Сердце Алого Дракона. Том 1. Дремлющий Дракон

      Два года назад.       Составление описи найденного клада занятие не из лёгких, как уже в который раз успел убедиться юноша, корпящий над исписанным листом бумаги. Таких листов накопилось штук десять, если не больше. Он уже успел сбиться со счёта. С позднего вечера только и делал, что изучал найденные им сокровища, одних монет там было порядком больше трёх сотен. И все были подсчитаны, хоть юноша постоянно сбивался, сопровождая каждый такой промах тихой бранью. Теперь же он изучал ожерелье, усеянное драгоценными камнями, коих было очень много. Просто замучаешься считать.       И к тому же очень хотелось спать. Словно подтверждая эту мысль, юноша с трудом сдерживал вырывающийся наружу зевок. Ох, если бы только Ян Джиан знал, что в Облачных Глубинах принято вставать в пять утра…! По идее он бы и лёг пораньше, но заползший в комнату паук с путеводной звездой на спине, который впоследствии и привёл его к кладу, мигом спутал юному охотнику за сокровищами все карты. Зевок всё-таки вырвался наружу, и Ян Джиану пришлось всё-таки отложить кисть и вернуть ожерелье в стоящий рядом с ним сундук, рассчитывая, что продолжит опись завтра после занятий.       Юноша долго ворочался на постели, но сна не было ни в одном глазу. Вот из-за таких ночных походов по паучьим тропкам в поисках старинных кладов он и забыл, когда в последний раз нормально засыпал. Частые охоты за сокровищами были головной болью, как и для его матери, так и для двух сестёр в то время, как третья, самая младшая, радовалась неожиданным подаркам. А его помощники потом вели подсчёт украшениям и монетам, распределяя, что пойдёт в казну Ордена, а что — на благотворительность. А теперь, когда он находился один в Облачных Глубинах, а помощники остались приглядывать за порядком в Ордене, раз уж мать не в состоянии это делать, то Ян Джиану, что называется, забот прибавилось.       Понятно, что поспать сегодня ему так и не удалось.       Только Ян Джиан начал задрёмывать, но звон утреннего колокола заставил его продрать глаза. Юноша тихо выругался и потёр пальцами виски. Вот и всё, теперь он весь день будет клевать носом.       Лёгкий стук в дверь, как будто по ней стучали веером, и последовавшее за ним «Джиан-сюн!» заставили юношу подняться с кровати. Приведя в порядок причёску, Ян Джиан открыл дверь, впуская внутрь Не Хуайсана. Юноши обменялись приветственными поклонами, после чего Не Хуайсан принялся критически осматривать приятеля. От него не ускользнули и бледный вид юноши и тёмные круги под глазами. Если бы Не Хуайсан не знал о привычках друга бродить по ночам в поисках клада, то зрелище невыспавшегося юноши его бы сильно удивило.       — Джиан-сюн, ты сегодня вообще спал, а то вид у тебя бледный?       Ян Джиан покосился на столик с разбросанными на нём исписанными листами, явно намекающих на то, что пора бы уже начать следы заметать, и произнёс:       — Я всю ночь составлял опись найденных сокровищ и не заметил, как наступило утро. Так что мне было не до сна.       Не Хуайсан в это время углядел сундук с золотом, который Ян Джиан поспешно закрыл на пути к столику, после чего принялся складывать исписанные листы в аккуратную стопку.       — Где ты его откопал? — поинтересовался юноша.       Ян Джиан не ответил, лишь широко улыбнулся и возвёл глаза к потолку. Будь на месте Не Хуайсана кто-нибудь другой, то он бы счёл это за попытку отмолчаться, но приятель всё понял.       — Всё понятно. Опять вчера за пауками гонялся?       — Всего лишь один паук, и тот сам пришёл, — поправил его Ян Джиан, — и у него отсутствовала одна лапка. В какой такой перепалке побывал этот старичок, неважно, важно то, что он себе браслет, инкрустированный изумрудами, взял.       