юн-юн, 21:20 уже получше фильм смотрим ты как? что с тэхёном?
джиын, 21:21 я к нему пока не заходила разбираю старые заметки по болезни заходила сегодня к кимам, у них пока ничего новогоюн-юн, 21:21 чего ты добиваешься?
джиын, 21:22 не надо писать мне таким тоном! ;-; я пытаюсь изучить проблему получше хочу им помочьюн-юн, 21:22 джиын оставь всё так, как есть они расстались только вчера, ещё успокоятся
джиын, 21:22 я бы не была так уверена на твоём месте ты до сих пор не успокоился юнги поджимает губы и опускает руку с телефоном на лежащую на коленях подушку. ведь действительно не успокоился. – кто пишет? – лениво спрашивает чонгук, не отрываясь от просмотра. – джиын. – что-то важное? безумно. – нет, ничего такого, – пожимает плечами юнги и снова заходит в диалог, а затем мягко даёт подзатыльник другу. – смотри давай, не отвлекайся. джиын, 21:23 извиниюн-юн, 21:23 ты права но помочь ничем я не смогу
джиын, 21:23 юнги ;-;юн-юн, 21:23 даже не проси я в этом участвовать не буду
джиын, 21:23 юнги! ;-;юн-юн, 21:24 нет
джиын, 21:24 юнгиюнгиюнгиюнги ;-;-;-;-;-;-;юн-юн, 21:24 нет я сказал
джиын, 21:24 нюнги °^°юн-юн, 21:25 бля ладно ладно
джиын, 21:25 спасибо спасибо спасибо!!!юн-юн, 21:25 Т^Т
юнги убирает телефон обратно на стол и озирается на улыбающегося моменту в фильме чонгука. будешь ли ты так же улыбаться, если снова воссоединишься с тэхёном? мин устремляет незаинтересованный и задумчивый взгляд на телевизор. конечно, будет. соулмейты, они же соулмейты. их любовь всесильна и разрушит их самих же, если они не будут вместе (но в то же время разрушит их, если они останутся вместе). замкнутый круг, из которого выбраться невозможно. и почему людям, которые просто полюбили, достаётся такая тяжёлая судьба? хочешь избавиться от болезни? сам не сможешь, лишь обстоятельства освободят тебя. юнги незаметно касается ожога (последнего, что от неё осталось) и закусывает губу. быть может, он сумеет помочь? хотя бы им.***
небольшой бар встречает минхо и тэхёна спокойной музыкой, приглушённым светом и беспрекословным уютом: удобные диванчики, вежливые улыбки официантов и комфортное тепло. минхо кивает в знак приветствия бармену и подходит к стойке, подзывая к себе рукой тэхёна. – что возьмёшь? – спрашивает квон. – я не знаток, – пожимает плечами тэхён. – тогда нам по пиву, мару, выпендриваться не будем, – говорит минхо бармену, и тот кивает, ловко выуживая стаканы и наливая в них алкоголь. минхо забирает два высоких стакана и проходит вглубь бара, занимая столик с двумя уютными диванчиками. тэхён усаживается напротив минхо, подвигает к себе пиво и сразу делает глоток под пристальным взглядом своего... товарища? – как пиво? – спрашивает минхо, склонив голову к плечу. – нормальное, – нахмурившись, отвечает тэхён и копирует позу квона. – в чём дело, минхо? что с тобой происходит? ты сам на себя в последнее время не похож. – знаю, – минхо усмехается и опускает взгляд в стол. – не особо у меня получается быть дружелюбным, да? – получается, но я уже отвык от дружелюбия с твоей стороны. – чимин поделился со мной кое-чем. о той ночи, – начинает квон, складывая салфетку в руках, – ещё месяц назад, правда, когда ты мне нос разбил, но не суть. я бы хотел поговорить с тобой об этом. о том, что я узнал от брата. у тэхёна аж руки в мгновение ока леденеют. он устремляет удивлённый взгляд на минхо и непонимающе хмурится. – ты, оказывается, не особо-то и виноват, – пожимает плечами минхо. ким тяжело сглатывает и продолжает таращиться на собеседника, выжидая объяснения данной фразы. внутри тэхёна всё кричит: что это, чёрт возьми, значит?! однако ответа минхо давать не спешит. он с неловкой улыбкой наблюдает за шокированным тэхёном и продолжает не глядя сворачивать салфетку в лишь ему понятные фигуры. – о чём ты, минхо? я вообще ничего