Сердце Алого Дракона. Том 1. Дремлющий Дракон

      Утром следующего дня Не Хуайсан стал свидетелем неприятного разговора Ян Джии с близнецами. Те стояли, понурив головы, и клятвенно заверили, что больше такого не повторится. Ян Бэй даже добавил:       — Но мы же не сказали ему, кто ты на самом деле, шицзе.       — Спасибо и за это, — проворчала Ян Джия, — но вот за то, что ты назвал меня «шицзе», Ян Бэй, ты получаешь строгий выговор.       Осознавший свою оплошность, мальчишка тут же прикусил язык, а Ян Яо вдобавок отвесил брату звонкий подзатыльник, процедив:       — Ты бы ещё на всю округу закричал!       — Извини, ничего не могу с собой поделать, привычка, — отозвался Ян Бэй.       Мальчишки бы вновь начали пререкаться, если бы Ян Джия взмахом руки не отослала их от греха подальше. Близнецы ушли, а Не Хуайсан подошёл к подруге и спросил, строго следуя их договорённости:       — Чего это ты на них ругался с утра пораньше?       Ян Джия ответила:       — Да после того, что они вчера сделали, им не помешало бы уши оторвать.       — А что они сделали?       И Ян Джия всё ему рассказала. Не Хуайсан усмехнулся:       — Если наш секрет узнал только Вэй-сюн, то я спокоен. Уж что-что, а тайны хранить он умеет. А за твоими мальчишками я буду смотреть в оба глаза.       Впрочем угроза была излишней, потому что близнецы ни намёком ни упрёком не обмолвились о маленькой тайне их шицзе. Жизнь шла своим чередом, если не считать того, что Ян Джия всё реже стала видеть Ин Шучун, а если и видела её, то чаще всего девушка была грустна и задумчива. Иной раз посмотрит на Ян Джию, грустно вздохнёт и дальше пойдёт. Девушка чувствовала свою вину перед Ин Шучун. Надо же ей было ляпнуть про «обрезанного рукава»! Сказала бы лучше «моё сердце занято» или «я люблю другого», тогда Ин Шучун расстроилась бы, конечно, но во всяком случае быстрее бы смирилась.       А потом Ин Шучун и вовсе перестала показываться Ян Джие на глаза. Хоть Не Хуайсан и пытался успокоить подругу, говоря, что, может, оно и к лучшему, что Дева Ин больше «Джиан-сюна» не побеспокоит, но всё равно девушке было немного неуютно. Дошло до того, что она написала Ин Шучун записку с извинениями и через мальчишку-посыльного передала её девушке. Ответ пришёл незамедлительно: «Я на вас не сержусь, Господин Ян, это мне следует просить у вас прощения за то, что я навязывала вам своё общество». На следующее послание о том, что возможно ли будет возобновить в ближайшее время их общение, Ин Шучун ответила простым коротким: «Возможно». Этот ответ немного успокоил Ян Джию, хотя у Не Хуайсана это вызвало волну неодобрения.       — Зря ты это сделал, а вдруг она опять за своё возьмётся?       На что Ян Джия ответила:       — Не думаю.       Но в жизни такой девушки, как Ян Джия, не всё всегда бывало плохо.       Вечерами, объединённые одной тайной Вэй Усянь и Ян Джия, как и всегда, собирались в её комнате, где девушка заваривала чай из купленных не так давно в Цайи листьев. И эти вечера были для Ян Джии словно глоток свежего воздуха.       Иногда девушка играла Вэй Ину на эрху новые мелодии её собственного сочинения. Юноша однажды пообещал ей, что когда-нибудь он принесёт флейту, и музицировать они уже будут вместе. Иногда Вэй Усянь рассказывал Ян Джие какие-то смешные истории, которые только с ним и могли приключиться. А иногда Ян Джия даже жаловалась на слишком уж пресную еду и говорила, что хуже этого может быть только рисовая каша с тыквой, которой её и сестёр кормили в Ланьлине только так. И если сёстры за неимением ничего другого ели то, что им давали, то Джия, которая терпеть не могла тыкву, уходила из-за стола голодная. «Уж лучше голодной лечь спать, чем сидеть с кислым лицом и ковыряться в тарелке», — говорила она.       — С помолвкой-то что думаешь делать? — задал интересующий его вопрос Вэй Усянь.       — Что делать, что делать, думать буду, как сделать так, чтобы она не случилась, — сказала Ян Джия, — тем более ты сам сказал, что вопрос ещё не решён, так что время у меня есть. М, кстати, меня же Цзэу-цзюнь сегодня перехватил, и уж явно не за тем, чтобы чаю со мной выпить. Разговор у нас только о помолвке и шёл. Уж он-то мне и намекнул, что его брат не особо-то ей и рад. Хоть в этом мы с Лань Ванцзи солидарны. А если учитывать, что он и его дядя уж очень ко мне предвзято относятся, то я даже удивляться не стала. Вслух я этого, естественно, не сказала. Дальше больше, Цзэу-цзюнь даже поинтересовался у меня, что я, как «старший брат невесты», думаю о помолвке.       — И что ты ответила?       — А я ему так и сказала: «Цзэу-цзюнь, я думаю, что вы не хуже меня знаете, что помолвка — это меньшее, что сейчас интересует мою эрмэй; у неё есть куда более важные дела. Она трудится над процветанием Ордена Лунвей Ян». И ты мне поверишь, если я скажу, что еле сдержалась, чтобы не засмеяться?       — Я уже представляю себе их лица, когда они узнают, кто ты на самом деле.       От неожиданности Ян Джия чуть не выплюнула чай и еле-еле старалась сдержать рвущийся наружу смех, хотя улыбка и характерно подрагивающие плечи говорили сами за себя. Наконец, с трудом проглотив чай, девушка всё-таки дала волю смеху.       — О, да, зрелище, хи-хи, будет незабываемым. Хотя, если посмотреть на Лань Ванцзи, то мне, кажется, что он, хи-хи, лишён чувства юмора.       Вэй Усянь усмехнулся.       — Лишён чувства юмора, говоришь?       — Да перестань, ты прекрасно знаешь, о чём я. Я это поняла ещё, когда ты ему сборник весенних картинок подсунул. Я, наверное, это до седых волос буду помнить.       Теперь настала очередь Вэй Усяня смеяться, стоило ему только вспомнить о той шутке месячной давности.       Отсмеявшись, Ян Джия отпила ещё чаю и посмотрела на усеянное звёздами небо, словно думая о чём-то своём, а потому не сразу услышала, как Вэй Усянь произнёс:       — Одно я знаю наверняка: в Гусу тебе не место.       Ян Джия устремила на него взгляд:       — Это ты верно подметил. Что хорошего может быть в том, что приходится подчиняться правилам, большинство из которых начинается со слова «нельзя»? Нельзя смеяться, нельзя шуметь и прочее. Это Юйхуань туда рвётся, я сама не знаю почему.       — Твоя старшая сестра? — удивился Вэй Усянь, — в Гусу?       — Вот и я удивилась, когда она просила матушку, чтобы та отправила сюда либо меня либо её вместо Мэйфенг. А, впрочем, это желание Юйхуань, и я не имею права её за это осуждать. А вот, что касается меня, то больше всего я люблю путешествовать. Я не только Лунвей изучила вдоль и поперёк. Я была в Ланьлине, а до этого вместе с дядей посещала Ганьсу и Цинхэ.       — А если бы я тебя пригласил погостить какое-то время в Юньмэне, ты бы согласилась?       Ян Джия слегка улыбнулась.       — Это твоё личное приглашение, или это всё-таки будет официальный визит?       — А есть разница? — в тон ей спросил Вэй Усянь.       — Особой разницы нет, потому что в обоих случаях я приеду не с пустыми руками. Если говорить про официальный визит, то это будут переговоры с твоим шишу насчёт того, чтобы между Орденом Лунвей Ян и Орденом Юньмэн Цзян установить торговые отношения. А если это просто приглашение, то тогда будь готов к тому, что я привезу гостинцы.       — Так, ловлю тебя на слове.       — Значит, договорились, но, знай, я обязательно приеду в Юньмэн с каштанами, яблоками и мёдом диких пчёл.