Привычка пауков-указателей требовать с охотников за сокровищами плату за так называемые услуги проводника в виде любой побрякушки из бесчисленного количества золотых изделий и украшений давно уже стала притчей во языцех. И Ян Джиан порой не понимал, по какому такому критерию эти восьминогие проводники выбирают себе трофей. Да и вдаваться в подробности подобного поведения он не собирался. Главное, где зарыт клад паук показал, дань забрал, и всё: на этом их пути разошлись.       Припрятав сундук, Ян Джиан вместе с Не Хуайсаном вышел из комнаты. Оставалось надеяться, что сюда никто не нагрянет в его отсутствие, а то потом начнутся разговоры, мол, откуда в комнате адепта Ордена Лунвей Ян взялось золото. Не украл ли он часом? Не все ведь знают про дружбу членов правящей верхушки Ордена Ян с пауками, которых только по путеводной звезде на спине и можно узнать.       Весь тот путь, что двое юношей шли до ланьши, Ян Джиан только и делал, что рассказывал Не Хуайсану о найденном кладе, не забывая ещё сетовать на тяжесть сундука, из-за которой он шёл чуть ли не согнувшись. Вот когда он пожалел, что не взял с собой помощников; вернее, он хотел взять их с собой, но те его отговорили.       — Ты бы знал, какой он тяжёлый, — причитал в который раз подряд Ян Джиан.       Не Хуайсан даже рот открыл от удивления и возмущения.       — Ты что, издеваешься?! Да ты тогда чуть ли не здоровенные сундуки нёс, помнишь?       — Да, но тогда-то я был не один, а с моими ребятами, — резонно заметил Ян Джиан, — я бы и этот беспрепятственно доволок, если бы уже на пути сюда один хлыщ мне дорогу не перебежал. Хорошо ещё, что я выбросил щепотку Алой Тьмы, а то бы… — при этом он провёл указательным пальцем по шее — намекая на то, что было бы, если бы его обнаружили в компании с незнакомым ему юношей, пытавшимся протащить сюда два сосуда, наполненными явно не водой.       Едва услышав, что Джиан-сюна кто-то умудрился поймать вместе с кладом, Не Хуайсан немедленно осведомился:       — Какой ещё хлыщ?       — Не хочу об этом говорить, — отрезал Ян Джиан.       Дальнейший путь проходил в полном молчании, хотя лучше бы беседа продолжилась, потому что Ян Джиан всю дорогу делал, что сдерживал зевки. Вот какого он не спал всю ночь?! Юноша не заметил, как слегка отстал от Не Хуайсана, а, нагнав, увидел, что тот уже беседовал с адептом из незнакомого ему, Ян Джиану, клана. Он не стал вмешиваться в чужую беседу, а уселся на бортик моста.       — Только ты смотри, не усни, — предупредил его собеседник Не Хуайсана, краем глаз заметивший, как юноша удобно устроился на бортике так, словно это был насест.       — Да уж постараюсь, — усмехнулся тот.       Однако, предательский зевок всё-таки вырвался наружу, и Ян Джиан чуть не слетел с «насеста». Зато это его слегка взбодрило. Вот чтобы такого в очередной раз не повторилось, юноша принялся осматривать окрестности улицы, чуть ли не вслушиваясь в шум воды, который его едва не баюкал. Убедившись, что Не Хуайсан занят своим собеседником и не обращает на него внимания, Ян Джиан от души влепил себе пощёчину. Спать нельзя, а то точно свалится прямиком в воду! Уж она-то его хорошенько взбодрит!       Тогда Ян Джиан начал вслушиваться в голоса прохожих, надеясь, что хоть разговоры его отвлекут от медленного погружения в сон. Как раз чуткое ухо юноши будто бы случайно уловило разговор, заставивший его слегка напрячься, как будто сейчас речь шла именно о нём.       — Ещё бы знать, во сколько проснулся ночной кладоискатель.       — Что ещё за кладоискатель? Вэй Усянь, неужели, кроме тебя, ещё кто-то додумался нарушить правила?       — Да встретился тут ночью один парнишка с сундуком. Я поначалу его даже принял за привидение и окликнул, так на всякий случай. А парнишка обернулся и так посмотрел на меня, словно я на его территорию забрёл и теперь в ней хозяйничаю. Клянусь, Цзян Чэн, я этот взгляд ещё нескоро забуду… У меня даже возникло такое чувство, что он как будто войну прошёл.       