не понимаю, – сдаётся тэхён, нервно отпив из стакана. – мне так не хочется раскрывать все карты просто, – снова усмехается квон и откидывается на спинку дивана. – ненавидеть тебя было гораздо легче, чем выносить то, что происходило в тот момент, когда мне всё рассказал чимин. – да что он тебе рассказал?! – восклицает ким, ударив ребром ладони по столу. – что он на самом деле хотел с тобой потрахаться, вот что, – откровенно (безумно) начинает улыбаться минхо, и тэхён замирает, тяжело сглотнув. неясно, какие эмоции он испытывает к киму сейчас. жалость? понимание? ненависть? тяжело сказать. ненавидеть и презирать человека, бывшего когда-то тебе отличным другом, на протяжении года тяжело, но ещё тяжелее понимать, что вся ненависть на самом деле образовалась на пустом месте. минхо вспыльчивый и чрезмерно эмоциональный, и иногда его действия и слова беспочвенны и сделаны/сказаны в порыве чувств. он не хотел зла своему брату и пытался защитить его всеми возможными способами, не видя нужды во всяких объяснениях и громогласных речах. у него сработал инстинкт "защитить брата" – он ему подчинился, даже длительная дружба с тэхёном не смогла его остановить. ким в мгновение ока стал врагом, потому что он самого дорогого коснулся – чимина, который принадлежит только и только минхо. что же он имеет в итоге, в финале всей этой ситуации, в которой минхо лишь усугубил положение всех участников беды? он остался не менее виноватым. хорошо хоть голова на плечах у квона осталась, и он сподобился с тэхёном поговорить, иначе тот бы и дальше довольствовался своим чувством вины. – ч-что? – я тебе больше скажу, – минхо наклоняется ближе к тэ, – он был влюблён в тебя. – чего?! – снова восклицает тэхён, а после прячет лицо в ладонях и тихо-тихо шепчет, как мантру: – прости, минхо, прости меня. выражение лица у минхо вмиг меняется на растерянное. он наклоняет голову, пытаясь поймать взгляд тэхёна, однако тот рук от лица не отнимает и продолжает нашёптывать извинения до сорванного голоса. только когда ким замолкает, минхо тихо отзывается. – ты извинился девятнадцать раз только что, – говорит квон, жалобно глянув на раскрасневшееся от стыда (?) лицо тэхёна. – единственное, чего я не могу понять – за что ты просишь прощения? – в смысле, за что? – в который раз теряется от слов минхо ким. – ладно, успокойся, я не буду больше над тобой издеваться, – выдыхает минхо, пригубив пива. – слушай, что я узнал от чимина... минхо буквально всё на одном дыхании выкладывает и завершает свой пересказанный рассказ щелчком пальцев и словами "мару, ещё два пива". тэхён, кажется, забыл как моргать и до сих пялится на минхо в удивлении. – всё это время... – хрипло отзывается тэхён, – всё это время я жил в разъедающем душу чувстве вины... практически ни за что? – прости, – шепчет минхо, потупив взгляд в стол. – и я ведь даже не мог оправдаться, потому что ни черта не помнил. – прости, тэхён. – и мы, по сути, даже не разбирались во всём этом. ты даже слушать не хотел, и я сразу принял то, что был виновен. и всё... – тэхён, – минхо сжимает запястье кима, и тэ поднимает взгляд, полный боли, на квона, – пожалуйста, прости меня. я виноват в том, что не стал даже слушать ни тебя, ни чимина. я знаю это, и мне очень жаль. это я усугубил ситуацию, я знаю, тэхён. – твою мать, – выдыхает тэхён, выдернув запястье из чужой хватки и отвернувшись. – какой же я мудак. тэхён даже сам не понимает, за что ему конкретно жаль и почему он так скверно о самом себе, практически невиновном, отзывается. он настолько растерян из-за высказанной правды, что не может понять... совсем ничего. тэхёну жаль за то, что он предложил переспать чимину, который был в него влюблён; тэхёну жаль за то, что он в принципе предложил кому-то переспать, будучи дико пьяным; тэхёну жаль за то, что он не