра в его груди, пульсирующая болью ещё вчера, теперь понемногу начала закрываться, заполняться теплом, почему-то пахнущим кофе. Заходя на свою крохотную холостяцкую кухоньку, мужчина поймал себя на мысли, что взволнован куда сильнее, чем мог бы без стеснения признать. Его колени подрагивали при каждом очередном шаге, а руки просто онемели от волнения и предвкушения. Ох, как же давно был тот момент, когда Какаши что-то предвкушал. В этот раз нехорошие мысли оказалось достаточно просто отогнать прочь, отмахнуться от них, как от назойливых букашек. Удивившись самому себе, мужчина даже не помедлил перед дверью, решительно открыв её и переступив порог. Наруто — извечная причина его головной боли и сомнений — нашёлся за плитой, одетый только в старые форменные штаны Какаши с приличной дыркой на правом колене, сползшие достаточно сильно, чтобы можно было без труда заметить, что мальчишка поленился натянуть на себя бельё. Подтянутая спина заметно напряглась, когда мужчина переступил порог, но улыбка на лице парня, когда тот повернулся, чтобы поприветствовать Какаши, была вполне искренней и радостной. Впрочем, стоило Лису только взглянуть на мужчину, как его великолепная улыбка застыла, а глаза округлились от удивления. Хатаке быстро понял причину такой перемены, и, хоть это было достаточно неловко, он должен был признать, что смотреть на то, как по усатым щекам стремительно расплывается румянец, оказалось очень даже приятно. А осознание того, что именно он, Хатаке Какаши, стал причиной такой метаморфозы, пьянило не хуже самого крепкого саке. Всё дело в том, что, выйдя из душа, Какаши так сильно сосредоточился на вкусных запахах, доносящихся из его кухни, что и думать забыл о том, что неплохо было бы вытереться и одеться. Задумавшись, он так и вышел к парнишке, лишь обмотав вокруг бёдер полотенце, благо, достаточно длинное и большое, чтобы это нельзя было назвать откровенным развратом. Впрочем, к удивлению самого Хатаке, нагота совсем не смутила его. Напротив, то, каким взглядом молодой подтянутый парень оглядел его тело, льстило, придавало уверенности, заставляло почувствовать себя красивым желанным мужчиной, а не искалеченной развалиной. Потому что Наруто смотрел не на шрамы, щедро покрывающие руки, грудь и живот, и не на следы от швов. От этого его взгляда становилось по-настоящему горячо, словно кровь в венах мужчины вдруг начала понемногу закипать. Какаши даже не думал, что когда-то ещё увидит такой взгляд не со стороны. Наруто выглядел так, словно в одночасье забыл, где он находится и что делает. Краснота с его щёк уже распространилась на шею и немного затронула плечи, с головой выдавая все мысли, что крутились сейчас в голове мальчишки. Хатаке беззвучно фыркнул, заметив, как парень сводит вместе ноги в безуспешной попытке спрятать наливающийся кровью стояк. «Ма-а, ты сожжёшь мою кухню», — подумал Какаши, бросив взгляд на сковородку, позабытую на плите. Неровные кругляшки оладий уже слегка почернели и подванивали горелым, раздражая чувствительный нос мужчины. Наруто проследил за его взглядом и выругался, быстро убирая с огня сковородку, которая уже понемногу начинала дымить. Похоже, эта маленькая неприятность немного помогла парню прийти в себя, хоть, когда он заговорил, его голос и дал петуха: — Доброе утро, сенсей, — пискнул он, оглядываясь через плечо. Какаши кивнул в знак приветствия. Неожиданно для себя самого мужчина понял, что не прочь бы так и остаться, в одном полотенце, что ему даже хочется продолжить эту игру: обнять Наруто со спины, поцеловать бьющуюся жилку на его шее, скользнуть руками по животу и груди, оглаживая кожу. Кончики пальцев покалывало от желания прикоснуться, приласкать, слегка подразнить. Наверное, такое игривое и беззаботное настроение было у Какаши несколько жизней назад. Возможно, всему причиной были прошлые волнения, которые так приятно оказалось оставить позади, или это был слишком манящий запах кофе, а возможно, всему виной старые домашние штаны, упорно не держащиеся на узких бёдрах мальчишки — Какаши этого не знал. Он не понимал, откуда взялась эта неожиданная лёгкость и непринуждённость. Не понимал, но искренне наслаждался этим. Этим и видом полыхающих ушей новоиспечённого любовника. — Приготовить вам чистую одежду? — поинтересовался Наруто, и его голос звучал почти нормально, если не считать тот нечитаемый взгляд, что он бросил через плечо. Хатаке мотнул