Услышав слово «война», Ян Джиан побледнел и соскочил со своего «насеста».       — Это кто сейчас сказал? — только и спросил он.       Не Хуайсан, привлечённый вопросом приятеля и отвлёкшийся от собеседника, который уже кому-то помахал рукой, обернулся, чтобы затем радостно воскликнуть:       — Цзян-сюн! Вэй-сюн!       Ян Джиан повернул голову в сторону, чтобы взглянуть на приближающихся к ним двух юношей, и один из них, в чёрно-красных одеждах, показался ему смутно знакомым. Где-то он его видел, причём сравнительно недавно. Вот только юноша пока никак не мог вспомнить, где. А потому разговор Не Хуайсана с одноклассником он старательно пропустил мимо ушей до тех пор, пока второй не обратился непосредственно к нему:       — То-то я смотрю, Цзян-сюн и Вэй-сюн совсем не похожи на хозяина и слугу; ведут себя, как братья. Прямо как ты и твои советники, Джиан-сюн, даром, что один из них, точнее одна, принадлежит клану Вэнь.       — Вэнь Ксия и Фань Ваньюй не просто мои советники, — улыбнулся Ян Джиан, оборачиваясь к приятелям, — они самые близкие и доверенные мне люди. Я на них всегда могу положиться.       — И поэтому ты оставил их следить за порядком, пока находишься в отъезде? — с сомнением спросил Не Хуайсан, — нет, против Вэнь Ксии я ничего не имею, но Фань Ваньюй…       — Ещё ребёнок? — закончил за него Джиан-сюн; уж он-то называл вещи своими именами и за нужными словами в карман не лез, — разумеется, это так, но я бы не советовал его недооценивать. Хорошо, если тебя это успокоит, дядюшка Лю в случае чего присмотрит.       Тем временем юноши, которых Не Хуайсан назвал Цзян-сюн и Вэй-сюн, подошли к ним. Внимание последнего привлёк Ян Джиан, что сейчас изучающе смотрел на новоприбывших. Даже этого взгляда Вэй Ину хватило, чтобы тот его узнал. Он повернулся к своему шиди и прошептал, указывая на Ян Джиана:       — Цзян Чэн, смотри, вот он, тот самый парнишка с сундуком, о котором я тебе говорил.       — Да, только почему-то он сейчас без сундука, — ехидно ответил Цзян Чэн.       Колкость была пропущена мимо ушей, сам же Вэй Ин вернулся взглядом к Ян Джиану.       По возрасту юноша был им ровесником, вот только взгляд больших, серьёзных серых глаз делал его намного старше своих лет. Светло-каштановые волосы собраны в высокий хвост, и только две пряди были свободно выпущены. Левую руку скрывала красная перчатка. На поясе поблёскивала жемчужная пряжка, наталкивающая на определённые ассоциации и догадки. Вэй Усянь фыркнул: интересно, а павлин в курсе, что в Гусу приехал бастард его отца? И, судя по роскошным одеждам, мальчишка принадлежал именитому Ордену. Можно было бы сказать, что он точная копия Цзинь Гуаншаня, если бы не серые глаза юноши и не черты лица, которые были намного мягче и добрее.       Ян Джиан между тем не сводил с новоприбывших изучающего и не по-мальчишески серьёзного взгляда. Если Цзян Чэна он видел впервые в жизни, то стоило ему только увидеть Вэй Ина вблизи, как его хорошенькое личико перекосило от неприятного удивления, мол, опять ты? Он узнал в нём того самого «хлыща», который ему прошлой ночью дорогу перебежал, когда он возвращался в свою комнату с найденным кладом! И это из-за него он чуть было не попался! Хорошо, что Алая Тьма была под рукой, а то бы неизвестно, чем всё закончилось.       На мгновение повисло неловкое молчание, которое быстро прервал Не Хуайсан, обратившись к Цзян Чэну и Вэй Усяню:       — Ваньинь-сюн, Усянь-сюн, вы впервые в Гусу? Наверное, помираете со скуки?       — Ну, — протянул Вэй Усянь, — скучать-то мы не скучаем. Просто вставать нужно слишком рано.       Ян Джиан и Не Хуайсан переглянулись, затем последний проговорил:       — В этих местах вставать в пять утра считается не так уж и рано, потому что вот это сонное царство, — и он указал веером на Ян Джиана, что сейчас зевнул, деликатно прикрыв рот ладонью, — ложится в два часа ночи, а просыпается обычно в четыре утра.       — Вообще-то правильнее сказать «ложится и просыпается в одно и то же время: когда как», — вклинился Ян Джиан, подходя к нему чуть ближе, но приятель пропустил это замечание мимо ушей.       — А во сколько вы встаёте?       — Он-то? — хмыкнул Цзян Чэн, покосившись на шисюна, — в девять утра, а ложится в час ночи. А, проснувшись, собирает лотосы и охотится на фазанов вместо того, чтобы практиковать бой на мечах или медитировать.       Ян Джиан с трудом подавил смешок. Попробовал бы он такое в родном Лунвее провернуть, и тогда дядюшка Лю, как до него и младший дядя юноши, ныне покойный Ян Джинхэй Драконья Лапа, точно бы устроил ему весёлую жизнь. Ладно, ещё прогулки по паучьим тропкам, но всё остальное, не имеющее никакого отношения к обучению, нет уж, спасибо.       — И сколько бы фазанов я ни поймал, я всё равно остаюсь первым, — с улыбкой произнёс Вэй Усянь.       На этот раз смешок всё-таки вырвался, правда, Ян Джиан успел сделать вид, что просто закашлялся.       — В следующем году я поеду учиться в Юньмэн, и никто меня не остановит! — воскликнул Не Хуайсан.       — Хуайсан-сюн, — их с Ян Джианом недавний собеседник, положив руку на плечо юноши, остудил его пыл, — никто не будет тебя останавливать. Твой старший брат просто сломает тебе ноги.       Не Хуайсан поник.       Улицу огласил звонкий смех Ян Джиана, сам же юноша ободряюще похлопал приятеля по плечу и с улыбкой произнёс:       — Ноги на самом деле не так уж и страшно. Но когда матушка по пять раз на дню грозится мне голову оторвать за то, что я по ночам следую за пауками, вот это, действительно, вызывает ужас.       Цзян Чэн недоверчиво покосился на ночного кладоискателя и поинтересовался:       — Если твоя матушка грозится тебе голову оторвать за одни только ночные салочки с пауками, то как она тогда тебя сюда отпустила?       — Никак, — Ян Джиан ответил так, словно это было само собой разумеющееся, — она даже не в курсе, что я здесь.       У Вэй Ина упала челюсть.       — Так ты приехал сюда тайком?       — А что? — серые глаза Ян Джиана опасно сощурились, и вопросы сразу же отпали.       И в самом деле, кому приятно говорить о том, что твоя мать запрещает тебе учиться, и вместо тебя, у которого куда больший потенциал, отправляет на обучение в Облачные Глубины твою младшую сестру, которая боится всего на свете, и тебе пришлось поддаться её слёзным уговорам поехать в Гусу вместо неё и уверениям, что матушка ничего не узнает? А именно так и поступила трусливая и ленивая Ян Мэйфенг и теперь была, наверное, только этому и рада. Мать упорно видела свою дочь выдающейся заклинательницей и чуть ли не с самых пяти лет заставляла её учиться. И, как итог, Мэйфенг просто возненавидела учёбу, а от поля для тренировок, ровно как и от книг, и вовсе бегала, как от чумы.       — Справедливости ради, в Гусу тоже не так уж и плохо, — заметил Вэй Усянь.       Ян Джиан только про себя фыркнул: «То-то Мэйфенг меня слёзно умоляла поехать вместо неё». Не Хуайсан придерживался практически того же мнения. И тут он словно бы вспомнил о чём-то важным и обратился к Вэй Усяню и Ян Джиану:       — Вэй-сюн, Джиан-сюн, послушайте моего дружеского совета: Облачные Глубины — это совсем не Пристань Лотоса, а уж тем более не Драконья Застава. И пока вы находитесь в Гусу, не вздумайте дразнить и навлекать на себя гнев одного человека.       — Кого же? — поинтересовался Вэй Усянь.       — Так это всем известно кого, — повернулся к нему Ян Джиан, — Лань Цижэня. Он даже мою мать терпеть не может. Не знаю, почему.       Не Хуайсан отрицательно покачал головой:       — Нет, не этого старика, а его самой большой гордости, одного из Двух Нефритов клана Лань. Лань Чжаня.       Ян Джиан грубо перебил приятеля:       — И ты говоришь об этом только сейчас? Ты что, издеваешься?!       — Лань Чжаня? — в это время переспросил Вэй Усянь, — Лань Ванцзи?       — Он самый! — отозвался Не Хуайсан, даже не обратив внимания на гневный возглас приятеля из Лунвея, — он самый лучший, отличный заклинатель! Многие даже слегка побаиваются его. Мы все практически ровесники, а в нём нет даже юношеской живости, всегда серьёзный и сдержанный.       — Так я тоже серьёзный и сдержанный, — заметил Ян Джиан, слегка усмехнувшись, едва только приятели зашли в ланьши.       Не Хуайсан даже не повёлся на лукавую усмешку товарища. Уж кого-кого, а Ян Джиана сдержанным можно было назвать лишь с большой натяжкой, и то он становится таковым только тогда, когда это нужно.       — Ты хотя бы можешь позволить себе и повеселиться, я уже молчу про то, что ты иногда не брезгуешь пускать в ход и крепкие словечки. А Лань Чжань — совсем другое дело. Вот только он часто медитирует и встретить его сложно…       Не Хуайсан даже договорить не успел, как замер с таким видом, как будто кто-то наложил на него заклятие молчания. Вэй Усянь и Ян Джиан проследили за его взглядом, при чём у последнего задёргался левый глаз, что служило недобрым знаком. Неподалёку от них неестественно ровно сидел юноша с затянутой на затылке лобной лентой. Он медленно повернулся к трём собеседникам и окинул их холодным взглядом, что Ян Джиан невольно поёжился.       — Откуда это он здесь? — с удивлением спросил Вэй Усянь в то время, как Ян Джиан выдал короткое, но весомое:       — Да быть не может.       Если перед ними находился тот самый Лань Чжань, о котором Не Хуайсан только что прожужжал ему и Вэй Ину все уши, то получается, что это от него Ян Джиан так вовремя удрал? Ну и дела… Юноша из Лунвея спрятал лицо в ладони и мысленно влепил себе затрещину. Что же это за напасть-то такая? Как только он вчера пересёк границу Ордена Гусу Лань, неудачи стали преследовать его практически на каждом шагу: ушёл в ночное за кладом, вернувшись, чуть не подрался с Вэй Усянем, сбежал, едва почуяв «опасность», провозился с описью да так, что приближение утра не заметил. Вдобавок ко всем несчастьям Лань Чжань прямо сейчас сидел перед ними и смотрел на них с таким холодом, что Ян Джиан вновь поёжился.       Не Хуайсан, спрятав лицо за веером, шёпотом поинтересовался:       — Вэй-сюн, Джиан-сюн, неужели вы уже успели нарушить правила его Ордена?       — Сам ведь знаешь; я уже всё тебе сказал, — покачал головой Ян Джиан.       — Так уж и всё? — Не Хуайсан недоверчиво посмотрел на приятеля.       Тот отмолчался, а Вэй Усянь проговорил:       — Тут такое дело…       Тогда Вэй Усянь вернулся посреди ночи вместе с двумя сосудами «Улыбки императора». И надо же было такому случиться, что он наткнулся на возвращающегося откуда-то Ян Джиана! В руках он нёс небольшой сундук, но из-за того, что он был тяжёлым, юнец шёл очень медленно, едва не сгибаясь пополам, и временами беспокойно озирался по сторонам. Поначалу Вэй Усянь даже принял юношу за привидение, настолько тот старался бесшумно передвигаться. Ещё бы знать, откуда у него этот сундук?       — Ну и ну! — присвистнул Вэй Усянь, — никак клад нашёл!       Ян Джиан от неожиданности чуть не уронил сундук и задрал вверх голову, одарив Вэй Ина таким взглядом, что тот поначалу стушевался, хотя виду не показал. Юноша с сундуком же сердито нахмурился. Сейчас был ответственный момент, когда можно проскочить в свою комнату никем незамеченным, а тут нашёлся смельчак, надумавший чинить ему препятствия.       — Что ты здесь делаешь? Уходи!       Однако, уходить Вэй Усянь не торопился: уж очень забавным показался ему нахмурившийся и сердитый Ян Джиан, однако, тот ничего забавного в этой ситуации не находил. А как бы на его месте поступили вы, если бы вас окликнул незнакомый юнец, сидящий на крыше с двумя сосудами вина, как будто так и надо, и на просьбу уйти не реагирует?       