Сердце Алого Дракона. Том 1. Дремлющий Дракон

      Но всё тайное рано или поздно становится явным. И Джие пришлось познать эту мудрость на себе, когда Ян Хуан всё-таки прознала, кто на самом деле нянчится с ЦинЦин-эром.       В ситуации, в которой оказалась её сестра, Джия уже и не знала, кого жалеть: Мэйфенг, которая истерила всякий раз, когда А-Цин не хотел успокаиваться и доводил её своим плачем. Или брата, на которого укачивания и слёзы саньцзе действовали только хуже. А так и было: А-Цин плакал, как и было свойственно детям его возраста, а Мэйфенг — от бессилия. В такие моменты Джия всегда забирала у сестры брата и сама же укачивала его, пела колыбельные, словно само присутствие и сам голос эрцзе могли успокоить малыша. Фань Ваньюй даже говорил, что из Джии-цзе получилась бы отличная мама.       Конечно, это на дальнейшем поведении Мэйфенг с А-Цином не могло не сказаться. Первые звоночки прозвенели тогда, когда Мэйфенг начала оставлять мальчика одного. И Джия часто заставала следующую картину. Мэйфенг спокойно спала в комнате в то время как в соседнем кричал мальчик, и девушка шла туда и потом подолгу оставалась с ним. Другой раз произошёл, когда, читая в беседке записи о загадочной империи Фолинь, Джия неожиданно для себя увидела Мэйфенг, что-то рисующую на песке. Брата на руках не было.       — А где А-Цин? — спросила она у сестры.       — В комнате, где ж ему ещё быть, — невозмутимо ответила Мэйфенг.       Джия вскочила с места да так, что книга с её колен упала на деревянный пол.       — И ты оставила его одного?!       — Да он всё равно спит, нечего за него переживать, — отмахнулась от неё сестра.       Но Джия её не слышала. Кинувшись словно оглашенная в резиденцию, она, едва не сбивая с ног служанок и проходивших адептов, добежала до комнаты, где в колыбельке спал ребёнок. И очень вовремя! Потому что малыш проснулся и приготовился захныкать, но стоило ему только услышать голос сестры, как он радостно засмеялся.       Конечно, Ян Хуан докладывали о том, что Мэйфенг отлынивает от своих обязанностей, и ставили в упрёк то, что, если уж сейчас девочка так безответственно относится к своему брату, то, что будет, когда она вырастет, выйдет замуж, и у неё у самой будут дети. Но женщина даже слушать ничего не хотела. Сама она могла позволить себе только покормить сына и, держа его на руках, внушать ему, что когда он вырастет, то весь Лунвей будет принадлежать ему и только ему одному.       Следующий звоночек прозвучал одним вечером, когда Джия спала. И вот словно какая-то неведомая сила заставила её встать с кровати и направиться в комнату, где находились Мэйфенг и А-Цин. Какое-то предчувствие завладело девушкой по мере приближения. Из комнаты доносился плач; А-Цин как обычно капризничал, но всё равно что-то было не так. Едва Джия зашла туда, как увидела картину надолго запечатлевшуюся в её памяти. Рядом с колыбелькой, держа в руках над головой ребёнка подушку стояла Мэйфенг. Девочка еле слышно рыдала, а руки дрожали, словно она не могла решиться опустить ли подушку или нет.       Джия в одно мгновение оказалась рядом с Мэйфенг и без особого труда забрала у неё подушку и положила обратно на кровать.       — Я так больше не могу! — плакала Мэйфенг, — я его просто ненавижу! Так почему матушка сбросила его на меня?! Почему?!       — То, что ты ненавидишь А-Цина, я поняла, как только ты собралась опустить на него подушку, — сухо произнесла Джия.       — Я сама не знаю, как она у меня оказалась, — попыталась оправдаться Мэйфенг.       