***
За пять дней, остававшихся до музыкального вечера, во время альфа-смен не произошло никаких значимых событий. Поломку одного из репликаторов в столовой таковым явно нельзя было считать, тем более что она была устранена в течение пятидесяти четырех минут. Энтерпрайз шла точно по расчетному времени к системе Бета Аподис, где находящиеся на борту нидиане должны были встретиться с авдианами и принять решение о спорных территориях. Большая часть офицеров мостика откровенно скучала, капитан погрузился в отчеты, а сам Спок использовал научную консоль для дистанционного контроля над проходящими в нескольких лабораториях работами и анализа свежих данных. За эти пять дней вулканец после смен дважды успел провести с лейтенантом Ухурой репетицию их музыкального номера, один вечер посвятил работе в лабораториях, два других потратил на подготовку статей и один провел в компании капитана за шахматными партиями и почти лишенной напряженности беседой. Это «почти» всё еще беспокоило Спока, но по сравнению с недавней отстраненностью был заметен явный прогресс. Вулканец старался обращать внимание на реакции Кирка и на собственные, чтобы верно интерпретировать поведенческие паттерны, но не спешил делать никаких выводов. Капитан явно ограничивал себя в тактильном контакте с вулканцем, и не был столь открыт, как до случившегося на Омикрон Орвис VII. Взяв со Спока обещание забыть об этом происшествии, Кирк сам, очевидно, забыть и вернуться к прежней модели поведения не мог, но вулканец смел надеяться, что вскоре общение с капитаном вновь станет непринужденным и максимально комфортным для обеих сторон. По крайней мере, раз Кирк был увлечен послом Ациниде, то его предполагаемые чувства к Споку должны были угаснуть, а значит, помимо воспоминаний не оставалось и поводов для неловкости. Доктор Маккой, которого Спок неоднократно видел на мостике и вне его, никоим образом не напоминал вулканцу о произошедшем в лаборатории не самом приятном для него разговоре. Что, впрочем, не мешало ему в своей излюбленной манере спорить со Споком практически на любую тему, затрагивающую эмоциональные и рациональные аспекты, всячески отстаивая приоритетность первых. Вулканец не сомневался, что врач привычно следит за состоянием и капитана, и его самого, но был благодарен за то, что Маккой не спешил озвучивать результаты своих наблюдений. Два довольно откровенных разговора с доктором, как подозревал Спок, были практически предельным приемлемым для него количеством. Когда настало назначенное для начала музыкального вечера время, в комнате отдыха собралось довольно много членов экипажа. В числе зрителей были и некоторые гости с Нидо. Посол Ациниде, занимающая место рядом с капитаном, с интересом оглядывала незнакомые ей музыкальные инструменты, а тот что-то увлеченно пояснял нидианке. Войдя в помещение и поприветствовав присутствующих, Спок нашел взглядом приветливо улыбающуюся ему лейтенанта Ухуру и занял место рядом с ней, аккуратно устроив ка’атиру у себя на коленях. Мелодии были оговорены заранее, поэтому необходимости в излишних уточнениях не было, и связистка вовлекла вулканца в ни к чему не обязывающую беседу, прервавшуюся, как только первый из участников концерта начал своё выступление. Один за другим члены экипажа пели или играли на принесенных с собой музыкальных инструментах. Окончание выступления каждого из них сопровождалось пусть и не всегда бурными, но искренними аплодисментами. Иногда Ухура и Спок обменивались вполголоса своими впечатлениями от услышанного. Вулканец отметил, что с каждым разом всё большее число членов экипажа принимали участие в подобных концертах и уровень их умений также возрастал. По негласной традиции песни лейтенанта Ухуры завершали подобные вечера, поэтому, когда поток желающих продемонстрировать музыкальное мастерство иссяк, связистка поднялась со своего места и, поприветствовав еще раз окружающих и улыбнувшись Споку, запела. Вулканец подхватил мелодию, бережно касаясь струн ка’атиры. Играя, он обвел взглядом притихший зал. Большая часть зрительского внимания была направлена на Ухуру, но были среди членов экипажа и те, кто наблюдал за ним самим. К числу последних относился и капитан Кирк. Встретив взгляд своего старпома, землянин открыто улыбнулся и не отвел глаз даже тогда, когда посол Анициде что-то спросила у него. Капитан ответил, не разрывая зрительного контакта со Споком, а вулканец, продолжающий аккомпанировать лейтенанту Ухуре, не нашел в себе сил первым перевести взгляд. Ухура пела о несчастной любви и странная горечь отразилась в глазах Кирка. Горечь и грусть, смешанная с чем-то, что Спок классифицировал с некоторым сомнением как затаенную нежность. Ациниде снова попыталась привлечь внимание капитана, но тот будто не слышал её, переведя взгляд на пальцы вулканца, перебирающие струны инструмента. Спок же в некотором смятении вновь оглядел комнату отдыха и поймал взгляд Ухуры, завершающей очередной куплет. Теплая улыбка бесспорно красивой землянки навела его на мысль, что, возможно, было бы логичнее испытывать чувства к явно симпатизирующей ему женщине, чем теряться в догадках о природе своего отношения к капитану, но тут Спок уже ничего не мог изменить. Его раздумья были прерваны оглушительными аплодисментами, сигнализировавшими об окончании песни. За первой мелодией последовала вторая, затем третья. Вулканец играл, сплетая вокальные умения связистки