Слово за слово, и между юношами началась перепалка, при чём Ян Джиан напустил на себя вид оскорблённого хозяина, в чей дом пришли поживиться воры.       — Если ты не заметил, это пока что ещё моя территория. Найди себе другое место для распития вина!       — Уйду только, если ты покажешь мне табличку о том, что это твоя территория, а то я её что-то не вижу, — отозвался Вэй Усянь, чем ещё больше допёк Ян Джиана.       Юноша разразился площадной бранью, что его обидчика сильнее развеселило.       — Ай-ай-ай, ну и грязный же у тебя язык! — сквозь душивший его смех проговорил Вэй Усянь, — да и тебе должно быть стыдно не знать о том, что одно из правил Ордена Гусу Лань гласит «Не сквернословь!». Так что советую тебе: не ругайся.       Если бы Ян Джиан не был наслышан от дядюшки Лю о правилах Ордена Гусу Лань, то решил бы, что этот наглец либо просто блефует, либо выдумал это правило на ходу для того, чтобы окончательно его, Ян Джиана, раздраконить. Однако «блеф» подействовал: поток крепких словечек из уст юноши с сундуком перестал литься. Но затишье оказалось недолгим. Ян Джиан прищурился. Не выпуская из рук сундук, он взмыл в воздух и, едва оказавшись на крыше напротив своего обидчика, тут же поставил сундук рядом с ногой, а затем вынул из ножен один из двух пристёгнутых к его поясу мечей — Цзяньде (Соглядатай).       — Ты со всеми такой «вежливый», или это я счастливец? — сыронизировал Ян Джиан, а затем серьёзно проговорил: — Даю тебе последний шанс: уйди по-хорошему, мне не нужны проблемы.       Оно и понятно. Драки в Облачных Глубинах были запрещены, и юноша об этом знал, а потому решать этот спор кровопролитием ему хотелось меньше всего. Но если Вэй Ин сейчас же по-хорошему не уйдёт, драки не избежать.       Ситуацию разрешил внезапно засветившийся бледно-алым светом клинок Цзяньде, словно меч предупреждал хозяина о том, что на место событий пришёл кто-то третий. И, если у Вэй Усяня это вызвало удивление, то Ян Джиан мигом смекнул, куда ветер дует. Он убрал Цзяньде в ножны и сказал, доставая из рукава своего одеяния чёрный мешочек и запуская в него руку:       — А сейчас я вынужден попросить у тебя прощения.       — За что? — не понял Вэй Ин.       — А вот за это, — и Ян Джиан резко выбросил вверх руку, одновременно раскрывая ладонь.       В мгновение ока на них опустилась алая дымовая завеса. От неожиданности Вэй Ин закашлялся, прикрыв рот одной рукой, а другой пытался отогнать от себя дым. Что же сделал этот странный юноша? И сколько ждать, когда алая завеса рассеется? Ждать пришлось недолго. Но, когда дым рассеялся, Вэй Ин обнаружил, что остался один на один с Лань Чжанем, а юноши с сундуком и след простыл, словно тот растворился в воздухе.       Ян Джиан, слушая рассказ Вэй Ина об их стычке и о том, что произошло дальше после его побега, стоял красный, как варёный рак. Ему стыдно стало не столько за то, что он позволил себе ругаться, как неотёсанный мужлан, сколько за то, что, по сути, оставил Вэй Усяня один на один с Лань Чжанем. Да даже, если Ян Джиан бы и остался, ситуацию бы это не изменило. Как только рассказ подошёл к концу, Не Хуайсан потрясённо выговорил:       — В Облачных Глубинах запрещено бродить по ночам, запрещены алкоголь, драки без разрешения и сквернословие! Вы на пару в один присест нарушили целых четыре правила!       — Этих правил больше, чем звёзд на небе, — сказал Вэй Усянь, а Ян Джиан, подняв вверх указательный палец, возмутился:       — Вот не надо, Хуайсан-сюн! Я только одно правило и нарушил!       Вэй Усянь с прищуром посмотрел на товарища по несчастью:       — А кто ругался?       Вопрос был риторический, но Ян Джиан понял, что это был камень в его огород, и со вздохом опустил голову. Да уж… А Вэй Усянь-то оказывается не выдумывал про то, что сквернословие здесь под запретом.       