смог поговорить с минхо и всё объяснить ему: лишь сдался и пытался хотя бы материально искупить свою вину; тэхёну жаль, в конце концов, себя за то, что его вечные истязания были бессмысленны. чимин мог оттолкнуть, но не захотел. тэхён хотел секса, но пытался переубедить. минхо мог выслушать и поговорить, но не стал. они все трое виноваты, они все трое друг друга загубили, и вся правда открылась лишь спустя целый год чудовищных переживаний, зла и ненависти. тэхён отвлекается от размышлений, услышав тихий шорох со стороны минхо. он поворачивается и замечает перед лицом толстый белый конверт, протягиваемый квоном. – что это? – спрашивает ким. – чимин не посещал психолога, – отвечает минхо и кладёт конверт, после сложив руки перед собой. – он эти деньги хранил всё время. ни копейки не потратил. – твою мать, – снова выдыхает тэхён и откидывается на спинку, немного съехав вниз, – охуеть, два брата-акробата. – не говори, – усмехается минхо и делает глоток из нового стакана. – прости, тэхён, правда. – жесть, господи, – смеётся тэхён, откинув голову и ударив себя по лбу, – какой ужас. сами себя травили всё это время. – как дети... – тянет квон и берёт в руки стакан, – ну что, выпьем? – за возрождение дружбы, я надеюсь? – усмехнувшись, спрашивает тэхён и поднимает свой сосуд в воздух. – если хочешь, – пожимает плечами минхо. – хочу. – тогда за возрождение дружбы. раздаётся звон содрогнувшегося стекла и звонкий смех, предвещающие реальное воссоединение дружбы. так заканчивается раздор и начинается новая эра их общения. кто знает, быть может, они смогут стать лучшими друзьями? по крайней мере в данный момент, уже спустя два часа после их серьёзного и душевного разговора, пьяный тэхён пытается удержать голову на весу и не уснуть под тихую музыку на фоне, пока на него смотрит улыбающийся квон. – да ты ж уже никакой, – хохочет минхо, будучи не менее пьяными. – знаешь, о ком я думаю? – спрашивает тэхён заплетающимся языком и икает, от чего минхо начинается смеяться ещё сильнее. – о ком же? – о чонгуке, – отвечает ким и расплывается в тёплой (влюблённой) улыбке. – оу, кстати, сегодня он был не особо рад тебя видеть, кажется. вы поругались? – мы расстались, – выдыхает тэхён, буравя взглядом какую-то странную картину на стене. – чего это вы? – отпивает из стакана минхо. – да там, – машет рукой ким и тянется к своему пиву, – долгая история. не суть, я был инициатором. – я пока не достаточно втёрся в доверие для долгих историй, да? – мы в буквальном смысле впервые пьём вдвоём, – улыбается тэ и тянет свой бокал к чужому. минхо улыбается в ответ и касается краешком стакана с тэхёновым. – а я вот о чимине думаю, – опускает щёку на раскрытую ладонь минхо. – знаешь, как забавно: он мне нравится. тэхён давится пивом и закашливается, ударившись лбом об стол. минхо смеётся с неуклюжести парня и прикрывает глаза устало, пока тэ поднимает пьяный взгляд на друга, шмыгнув носом. – он же... он же, вроде, родной твой брат, не? – нет, мы сводные. – охуеть, минхо, – невесело усмехается тэхён и икает, – как давно? ты не хочешь сказать ему об этом? – снова икает. – да брось, как я скажу? – предлагаю ртом. – очень смешно. – чонгук научил меня не молчать, – говорит тэхён и медленно поднимается со своего места, доставая из глубин кармана пачку сигарет, – и я советую тебе тоже говорить. а ещё слушать. и вообще, – тэхён припадает боком к дивану, – отношения – это такая топка, однако их период один из лучших и запоминающихся в твоей жизни. здоровые и правильные отношения – это духовное единение, – ким активно жестикулируют, а квон смеётся, потому что он про это "духовное единение" слышит не в первый раз. у тэхёна духовное единение вообще везде: в танцах, в работе, в дружбе, в любви, – и если ты видишь, что с дорогим тебе человеком оно есть, то