Джия покачала головой, явно показывая, что не верит ей. И уже одно это заставило девушку всерьёз испугаться за судьбу А-Цина: если Мэйфенг продолжит в том же духе, то Орден Лунвей Ян имеет риск потерять наследника, а Джия — брата, к которому очень сильно привязалась. Нянчиться с ним для неё было не столько ответственностью, сколько удовольствием.       Мэйфенг внимательно посмотрела на сестру.       — Ты мне не веришь, да?       Джия вновь покачала головой.       — Прости, но нет.       Мэйфенг ничего не сказала, а только вышла из комнаты, оставив сестру наедине с кричащим братом. Джия долго смотрела вслед сестре, потом аккуратно вынула А-Цина из колыбельки и стала осторожно качать, намурлыкивая песенку. Малыш, как и следовало ожидать, успокоился и задремал. Значит, эту ночь он будет спать спокойно.       Джия легонько коснулась губами лобика малыша, когда на всю комнату раздался визг:       — Положи ребёнка!       Визг напугал не только Джию, но и уже было задремавшего А-Цина. Мальчик заревел, а Джия подняла взгляд на стремительно шедшую к ней мать. Сказать, что Ян Хуан была в ярости, значит, не сказать ничего; в её глазах было бешенство! Как только Подменыш посмела приблизиться к ЦинЦин-эру, когда нянчиться с ним было обязанностью Мэйфенг? И куда делась эта дрянная девчонка? Видимо, правду люди говорили. Девчонка, действительно, оказалась безответственной. Но что же делать с Подменышем?       — Мама, — тихо произнесла Джия, одновременно укачивая мальчика.       Сейчас ей было страшно. Не за себя, а за А-Цина. Мать сейчас находилась в таком состоянии, что она была готова на любой страшный поступок, который мог бы и навредить ребёнку. Рискнув, девушка попробовала объяснить матери, что А-Цин остался один, и что она, Джия, только что успокоила. Но Ян Хуан ничего не желала слышать.       — Положи, кому сказано! Что за наказание! — верещала она, — как Мэйфенг сбежала, так ты решила её место занять?! Не выйдет! Хорошо я вовремя пришла, а то, не знаю, чтобы ты сделала с ЦинЦин-эром за это время!       — Ты прекрасно знаешь, что я на это неспособна. Я люблю А-Цина так же, как и ты…       Хлёсткая пощёчина не дала Джие договорить. А в следующее мгновение Ян Хуан просто забрала у неё ревущего во весь голос сына и, крикнув, чтобы дочь пошла вон из комнаты, сама начала его укачивать.       — Тише-тише, ЦинЦин-эр, всё хорошо. Мама рядом. Теперь я всегда буду рядом, Мэйфенг к тебе на какое-то время не подойдёт. Ты всё ещё здесь, Подменыш? — вспомнила она о Джие, — я тебе, кажется, велела пойти прочь! Видишь, из-за тебя ЦинЦин-эр никак не может успокоиться? Не волнуйся, мой мальчик, Подменыш тоже к тебе не приблизится. Никогда!       Джия тяжело вздохнула и покинула комнату. Одинокая слеза текла по щеке девушки, а сердце отозвалось болью, от которой она поморщилась. Срочно! Нужно срочно принять лекарство, пока не стало хуже!       По дороге в комнату ей попалась служанка. Та же, увидев свою молодую госпожу, держащуюся за сердце, мигом всё поняла. Не дожидаясь приказа, служанка бросилась в комнату Джии, а вернулась спустя минуту с пузырьком с лекарством. Сделав пару глотков и подождав, когда боль утихнет, Джия произнесла:       — Спасибо.       — Какие-нибудь приказы, Вторая Молодая Госпожа?       — Да, будет один. Как только моя эрмэй, Третья Дева Ян, будет оставаться с А-Цином наедине, не спускай с неё глаз. А в случае чего обязательно докладывай мне.       — Будет исполнено, Вторая Госпожа Ян.

