Сердце Алого Дракона. Том 1. Дремлющий Дракон

      Ян Джиан пошёл на поправку, и во многом это было благодаря не только визитам товарищей и общению с ними, но и утренним прогулкам на свежем воздухе. Идею, кстати, подкинул Вэй Усянь после одного из вечерних визитов. Но с использованием пока что ещё недостаточно восстановившихся духовных сил юноше всё-таки приходилось повременить. Но тот не унывал, главное, что болезнь отступала, что означало только одно: скоро он вернётся к занятиям. В прогулках Ян Джиану составлял компанию Не Хуайсан, иногда же к ним присоединялся и Цзян Чэн. Так было и в это утро.       Утро, когда Вэй Усянь в последний день отбывал наказание. Чему не мог радоваться Ян Джиан. В один момент он поймал себя на мысли, что ему очень приятно общество Вэй Ина, но вслух об этом никогда не говорил. Словно юноша пробудил в Ян Джиане ту часть его души, которая спала со времени окочания Войны Двух Драконов. К нему вернулись его прежнее жизнелюбие, радость и веселье.       Юноши неспешно прогуливались и вели непринуждённую беседу, ровно до того момента, когда совсем неподалёку от них, из библиотеки, послышался резкий выкрик «Проваливай!», заставивший троицу резко умолкнуть и насторожиться. А Ян Джиан даже перепугался; крик был такой, как будто кто-то кого-то резал.       — Что это было? — спросил он.       — А вот тебе и ответ, — проворчал Цзян Чэн, стоило ему только увидеть, как к ним, хохоча словно умалишённый, мчался Вэй Усянь.       А стоило только тому отдышаться, как Не Хуайсан обратился к нему с вопросом:       — Ну как? Он видел книгу? Как отреагировал?       Вэй Усянь удивился:       — А вы что, не слышали его криков?       Тем временем услышавший про книгу Ян Джиан заподозрил неладное и повернулся к Цзян Чэну:       — Ваньинь-сюн, о какой книге он говорит?       — О сборнике «Картинок весеннего дворца», о чём же ещё? — ответил Цзян Чэн.       Ян Джиан даже возмутиться не успел, когда Не Хуайсан произнёс:       — Первый раз слышу, чтобы Лань Ванцзи выгнал кого-то. Вэй-сюн, как тебе это удалось?       — Так это был Лань Ванцзи?! — Ян Джиан не поверил своим ушам, — да быть не может!       — Как оказалось, может, — произнёс Цзян Чэн.       Но Ян Джиан уже ничего не слышал; он просто начал смеяться. И плевать, что громкий смех в Облачных Глубинах запрещён, главное, это выплеснуть эмоции. Юноша не слышал ничего, ни рассказа Вэй Усяня, ни ворчания Цзян Чэна. Потихоньку смех начал затихать, когда Вэй Ин с сожалением проговорил:       — И всё-таки жаль мне твоих весенних картинок, Не-сюн. Я их даже толком рассмотреть не успел. Сначала ему предложил, а он ещё и нос воротит. И на что ему такое красивое лицо?       — Ничего не жаль, — сказал Не Хуайсан, — я этих книг принесу тебе столько, сколько душа попросит.       — И всё-таки, Хуайсан-сюн, — в это время, отсмеявшись, произнёс Ян Джиан, — это было нечестно с твоей стороны. Ты же обещал, что этот сборник дашь почитать мне.       — Тебя же обычно весенние картинки смущают, — Не Хуайсан с хитрым прищуром посмотрел на друга, явно намекая на тот случай, как однажды он, навестивший вместе с братом Драконью Заставу, так же принёс несколько сборников «Картинок весеннего дворца».       И кто бы мог подумать, что их случайно увидели Ян Джиан и его помощники! Если Ян Джиан просто смутился, а Вэнь Ксия после «приобщения к прекрасному», почувствовав, как горят от стыда её щёки, вынесла вердикт о том, как это отвратительно, то Фань Ваньюй закатил нешуточную истерику с криками: «Уберите это с глаз моих!». И Ян Джиану ради спокойствия младшего советника пришлось попросить Не Хуайсана больше никогда не приносить в Лунвей эти сборники. И это ещё повезло, сёстры не увидели: но Юйхуань ещё ладно, её весенними картинками было не удивить, про Сяомин можно было деликатно промолчать (зрелище точно не для детских глаз), а вот Мэйфенг — ханжа похлеще Вэнь Ксии.       По видимому юноша с жемчужной пряжкой тоже об этом вспомнил, но виду не подал, а только нарочито невозмутимо сказал:       — А теперь мне интересно!       — Я тебе один раз уже предлагал, ты отказался, так что извини. И потом, если мне не изменяет память, то при одном только взгляде на мужское достоинство ты краснеешь и смущаешься словно девица на выданье.       Оба понимали, что это блеф, но всё равно Ян Джиан нахохлился.       — Чего-чего? Усянь-сюн, Ваньинь-сюн, уймите этого бесстыжего, а в идеале свяжите меня, иначе я ему его же веером по макушке настучу.