нужно действовать. скажи ему о своих чувствах, о своей любви и ценности вашего контакта. не стесняйся, не бойся говорить, потому что только общение помогает выдержать абсолютно всё. дерзай, минхо, даже если это твой братишка. – ага, который до сих пор в тебя влюблён, – хихикает минхо, отведя задумчивый взгляд в сторону. – чего? – вскрикивает тэхён, резко наклонившись вперёд и чуть не потеряв равновесие. – ты серьёзно? до сих пор? – шучу-шучу, – смеётся квон. – извини, мне слишком нравится тебя стебать. – ублюдок, мать твою, – улыбается ким. тэхён достаёт из другого кармана деньги и кладёт их на стол, а после, пошатываясь, делает несколько шагов в сторону выхода. – спасибо тебе, минхо, – тэ опускает руку на плечо квона и сильно сжимает, – спасибо. – тебе спасибо, – шепчет минхо и поднимается сам, заключая в крепкие объятья тэхёна. теперь у них обоих, воссоединивших свой дружеский союз, есть не только душевное успокоение от отпущенной тяжести ситуации, но и пища для размышлений.***
– не удивляйся, если я одназды хелакну волосы в мятный, окей? – бубнит юнги с набитым ртом. – боже, хён, прожуй сначала, – пренебрежительно хмурится чонгук и перемешивает лапшу в коробочке. – говорю, – начинает мин, гулко проглотив еду, – не удивляйся, если я однажды покрашусь в мятный. – ладно, – незаинтересованно пожимает плечами чонгук и продолжает ковыряться в пище. – я буду похож на авокадо, – пробует юнги поднять настроение чонгука ещё раз. – авокадо зелёное, – не поднимает взгляда чон, – а ты собираешься покраситься в мятный. – чонгук, чёрт возьми, – ругается юнги, воткнув палочки в лапшу, – улыбнись ты уже, хватит убиваться. неделя прошла, слышишь? неделя! – да какая, блин, разница, сколько времени прошло? тэхён мне сердце разбил, он меня уничтожил буквально! ты думаешь, я так легко могу это отпустить?! – а в чём проблема? это не конец света, вообще-то. – да что ты говоришь? – отпусти и забудь, не веди себя как ребёнок, у которого отняли игрушку. – на себя посмотри, – чуть ли не выплёвывает чонгук, обозлённо зыркнув на старшего. юнги переводит расстроенный взгляд с чонгука на стену и облизывает губы. чон видит, как его плечи опускаются, а лицо мрачнеет. чонгук ругается себе под нос, жалобно смотрит на друга и громко выдыхает. – прости меня, пожалуйста, юнги-я, – тихо говорит чонгук и скрещивает руки на груди, откинувшись на стуле, – я не хотел. – хотел ты, чонгук-и, – отвечает юнги и продолжает есть лапшу. – мне нужно время, – бубнит чонгук и хмурится, уставившись на свои ноги, – я это хотел сказать, но меня понесло не туда. – я понимаю. извини. – ты прости, хён... – ладно. наговорили друг другу гадостей, можно и отдохнуть, – усмехается юнги и видит, как чонгук давит еле заметную улыбку. мин поднимается со своего места, на ходу доедая лапшу и после выбрасывая коробочку в мусорку. он что-то напевает себе под нос и, пританцовывая, шагает к колонке. юнги включает песню и начинает танцевать, что-то просматривая в телефоне. вечный двигатель, чёрт возьми. у вас закончилась энергия? обратитесь к мин юнги, он вытащит откуда-нибудь батарейку и поделится с вами! чонгук покачивает головой под звучащую reflecrtions, продолжая лениво жевать свою лапшу, пока юнги двигается под музыку и печатает сообщение. внезапно мин начинает громко подпевать, из-за чего чон вздрагивает. – давай танцевать, – юнги нависает над чонгуком и трясёт младшего за плечи, широко улыбаясь. – нет-нет-нет, – бубнит чонгук, жуя еду и тянется ртом к коробочке, которую пытается стащить юнги, смеясь. – давай, – тянет мин, – кружись в танце со своей болью. я только так и спасся. чонгук толкает язык в щёку, очищая зубы от остатков еды, и потихоньку вливается в танец под руку с юнги, что продолжал сиять ярче солнца и улыбаться. выплесни всю свою боль в танце. чон