Тайное и явное

      В течение следующих дней после неприятного разговора Кирк явно старался придерживаться прежней линии поведения, но Спок всё-таки ощущал некоторые изменения. Средняя дистанция при беседе между капитаном и его первым помощником увеличилась на десять процентов, а улыбка Кирка теперь чаще затрагивала лишь губы, но не глаза, также он несколько раз обрывал начатые было движения, не давая себе по обыкновению прикоснуться к вулканцу. Сам Спок всегда ранее классифицировал эти касания как дружеские, но, видимо, Кирк считал иначе.       Спок, помня о просьбе капитана, не корректировал прежнюю модель общения, хотя и отдавал себе отчет в том, что забыть о произошедшем для него физически невозможно. Внимательно наблюдая за офицерами мостика во время альфа-смены, вулканец пришел к выводу, что с высокой долей вероятности они не замечают те мельчайшие нюансы изменившегося поведения Кирка, которые очевидны ему самому. Для Спока несколько неожиданным стал тот факт, что он за время совместного несения службы настолько хорошо успел изучить характерную для капитана манеру поведения. Впрочем, то, что за ней Спок не увидел влечения Кирка, свидетельствовало о недостаточной проработке данных.       Еще вечером после происшествия на Омикрон Орвис VII Спок пытался найти признаки того, что Кирк был заинтересован в нем как в потенциальном партнере. И не находил. Анализируя поведение капитана по отношению к его предыдущим пассиям, вулканец успел уже вычленить несколько поведенческих паттернов, но ни один из них не был применен по отношению к самому Споку. Пожалуй, самым близким аналогом было влечение Кирка к Эдит Киллер, которое явно было эмоционально более глубоким, чем его привычные мимолетные связи. Капитана, увлеченного столь же сильно кем-либо мужского пола, Спок до сих пор не видел, поэтому данных для тщательного анализа его поведения в гомосексуальных отношениях катастрофически недоставало. К тому же не стоило забывать, что дружеские чувства Кирка к вулканцу тоже не могли не влиять на манеру общения капитана. Особенности поведения землян так во многом и оставались для Спока тайной, но разгадать Джеймса Кирка казалось ему и вовсе невозможным.       Тем временем шахматные партии после смены и совместные приемы пищи не стали более редкими, но теперь Кирк вел себя несколько иначе, чем раньше, и Спок не мог этого не замечать. С оттенком легкой грусти, нелогичной и непозволительной для контролирующего свои эмоции вулканца, он констатировал про себя, что отстраненность капитана сказывается на их межличностном общении, и он уже не чувствует себя настолько комфортно и свободно, как ранее. Но в то же время общество Кирка продолжало приносить Споку удовольствие, а иногда тот забывался, и возникало ощущение, что ничто и не поменялось.       Когда доктор Маккой вызвал Спока на плановый медосмотр, тот был несколько насторожен, так как врач был свидетелем потери капитаном контроля над собой и к тому же, будучи близким его другом, с высокой долей вероятности был в курсе произошедшего. Но рациональных причин игнорировать медосмотр не было, и Спок после смены направился в медотсек. Немного успокаивал тот факт, что в течение недели Маккой, появляющийся по своему обыкновению на мостике, когда не было требующих неустанной заботы больных, никак не давал понять, что что-то в его отношении к вулканцу изменилось, лишь цепкий взгляд врача был непривычно нечитаем. Спок с доктором всё так же спорили о рациональных и эмоциональных аспектах различных событий, и вулканцу иногда казалось, что, наблюдая за этими дискуссиями, капитан улыбается почти так же, как раньше. Осознание этого факта служило гораздо более сильным стимулом к поиску новых аргументов в споре, чем перспектива словесной победы над Маккоем.       Медосмотр проходил как обычно. Доктор привычно ворчал, упоминая к месту и не к месту цвет вулканской крови, но делал свою работу быстро и профессионально. Несмотря на всю свою порой излишнюю, по мнению Спока, эмоциональность, Маккой не мог не вызывать уважения как великолепный специалист в своей области. После полного осмотра, убедившись в идеальном состоянии здоровья пациента, доктор внес в компьютер последние данные, но вместо того, чтобы попрощаться, дошел до двери и, облокотившись на нее спиной и таким образом перекрыв единственный выход из помещения, повернулся к Споку.       — Прежде чем вы уйдете, я хотел бы с вами поговорить, — Маккой скрестил руки на груди и задумчиво окинул Спока взглядом.       — Учитывая тот факт, что, как вы уже имели возможность убедиться, функционирование всех систем моего организма отвечает норме, я не вижу повода для разговора, — совершил попытку уклониться от беседы вулканец.       — Я хочу поговорить не о вашем здоровье и не задержу вас надолго, — покачал головой доктор. — И пока вы не нашли сотню логичных причин для бегства, я скажу самое важное: Джим справится.       — Я не понимаю, что вы имеете в виду, — с некоторым удивлением отозвался Спок, действительно ожидавший другого развития беседы.       — Хм, а мне кто-то говорил, что вулканцы не лгут, — насмешливо протянул Маккой, иронично изогнув бровь, а потом всё же пояснил, смягчившись: — Вы явно переживаете за Джима.       — Он рассказал вам, — констатировал очевидный факт Спок.       — В общих чертах, — кивнул Маккой. — Но даже если бы и не рассказал, я бы сумел сложить два и два.       — Не сомневаюсь в ваших познаниях в арифметике, — отрешенно заметил вулканец.       — Не пытайтесь меня отвлечь, — усмехнулся доктор, а затем вновь посерьезнел. — Джиму сейчас непросто, но он привык к ударам судьбы. Обвиняя себя, вы не сделаете легче ни его путь, ни свой.       — Учитывая частоту, с которой капитан обычно оказывается вовлечен во взаимодействия романтического или же сексуального характера, для меня полной неожиданностью стала острота его реакции. Как и выбор объекта влечения, впрочем, — признал Спок. Если Маккой уже был в курсе, то не имело смысла отпираться. Возможно, землянин даже смог бы прояснить некоторые моменты.       — Вы считаете, что чувства, испытываемые Джимом к вам, — лишь временное увлечение? — с легким удивлением уточнил доктор.       — Статистически это наиболее вероятно. Романтические привязанности капитана скоротечны, как показывает практика, — подтвердил вулканец. — Возможно, на глубину его чувств повлияли и наши дружеские отношения, но у меня нет достаточного количества данных для анализа.        — Как бы то ни было, вы для него гораздо важнее, чем сиюминутное увлечение, Спок, возможно, именно поэтому он и пытался скрыть свои чувства, — сокрушенно покачал головой Маккой. — И, если откровенно, несмотря на то, что я неоднократно в пылу спора утверждал, что в вашей книге нет слова «любовь», после признания Джима я поднапряг память и пришел к выводу, что они вполне могли бы быть взаимны, — пристальный взгляд голубых глаз препарировал душу Спока не хуже скальпеля, не обвиняя, что было бы предсказуемо, учитывая, что вулканец причинил боль лучшему другу врача, но изучая. — Так что ваша реакция меня даже немного удивила.       — Как вы пришли к такому заключению? — шок от нелогичности слов доктора преобладал над всеми остальными эмоциями Спока, которые всё сложнее становилось усмирять.       — Все эти ваши взгляды, понимание с полуслова, готовность жертвовать собой ради другого, — Маккой перечислял, делая неопределенные жесты руками, порядком раздражающие вулканца, — не говоря уже о том, что никому другому вы не позволяете так близко находиться и так часто прикасаться к себе.       — Это лишь следствие дружеского отношения, — Спок чуть нахмурился, анализируя с непривычного ракурса перечисленные доктором факты.       — Допустим, — вздохнул Маккой. — В любом случае Джим вам дорог, и вы не будете этого отрицать. Именно поэтому вы в последнее время следите за каждым его движением, когда думаете, что он вас не видит.       — Нелогично отрицать очевидное, — подтвердил вулканец, всё еще находящийся в некотором смятении.       — Я просто хотел умерить ваше беспокойство за него, — доктор пожал плечами и отошел от двери, направляясь к своему столу. — Я не уверен, что Джиму понравится в этой ситуации излишняя забота. Если вы не можете его любить, то по крайней мере не потеряйте друга.       — Это и является моей целью, — возразил Спок.       — Не сомневаюсь, — с нотками раздражения ответил Маккой, не оборачиваясь, — не перебивайте, а то я пожалею о том, что собираюсь вам предложить. Мне бы не хотелось, чтобы на вас с Джимом свалились новые проблемы, так что если вы захотите что-то уточнить об особенностях поведения землян, спросить о чем-то, что не рискуете узнать напрямую у него, то можете обращаться ко мне за консультацией, — устроившись на своем месте и убедившись, что Спок не пытается снова прервать его, Маккой вновь встретился с ним взглядом. — Надеюсь, вы не будете слишком злоупотреблять этой возможностью. И, конечно, я не расскажу капитану о ваших вопросах, как и не буду делиться с вами сведениями из наших с ним личных бесед.       — Врачебная тайна, доктор? — вулканец чуть приподнял левую бровь, привычным движением пытаясь перекрыть неловкость.       — Можете называть это как угодно, — фыркнул Маккой и повернулся к монитору, резкими движениями вбивая какие-то данные в компьютер и показывая, что разговор окончен.       — Леонард, — уже дошедший до двери Спок остановился и повернулся к Маккою. Обращение по имени, которое он посчитал наиболее приемлемым после столь личной беседы, прозвучало непривычно.       — Да? — врач поднял голову, и вулканец не мог не увидеть, каким утомленным выглядит тот в мерцающем свете экрана.       — Спасибо, — тихо поблагодарил Спок. Он и сам с трудом смог бы сказать, озвучивает ли благодарность за предложение, которым вряд ли воспользуется, или за то, что Маккой беспокоится в случившейся ситуации и за капитана, и за него самого.       — Не только Джим является моим другом, — усмехнувшись, заметил доктор.       Спок в ответ смог лишь кивнуть головой. Визит в медотсек принес больше вопросов, чем ответов, но сковывающий сознание дискомфорт стал чуть слабее.