***

      Следующее утро принесло Ян Джиану немало сюрпризов. Новость о том, что Лань Цижэнь уехал на Совет кланов в Цинхэ, и теперь занятия не будут проводиться некоторое время, он воспринял с радостью. Но большее разочарование и огорчение у него вызвало то, что Вэй Усянь, Цзян Чэн и Цзинь Цзысюань (вот уж неожиданность для Ян Джиана) составили Двум Нефритам Клана Лань компанию в поимке речных гулей на озере Билин. Всё это он узнал от Не Хуайсана, навестившего приятеля в то утро.       — Удивительно, что ты с ними не поехал, — сказал Ян Джиан.       — Я бы поехал с ними, — ответил Не Хуайсан, — но беда в том, что мне напомнили о том, что мой старший брат интересовался моими успехами в учёбе.       — И ты, конечно же, сослался на то, что тебе надо заняться повторением пройденного материала? — хохотнул Ян Джиан, — да ладно! Ни за что не поверю.       — Тебе-то легко говорить. Да даже ты бы не отказался поохотиться на речных гулей.       — С восторгом, если бы не болезнь.       Не Хуайсан вдруг хлопнул себя веером по лбу и издал звук, как будто о чём-то вспомнил.       — Кстати, Лань Ванцзи о тебе спрашивал.       Ян Джиан удивился:       — Вот как? С чего это вдруг?       — Не знаю, но мне кажется, он начал кое-что подозревать. Так что советую тебе впредь соблюдать дальнейшую осторожность.       — Но ты же меня ему не выдал, я надеюсь?       Не Хуайсан схватил приятеля за лицо, заставляя тем самым посмотреть ему в глаза.       — А теперь посмотри на меня внимательно, А-Джи, и скажи: разве я когда-нибудь давал тебе повод во мне сомневаться? Разве я хоть как-то намекнул? И разве я похож на человека, который способен раскрыть другим чужую тайну?       На все эти вопросы Ян Джиан ответил только одним словом «нет» и добавил после короткого молчания:       — Прости.       Только тогда Не Хуайсан его отпустил и не сказал на это ничего, кроме слова «забыли». Вновь последовало неловкое молчание. Ян Джиан очень сожалел о том, что на долю секунды усомнился в друге, и думал, как исправить эту ошибку. Но на ум ничего не приходило. Не Хуайсан в это время тронул Ян Джиана за плечо.       — А-Джи, ты когда-нибудь был в Цайи? И я не про тот день, когда ты впервые приехал.       — Толком не был, — ответил Ян Джиан, — а что?       — Просто я подумал, что мы могли бы его посетить, и я бы мог показать тебе местные достопримечательности, если ты, конечно, хочешь.       — Ещё бы я не хотел.       Известный своей болтливостью Фань Ваньюй частенько любил повторять: «Если ты ни разу не бывал в Цайи, значит, ты всё потерял». Теперь Ян Джиан мог в полной мере оценить его высказывание. Городок Цайи очень понравился Ян Джиану не столько речными каналами, которыми он был испещрён вдоль и поперёк, но и своей оживлённостью. Да и Не Хуайсан оказался прекрасным проводником и с интересом рассказывал о каждой достопримечательности. Юноше ещё понравилось то, что на каждом шагу продавались цветы, фрукты и сладости (да в основном, только они его и интересовали). Правда, расположенная практически рядом с причалом лавка предсказательницы напрягала Ян Джиана до такой степени, что он чуть ли не умолял Не Хуайсана отойти от неё на куда более безопасное расстояние.       Так они добрались до лавки с гребнями. И стоило только Ян Джиану задержать на них свой взгляд, как он тут же остановился. Юноша вспомнил данное А-Мин обещание купить какой-нибудь подарок. А ведь у неё в комнате целая коллекция гребней. Тем лучше ещё один гребень ей в коллекцию не помешает.       — Джиан-сюн, ты идёшь? — Не Хуайсан в это время ушёл на небольшое расстояние, но успел заметить, что приятель не торопится продолжать прогулку.       — Иди пока без меня, А-Сан, — произнёс Ян Джиан, — я тебя догоню.       Не Хуайсан ушёл, а Ян Джиан же подошёл к лавке с гребнями. Он словно придирчиво рассматривал каждый гребень, но ни один не привлёк его внимания.       — Выбираете подарок невесте? — поинтересовалась торговка.       — А? — Ян Джиан поднял голову, — ну да, возможно.       Он вновь вернулся взглядом к гребням. Но, как и следовало, ожидать: глаз ни на одном не зацепился. И тут ему попался расписанный гребень. Рисунок изображал парящего в небе дракона. Гребень так понравился Ян Джиану, что он даже решил, что лучшего подарка для Сяомин и не сыскать.       — Он обязательно понравится Сяомин, — только и сказал юноша, — решено. Я покупаю его.       Ян Джиан даже заплатить за покупку не успел, когда его внимание привлёк детский смех. Обернувшись, он увидел играющих неподалёку от него и лавки с гребнями детей от шести до девяти лет. Они подбрасывали ногой волан. Лёгкая улыбка показалась на губах Ян Джиана, стоило ему только понять, во что они играли.       Суть игры в «пушок» заключалась в том, что дети подбрасывали ногой волан и считали, кто сумеет дольше продержать и не уронить. Ян Джиан частенько играл в эту игру вместе с Мэйфенг, Сяомин и мальчиками. Вот только для Мэйфенг игра заканчивалась, не успев начаться, потому что всегда приходила матушка и начинала ругать её только за то, что она проводит время в развлечениях, а не в учёбе. Вот только потом, чтобы отвлечь от игр уже и Сяомин, матушка придумала для неё самое страшное, что мог только себе представить Ян Джиан: едва девочке исполнилось пять лет, матушка самолично начала бинтовать ей ступни.       И улыбка его тут же погасла, стоило ему только увидеть, что в стороне от играющих стояла девочка и с лёгкой грустью и толикой зависти смотрела на своих подружек, что всё ещё подбрасывали ногой. Ян Джиан видел только один вариант: забинтованные ноги. А разговор двух торговок только подтвердил догадку, но слух зацепился только за отдельные фразы.       — Теперь я начинаю понимать, почему Вторая Дева Ян из Лунвея так ратует за то, чтобы детям перестали бинтовать ноги.       — Ратовать-то ратует, но ты забыла одну вещь: эта безумная женщина, что зовётся её матерью, вряд ли к этому прислушается. Да и не дождёшься этого от той, что самолично сделала свою младшую дочь калекой.       Как бы Ян Джиан не злился на то, что его мать все как один называют «безумной», но даже он не мог простить ей забинтованные ножки Сяомин. У него в ушах до сих пор звенел её плач: каждую ночь она пыталась тайком снять с себя эти бинты, от боли девочка не могла даже уснуть. Для старших девочек и для двоюродной сестры это был просто ад: Мэйфенг ругалась на Сяомин, Юйхуань — на Мэйфенг, Ян Янмей — на всех подряд, даже её братья, ненароком высунувшие носы из комнаты, чтобы понять, что происходит, попадали от неё под раздачу. И только Ян Джиан как мог старался облегчить страдания Сяомин: первое время он прибегал к младшей сестре в комнату и вытаскивал из-под одеяла её горящие от боли ножки, чтобы они хоть как-то охладились. Происходило это ровно до тех пор, пока матушка не начала его гнать. А потому, глядя сейчас на девочку, что стояла в сторонке от играющих подружек, юноша испытывал очень неприятное чувство. Он едва отошёл от лавки, как вдруг его кто-то позвал.       — Господин Ян!       О нет… И какая же только нелёгкая принесла сюда Деву Ин? Как же не вовремя ушёл А-Сан!       — Твою мать… — еле слышно выругался Ян Джиан, что, впрочем, не помешало ему сделать приветственный поклон, когда девушка приблизилась, и произнести вслух: — Дева Ин, какая приятная неожиданность!       Дева Ин последовала его примеру.       — Мне тоже очень приятно вас видеть, Господин Ян! Что привело вас в Цайи?       — А-а-а, мой друг показывает мне местные достопримечательности, сами понимаете, я толком-то и не был здесь ещё с того дня, когда только сюда приехал. Правда, сейчас он куда-то ушёл, а я остался его ждать.       — Ждать у лавки с гребнями? — улыбнулась девушка.       Ян Джиан поспешно спрятал в мешочек купленный для Сяомин гребень и сказал:       — Ах это… Я просто выбирал подарок для своей…       — Невесты?       Ян Джиану на секунду показалось, что голос у Девы Ин был расстроен. Видимо, она и подумать не могла, что этот скромный и застенчивый юноша может быть с кем-то помолвлен. Но смутило его не это.       — Простите? — он сделал вид, что ослышался.       — Я говорю про девушку, которую вы называли Сяомин.       Теперь-то Ян Джиан понял, в чём дело. Неужели она подумала, что А-Мин — его невеста? Он коротко рассмеялся и сказал:       — Сяомин не невеста; она моя сестрёнка. Самая младшая. Просто она коллекционирует гребни, вот я и купил ей для коллекции.       — О, тогда я прошу у вас прощения: я ошиблась.       — Ну, что вы, я не сержусь.       Дева Ин слегка улыбнулась.       — Вы ведь впервые здесь? — спросила она.       — Да, — кивнул Ян Джиан.       — Должно быть, непривычно после Драконьей Заставы?       — Единственное, что мне немного непривычно, так это то, что приходится слишком рано вставать. А ещё же эти правила.       — Я бы, наверное, с ума сошла, если бы попробовала выучить их все.       — А вы сами тут впервые?       — Нет, — ответила Дева Ин, — я здесь уже второй год.       — Ну что ж, — проговорил Ян Джиан, удивляясь своей смелости (или же наглости?), — пока моего приятеля нет, вы не могли бы составить мне компанию?       — С превеликим удовольствием. Я в своё время обошла весь Цайи вдоль и поперёк, так что многие места мне здесь знакомы.       За время прогулки Ян Джиан узнал многого интересного о своей спутнице. Во всяком случае он запомнил, пока что три вещи. Первое: девушку звали Ин Шучун. Второе: она — единственная дочь Главы Ордена Шаосин Ин. И третье: она помолвлена. Вот только с кем, Ян Джиан особо не вникал. Вопрос в другом: если у неё есть жених, то почему именно он, юноша из Лунвея, оказался удостоенным её внимания? Ответа на него Ян Джиан и сам ещё не знал.       Тем временем Ин Шучун ему увлечённо рассказывала, как она изучала каждый уголок Цайи ещё тогда, как впервые приехала в Гусу на обучение, а потому могла с лёгкостью показать, где расположена та же, например, лавка со сладостями. Девушка подводила его и к сувенирным лавкам, но сувениры мало чем интересовали Ян Джиана.       И всё было бы ничего, если бы Ин Шучун не повела Ян Джиана к той самой лавке предсказательницы, которую тот так тщательно обходил стороной. Юноша старался всеми способами заставить девушку не ходить туда, уверяя, что старуха может оказаться шарлатанкой, да и вообще он не верит во все эти предсказания, но Ин Шучун была неумолима.       