становится частью лёгкой мелодии, избавляясь от пылающей в душе боли. его движения резкие, неловкие и слишком тяжёлые для такой песни, но оправдание есть: так танцует боль. чонгук уже целую неделю не плакал и был под властью своей печали, которая душила его изнутри и заполняла целиком и полностью, потому что чон не знал, как от неё избавиться. однако теперь он нашёл выход. лишь танцы смогут его спасти. кто бы мог подумать? – полегчало? – спрашивает юнги, похлопав друга по плечу по завершении песни. – улёт, – искренне улыбается чонгук и падает в объятья мина. – я рад, – юнги крепко прижимает к себе младшего. после своей мини-терапии чонгук продолжает есть лапшу в приподнятом настроении, а юнги снова танцует под другую песню, всё ещё кружась с телефоном в руках. – с кем ты переписываешься? – всё же спрашивает чонгук, доедая морковку из коробочки. – с джиын обсуждаем кое-что, – не прекращая танцевать, отвечает юнги. – что обсуждаете? – одно важное дело. – какое дело? – чонгук-и, заглохни. чонгук смеётся и откидывается на стуле, положив ладонь на живот. – знаешь, о чём я подумал? – говорит юнги, присев на стул перед чонгуком. – м-м-м? – может, тебе с хёнвоном замутить? – чего? – хмурится чонгук. – того, – игриво копирует друга юнги. – джиын говорит, что он по мальчикам и к тому же свободен. – юнги-хён, не нужно искать мне парня. – да брось, почему нет? чем быстрее себе найдёшь кого-нибудь, тем скорее перестанешь страдать. – хён, не стоит, – закатывает глаза чонгук и поднимается с места, чтобы выбросить коробочку. – чонгук-и, ну я же пытаюсь тебе как-то помочь! тогда, может, попробуешь с джунхо? он ничего такой. – хён, успокойся, – рявкает чонгук. – лучше загибаться от открывающихся из-за твоих страданий ран, да? – бросает юнги, усмехнувшись. чонгук раскрывает рот в удивлении и устремляет растерянный взгляд в спину друга. – лучше уж умереть девственником и остаться верным своему первому возлюбленному, с которым вы страдали от какой-то идиотской болезни, лишь всевышнему известной, да, чонгук? – хён... – что «хён»? разуй глаза, чонгук-и, и посмотри, в кого ты превращаешься! – хён, пожалуйста... юнги выдыхает и закуривает прямо на кухне, выпустив облако дыма в воздух. чонгук закашливается, и юнги тихо извиняется, задерживая дым подольше в лёгких. слишком уж часто они в последнее время срываются друг на друга. – юнги-хён, я никогда не говорил тебе про то, что у меня открываются раны... юнги весь напрягается, услышав эту реплику чонгука, и сам начинает кашлять до слёз в глазах. – и про лимит в пять поцелуев я, вообще-то, тоже не рассказывал. – это же очевидно. либо ладони станут обжигать сильнее, либо же его поцелуи будут вызывать ещё большее кровотечение, или, быть может, лимит поцелуев в губы сократиться с пяти до трёх и меньше. невозможно предугадать, что произошло бы потом. юнги вспоминает свои слова и гулко сглатывает, слегка обернувшись и бегло глянув на чона. – юнги-хён, – тихо шепчет чонгук, – умоляю, – юнги закрывает глаза, – пожалуйста... скажи мне, что я попросту забыл, что говорил тебе это... пожалуйста. мин молчит, делая глубокую затяжку и устремив взгляд в потолок. его руки дрожат. – юнги-я?.. – прости меня, чонгук-и. – хён, нет... – я знаю про эту болезнь, потому что у нас с ёнджи было всё то же самое, что и у вас с тэхёном. нет. нет-нет-нет. чонгук нервно сглатывает, на ватных ногах подходит к столу и тяжело падает на стул напротив курящего юнги. мин жмурится до зайчиков перед глазами, делает ещё одну крепкую затяжку, отравляющую лёгкие, и утыкается взглядом в стол. боится смотреть чонгуку в глаза. – ты врал мне, юнги-я, – шепчет чонгук в неверии, буравя его взглядом, полным разочарования. – я не врал, чонгук. я просто молчал. – почти месяц ты молчал, – рявкает чонгук и ловит первую слезу