А почему бы и нет?

      Прошла ровно неделя с того момента, как я начал жить в доме Инко-сан. Сегодня снова пятница и я наконец-то вернулся из детского садика. Я туда больше не хочу. Мне иногда становится так стыдно за своё поведение, всё-таки мне уже семнадцать, и без разницы, что телу только четыре года, и что оно вообще не моё. Но, о Боже, вернее Ками-сама, почему я испытываю это чертово смущение?! Я разве виноват, что мне пришлось сказать это, чтобы этот Ка-чан отстал от меня? Да, и другие тоже лезли, толкали и обзывали меня. Неудачник, вонючка, бесполезный, грязь, Деку, Деку, Деку, Деку! И смех. Что такого смешного было в этом Деку? Я же помню, что Настя говорила, что Деку – это обзывательство и кличка от Ка-чана. Что смешного в этой фигне? Что это вообще значит? Надо было внимательнее слушать Зайца, сейчас возможно так бы не страдал. Да, еще и воспитатели. «Изуку-чан, так нельзя, они же твои друзья, ты должен с ними играть. Они же будущие герои», - тьфу, на вас. Ни черта они не герои. И даже не друзья. Ну, да. Сказал я, что больше не буду с ними играть, ну и что? Боже, Ками-сама, я так хочу поговорить с кем-нибудь нормальным. С кем-нибудь, кто меня хотя бы просто выслушает. Быть может и я поговорил бы об этом с Инко-сан, но когда ты только вернулся из больницы, а другие взрослые уже смотрят на тебя, как на что-то неприятное, всё желание быстро угасает. Возможно, я бы не знал, что означает этот взгляд, но я помню, как на меня так смотрел отец. Как будто бы ему физически неприятно, что я нахожусь рядом. Хочу ли я, чтобы на меня так смотрела Инко-сан? Нет. Я не хочу разрушать эту призрачную иллюзию того, что она может быть хорошей матерью. И если это значит, что мне придется игнорировать всё, что происходит в садике, то так тому и быть. Да, я тоже хочу поиграть с другими ребятами в мяч, что в этом плохого? Но это не значит, что я хочу, чтобы они кидали его так, чтобы мне было больно, или чтобы я бежал и пытался достать его из лужи, а они говорили, что я бесполезен, раз не могу сделать это сам и прошу их помочь. А заканчивалось всё тем, что этот Ка-чан просто толкнет меня, или это сделает кто-нибудь другой. Боже, что за стадо баранов?       Наверное, поэтому, я сижу сейчас здесь перед радио с телефоном в руках и жду, когда же начнется шоу Сущего Мика. Я очень рад, что Инко-сан разрешила мне воспользоваться телефоном для моей задумки. Осталось набраться терпения, и позвонить.       Оказывается, если бы я не уснул так быстро, когда впервые слушал Мика, то я бы узнал еще раньше, что обычно, после первой или второй музыкальной паузы, можно позвонить на радио просто так! Просто задать вопрос или поговорить, поделиться чем-то своим. Поэтому, я сейчас весь в предвкушении звонка. Закончится музыкальная пауза, и могу позвонить! Боже, у меня такое чувство, что я сейчас расплачусь.

_________________________________________________________

_____________________________________________

Пятница 20:20

«Put Your Hands Up Radio»

МИК: И Я ВЕРНУЛСЯ, МОИ ДОРОГИЕ СЛУШАТЕЛИ! И сейчас настало время ваших звонков. Звоните ноль-ноль-ноль-пять-один. И, наверное, это было слишком быстро, так что я повторю ноль-ноль-ноль-пять-один. Иииии, мы слышим звонок!