***

      Ян Хуан исполнила свою угрозу. Мэйфенг на какое-то время, действительно, была отстранена от своих обязанностей, чему та была рада. Но и Джие было запрещено приближаться к брату. А стоило ей только подойти, как рядом неизменно кто-то оказывался рядом. И этой угрозой мать сделала сыну только хуже, ведь привыкший к тому, что рядом всё время была Джия, А-Цин мог подолгу плакать и не давать спать всем домочадцам. Многие, конечно, сочувствовали юному наследнику и его старшей сестре, но против Ян Хуан никто идти не смел; женщина ясно дала понять, что наказание ждёт того, кто позволит Подменышу подойти к ЦинЦин-эру. Кроме того, у Второй Девы Ян уже была подопечная в виде младшей сестры — Сяомин, и её должно быть достаточно. Сама же Сяомин брата толком и не видела; мать не давала ей даже посмотреть на него.       Над Джией сжалилась Юйхуань.       Ян Хуан очень удивилась, когда старшая дочь однажды подошла к матери с просьбой помочь ей приглядывать за ЦинЦин-эром. И в женщину закрались сомнения, что это явно не просто так. Насколько она помнила, А-Хуань ещё в самом начале отказалась приглядывать за братиком, а тут откуда-то взялось рвение. Но в то же самое время ей было приятно, что старшая дочь всё-таки «взялась за ум», а потому она с лёгкостью передала ей А-Цина.       Вот только, получив брата на руки, Юйхуань под предлогом прогулки по саду тут же понесла его Джие и Сяомин, забавлявшейся с барабаном-погремушкой. Старшая сестра предупредила, что малыша она принесла не надолго, и что скоро надо будет вернуть матери, причём так, чтобы она не поняла, что А-Цина выносили за пределы резиденции. Для младшей девочки это было первое знакомство с А-Цином, и её привели в восторг его пухлые щёчки. В свою очередь мальчик заливисто смеялся, стоило только Сяомин покрутить в руке погремушку. Джия даже на этот счёт пошутила:       — Мне стоит начать ревновать?       — Ни в коем случае, — ответила Сяомин, продолжая забавлять малыша, как ни в чём не бывало.       Юйхуань посмотрела на счастливых сестёр и сказала:       — Я боялась, что у меня ничего не получится.       — Ничего удивительного, — отозвалась Джия, — ты же ведь до этого никогда к нему не подходила.       — Я бы и дальше не подходила, но тебя с малышом пожалела. Он уже всем душу вывернул своим криком. Я почему-то не удивлюсь, если спустя время его первым словом будет твоё имя.       — Тогда бы у матушки появился ещё один повод меня ненавидеть.       — Глупости говоришь, — произнесла сестра, понимая, что в какой-то степени Джия права.       — И всё равно спасибо тебе, А-Хуань. Теперь, главное, чтобы Мэйфенг к нему не приближалась, — про себя добавила Джия так, чтобы сёстры не расслышали.       Но даже если Мэйфенг и приблизится к А-Цину, что ж, Джия уже позаботилась о том, чтобы за ней проследили.       С тех пор так и повелось. Каждый день Юйхуань выпрашивала у матери понянчиться с А-Цином, чтобы потом незаметно принести его Джие. Естественно, мать об этом даже не подозревала. Ведь она думала, что Юйхуань делает это ей в помощь, раз Мэйфенг со своими обязанностями не справилась. И это была только одна подлость, которую девушка совершила по отношению к матери.       Ещё одна подлость заключалась ещё в том, что Юйхуань возобновила переписку с Лань Сичэнем. Но теперь она была очень осторожна: полученные письма из Гусу сразу же сжигала. И даже те, в которых могло быть что-то важное, так же отправлялись в огонь. Можно было бы, конечно, поступить как Джия: спрятать письма в дупле диких пчёл. Однако, всегда была вероятность, что какой-то сборщик мёда мог их случайно обнаружить. Но свою шкатулку с письмами из Юньмэна Джия перепрятала так, что их никто бы не нашёл. Нет, только огонь мог спасти положение.       