***

      Этот день Ян Джия, наверное, будет вспоминать как страшный сон, хотя казалось бы, ничего по сути даже беды не предвещало. Всё началось с того, что утром ученики собрались у длинной стены, в которой было вдолблено ажурное окно, изображающее различные сцены. Лань Цижэнь объяснил, что каждая сцена на ажурном окне изображала жизнь одного из предков Ордена Гусу Лань. Четыре самых известных и самых древних оконца иллюстрировали жизненный путь основателя клана Лань — Лань Ань.       И если ученики слушали эту историю очень внимательно, то близнецы Ян Бэй и Ян Яо, не стесняясь присутствия своей шицзе, всячески показывали, что им это скучно и неинтересно. Они постоянно перешёптывались друг с другом, демонстративно зевали, чуть ли не делали вид, что засыпают. Конечно, Ян Джия старалась призвать мальчишек к порядку, но надолго их просто не хватало.       — Я уже храплю, А-Бэй, слышишь? — в очередной раз произнёс Ян Яо.       — А я зеваю, — откликнулся его брат.       — А ну цыц! — шикнула на них Ян Джия и перешла к главному козырю, — не то расскажу Вэнь Ксие, совсем уж без неё распустились.       Услышав про Вэнь Ксию (уж кого, а её близнецы, действительно, как огня боялись), мальчишки резко взбодрились и стали слушать историю основателя клана Лань дальше.       Как только история закончилась, юноши начали судачить на её тему. Вскоре разговор перешёл к вопросу «спутника на стезе самосовершенствования», и они начали обсуждать известных девушек из различных орденов. Близнецы не упустили случая выбрать объектом своего обсуждения Ин Шучун.       — Что-то Деву Ин в последнее время не видно, — сказал Ян Бэй.       — Да ладно, — хохотнул его брат, — ты что, запал на эту косоглазую уродину?       — Да пропади она! Я про Ин Шучун, которая всюду таскалась за нашим «шисюном».       — А, ты про неё говоришь, а я уж было подумал, что ты говоришь про одну из её шимэй. Подожди-ка, я не понял, а с каких это пор Ин Шучун таскалась за «шисюном»?       — Я тебе больше скажу, она на «него» влюблёнными глазами смотрела. Она на своего жениха так не смотрела.       — Да, но наш «шисюн»-то не парень!       Ян Джия не в силах терпеть этот галдёж произнесла:       — Замолчали оба! Если нечем заняться, так я обязательно вам работу найду.       Мальчишки притихли, а в это время кто-то спросил:       — Цзысюань-сюн, а кого ты считаешь самой лучшей?       Кто-то другой одёрнул:       — Ты бы лучше не спрашивал его об этом. У него уже есть невеста, и, конечно, ответом будет она.       Ян Джия превратилась в слух и, прежде чем близнецы снова начали галдеть и комментировать, подняла в их сторону руку и скомандовала:       — Рот на замок.       Задавший вопрос ученик радостно продолжал:       — Правда? А из какого она Ордена? Она, наверняка, чрезвычайно талантлива и красива.       — Не стоит говорить об этом, — сказал Цзинь Цзысюань.       Вэй Усянь тут же встрял в разговор:       — Что значит «не стоит говорить об этом»?       Ян Джия уже издалека заметила, как её друзья стояли неподалёку от Цзинь Цзысюаня. Оба были сейчас настроены очень враждебно.       — Попахивает ссорой, — сказала про себя Ян Джия и подошла поближе к друзьям, чтобы понять, о чём идёт разговор, и почему Вэй Усянь и Цзян Чэн выглядят так, как будто хотят устроить с Цзинь Цзысюанем драку.       — Неужели Цзинь-сюн может быть чем-то недоволен моей шицзе? — продолжил Вэй Усянь.       