головой, немного жалея о том, что не может вслух напомнить мальчишке, что он вовсе не беспомощный ребёнок. Он мог бы закатить глаза или что-то в этом роде, но этот жест наверняка бы испортил момент, поэтому мужчина ограничился лишь тем, что взъерошил волосы Лиса, поражаясь тому, что не испытывает диссонанса от вида собственных искорёженных пальцев на фоне мягких даже на вид белокурых волос. — Я, между прочим, старался, — заметил Наруто, хотя его обиженный голос совсем не сочетался с тем, как парень потянулся за лаской. «Конечно же, ты старался», — с теплотой подумал Какаши. Не удержавшись, он всё-таки наклонился, чтобы коснуться виска Наруто мягким поцелуем. — Блинчики остынут, — заспорил парень, выставив лопатку и противень перед собой, то ли демонстрируя орудия труда, то ли пытаясь таким образом защититься. Вздохнув, Какаши отступил, принимая поражение, и, подмигнув парню, направился в комнату. Нужно было привести себя в порядок к завтраку, хоть, если совсем уж честно, блинчики в тот момент интересовали его в последнюю очередь. *** — Пять, четыре, три, два, — Сакура всхлипнула, проглотив слово «один», и зарыдала, уткнувшись в скрещённые предплечья. Она так долго сдерживалась, так долго старалась не выпустить наружу эту лавину слёз, но больше у неё не было на это сил. Только не теперь, когда секундная стрелка пересекла условную линию и отсчитала последние мгновения её надежды. «В пятницу, ровно в восемнадцать ноль-ноль», — повторил в её голове голос Саске, и от этого Сакура зарыдала с удвоенной силой. Ками, она даже не думала, что в одном человеке может уместиться столько слёз. Не иначе, они копились внутри неё много-много лет, с нетерпением ожидая своего часа. Столько стараний, столько тренировок, столько уроков — и вот, она снова всё та же маленькая девочка, всё та же розововолосая дурочка, которая, как и когда-то давно, совсем не знает, что ей делать и куда идти. Столько лет спустя она снова вернулась туда, откуда всё и началось, и снова облажалась. Точно так же, как и тогда, давно. Рыдания сдавили ей горло, от чего стало трудно и больно дышать. Казалось, словно в её гортани надувается воздушный шар, понемногу перекрывая дыхательную трубку. С каждым новым вдохом в груди всё пенилось и свистело, словно вода в шторм. Слёзы почти высохли, но от этого стало только хуже, потому что вдобавок глаза начало страшно жечь, а щёки горели от раздражения. «Тик-так», — Сакура мысленно зацепилась за этот звук, за это мерное тиканье, звучащее в пустой комнате особенно громко. Сосредоточившись на нём, сделав его центром своего внимания, девушка сумела понемногу очистить мысли и унять истерику. Редкие слезинки всё ещё продолжали течь по её щекам, но это уже был не тот неудержимый поток. «Тик-так», — девушка поднялась, опираясь на локти и принимая более удобную позу для того, чтобы привести в порядок дыхание. Она снова взглянула на часы, минутная стрелка на которых сдвинулась всего лишь на несколько отметок вниз. «Если постараюсь, я ещё смогу успеть», — отстранённо подумала Сакура и не сдвинулась с места. Какая-то часть её ума прекрасно понимала, что, даже если она помчится сейчас со всех ног, даже если она успеет, она не сможет ничего сделать, никак не сможет помешать. Вместо этого она поднялась с кровати, инстинктивно удерживая одну руку на горле, хоть её дыханию уже ничто не мешало, и направилась в кухню, чтобы сделать себе самый крепкий чай, который только могла пить. Деревня за окном была тиха и спокойна, как и всегда в такое время дня. Уже закончился час пик, когда рабочие расходятся по домам с работы, дневная смена патрульных уже успела обойти деревню и уйти на пост для смены караула — самое тихое время в деревне, не считая ночи. Сакура должна была признать, что времени лучше Саске выбрать не мог. На улице всё ещё не было видно ни души, но девушка продолжала вглядываться вдаль, продолжала вслушиваться, опасаясь прямо сейчас, в эту самую секунду, услышать крики, шум драки или ликующие возгласы. Наверное, она была так взвинчена, что испугалась бы даже крика случайной кошки. Бросив взгляд на часы, девушка заметила, что прошло ещё чуть больше пятнадцати минут, и если Саске сделал всё, как и обещал, а в этом сомневаться не приходилось, то опасность уже миновала. Если всё пошло по плану, то всё уже сделано и пути обратно нет. Харуно подтянула к себе ноги, беспомощно обнимая колени. Она не чувствовала себя такой