Сколько ладоней крадут удары моего сердца Сколько холодные ждут, когда бы согреться Раскалена лоза, чуешь, как жжёт внутри? Не закрывай глаза, так и смотри, смотри, смотри Я - голубая трава, что поёт Ночью и днём Что крушит железо и сталь Я голубая трава, что живёт В сердце твоём Сопротивленье, мой друг, бесполезно Поверь, бесполезно – мне жаль
***
Время бежало поразительно быстро, что странно для такой глуши. Уже растаял снег, ушли холодные ветра, и зелёное буйство накрыло всю Тайгу вместе с посёлком. Теперь до поздна пели и птицы и насекомые, а комары не давали покоя. Антон впервые познал такого близкого друга. Полина замечательная. Они много общались, читали вместе журналы вроде "Вокруг света", Тоша слушал её музыку, а она давала критику его рисункам. Петров часто засиживался в доме Морозовых делая уроки, болтая и просто попивая чай. Он познакомился с Харитоном Борисовичем, который только и рад был новому слушателю. Этот человек поражал не только глубиной знаний, но и неисчерпаемой силой. Тоша был полон сожаления, узнав, что случилось, но старик махнул рукой, улыбаясь. Он назвал это "травмой тела", не опустил руки. Его лицо и голос всё такие же живые, хотя Антон не знал, каким был Харитон раньше. Оля даже начала ревновать брата, плакалась, что он не уделяет ей внимания. Тогда они начали гостить и у Антона. Карина быстро это одобрила, да и им с Олей стало не так одиноко. Девочка привязалась к его однокласснице. Здесь же он часто встречался с Ромкой, которого перестал видеть в школе с наступлением лета. До этого они не дружили, но приветствовали друг друга, обмениваясь парой фраз. Оба явно не ожидали пересечься на кухне в доме Морозовых. Пятифан был не в лучшем виде: ссадина на щеке, немного в пыли, взъерошенный, со сбитыми синяками на пальцах. Полина тут же начала возмущатся, доставая из полки аптечку, а Харитон только посмеялся, журя Ромку за его пылкий нрав. Какое-то время Тоша думал, что Рома и Полина вместе. Ну с чего бы он так часто бывал в их доме? Когда же он спросил, Полина хохотала так, что слышал даже бычок в стойле сарая. Антон неловко краснел, как всегда, а Поля объяснила: – Да ты что? Я и Ромка? Ну ты и скажешь, Антош! Хоть стой, хоть падай! А с Ромочкой мы с детства дружим, он нам как член семьи. Ну, брат что ли... Не суть. После того, как дедушку парализовало, он нам по хозяйству помогает, да и живёт же рядом. Антон никогда бы не подумал, что Ромка Пятифан может быть Ромочкой Пятифановым. Он всё не мог понять, как может этот паренёк сначала бить кого-то на стрелках, а потом приходить, и этими же руками чинить крышу в бане у Морозовых. Да и вообще, удивительно что мальчик его возраста может такое делать, да и не только это, судя по рассказам Поли. И это тот же мальчик, который так побил Семёна, что его даже перевели в другую школу! Когда они втроём, сидя на кухне, пили чай, Тоша всё хотел поговорить с альфой. Не важно о чём. Смущение и боязнь посторонних у Петрова улеглись, но видимо не до конца. Он совсем не знал с чего начать, даже после того, как Ромка вполне спокойно говорил, пусть и шутливо огрызаясь, с Полиной. А когда Пятифанов, непонятно почему, поглядывал на него хмуро, то и вовсе утыкался в свою чашку. Он бил альф, но защищал омег. Он хамил учителям, но покорно возил коляску Харитона. Он разрисовывал стены школы, но закрашивал краской выцветший забор. Он пил пиво с паханами, но заваривал невероятный чай с травами. Антон не мог понять, что у него в голове.***
