***
Возращение дочерей и советников с подписанным Цзян Фэнмянем договором не вызвало у Ян Хуан никаких эмоций, кроме одного единственного слова «позорница». А вот Лю Сюань напротив был очень доволен. Теперь шансы вытащить некогда богатый Орден Лунвей Ян из нищеты, в которую его вогнала Война Двух Драконов резко возросли. Так же его поддержку встретила идея начать продажи арбузов, и тем более Лю Сюаню, как выходцу из купеческой семьи, были известны все тонкости рыночной торговли, а потому он сразу сказал, что все вопросы лично берёт на себя. Как раз именно за этой беседой их и застала Ян Хуан. Она недовольно оглядывала то шисюна, то дочерей с этими дармоедами, и тут её взгляд упал на арбузы. Женщина не помнила, чтобы они росли где-нибудь в Лунвее. Но ведь кто-то же их где-то нашёл и принёс их сюда. — Скажи мне, Лю Сюань, — спросила Ян Хуан, — откуда у нас взялись арбузы? Насколько я знаю, в Лунвее они не растут. — Это Джия привезла из Юньмэна несколько ящиков, — ответил мужчина, — некоторые из них она планирует отправить на продажу. Ян Хуан только презрительно фыркнула. Только и слышит «Джия то, Джия сё, Джия молодец, Джия умница». Но на самом деле ничего такого примечательного Подменыш не сделала, а только в очередной раз опозорилась: если женщина правильно услышала, что Госпожа Юй очень холодно встретила Джию. Хоть Ян Хуан и недолюбливала Пурпурную Паучиху, но сейчас она была с ней солидарна: хоть кто-то попытался поставить на место эту несносную девчонку, но и тут с Подменыша всё как с гуся вода! Женщина ушла, а Лю Сюань вернулся к лакомившимся арбузом переговорщикам. — Так что ты говорила, А-Джи? — спросил он с хитрым прищуром. — Пристань Лотоса, действительно, очень красивая, — произнесла Джия, — мне даже уезжать оттуда не хотелось, а хотелось остаться чуть-чуть подольше. — Наберись терпения, А-Джи, и рано или поздно ты снова туда поедешь, но уже не гостьей, а Хозяйкой. Надеюсь, к тому времени вопрос о твоей помолвке наконец решиться. Джия густо покраснела. — Зато Фань Ваньюй отличился, — вставила своё слово Вэнь Ксия. — И что же он сделал? — удивился Лю Сюань. — А он фазанов привёз, — солидно проговорила Вэнь Ксия, — и всё потому, что это чучело решило заняться их разведением, не имея при себе даже элементарных знаний о том, как, что и зачем. Фань Ваньюй уже открыл рот, чтобы дать сопернице достойный отпор, когда Лю Сюань произнёс: — Ксия, не будь так строга к тому, что А-Юй проявил инициативу. Конечно, ему многому придётся научиться, но, если он будет стараться, то что-то из его затеи да получится, — учитель похлопал младшего советника по плечу и сказал: — Пойдём, А-Юй, расскажу тебе парочку секретов.***
Середина зимы принесла обитателям Драконьей Заставы немало хлопот. А всё из-за того, что близился день родов, и по этой причине Ян Хуан лютовала только так. Как очень тонко тогда заметил Фань Ваньюй, чем ближе роды, тем хуже настроение у Хозяйки Ордена Ян. И это не было преувеличением. Если до этого женщина просто злилась без причины, то теперь она бросалась на всех без разбору. Где-то что-то не так, Ян Хуан выплёскивала свой гнев то на служанок, то на адептов, которые предпочитали разбегаться кто куда всякий раз, когда их Госпожа показывалась на горизонте. Доставалось и дочерям. Но если Джия вместе с Сяомин практически с матерью не пересекались и каждый день справлялись о её самочувствии и через слуг передавали ей всё необходимое, то Юйхуань и Мэйфенг доставалось по полной программе. Юйхуань порой сама не выдерживала и ругалась с матерью, а в очередной раз доведённая до слёз Мэйфенг предпочитала отсиживаться в своей комнате. Единственный, кто в это время мог спокойно находиться рядом с ней, это Лю Сюань, который ради того, чтобы успокоить шимэй, играл на флейте успокаивающие мелодии. И Ян Хуан, действительно, на какой-то промежуток времени меняла гнев на милость, а потом опять начиналось всё сначала. Единственное, что в тот момент не давало Джие сходить с ума