маленькой и бесполезной уже так давно, ещё с тех времён, когда Саске только задумывался об уходе из деревни. Кто бы мог подумать, что спустя столько лет ситуация повторится почти в точности. Прошло чуть больше месяца с тех пор, как Наруто через Шикамару передал Сакуре записку от Саске. Записку с очень подробными инструкциями и требованием встречи. Встречи, на которую Сакура, конечно же, пошла, чётко следуя всем указаниям и подсказкам. Как дура, она кралась через всю деревню, одетая в пресловутый чёрный плащ. Прекрасно зная, сколько и каких законов она нарушает, девушка тряслась как осиновый лист, вздрагивая от каждого случайного шороха листвы. Как же ужасно она волновалась. Настолько, что её — достопочтенную ученицу Пятой Хокаге — не поймали как неразумную школьницу не иначе как благодаря огромному везению. Она думала, что идёт помогать. Думала, что нужна Саске. Наверное, в тот момент, она бы сделала всё, что он попросил бы у неё: помочь советом, едой, прикрытием, а, если надо, могла бы и спрятать или помочь укрыться. Она шла к нему, готовая ко всему. Ко всему, кроме всепоглощающего холода, отразившегося в глазах Саске при виде её. Не готова она была так же в первую очередь услышать от него вопрос: «Где Наруто?» — Чёртов Саске, — всхлипнула девушка, когда перед глазами встало его исказившееся от непонятной смеси эмоций лицо. Она успела узнать только презрение, разочарование и почему-то тень боли, которая, впрочем, могла ей просто показаться. Какой же, наверно, идиоткой она выглядела, когда, заикаясь и путаясь, объясняла Саске, что Наруто не придёт, что он слишком занят Какаши — на этом моменте лицо Саске и вовсе превратилось в непроницаемую маску, — и что она, Сакура, готова оказать ему любую помощь, какая только потребуется. Возможно, в тот момент Учиха смеялся над ней в душе — по его лицу этого было не понять. Как и по холодному «ничего» в ответ на вопрос, что Харуно может для него сделать. Именно тогда, спустя целую минуту ужасно неловкой паузы, за которую она едва не сгорела со стыда, Саске и рассказал ей о своём самоубийственном плане. Впрочем, едва ли от него можно было бы ждать другого. Как бы ещё этот новый Саске, появившийся после знаменательной битвы с Наруто, мог отреагировать на новость о случившемся с Какаши и о подозрениях на его счёт? (Честно говоря, в этот момент Сакура ужасно ненавидела Наруто за то, что он написал Учихе об этом. Ей было стыдно, но она всё равно ненавидела так сильно, как никогда раньше). Раньше в Саске не было столько благородства и принципиальности. Иронично, но раньше с ним было куда проще. Этот Учиха даже не стал слушать её жалкие попытки отговорить, предложить что-то другое. Сакура дошла до того, что предложила поговорить с Хокаге вместо него, но парень даже не стал слушать. «Я хотел кое-что сказать Наруто», — почти шёпотом признался ей Саске, и в этот момент она впервые увидела на его лице что-то ещё, что-то новое, отличное от всего, что ей прежде приходилось видеть на лице Саске. Эта эмоция была так ему несвойственна, что Сакура даже не смогла её узнать. Лишь инстинктивно ещё больше возненавидела Наруто, хотя совсем не имела на это причин. *** Наоки всеми силами пытался убедить себя, что он вовсе не отлынивает от выполнения плана. Да, он хорошо поел, ведь ему обязательно понадобятся дополнительные силы, и будет совсем некстати, если чакра закончится в самый ответственный момент. Он выпил крепкий травяной чай, ведь нужно же успокоить шалящие нервы и унять волнение. Возможно, он потратил чуть больше времени на это, чем обычно, но ведь чай был ужасно горячий, а обед пришлось самостоятельно готовить на костре. А то, что Наоки решил немного прогуляться после еды — это хороший способ прочистить мозги, а не попытка оттянуть время. Да, он совершенно точно не старается избегать своих обязанностей — просто немного отдыхает. В конце концов, он же остаётся человеком, а план, за исполнение которого он взялся, довольно труден и требует много терпения и сил. Это совершенно точно затянется на многие дни, и нет совершенно никакой нужды изматывать себя сейчас, в самой начальной стадии. «Боже, как же это жалко», — подумал Наоки, с глухим стоном опустившись на землю у старого сухого дерева. Запрокинув голову назад, он равнодушно рассматривал безжизненные ветки, всё ещё продолжающие тянуться вверх, к свету. Словно это может хоть как-то помочь им или спасти. Небо было видно