Ромка обожал лето, даже несмотря на то, что сам родился в декабре. Он любил тепло, даже жару, буйство растений, купание в речке, тёплые ночи, пахнущие костром, в которые было куда приятнее гулять с паханами. Да и нет осточертевшей школы, что наверное самое главное. До конца года Рома объяснил всем желающим, что все омеги, даже в линзах, неприкосновенны. Да и математику закрыл годовой тройкой, несмотря на обещания учителя оставить хулигана на второй год. Летом работы стало больше, но, как говорил Харитон, за это мать-природа и награждает больше. Огороды и сады полны свежих фруктов, ягод, овощей. Всё это страдало от голодного рта Ромки. У него начался какой-то зверский аппетит, но вместе с тем и сам Пятифан начал меняться. Его мышечная масса росла, он сам резко вытянулся, пришлось даже ехать в город за вещами, при чем несколько раз, а запах стал лишь крепче и уже отличался от других парней. Он пах жжёным полынем, костром, горьковатым веянием сосновой смолы и хмеля. Ну, так ему сказала знакомая омега, сам он различить его на компоненты не мог. Парни из его окружения во всю интересовались омегами и Ромка не отставал. Уже успел пару раз поприжимать нескольких девчонок за зданием деревенского клуба в соседнем селе. Об особых аспектах взрослой жизни он узнал уже давно : старший товарищ, тот же который научил курить, подарил ему кассету без названия. Примерно так Рома узнал, что такое секс и как он происходит. Кассету он оставил, но спрятал, подальше от маминых глаз. Да, Роме нравилось замечать изменения в себе, но из-за этого он невольно подмечал их и в других. И в этом очкастом. То, что Поля и Антон подружились - это хорошо. Им обоим не хватало общения. Оба были слишком умными и хорошими для местных орангутанов. Но Ромка не ожидал, что они будут так часто пересекаться. Антон иногда засиживался в их доме, пока Рома помогал Харитону, но впервые ему не хотелось ничем заниматься, а пойти к Полине и болтать с ними двумя. Но, как только это случалось, его рот будто патокой склеивало. Даже Поля заметила, что он какой-то тихий. Украдкой, копаясь в огороде, Пятифан следил за мальчиком, который листал журнал на расстеленом в тени покрывале. Он давно подмечал разное. Тоша тоже вытянулся, пусть и чуть-чуть, его волосы немного отросли, шея стала длиннее, талия тоньше, а бёдра немного расширились. И нет, Рома не пялился на его зад! Это вообще вышло случайно! И вообще, полная брехня! От всех этих мыслей Рома сбегал к браткам или шастал с Бяшей по лесу, стоило Петрову замаячить на пороге, но и это не всегда помогало. Тоша часто был у них, однажды даже до темноты. И только собрался Пятифанов предложить проводить его, как омега сам позвонил отцу и попросил заехать за ним. Почему-то ощущая нестерпимый стыд, Ромка ушёл к себе.***
– Ромка, с тобой всё норм? – А? – альфа отвлёкся от наблюдения за танцующим огнём. – Да ты чёт стих в последнее время, на. Всё думаешь, с братками толком не базаришь. Случилось чо? – Да не. Всё на мази. – Пиздишь, на. – Бяша подкинул хвороста в костёр. – Пиздеть здесь ты мастак. Ебало захлопни. – звучало это совсем не зло, да и Бяша к таким обращениям уже привык. А Ромка нахмурился, закрывая глаза. Пиздит, брат, ещё как пиздит. Только вот сказать не может, потому что сам не понял что вообще произошло. Он увидел, как Тоша шёл из сельского магазина с их одноклассником о чем-то болтая. Ромка тогда застыл статуей самому себе, глядя в спину смеющемуся омеге и пареньку в кепке рядом. Очухался Пятифан, уже когда остановился на соседней улочке после долгого бега и упёрся руками в колени. В груди бурлило и неприятно свербело, зверь метался из угла в угол. И весь следующий день Рома думал о произошедшем. До ночи. Потому что ночью Антон пришёл к нему во сне. И делал он там такое, что ни одному, даже самому близкому братану язык не повернётся рассказать. Ромка ошалело глядел в потолок, вспоминая