за эти дни, так это переписка с Вэй Усянем. В каком-то из писем юноша поделился, что мёд диких пчёл стал пользоваться в Юньмэне большим спросом, а у Ши Фэй он стал чуть ли не любимым лакомством. В свою очередь Джия делилась своими успехами, рассказывала о затее Фань Ваньюя о разведении фазанов, Лю Сюань даже поделился с ним какими-то своими секретами и более того помогал мальчишке в его деле. Не забывала она справиться и об А-Мэй, которой она прислала в качестве подарка книгу со сказками, и, как заверил её Вэй Усянь, книжка девочке очень понравилась, и теперь она постоянно просила маму, чтобы та ей почитала. «Ты, видимо, настолько понравилась малышке, что она при встречах постоянно у меня спрашивает, когда ты снова к нам приедешь», — так же писал юноша и получал на это обещание, что, если Джие повезёт, то она снова приедет в Пристань Лотоса, но уже на подольше. А о проблемах с матерью девушка предпочла умолчать. Ни к чему другу было об этом знать. Новость о том, что Ян Хуан родила ребёнка, застала Джию и её советников в тот самый момент, когда они заселяли привезённых Фань Ваньюем фазанов в только недавно отстроенный для них и снабжённый всеми удобствами вольер. — Надеюсь, условия для них подходящие, — сказал Фань Ваньюй, бегая то к одному фазану, то к другому. — Лучше надейся на то, чтобы они здесь прижились, — проворчала Вэнь Ксия. — Не будь такой ворчуньей, Ксия-цзе. — А я и не ворчу. Я всё ещё убеждена в том, что из твоей затеи не выйдет ровным счётом ничего. Да, дядюшка Лю тебе помогает, но этого мало. Где элементарные знания? — Вот опять ты за своё. Джия только вздохнула. Да, как бы она ни пыталась призвать своих советников к порядку, всё равно они на какое-то время затихали, а потом снова вступали в полемику. Но, к её удивлению, советники внезапно прекратили спорить и теперь смотрели куда-то за спину Джии. Девушка нахмурилась, а, обернувшись, увидела стремительно шедшую к ним Юйхуань. Вид у неё был взбудораженный, как будто что-то случилось. Джия поняла: что-то с матерью. Она подошла к сестре и схватила её за плечи. — Что с мамой, говори? — С ней всё в порядке, во всяком случае теперь, — ответила Юйхуань. — Теперь? О чём ты? Ну говори, не томи. Джия пребывала в нетерпении и, если цзецзе сейчас не скажет, что с матерью, то она сама бросит все дела и побежит к ней. И девушке всё равно, будет ли ей рада мать или нет. Юйхуань же, дождавшись, когда Джия перестанет суетиться, проговорила: — Ребёнка родила. Мальчика. Вэнь Ксия и Фань Ваньюй удивлённо моргнули, а Джия не могла поверить в то, что говорила ей сестра. Неужели после «неудачных попыток», как Ян Хуан именовала рождение младших дочерей, её мечта о мальчике наконец сбылась? — Мальчик? Ты уверена? — переспросила Джия. Юйхуань кивнула. — Она хочет назвать его А-Цином. Мальчик… Мальчик… Так и вертелось у Джии в голове. Столько лет мать мечтала о сыне, и вот теперь, как сейчас рассказывала Юйхуань, она наконец держала его на руках, плакала от счастья, обнимала и целовала этот маленький крошечный и пищащий комочек. — Так что можешь мне поверить, А-Джи, — добавила старшая сестра, — я никогда прежде не видела нашу матушку такой радостной. Я до сих пор слышу её слова: «Я всё-таки его вымолила! Теперь у меня есть наследник!». Но самого главного Юйхуань не сказала; мать добавила, что теперь никто больше не поднимет её на смех, и рождение сына наконец заткнёт всем злым языкам рты. — Я думаю, — с улыбкой сказала Джия, — что А-Цин сумеет сделать матушку счастливой. — Я только надеюсь, что теперь-то она перенесёт свою идиотскую опеку на малыша и оставит нас с А-Фэнг в покое, — произнесла Юйхуань. Но девушка ошиблась. С рождением А-Цина, или, как его мать называла, ЦинЦин-эра, стало только хуже. Нянькам сына Ян Хуан не доверяла, считая, что они могут его случайно уронить или ударить, а то и вовсе оставить одного без присмотра. Поэтому ей было бы спокойно, если бы за А-Цином присматривала одна из дочерей. Но Юйхуань