Едва юноша и девушка зашли в лавку, как Ян Джиан испытал резкое желание убраться отсюда подобру-поздорову. Сердце заколотилось так быстро, что юноша испугался, как бы не вернулся приступ. В лавке было темно, хоть глаз выколи. Но больше всего его напугала находящаяся там старуха. Одетая в белое, словно у неё кто-то умер, слепая на один глаз, с морщинистым лицом и наполовину беззубым ртом.       — Давненько ко мне не захаживали приглашённые ученики Ордена Гусу Лань, — произнесла старуха.       Как бы ни был напуган Ян Джиан, правила вежливости никто не отменял. Он сделал приветственный поклон:       — Ян Джиан из Лунвея.       — Ин Шучун из Шаосина, — последовала его примеру девушка.       Ин Шучун у гадалки не вызвала особого интереса, а вот на Ян Джиане она взгляд задержала. От чего у юноше волосы на загривке зашевелились, сердце ухнуло куда-то вниз, а желание сбежать никуда не делось. На его счастье Ин Шучун отвлекла гадалку вопросом, сколько она хочет за предсказание. И за то время, пока они торговались, Ян Джиан незаметно выпил лекарство, и чувство тревоги его отпустило, но надолго ли? Ин Шучун, казалось, не беспокоило ничего. Они с гадалкой всё-таки сошлись в цене, и теперь девушка протягивала ей шесть монет: по три за каждого. Юноша про себя прошептал излюбленное:       — Я ещё об этом пожалею.       Из всех гаданий Ян Джиану было знакомо только гадание по чаинкам. Его практиковали не только в Лунвее, но и в когда-то процветающем, а ныне разрушенном и обезлюдевшем Ордене Ганьсу Сяо. Но там гадальщики были очень искусными, и все их предсказания сбывались буквально на глазах. А в Лунвее в большинстве своём были шарлатаны. Один из них не так давно предсказал, что скоро наступят тёмные времена. Но все тёмные времена канули в небытие вместе с Войной Двух Драконов. Однако, с хиромантией юноша ещё никогда не сталкивался, о чём он поделился со своей спутницей.       — По правде говоря, — произнесла Ин Шучун, — мне всегда было интересно, что ждёт меня в будущем. Одной ученице моего Ордена гадалка нагадала счастливое замужество.       — Не все предсказания бывают точны, — сказал Ян Джиан, — и я бы, Дева Ин, на вашем месте не доверял всему, что говорят различного рода шарлатаны. Им лишь бы сказать то, что люди хотят от них услышать, и уйти с их деньгами.       Гадалка посуровела, что, впрочем, не помешало ей усмехнуться.       — Значит, ты не веришь в будущее?       Ян Джиан предпочёл не отвечать на этот вопрос, вместо сказал:       — Всё, что я хочу, это узнать, сможет ли мной гордиться моя матушка, — и протянул ладонь, которую гадалка тут же взяла.       Она внимательно всматривалась в линии на ладони, временами хмурилась, цокала языком, а иногда и чему-то улыбалась. У Ян Джиана на лице отразился весь спектр эмоций от недоумения до нетерпения и раздражения. Наконец, гадалка подняла глаза на юношу.       — Вижу, что тебя в ближайшем будущем ждёт серьёзное испытание. Дальнейший твой путь зависит от того, выдержишь ты его или нет. Но вижу я так же, что тебе нанесёт удар в спину близкий тебе человек. Человек, чьё признание ты стремишься заслужить, но не заслужишь никогда. Вижу я ещё и Любовь, но она идёт рука об руку со Смертью.       — Хо-хо, Любовь… — рассмеялся Ян Джиан, — я хотел спросить, сможет ли мной гордиться матушка, а вы мне про испытания говорите!       — Верить или не верить — дело твоё, — произнесла гадалка.       Ян Джиан фыркнул и не стал спорить со старухой дальше: она ведь так и будет настаивать на своём предсказании.       — А что насчёт меня? — спросила Ин Шучун.       Предсказательница взяла протянутую девушкой ладонь. Ян Джиан теперь во все глаза за ними наблюдал. У него засосало под ложечкой, стоило только ему взглянуть на сосредоточенное лицо старухи, словно ей что-то не понравилось в ладони Ин Шучун.       — Вижу, ты помолвлена, — сказала старуха.       — Госпожа, — рассмеялась Ин Шучун, — зачем мне говорить то, что я и так знаю? Лучше мне скажите вот что. Дело в том, что мне очень нравится один юноша и…       Старуха оставила её слова без внимания и продолжала:       — Вот только счастья эта помолвка тебе не принесёт.       — То есть она будет разорвана? — Ин Шучун на какой-то момент обрадовалась, — или я стану вдовой? А может, — она вдруг испугалась, — мой будущий муж будет дурно со мной обращаться?       — Ты станешь матерью, но женой никогда, — словно нараспев произнесла гадалка, — будущее твоё окутано мраком и холодными водами.       Ин Шучун часто моргала глазами и тяжело дышала, явно не в силах поверить в то, что говорила женщина. Она резко одёрнула руку и теперь с ужасом смотрела на старуху, бормоча про себя: «Нет! Нет! Я не хочу! Не хочу умирать!». Предсказательница даже не шелохнулась и лишь со снисходительной улыбкой наблюдала за происходящим. Ян Джиан больше не мог молчать.       — Хватит!       Гадалка усмехнулась, чем ещё больше рассердила его.       — Видите, до чего вы довели бедную девушку! Она и так переживает из-за своей помолвки, а ей тут такое пророчат! Будьте уверены, что я обязательно позабочусь о том, чтобы вы перестали пугать девушек!       Не Хуайсан пришёл в тот самый момент, когда рассвирепевший Ян Джиан, подхватив Ин Шучун под локоть, уводил её от лавки предсказательницы. Девушка плакала навзрыд, повторяя про себя только одно «Мне страшно!». Не Хуайсан подошёл к другу и его спутнице и уже хотел было поинтересоваться в чём дело, Ян Джиан одними губами прошептал:       — Потом.       Не Хуайсан не стал ни о чём спрашивать.       — Дева Ин, успокойтесь, — сказал Ян Джиан, аккуратно придерживая девушку под локоть, — мало ли что сказала эта старуха. Не воспринимайте её слова близко к сердцу.       Но Ин Шучун не успокаивалась; она всё плакала и плакала. Оставив её на попечение Не Хуайсана, Ян Джиан кинулся к прилавку со сладостями и купил им всем троим фруктов в карамели, которых они наелись так, что мигом забыли и о гадалке, и о её предсказаниях.       Однако, осадок ещё оставался. Ян Джиан сильно пожалел о том, что поддался на уговоры Ин Шучун заглянуть в эту лавку. Тогда бы он не выслушал весь тот бред про испытания, про близкого человека, про Любовь, идущую рука об руку со Смертью, и Дева Ин бы не перепугалась. Чтобы отвлечься, юноша достал из мешочка цянькунь купленный гребень и принялся его разглядывать, хотя вот только некоторое время назад успел изучить вдоль и поперёк. Во всей этой истории утешало то, что старуха ни словом не обмолвилась о его сёстрах. И он был готов поклясться, что, если бы она сказала бы что-то про Сяомин, то тогда бы разнёс эту лавку к гуям собачьим!       Отвлечься не получилось.       Ян Джиан уже убирал гребень обратно в мешочек, как ему пришла в голову одна идея:       — А может, на лодке покатаемся?