эпизоды сна, сердце бахало в груди, а на портках расползалось позорное пятно. Пятифан прислушался к тишине дома, убеждаясь, что мать уже спит, и выбежал на улицу, к бане. Уже днём, снова видя Антона, он ощутил нечто схожее. Сердце вспрыгнуло к горлу и стукнуло о диафрагму и он ощутил на затылке дыхание зверя. Тот будто подтолкнул его носом в спину и Ромка подошёл, вдруг беря Антона за руку. И Петров и Морозова вылупились на него, а Ромку охватил ступор. Что ж он творит??? – Здорово. Че, как сам? – нашёлся он, а мысленно уже бился лбом о ближайшую стенку. Глаза за очками моргнули и омега пожал грубую ладонь в ответ. – Нормально... – Слышь, не хотите с нами на речку?***
Нет, идея пойти на речку с Тошей, Полиной и Бяшей Ромке нравилась. Но кто же знал, что он притащит и этого Стёпу, их одноклассника, с которым гулял тогда. Ромка его видел до этого и знал, но особо не сталкивался. Все они договорились встретится на перекрёстке рядом с рекой. Антон пришёл со Стёпой, заставляя скрипеть зубами Пятифана. Он сильно пожал другому альфе руку, до хруста сжал ладонь так, что тот зажмурился и запищал, чтобы его отпустили. Ромка оскалился : "Слабак!" Ребята со Стёпой подошли к Ольханке первее, но стоило донестись запахам камыша и речной воды, как Рома с Бяшей смерчем пронеслось мимо, по пути снимая одежду. – Даёшь лето-о-о! – с воплем Рома влетел в воду "бомбочкой". Ребята переглянулись и поспешили к ним. Стёпа тоже ринулся в воду, Полина осталась развести костерок, а Антон подошёл к кромке воды и провел по ней ногой. Нормально, но лучше не плескаться долго, ещё заболеет. Он вошёл в воду, не замечая за плесканием Бяши внимательного взгляда. Погрузившись по самый нос, Рома разглядывал омегу. Худенький, бледный. Раньше он казался нескладным, из-за чего его принимали за бету, но сейчас черты его начинали взрослеть. Он казался хрупким и мягким, даже от довольно тёплой воды покрывался мурашками. Вспомнился тот самый сон. Пятифан резко вдохнул и нырнул, стремясь охладить голову. Не надо об этом сейчас. Когда вынырнул, услышал визг Полины, которую облил водой Степан. Ромка нахмурился. Этот чижик бесил его всё больше, злость начинала греться внутри, как мамины щи в кастрюле. Эти его сальные улыбочки и подмигивания в её сторону, будто он вовсе не с Тошей пришёл. Хуже стало лишь когда они вылезли на берег, чтобы обсохнуть. Они с Полиной сидели в полотенцах у огня, рядом прыгал Бяша, хлопая себя по уху, пытаясь убрать воду из другого. Антон же, как оказалось, забыл полотенце. И пока Пятифан рылся в своём пакете, на наличие запасного, произошло невероятное. Пятифан ощутил каким-то шестым чувством, будто его по голове ударили пыльным мешком, и обернулся. Как в замедленной съемке он видел, что Стёпа раскрыл перед Антоном полотенце, а этот наивный подбежал, как Жулька на колбасу, в объятья. Затем случилось это. Произошло это за пару секунд, Антон даже не заметил, зато заметил Ромка. Крышку сорвало с кастрюли. Этот. Гандон. Лапал. Тошу. Едва заметно провёл по куцым ягодицам в белых плавках. Но Ромка заметил. И этот гандон не Пятифан. "Пизда тебе, чижик! "***
Ромка шёл домой, привычно разминая руки. Драки не было, даже жаль, так он бы хоть пар спустил. Стоило схватить Стёпку за ворот футболки и прижать к дереву, как поджилки затряслись. Он тут же согласился не трогать Полину и Тошу, после чего был отправлен в кусты смачным пинком под зад. Теперь, глядя в небо, где мерцали едва заметные звёзды, Пятифан копался в себе. Почему он видит эти сны? Почему наблюдает за Антоном, ищет его запах? Почему вдруг ощутил ревность? Ромка закурил, устало потирая лоб пальцами, как иногда это делала мама. Это была любовь.