И дни короче ночей И отрастает коса А лайки рвутся с цепей А в их глазах — небеса Лайки чувствуют след Кровавый, как бересклет И снова дикий олень Несётся в алый рассвет В тумане липком, как кровь Он растворяется вновь И солнце между семи Семи кровавых рогов!
***
Ночь ещё не передала утру бразды правления. Землю покрывает свежая весенняя травка. По холмам, меж тёмных стволов тёк густой туман, оседая на босых ногах мужчины каплями. Человек в шкуре волка не обратил на то внимания. Его тяжёлый взгляд был направлен на треугольный чум*, возвышающийся над землёй, тёмный, как ночное небо. Волчья морда, накрывающая почти всё лицо, будто задышала, глубже принюхиваясь. Из крыши чужого обиталища уже день валил густой дым травяных благовоний и доносились бессвязные бормотания обезумевшего охотника под удары бубна. Всё племя было в напряжении с того дня, как юноша не вернулся домой после обряда, а сейчас волнение достигло пика. Волк грешным делом подумал, что лучше бы мальчишка просто сгинул в объятьях матери-Тайги, чем это. Внезапно наступившая тишина насторожила, оглушая сильнее громкого крика. Охотник, сжав в руке тетиву лука, решился, шагая к занавешеному шкурами входу. Глаза его сразу заслезились, а голова закружилась от обилия горького дыма. Темень разбавлял лишь маленький костёр в центре, заставляя плясать на шкурах тени от висящих откуда-то сверху пучков разных трав и костей. На полу, возле грязного тела парня, сидела худоватая фигура шамана. Ещё юный ведун в ритуальном уборе из перьев, вздохнув, прикрыл глаза наконец испустившего дух трупа. Хотя, он уже давно не жив, однако продолжал говорить Раз-два, прилети сова Волк тряхнул головой, прогоняя мертвый голос. Из носа мертвеца потекло что-то чёрное. Будто всё его тело переполняет нечто зловонное, тёмное, тягучее как сосновая смола. Это напугало альфу. Что же заселилось в тело мёртвого юноши? Омега в перьях продолжил сидеть, глядя в дымку трав и покачиваться на месте. Или не в дым он глядел? Напрягший зрение охотник разглядел на стене из шкуры то, чего раньше тут ещё не было. Красной кровью жертвенного оленёнка на натянутой коже вырисовывалась фигура копытного с огромными рогами. Волк много слышал про этого зверя, но ни разу его не видел. Ещё ни один охотник не смог словить диковину, так чего же духи хотят от них? Омега поднялся, уходя куда-то в тень жилища, а затем подошёл к своему гостю. В руке его был большой кинжал из кости. Ритуальный кинжал, которым пускали кровь для подношений, из бивня древнего зверя, что когда-то нашли в лесу дети, он нёс в себе таинственную силу, особенно, когда прорези его наполнялись алой жидкостью. Тонкая рука изрисованная в узорах отдала оружие главному в селении охотнику. Альфа посмотрел на белый нож, на шамана и на остывающее тело в углу, сжимая рукоять. Если нужен семирогий олень, то будет им олень.***
На третий день Волк вышел на след своей добычи. След, кстати, внушительный, копыта оленя были уж больно широкими. Завалить такого будет трудно, но альфа обязан справиться, раз того пожелали духи. Ночами он сидел в засаде у соляной головы, поджидая того, кого искал. Две ночи приходили другие звери или олени, но не те. На третью ночь, из белеющего тумана, в свете светлячков, появилось животное. Большущий олень, с сильными ногами, и тёплой серой шерстью. Мощная шея держала голову на которой вились огромных размеров острые рога. На такие попади – точно не жилец. В этой, с позволения сказать, кроне, путались ветви с шишками и цвели цветы. На крупе, среди густой шерсти, видно прорехи шрамов от клыков. Видимо, какой-то волк пытался им отобедать, но не смог. Ну ничего, сегодня альфа это исправит. Царь леса важно шагнул на поляну, гордо удерживая свою корону, принюхался блестящим влажным носом. Светлячки вокруг него кружили в танце, плясали травы, притягиваясь к широким копытам, луна обратила на поляну свой взор. Зверь подошёл к пню и принялся лизать лежавшую на нем соль. Волк осторожно приподнялся, крепче сжимая в руке копье. Стрелами такого не возьмёшь, а кидаться самому – самоубийство. К счастью, ветер дул в сторону охотника, скрывая его запах от зверя. Медленно человек поднялся на ноги, замахиваясь, напрягая руку. В поселении он метал копье дальше и точнее всех. Под его броском ломались средние брёвна. В последний момент олень шагнул в сторону. Остриё копья оставило широкий прорез на спине и пролетело мимо. С громким криком животное вскокнуло, повернуло голову на человека и унеслось с поляны. Зашипев, Волк рывком выскочил на поляну, подхватывая своё копье, и бросился в погоню. Вскоре, среди голубого тумана появились очертания могучих рогов. Олень подбит, но всё равно мчит невероятно быстро, огромными прыжками преодолевая расстояние. Волк чувствовал, что вот-вот у него закончится дыхание, но тут же нос почуял аромат трав из чума шамана, ощутил, как течёт его кровь к мышцам, как дышит, пыхтит на бегу его зверь, скаля зубы, предвкушая вкус желанной крови на клыках. Мужчина и сам почувствовал, как