*слышен звук гудка, через несколько секунд он прекращается*

МИК: И добрый вечер мой дорогой слушатель! СЛУШАТЕЛЬ: Эм…привет? МИК: Привет, можешь, пожалуйста, представится? СЛУШАТЕЛЬ: А, да, конфечно. Меня зофут Andrei, эээ to est. ха, Рей, зофите меня Рей МИК: Хорошо, Рей. Кажется японский для тебя немного в новинку? СЛУШАТЕЛЬ [Рей]: …Нет, то есть, да, эи…я протсо ещё маленький. Ага, маленький. Мне чефыре, кх, четыре. МИК: О, так ты маленький слушатель! Рад с тобой познакомиться Рей, раз уж ты позвонил, то возможно ты хотел задать какой-нибудь вопрос? СЛУШАТЕЛЬ [Рей]: А, да, я хотел узнать, знаете ли фы, какое существо самое громкое в мире? МИК: Ээ, Я? СЛУШАТЕЛЬ [Рей]: Ммм, нет, я так не думаю, только если ваша громфость не достигает 200 децибел. Так как сомое громкое существо в мире может достихнуть только 189 децибел, что тоже довольно громко, посольку максимальная громкость, которую может выдержать человек и не умреть достигает только 180 децибел. И то, будут последствия, даже если зфук будет иметь только 140 децибел, так как такой звук сравним с шумом, который появляется при запуске реактивных двигателей самолетов или при старте ракеты. И для человека так звук, по сути, не переносим. Например, взрослый кашалот может издавать звуки до 116 децибел, в тот момент как крик его детеныша достигает 160 децибел. И для человека такой шум практически непереносим, возможна потерия сознания, могут лопнуть барабанные перепонки. Кстати, ударная волна от сверхзвукового самолета тофе достигает 160 децибел, а вот взрыв вулкана – 180 децибел. Но даже это не может сравниться, с синим китом! Он не только самый громкий в мире, но и самый большой! Хаа…

*слышна отдышка со стороны слушателя*

МИК: Ого.. Вот это да, маленький слушатель! Я и не знал. Ты должно быть очень любишь синих китов, и разбираться в звуках! Наверное, ты хочешь себе причуду связанную с этим? СЛУШАТЕЛЬ [Рей]: Не знаю. Я не думаю… ну, в обфем, это было весьма интересно, спасибо вам и пока!

*звучит гудок сброшенного звонка*

_________________________________________________________

_____________________________________________

      Я лежал на футоне и не мог успокоить своё, бешено стучащее, сердце в груди. Оказывается, мне нужно было очень сильно просто о чем-нибудь поговорить и без разницы с кем. Просто было нужно, чтобы выслушали. Я, пожалуй, буду теперь так делать почаще. Ну, звонить. Хотя, неизвестно как долго, я буду в этом мире. Может настоящий Изуку вернется со временем. И я тогда просто… просто, исчезну… Хм, мне бы хотелось поболтать с Сущим Миком подольше, хотя наш разговор и вышел по моему мнению односторонним. Я так быстро тараторил, что сам в шоке. Да и вообще, чуть по-русски не представился Андреем. Я не думаю, что японцы смогли бы нормально выговорить моё имя. А еще моя речь! Ками-сама, это шепелявость? Картавость? Что это? Нет, моя речь стала гораздо лучше, чем раньше, но всё равно, это всё ещё не тот уровень. Хотя, учитывая, что мне не с кем было нормально поговорить, и я разрабатывал свою речь сам, вышло неплохо. Просто в начале переволновался. Да. Моя речь стала лучше. Всё. Можно успокоиться. Теперь возвращаемся к тетрадям и продолжаем писать.       Эти глупые кандзи, в фуригане, хирагане и катакане. Как японские дети это вообще учат? Русский, по сравнению с этим, сама простота. Я, конечно, не сильно жалуюсь, всё-таки я учил японский до этого, и это тело тоже его помнит более или менее, и я даже могу чуть-чуть читать правильно, но это не то. Этого мало. Я чувствую себя маленьким, и мне это не нравится. Так, стоять буква, куда поплыла.       Быть маленьким – значит быть несамостоятельным и беззащитным. И вообще, быть маленьким странно для меня. Я-то взрослый. И я хожу в детский сад. Мда, сама взрослость. Прям, ути-пути, какой большой мальчик. Радует, конечно, что не девочка. Но всё же… Так, написание первых 200 кандзи завершено, переходим к следующей партии.       Этот Ка-чан, капустный блин, меня удивил. Все дети обычно милые, и он тоже вроде милый, но он как черт какой-то со своим оскалом вместо улыбки. И ведь смотрит всё время на меня, следит, думая, что я не замечу. Наивный. Ты, во мне так дыру сделаешь. И ведь сам сказал, что с таким неудачником играть скучно и что мне не быть героем без причуды. И сам же смотрит и ждет чего-то от меня. А еще Деку назвал, и все подхватили это как вирус какой-то. Деку, Деку, Деку, Деку. Так, всё! Хватит. Ты взрослый успокойся. Злиться на детей – нелогично. Они просто дети. Злись на взрослых – это они им ничего не объясняют о притеснениях и нормах общества. Хотя, возможно, здесь такие нормы общества – являются нормальным. Всё-таки другой мир. А теперь у меня болит голова. Отлично. Всё, никаких мыслей, только правописание. Это хотя бы успокаивает.