ладонью, смахнув её со своей щеки. – именно, чонгук-и. и я молчал, потому что хотел уберечь тебя. – уберечь? от чего уберечь?! – я надеялся, что ты забудешь тэхёна и будешь жить дальше, если я не расскажу тебе того, что знаю. ты же такой упрямый, и начал бы вгрызаться в эту больную любовь, если бы осознал хотя бы половину всей сути. – разве это плохо? – шепчет чонгук, шмыгнув носом. – плохо, – юнги тушит окурок в пепельнице, – потому что те отношения, которые были у вас с тэхёном и у нас с ёнджи – ненормальные. это нездоровая любовь, которая на деле лишь отравляет. ты думаешь, это правильно, что ты тянешься за поцелуями к человеку, который своими губами оставляет на твоём теле шрамы, синяки и царапины? ты думаешь, это нормально, что этот самый человек пытается прикоснуться к тебе, прекрасно понимая, что ему будет нереально больно спустя несколько секунд? мы становимся зависимы от этой больной любви и оправдываемся лишь тем, что это обстоятельства и "я ведь на самом деле люблю", но это, блять, ненормально. ненормально. – юнги-хён, ты же сам любил, – всхлипывает чонгук. – ты же сам знаешь, каково это любить именно в нашей ситуации. мы же любим иначе, гораздо сильнее, и ты знаешь это. – я знаю это, – вторит юнги, активно кивая, – и знаешь ли ты, что оставила мне моя другая любовь? юнги резко вскакивает со своего места и тянет край футболки вверх, чуть опускает резинку домашних штанов и демонстрирует свой красный ожог, расползающийся от тазобедренной косточки до пупка. это ладонь. ладонь с тонкими и изящными пальцами, тянущимися к рёбрам. чонгук рассматривает это багровое пятно на теле юнги и утирает нос. – это всё, что у меня осталось от ёнджи: её первое прикосновение ко мне, – он одёргивает футболку и садится на стул. – остальные ожоги сошли, но все места, которых она касалась, горят каждый год в день её смерти. юнги видит, как чонгук начинает качать головой, будто что-то отрицая, лишь ему известное. – не повторяй моих ошибок, чонгук. в лепёшку расшибись, религию поменяй, пол, местожительство, но забудь тэхёна. я повторю ещё раз: ваши отношения до добра не доведут, слышишь? – наша история закончится не так, – качает головой чонгук, шмыгает носом и дрожащими руками накрывает чужие. – я не позволю нам разрушиться. – чонгук-и, – тянет юнги и обхватывает его запястье, слегка потянув на себя, – послушай, блять, меня и прекрати упрямиться. отпусти его, чонгук, отпусти. – я не отпущу его, хён, – содрогается чон и старается выдернуть свою руку из хватки мина, но тот не отпускает. – делай со мной, что хочешь, но я найду способ всё исправить. – ты не найдёшь. до сих пор же не нашли. – значит, я в лепёшку расшибусь, религию поменяю, пол, местожительство, но спасу нас. и твоё мнение меня не волнует, хён, потому что мы с тэхёном – это не вы с ёнджи. юнги опускает голову и ослабляет хватку на руки чонгука. сдаётся. – давай мы поговорим о том, что уже знаем, – резко вытирает глаза чонгук и подвигается ближе к юнги. – чонгук, ты такой... – юнги сжимает руки в кулаки, подняв их на уровень своего лица, и тянется ими к чонгуку, разжимая и будто бы желая придушить, и обессиленно опускает их обратно на стол, окончательно сдавшись перед младшим. он просто невозможный и такой-такой-такой. – ты знаешь про то, что через ткань ранить невозможно? – да, знаю. – а про то, что каждый десятый поцелуй на теле – это синяк? – оу, правда? а вот это уже... на город постепенно опускается ночь. под окнами проезжает машина, в которой молодёжь громко слушает музыку. остывший воздух прорывается в открытые окна. сокджин рассматривает намджуна, стоящего у подоконника. джиын буравит внимательным взглядом электронные документы, нарытые глубоко в архивах на просторах интернета. тэхён до изнеможения танцует в закрытой студии. а всё тайное становится явным.