Ян Джия изменилась в лице. Вот так раз. Никто и никогда не говорил ей о том, что её единокровный брат помолвлен со старшей сестрой Цзян Чэна — Цзян Яньли. Всё, что девушка о ней знала, так это то, что она обладала кротким нравом, и всё. А тут вот оказывается, что.       Цзинь Цзысюань повернулся к троице и спросил, обращаясь к Вэй Усяню:       — Отчего бы тебе не спросить, чем я могу быть в ней доволен?       — Ах ты…! — начал было Цзян Чэн, уже готовясь ринуться вперёд, но Ян Джия вовремя придержала его за плечо, а вот Вэй Усянь напротив подошёл к Цзинь Цзысюань и чуть ли не волком на него смотрел.       — Что такое? — издевательски спросил Цзинь Цзысюань, — я не прав? Если ты так беспокоишься о своей милой шицзе, то иди и разговаривай с её отцом. Всё равно он относится к тебе лучше, чем к собственному сыну.       Цзинь Цзысюань говорил и даже не обращал внимания на то, как стоящая за спиной застывшего от этих слов Цзян Чэна Ян Джия отчаянно жестикулировала, не забывая при этом строить страшные гримасы и тихо ругаться на брата на чём свет стоит, хотя у неё самой чесались руки отвесить Цзинь Цзысюаню смачный подзатыльник. А, по сжатому кулаку Вэй Усяня, Ян Джия поняла, что её брат задел его за живое.       А уже в следующее мгновение Вэй Усянь бросился вперёд и ударил Цзинь Цзысюаня кулаком. Пострадавшая половина лица юноши немедленно отекла, и он тут же ударил в ответ. Раздались возгласы:       — Драка! Драка!       Поняв, что в воздухе запахло скандалом, сорвавшаяся с места Ян Джия попробовала было вклиниться между дерущимися, и, надо же было такому случиться, что Цзинь Цзысюань в это время взмахнул рукой и, не глядя, попал прямиком в скулу девушки. И прежде чем Вэй Усянь снова ударил своего противника, оправившаяся Ян Джия с возгласом:       — Не лезь, Усянь-сюн, я сам ему задам! — не поскупилась на сдачу.       И, пока ученики пытались разнять дерущихся, близнецы тем временем начали делать ставки.       — Ставлю пятёрку на шицзе, — тихо сказал Ян Бэй.       — Да идите вы к гуевой бабушке со своими ставками! — крикнул в это время Не Хуайсан, бросившийся к Ян Джие и теперь пытающийся оттащить её от Цзинь Цзысюаня чуть ли не за шиворот.       Дерущихся разняли, при этом Не Хуайсан продолжал крепко удерживать Ян Джию, которая рвалась к брату, чтобы за подбитую скулу ещё раз хорошенько его проучить, и орала при этом:       — Пусти меня, А-Сан, я его сейчас так приложу, мать родная не узнает!       — Джиан-сюн, угомонись, тебе же хуже будет! — пытался воззвать к ней Не Хуайсан.       Крики прервал возглас Лань Цижэня:       — Безобразие! Кто позволил вам в Облачных Глубинах затеять драку?       Только тогда Ян Джия остыла, и Не Хуайсан её отпустил.       Для начала все трое, стоя на коленях, выслушали от Лань Цижэня суровое порицание, хотя Ян Джия и порывалась вставить своё слово. Затем последовало наказание: Вэй Усяня и Ян Джию, конечно, разделили, но девушка всё равно тайком сумела пробраться к другу, и теперь вместе с ним стояла на коленях на гальке и наблюдала, как Вэй Ин отрыл муравьиный лаз.       — Сильно болит, Джия-цзе? — после долгого молчания спросил юноша.       — Терпимо, — ответила Ян Джия, — но это ерунда; не в таком дерьме бывала. И я-то ладно, а вот Цзысюань так просто красавец. Шутка что ли, по синяку на каждой скуле.       — Зато это для него урок. Наверняка, он к такому не привык.       