Ещё раз вздохнув, Ян Джиан поднял голову, только теперь уже улыбался, как будто ничего не произошло, затем, стараясь ступать бесшумно, расположился практически рядом с Цзинь Цзысюанем, который перебросился с ним парой фраз да таких колких, что для всех стало понятно: единокровные братья друг с другом не очень-то и ладят.       Отвернувшись от брата, Ян Джиан подпёр кулаком голову и принялся задумчиво вертеть в руках кисть. Да, ну и утро выдалось. Возникало чувство, что все произошедшие с ним события — это ещё цветочки. А дальше что будет? И тут как на грех у него начали слипаться глаза, а голова и вовсе норовила соскользнуть с кулака. Погружённый в раздумья (хотя, по правде сказать, практически уже начавший засыпать) Ян Джиан даже не сразу заметил вошедшего в комнату Лань Цижэня.       — Не знал, что у Ян Хуан есть сын.       Для застигнутого врасплох Ян Джиана слова учителя прозвучали так, как будто тот окатил его холодной водой на глазах у всех. Он замешкался, словно подбирал подходящие слова, чтобы выкрутиться из этой ситуации. Вэй Ин во все глаза смотрел на этого новичка: ему стало интересно, что будет дальше. Но то, что юнец был полон секретов, не вызывало сомнений. «Что же ты скрываешь?» — подумал Вэй Усянь.       Ян Джиан же, с трудом взявший себя в руки, наконец, промямлил:       — Хозяйка Ордена Ян просто не любит обо мне говорить.       И это чуть было его не подвело, потому что Лань Цижэнь подозрительно сощурился.       Насколько он помнил, у Ян Хуан были четыре дочери-погодки. Вопрос, от кого она их нагуляла, был бы вторичным, если бы не знание того, что отец у девочек был один. Но ни одного упоминания о том, что женщина родила ещё и сына, не было. Да и не могло быть. Оставались тогда её братья, но их пришлось отмести практически сразу. У Ян Шоушана были дочь и двое сыновей, но и те не дожили до сегодняшнего дня. К тому же Ян Шоушан до конца жизни только свою жену и любил и ни в каких интрижках замечен не был. А у Ян Джинхэя, этого неудачного последыша прошлого Главы Ордена Ян, так и вовсе не было детей, да и женщин он, по слухам, чурался. И как когда-то сам Драконья Лапа говорил: «Не нашлось ещё той, которая заняла бы моё сердце. Да и кто посмотрит на калеку?». И тем более жемчужная пряжка на поясе Ян Джиана явно намекала на то, кто его родители. Что порождало ещё больше вопросов. «Хотя, кто знает, может быть, в словах юноши и есть правда, и эта блудница, действительно, не любит о нём говорить», — подумал про себя Лань Цижэнь и решил на какое-то время оставить мальчишку в покое.       Вздохнув от облегчения, Ян Джиан отёр со лба пот: вроде бы опасность миновала, но расслабляться пока рано. И тем более это произошло на глазах у нескольких свидетелей. Но эти же свидетели, практически вместе с учителем, потеряли интерес к странному юноше с жемчужной пряжкой. Вот только старший ученик из Ордена Юньмэн Цзян стал на него поглядывать. И вид у него явно был такой, как будто он поймал Ян Джиана на вранье. «Лучше не смотри на меня так, — глядя на Вэй Ина, юноша начал посылать ему мысленные сигналы, — или мне придётся рассказать, что я видел, как ты возвращался с двумя кувшинами вина. А оно тебе надо? Мне так тем более нет».       Вэй Ин только плечами пожал и стал смотреть в другую сторону.       Ян Джиан удовлетворённо усмехнулся и опустил глаза на кисть и чернила. Воспоминания о незаконченной описи тут же нахлынули на него. Над ней предстояло трудиться и трудиться, а листов-то мало осталось. И так уже десять штук исписал. Бумаги и не напасёшься. Но вместе с тем дала о себе знать и бессонная ночь. Уже на перечислении Лань Цижэнем правил Ордена Гусу Лань Ян Джиан даже не пытался сдерживать предательские зевки. В конце концов, он сложил руки на столе и, опустив на них голову, начал делать вид, что спит. А затем юношу сморило по-настоящему.       