Об этом секрете Джия, Сяомин с советниками узнали, когда в очередной раз Юйхуань принесла в беседку А-Цина. И Вэнь Ксия, наверное, была единственной, кто не одобрял саму эту переписку, но свои неодобрения она старалась держать при себе. Не хватало ещё вызвать гнев у единокровной сестры. И чего она так рвётся в Гусу? Неужели ей так хочется жить в Ордене, где все живут по этим правилам, которых бесчисленное множество?       Джия, крутя в руках барабанчик, который так нравился братику, в свою очередь предупреждала Юйхуань:       — Ну, смотри, А-Хуань, если матушка об этом узнает, ей это не понравится.       — А мне всё равно, понравится ей это или нет, — ответила сестра, — меня это волнует в последнюю очередь.       Фань Ваньюй же произнёс:       — Дядюшка Лю мне сказал, что Орден Цишань Вэнь созывает Совет кланов.       На это Юйхуань фыркнула:       — Было бы полбеды, если бы наша мать там присутствовала одна. Но нет, ей надо взять нас всех четверых с собой. Наверняка, речь заведёт о будущих браках.       Сяомин понуро опустила голову; если уж матушка и ей подыщет жениха, то это означает одно: после замужества дорога в Лунвей для неё закроется, и с Джией больше не увидится, если её матушка так решит. А она это сделает, в этом не было никаких сомнений.       — Да это даже не факт, — заметила Джия, — ты знаешь нашу мать; может быть, это очередная её прихоть.       Юйхуань вздохнула.       — Всё возможно. Во всяком случае нет худа без добра; я зато увижусь с Цзэу-цзюнем.       Больше от сестры Джие не удалось ничего добиться. Вместо этого девушка вскоре дала понять, что время свидания с А-Цином подошло к концу. Джия с большой неохотой отдавала брата, но иначе было нельзя. Мать в любой момент могла заподозрить неладное.       — Орден Гусу Лань, я так понимаю, тоже будет там? — осведомилась Вэнь Ксия, когда Юйхуань с ребёнком, наконец, скрылись из виду.       — Это же Совет Кланов, разумеется, Орден Гусу Лань там будет, — ответил Фань Ваньюй, — тебе-то что за дело: будут они там или нет?       — Да мне собственно дела-то никакого и нет. Просто поинтересуюсь, спокойно ли Лань Цижэню спится после того, как не помог Сяо Юйлуну.       Удивительно, откуда только у Вэнь Ксии взялась ненависть к клану Лань. Может быть, девушка презирала их правила, или же считала лицемерными святошами. Кто знает. Но конкретно трое представителей этого клана вызывали у Вэнь Ксии резкую антипатию. Лань Цижэнь — старый, брюзжащий и не помнящий добра козёл. Лань Сичэнь — тихушник с лицемерной улыбкой. А Лань Ванцзи — избалованный и бесчувственный мальчишка. «Не исключено, что и эгоист», — хотела было ещё тогда добавить Вэнь Ксия, но смолчала.       — Да и какая разница, что у тебя за дела с кланом Лань, — заметил Фань Ваньюй, — интерес для нас представляет лишь состязания лучников. Только вдумайся, лучшие из лучших лучников всех Шести Великих Орденов будут принимать участие. Тем более среди нас Джия-цзе — превосходный стрелок своего времени. А уж её реакции в стрельбе на перехват любой может позавидовать. Можно считать, что первое место у нас в кармане.       — А теперь спустись с небес на землю, Фань Ваньюй, — осадила мальчишку Вэнь Ксия, — состязания начнутся со дня на день, а ты лучше меня знаешь, что Хозяйка Ордена отправит на состязания лучших из худших наших лучников. И хоть Джия-цзе стрелок превосходный, но места для неё там не найдётся.       Джия усмехнулась.       — К счастью, дядюшка Лю только завтра начнёт составлять список адептов, которые будут представлять наш клан на состязаниях.       Вэнь Ксия и Фань Ваньюй всё поняли.       — А-а-а, Ян Джиан.       Джия улыбнулась.       — Ян Джиан.