Ян Джия усмехнулась, а затем решила сменить тему:       — Усянь-сюн, твоя шицзе. Какая она?       — Моя шицзе, — начал Вэй Усянь, — она очень добрая и заботливая. Она тот человек, который тебя поддержит, когда тебе плохо, и всегда во всём видит только хорошее.       — Значит, мой брат бестолковый дурак, раз этого не понимает.       И тут Ян Джия, словно, почувствовав чьё-то присутствие, деликатно кашлянула и мотнула головой в сторону. Вэй Усянь обернулся только для того, чтобы увидеть наблюдавшего за ними Лань Чжаня. Очевидно, Лань Цижэнь приказал племяннику проверить стоят ли Вэй Усянь и Ян «Джиан» на коленях, как положено. И так как последнего в отведённом ему для отбывания наказания месте Лань Чжань не нашёл, то пришлось проверить Вэй Усяня. В последние дни он и этот плут особенно сильно сдружились: такая дружба, что один, то и второй. Один нарушает правила, второй — за ним. Один по ночам самоволки устраивает, и второй не отстаёт. Вот и теперь сидят вдвоём.       Ян Джия принялась делать вид, что изучает гальку под коленями, а Вэй Усянь, помахав рукой Лань Чжаню, крикнул:       — Ванцзи-сюн, давно не виделись! А я уж думал, ты сердишься на меня!       Лань Чжань какое-то время смотрел на них, и затем ушёл. Вэй Усянь переглянулся с Ян Джией и поинтересовался:       — Что такое? Да кто его опять рассердил?       Ян Джия пожала плечами.       — Кто же ещё это может, кроме тебя, — сказал подошедший к ним Цзян Чэн, — я думаю, он больше никогда не захочет тебя видеть.       Ян Джия фыркнула, а Вэй Усянь усмехнулся.       — Кстати, насчёт Цзинь Цзысюаня. Я слышал, что этот неженка очень дорожит своим прекрасным лицом. Интересно, что он почувствует, когда посмотрит в зеркало?       В это время Ян Джия заговорила:       — Простите, что прерываю вашу беседу, но думаю, вам стоит посмотреть вон туда.       Вэй Ин и Цзян Чэн посмотрели туда, куда указала девушка, и увидели беседующих невдалеке Лань Цижэня, Цзян Фэнмяня и Цзинь Гуаншаня.       — Странно, что Хозяйка Ордена Ян сюда не приехала, хотя ты тоже участвовал в драке, — поделился своим открытием Цзян Чэн.       Если драка встревожила оба именитых ордена настолько, что в тот же день Цзян Фэнмянь и Цзинь Гуаншань поспешили в Гусу из Юньмэна и Ланьлина, то Ян Хуан и горя мало, раз она и не подумала покидать Лунвей, сославшись на сильную занятость.       — Дядя Цзян здесь? — удивился Вэй Усянь, — неужели и шицзе с ним?       — Зачем сестре приходить сюда? — строго произнёс Цзян Чэн, — смотреть, как ты позоришься? В следующий раз думай, что делаешь.       В свою очередь Ян Джия была очень неприятно удивлена, увидев рядом с Главой Ордена Цзян Цзинь Гуаншаня. Она бы поняла, если бы он только из-за сегодняшней драки здесь объявился. Где-то мелькала спасительная, но наивная мысль о том, что, возможно, в этом случае о маскараде, устроенной средней дочерью Ян Хуан, Цзинь Гуаншань ничего не пронюхал. Но, вспомнив самое первое письмо своих советников, а особенно последнюю строчку Вэнь Ксии: «Я не удивлюсь, если твоя матушка написала два письма: одно — в Гусу, а другое — в Ланьлин», Ян Джия поняла, что шансов на благополучный исход не было. Вслух же она только спросила:       — А отцу моему что здесь нужно?       Цзян Чэн посмотрел на девушку:       — Ты-то чего боишься?       Ян Джия потупилась.       — Я не боюсь, но у меня очень нехорошее предчувствие.