самоустранилась, сказав, что раз мать рожала сына для себя, а не для кого-то, так пусть сама им и занимается. Ей тех пяти лет в Ланьлине с лихвой хватило. Если бы Джия в своё время не оказывала старшей сестре помощь в присмотре за младшими девочками, то Юйхуань бы точно с ума сошла. Саму же Джию Ян Хуан к ЦинЦин-эру даже близко не подпускала. Хуже няньки, чем Подменыш, она даже представить себе не могла! Конечно, это было сказано специально, чтобы в очередной раз задеть среднюю дочь, которая и так работала над документацией, не поднимая головы, так теперь порой и вовсе не спала, стоило только А-Цину по ночам подать голос. Сяомин так же оказалась не допущена к брату. Что она, сама ещё ребёнок, может знать о том, как нянчить младенца? Правильно, ничего. А вот Мэйфенг оказалась самым что ни на есть идеальным вариантом. Вот только сама девочка не оценила по достоинству оказанную ей честь. Она пыталась бунтовать, отстраняла от себя свёрток с младенцем, но хуже всего было то, что А-Цин непрестанно плакал, чем доводил сестру до истерики. Она попробовала было спихнуть братика на Джию, но мать мигом пресекла эту затею на корню. Вэнь Ксия так же попыталась образумить мачеху, намекая, что было бы хорошо, если бы за А-Цином присматривала бы Джия-цзе, как самая ответственная, чем Мэйфенг; и лучше бы она этого не делала, потому что Ян Хуан разверещалась так, что старшая советница решила не поднимать эту тему, чтобы ещё больше не провоцировать Хозяйку Ордена Ян на скандал. Так Мэйфенг и оказалась один на один с кричащим братом, который никак не хотел успокаиваться. Хотя казалось бы, что не так. Его недавно покормили, а ещё до этого сменили пелёнку, нет, он всё равно не хотел успокаиваться, как бы бедная Мэйфенг не ходила с ним по комнате туда-сюда, не укачивала и не мурлыкала песню, только чтобы он, наконец, угомонился. Даже Вэнь Ксия, читавшая в это время книгу, оказалась в эпицентре крика младенца. — Пускай он замолчит! Я больше не вынесу! — плакала Мэйфенг, пытаясь успокоить А-Цина, но тот успокаиваться даже и не думал, а всё кричал и плакал. — Я говорила отдать его Джие-цзе, а твоя мать упёрлась! — проворчала Вэнь Ксия, стараясь перекричать малыша, — да что ты трясёшь его, дурья твоя голова?! Неудивительно теперь, чего он орёт! — Я пожалуюсь маме! — Да жалуйся сколько хочешь, только ребёнка это не успокоит! — Ну так сделай же что-нибудь! Он мне все нервы вытрепал своим криком! Да замолчишь ты наконец, дрянь такая?! — Не ори! Ты ребёнка пугаешь! — с этими словами Вэнь Ксия отвесила горе-няньке звонкий подзатыльник, — и молись, чтобы в этот момент тебя не услышала Джия или ещё лучше твоя мать! Мэйфенг насупилась и пробурчала: — И всё равно он — дрянь! И надо же было такому случиться, что слова сестры услышала Джия, которую тоже привлёк внимание плач А-Цина. Она в одно мгновение оказалась рядом с сестрой: сейчас она была очень зла, хотя по её внешне спокойному виду нельзя было сказать, что Джия злится. — Что значит «дрянь такая»? Ты вообще с детьми обращаться умеешь? Мэйфенг втянула голову в плечи, боясь, что сейчас ей прилетит ещё один подзатыльник, но уже от эрцзе. Но нет, Джия аккуратно взяла ревущего во весь голос А-Цина из рук сестры и осторожно прижала к груди. Правда, оказавшись на руках эрцзе, А-Цин поначалу лишь хныкал, но окончательно успокоился, услышав голос Джии: — Тише, тише, А-Цин, успокойся, всё в порядке. Мальчик затих, а потом радостно рассмеялся. Он признал её. Слишком уж часто, пока мать не видела, Джия держала братика на руках, качала его, пела песни, что-то ему говорила. И мальчик настолько привык к ней, к её голосу, что начинал кричать всякий раз, когда эрцзе не оказывалось рядом. И это Мэйфенг ещё больше злило: на её руках он плакал! Джия нежно улыбалась братику, говорила что-то ласковое, а ЦинЦин-эр всё это время предпринимал попытку ухватить сестру за палец. Девушка поцеловала мальчика в носик и принялась тихонько его укачивать до тех пор, пока малыш не уснул.