кольнули в нижнюю губу увеличившиеся в размерах зубы. Рот наполнился вязкой слюной, он ощутил запах кровавых следов и то, как липнет она к серой шерсти. В ушах, подстраиваясь под бешеный ритм сердца звучал шаманский бубен. Альфа слышал, как тонкие босые ноги скачут по песку вокруг костра, поднимая пыль, как омега утробно что-то мычит под нос и его обычно мягкий голос в такие моменты становится грудным и низким. Не сбавляя темпа, он достал стрелу из колчана. Он натянул тетиву, слыша крик ночной птицы. Сова летела над туманом в свете луны, продолжая громко вскрикивать, привлекая внимание. Повинуясь внутреннему чутью Волк направил стрелу в туман, в сторону где летела сова. Из белой густой пелены раздался стон животного. Тетива раз за разом содрогалась, запуская в полет стрелу, при этом отдавая пьянящим вибрирующим звуком, будто хомус*. Азарт погони вскипал в груди, не давал отступить, подогревая альфачью гордость. Может, если он словит могучего оленя, омега наконец признает его? Проявит свою благосклонность? За этим человеком с бубном и в ритуальном уборе Волк готов гнаться ещё быстрее, чем сейчас за оленем. Человек продолжал погоню не ощущая усталости, видя как стремительно вертится над головой звёздное небо, проносятся мимо деревья, чувствуя, как затаилась природа в ожидании исхода этой погони. Туман скрывал их от остального мира и будто не собирался заканчиваться, отражая холодное сияние неба. Сова испарилась куда-то, как только перед глазами замаячила стена деревьев. Туман рассеивался подходя к кромке леса и олень скакнул в прогал меж стволов. То была его ошибка. Теперь человек шёл, ориентируясь на переломанные ветви и след алой крови на земле, которая, вопреки всему, будто слабо светилась в синих тенях. Хруст веток, сбивчивый шаг, тяжёлое дыхание оленя эхом расползалось по лесу меж ветвей и оврагов. Волк в обличии человека уже настигал, клацая зубами и подвывая. Рогатый зверь, с торчащими из боков стрелами, выбежал к холму, на вершине которого раскинулось толстое дерево с винееватыми густыми корнями, рядом с которыми он и рухнул, сбивчиво дыша. Вышедший из леса человек, видя, что добыча уже в его руках, остановился с трудом переводя дыхание. Затем, спокойной, скользящей походкой двинулся к огромному оленю, что ещё делал жалкие попытки встать, ещё больше бередя свежие раны, оставляя подтёки крови на могучих корнях. Альфа оглядел древо с раскидистой кроной, достал кинжал из кости, и присел у огромных рогов. На них висели зацепившиеся ветки и травы, на одном даже вился вьюнок. Мужчина заглянул в глубокие, невероятно умные чёрные глаза, в которых отражалось звёздное небо. Они оба всё понимают. Человек сжал кинжал в руке и одним сильным движением вогнал остриё в толстую шею, перерезая. Всё так же сияющая во тьме кровь брызнула, пачкая руки. Тело животного дрогнуло, а следом обмякло. Ноздри выпустили выдох в последний раз и больше не трепыхались. Волк выдохнул, проводя пальцами по мохнатой морде, закрывая остекленевшие в своей не животной осознанности глаза, оставляя кровавые полосы от своих пальцев, и склонил голову, позволяя великой душе покинуть не менее великое тело.***
Голова животного, завёрнутая в шкуры, теперь висела у мужчины на спине. Волк с трудом поправил огромные рога, колчан, и с каплей тоски взглянул на оставшуюся без головы тушу оленя. Жаль, столько мяса пропадает. Однако шаман строго запретил брать что-то кроме головы, а идти против его наставлений мужчина не решился. Ступая по торчащим из земли корням дерева, он ступил на траву. С холма было хорошо видно их селение у реки. Олень, сам того не зная, привёл охотника домой. Теперь его багряная кровь стекала, пачкая шкуру. Стоит поторопиться, пока запах крови не привёл сюда настоящих волков. Мужчина снова обернулся и застыл. Тело оленя, которое только что лежало на земле, пропало. Вместо него остался лишь кровавый след, который тянулся огромной полосой к древу и уходил в темнеющий между корней прогал. Кора вокруг была заляпана алым. Оторопевший охотник снова проследил за дорожкой из крови и уставился в шевелящююся черноту, та бурлила сыто, и будто глядела в ответ. Громкий окрик птичьим гласом со стороны леса отвлёк альфу. Сова сидела на макушке небольшой ели, сверкая глазами и беспокойно вертя головой, продолжая голосить, поторапливая Волка, чтобы он скорее уходил отсюда. И крик этот становился всё громче и громче.***
Антон резко раскрыл глаза, садясь на кровати. Совиный клич, такой громкий, будто на ухо, вырвал его из загадочного, но реалистичного сна. Расплывающимся зрением он углядел, как что-то грузное сорвалось с карниза за окном и голос птицы тут же замолк. Почти сразу после раздался звон будильника. Мальчик торопливо его выключил, взял в руки очки, надевая на нос. За окном сыпал снег, пряча за собой птичьи перья, а в глазах омеги блестели из-под маски волка знакомые светлые глаза цвета осеннего неба, капала кровью голова оленя без тела и всё кишела во тьме меж корней дерева прожорливая чернота.