Звук удара ферулы по руке и последовавший за ним сдавленный крик Вэй Ина заставил спящего Ян Джиана зажмуриться и слегка вздрогнуть. Юноша еле заметно шевельнулся, но не проснулся. Однако, его чуткий слух уловил полные негодования слова Лань Цижэня:       — Упокоение — суть заклинания тварей! Мы должны дарить им покой, а ты предлагаешь повышать уровень их злобы! Ты просто извращаешь естественный порядок вещей и отрицаешь этику и мораль!!!       На этих словах Ян Джиан лениво приоткрыл один глаз и медленно выпрямился. Это была ошибка! Потому что в этот момент в него прилетела книга, запущенная рукой Лань Цижэня, и сон тут же слетел с него в мгновение ока. От неожиданности и боли юноша только прошипел, едва удержавшись, чтобы не вскочить на ноги и выкрикнуть что-то наподобие «Молния убила!». Он слегка дотронулся до своего лба: вот это шишка вырастет!       — Духовное начало — это светлая энергия, затаённая злоба — тёмная, — тем временем заговорил Вэй Ин, — так почему бы нам и её не использовать?       Ян Джиан тут же нахмурился — не сердился, как учитель, а просто пытался разобраться. В словах Вэй Усяня было что-то такое, что пока что ускользало от его понимания, но тем не менее наталкивало на определённые мысли. Но следующие слова Лань Цижэня дали юноше ясно понять, что все попытки уловить хоть какую-нибудь нить оказались безуспешными:       — Тогда ответь мне на вопрос. Можешь ли ты гарантировать, что подчинишь тёмную энергию, и она не навредит другим?       — Я ещё не думал об этом, — честно признался Вэй Ин.       — Что ж, если подумаешь об этом, то заклинатели всего мира тебе этого не позволят! Пошёл вон!       А Вэй Ин словно только этого и ждал. Под удивлённый и одновременно задумчивый взгляд Ян Джиана он выбежал из класса. Ян Джиан долго смотрел ему вслед, а затем развернулся обратно. Конечно, он мог сказать, что в словах Вэй Ина есть какой-то смысл, но счёл за благоразумие промолчать, чтобы Лань Цижэнь не направил свой гнев и на него. Хватит с учителя и подозрений.       Остаток урока Ян Джиан только и делал, что боролся с остатками сна. Вообще юношу трудно было упрекнуть в невнимательности, но сегодня был явно не тот случай. Он практически засыпал, не помогали даже отвешиваемые им самим шлепки по лицу, на все вопросы учителя отвечал невпопад. А его размышления относительно того, что говорил Вэй Усянь, только усугубляли и без того шаткое положение. И только Не Хуайсан знал истинную причину состояния приятеля: сказались «ночные салочки с пауками», как сегодня утром метко, но ехидно подметил Цзян Чэн.       А, кроме того, Ян Джиану не давали покоя ещё две вещи: незаконченная опись, и одна только мысль о том, что кто-то случайно прознал о сундуке с золотом и теперь наведался в комнату в отсутствие хозяина, чтобы там поживиться. И эта последняя мысль явно заставляла юношу беспокоиться. Поэтому, когда после урока к нему подошли Не Хуайсан с Цзян Чэном, и первый предложил скоротать время за дружескими посиделками, Ян Джиан с сожалением произнёс:       — Никак. Мне ещё надо с описью закончить.       Не Хуайсан спрятал за веером ухмылку: золота в сундуке навалом, так что приятель будет над описью трудиться если не весь вечер, то двое суток уж точно. И это, если учитывать, что Джиан-сюн вчера только с одной половиной клада провозился и теперь всё утро практически клюёт носом, хотя и делает вид, что бодро выглядит. Вслух он этого не сказал, зато с притворным упрёком заметил:       — Джиан-сюн, вот из-за таких, как ты, все и думают, что адепты Ордена Лунвей Ян только и делают, что над золотом чахнут.       Ян Джиан звонко рассмеялся, словно друг сказал какую-то смешную шутку, понятную только им двоим, и, как показалось Цзян Чэну, смех этот явно не сочетался с неестественно грубым голосом. Отсмеявшись, юноша высказался в свою защиту:       — Зато на большую часть добытого мною золота народу есть на что жить, с одной стороны, а, с другой, казна Ордена не пустует.