только отдельными кусочками, проступающими сквозь заслонку леса — не самое удачное укрытие, но, по крайней мере, эту местность Наоки знал и легко мог прятаться здесь от бывших соратников, временно поселившись в заброшенной сторожке посреди леса. Конечно, остальные члены АНБУ бывали здесь не реже, но на стороне Сайто несколько десятков ловушек и маячков, которые он расставил за день. Стоит кому-то задеть его знаки или пересечь одну из невидимых линий, и Наоки сразу же почувствует приближение незваных гостей. Если подумать — не такое уж и плачевное положение. Парень знал, что, покинув АНБУ, он фактически жирной линией рисует мишень у себя на лбу. Наоки не был дураком и прекрасно понимал, насколько низкими были шансы, что украденное личное дело хоть как-то сможет ему помочь. В лучшем случае это на несколько дней задержит открытие сезона охоты за его головой, и то — это весьма сомнительно. Будь у Сайто такая возможность, он остался бы в деревне, ведь, притворяясь хорошим преданным воякой, гораздо легче контролировать положение дел и отводить от себя подозрения, но на этой стадии плана Наоки, увы, не мог себе этого позволить. Техника, которая была ключевым моментом его плана, увы, требовала слишком много сил и времени, чтобы это можно было без каких-либо проблем проворачивать под носом у коллег по АНБУ. На первой же взятой миссии ему пришлось бы объяснять, куда испарилась вся его чакра, и почему он совсем не может концентрироваться на задании. Его непременно направили бы на осмотр к медику, а там и пришёл бы конец всему замыслу. Нет, гораздо проще и надёжнее для Наоки было схорониться, сбежать от чужих глаз туда, где будет спокойно и тихо, туда, где никто и ничто не станет мешать или отвлекать его. Ведь сейчас всё зависит только от его мастерства, смекалки и умения выворачиваться. Хорошо бы, чтобы так и оставалось. Это дзюцу было его личной разработкой, его детищем, над которым парень корпел долгие-долгие годы, ещё со времен службы в Корне. Он работал над этим втайне ото всех, опасаясь, что Данзо не понравится его идея, или — что гораздо вероятнее — что наставник не позволит ему продолжить тренировки, посчитав, что задуманное им дзюцу гораздо выше его «скромных возможностей». Возможно, Данзо не так уж и сильно ошибался, ведь даже сейчас, спустя столько времени и столько упорных тренировок, техника оставалась слишком сырой, чтобы кому-то её показывать. Возможно, Сайто был просто круглым дураком, раз решился на что-то такое рискованное, но это был его последний шанс получить желаемое, получить то, на что он давно заслуживал, то, чем должен был обладать по праву рождения. «Наоки Учиха», — мысленно произнёс он, опасаясь пока говорить это вслух. Но даже мысленно это звучало достаточно хорошо, чтобы вселить в него немного веры в себя. Вздохнув, Наоки поднял руки и, немного размяв кисти, принялся складывать печати, про себя считая их последовательность, чтобы не сбиться — он ещё не ошибался, но подозревал, что это может кончиться не слишком хорошо. Руки двигались совсем не так уверенно, как тогда, когда Наоки использовал это дзюцу в первый раз, и парень мысленно поругал себя за слабость. Закончив связку, Наоки прикрыл глаза и позволил своему разуму погрузиться в черноту, медленно пересекая её в направлении чужого ума, чужих мыслей и чужих чувств, что уже через минуту будут открыты перед ним как на ладони. Лишь несколько томительных секунд ожидания разделяет Наоки от очередного соприкосновения с чужой личностью, к человеку, заклеймённому его фирменной печатью. Парень слегка тряхнул головой, сбивая несколько капель пота, выступивших на лбу и висках. Удивительно, но во второй раз погружение давалось ему гораздо сложнее, чем раньше. Словно его чувствуют, словно пытаются защититься, вышвырнуть его вон из своей головы. По правде, Сайто не удивился бы, будь это так. Уже первой прогулки по чужой личности ему хватило, чтобы понять — этого человека не сломить так просто, его не одурачить подброшенными документами или ловко представленными фактами, его не выведешь из строя с помощью страшных картинок или воспоминаний. О, Сайто придётся здорово постараться, чтобы дать бой воле своей жертвы, чтобы подавить его жажду жизни. Ещё с прошлого раза парень прекрасно понял — Какаши, вполне возможно, может оказаться ему не по зубам, но Наоки не будет собой, если не попробует, если не приложит к этому всё своё мастерство и умение.