и переливчатые звуки ка’атиры в единое целое, сконцентрированный на музыке, живущий её гармонией. Когда Ухура после завершения очередной песни сделала короткий перерыв, чтобы пригубить стакан воды, Спок не прекратил игру, позволяя литься из-под пальцев зарождающейся мелодии. Вулканец никогда не считал музыкальную импровизацию одной из своих сильных сторон, но в те секунды просто не мог остановиться. В какой-то момент Спок понял, что играет в практически полной тишине. Обеспокоенный, он повернулся к Ухуре, не зная, стоит ли вновь вернуться к аккомпанированию, но та, как оказалось, задумчиво наблюдала за ним и, увидев его неуверенность, сделала знак продолжать, и вулканец, прикрыв глаза, позволил мелодии увлечь себя. Когда спустя несколько аккордов он вновь решил проверить реакцию зрителей, то безошибочно выцепил взглядом капитана. Тот выглядел завороженным и странно беззащитным, и Спок не отводил глаз от него до того самого момента, как мелодия подошла к своему логическому завершению, и шумные рукоплескания отрезвили вулканца. Когда они затихли, Ухура вновь запела. В тот вечер Спок больше не импровизировал, но то странное ощущение, когда музыка вела его и, казалось, находила отклик в его собственном сердце и в сердцах зрителей, не отпускало. После завершения концерта Спок выслушал несколько восхищенных благодарностей от членов экипажа, но ни одна из них не могла сравниться по степени воздействия с коротким капитанским «Вы сегодня превзошли самого себя, мистер Спок», сопровождаемым такой привычной, но подзабытой за последнее время искренней улыбкой с легким оттенком гордости. Возможно, всё было не так уж и плохо, и возврат к тому формату отношений, что был до признания Кирка, был лишь вопросом времени. Вулканец позволил себе на это надеяться.Глава 6
29 мая 2021 г. в 00:00
Вечерняя медитация, хоть и не принесла Споку так необходимое ему душевное равновесие, но помогла очистить разум в достаточной степени для проведения тщательного анализа собственного отношения к Джеймсу Кирку. Перебирая и препарируя при помощи строгой логики свои реакции на действия капитана, Спок пришел к выводу, что не может с прежней уверенностью заявлять, что не испытывает к Джеймсу Кирку чувств романтической направленности. Однако он не мог утверждать и обратного, не имея надлежащего опыта в сфере отношений. Данные, полученные под воздействием спор или же других внешних причин, Спок не считал достаточно достоверными. Наиболее рациональным выходом, по мнению вулканца, было не принимать опрометчивых решений, а позволить ситуации развиваться естественным путем, обращая, однако, особое внимание на собственную реакцию на те или иные действия капитана.
На следующий день после прошедшей в штатном режиме смены лейтенант Ухура поинтересовалась у уходящего уже с мостика Спока, не согласится ли тот аккомпанировать ей на ка’атире во время запланированного через пять дней музыкального вечера. Будучи увлеченным в свободное время сначала расчетами, а потом и экспериментами, вулканец не брал в руки инструмент уже тридцать семь дней, поэтому счел предложение более чем приемлемым и дал свое согласие. Услышавший разговор капитан проявил заметный интерес и выглядел крайне довольным тем, что Спок подтвердил свое участие в мероприятии.
С самого начала пятилетней миссии Кирк был инициатором посещений вулканцем комнаты отдыха. Именно там прошла их первая шахматная партия, положившая начало ставшим привычными играм, и именно там, когда капитан узнал о том, что Спок на должном уровне владеет игрой на ка’атире, вулканец поддался его настойчивым уговорам продемонстрировать свои умения перед экипажем. Аккомпанировать лейтенанту Ухуре ему тоже было не впервой, и хотя иногда связистка в полушутливой манере намекала на него самого в своих песнях, что было для Спока не совсем комфортным, по большей части совместное музицирование было в достаточной степени гармоничным.
Договорившись с Ухурой о времени встречи для обсуждения и репетиции, Спок зашел в турболифт и уже собрался было привести механизм в движение, как внутрь вошел капитан.
— Куда вы сейчас мистер Спок, если не секрет? — поинтересовался Кирк.
— На пятую палубу. В лаборатории номер четыре через двадцать минут должен начаться эксперимент с синтезированными вчера образцами трехмерных фотонных кристаллов с отрицательным показателем преломления, обещающий быть крайне любопытным.
— Пятая палуба, — отдал команду капитан и запустил турболифт. — Спок, вчера я отменил партию в шахматы, но мне хотелось бы вскоре восполнить эту потерю. Так что, если у вас после смен будут возможность и желание сыграть, оповестите меня, пожалуйста.
— С удовольствием, капитан, — чуть склонил голову Спок. Судя по всему, общество посла Ациниде было не единственным желанным для Кирка, и опасения вулканца касательно критических изменений в дружеских отношениях с капитаном были напрасны.
— Джим, — поправил тот.
— Джим, — согласился Спок. — Но не нарушат ли шахматные партии ваши собственные планы?
— Об этом не беспокойтесь, — хмыкнул землянин, — я как-нибудь разберусь со своим расписанием.
Турболифт прибыл на пятую палубу, и двери распахнулись. Коротко попрощавшись с капитаном, Спок направился к четвертой лаборатории. Эксперимент действительно обещал быть крайне интересным, но вовсе не этот факт оказал положительное воздействие на настроение вулканца, а двухминутный разговор с капитаном.