***

– Изуку, всё в порядке? – спросила меня Инко-сан, стоя возле дверей дома семьи Бакуго. – А, да, мама Инко, – но если честно, то нет. Я не хочу в гости к Ка-чану. Но и не быть здесь я не могу, так как Инко-сан нужно на работу, а оставлять меня одного в доме не безопасно с логичной точки зрения. С нелогичной, всё нормально, так как мне семнадцать и я уже взрослый. Но раз об этом никто не знает, и все считают меня четырёхлетним то, вариант с тем, чтобы оставить меня под присмотром подруги Инко-сан кажется логичным. Но почему это должны быть родители Ка-чана? Больше что ли никого нет? А если они такие же громкие и взрывные как эта Капуста? Боже, Ками-сама, дай мне сил.       Инко-сан позвонила в дверной звонок и нам открыла дверь высокая женщина с прической как у Ка-чана. Или это у Ка-чана её прическа? Ну, да, ладно. С Богом, так сказать. – Здравствуйте, тётя Мицуки! – О, Изу-кун, приветик, проходи в дом, там тебя уже ждет Кацу, – ответила мама взрывной бомбочки, пропуская меня в дом. – Хорошо, эм.. Простите за вторжение, – сказал я, последовав тому, как принято у японцев говорить, заходя к кому-либо.       В гостиной на диване сидел какой-то мужчина в очках, с короткими коричневыми волосами и маленькими усами. Это видимо, дядя Масару, отец Капусты. Хорошо, что Инко-сан решила показать мне фотографии и рассказала, кто есть кто в этой жизни. Шутка, кто есть кто в этой жизни – она мне не рассказала, просто сказала, кого как зовут и кто кем нам приходится. – Здравствуйте дядя Масару. – О, Изуку-кун, рад тебя видеть. Кацуки в своей комнате. Она на втором этаже, первая дверь прямо. – Хорошо, – нет, я не хочу идти к бомбочке, можно я останусь тут на первом этаже? Как мне остаться на первом этаже? О, – эм, дядя Масару? Фто вы такое смотрите? – М? А, это. Завтра выйдет каталог от нашего модельного агентства, но он уже есть у меня и я смотрю, как всё в нём выглядит. Хочешь посмотреть? – Да, конечно! – почти всё что угодно, лишь бы без Ка-чана.       Я быстро забрался на диван к Масару, и он стал показывать мне разные фотографии. Даже позволил самому читать названия к ним. Хм… он чем-то напоминает мне дядю Александра, папу Насти, правда не могу понять, чем именно. – Ну, и где этот тупой задрот? – наше прекрасное время прервал грозный ребенок, по совместительству Капуста, по нормальному, Ка-чан. Ну, или просто бомбочка. Я вздохнул, но слезать с дивана не спешил. – Я здесь, Ка-чан, – ответил я, махнув рукой вверх. Послышался топот и со ступенек кто-то спрыгнул. Я снова вздохнул и заметил, что Масару то ли пытается подавить улыбку, то ли удивлен, из-за моего поведения. Капуста приблизилась к дивану и указала на меня пальцем. Я снова вздохнул и встретился взглядом с Ка-чаном. – С какого хрена ты сидишь здесь?! Ты должен был поднять уже ко мне! – Дядя Масару показывал мне каталог. – И что? – И то, – кажется, бомбочка сейчас взорвется. – Ты можешь идти, Изуку-кун, я думаю, мы досмотрим с тобой каталог вместе чуть позже, ты не против? Так как ты всё равно у нас до вечера, я думаю, после обеда будет отличным отдохнуть на диване и всем вместе посмотреть фотографии, – Масару, видимо, пытался таким способом успокоить и меня и бомбочку. Ну, что ж, значит, пора идти в комнату к этому ребенку. Надеюсь, он не будет сильно кричать. – Хорошо, дядя Масару, – ответил я слезая с дивана. – Сразу так надо было! Задрот, пошли, давай. Я снова вздохнул, и на этот раз, последовал за Ка-чаном.