Одни беды от ваших гаданий

Никто из этих двоих не мог вспомнить, чем закончился прошлый вечер. Как они вернулись домой, как оказались в кроватях. Все закончилось на поцелуе — том самом, что должен перевернуть их отношения и направить их в совершенно противоположное русло. — Ты нахуй в 5 утра проснулась? — Скарамучча, залипающий в телефоне, заметил, как глаза соседки приоткрылись, а руки потянулись за гаджетом. — Сам то хули не спишь? Всё то же общение. У обоих в мыслях так и вертелось вчерашнее событие, но почему-то никто даже и не отважился хоть как-то напомнить о нём. Был огромный страх перемен. — Насчёт вчерашнего... — в один голос проговорили Мона и Скарамучча. За счёт сильной ментальной связи, эти двое частенько говорили что-то одновременно. Обычно реакция на это событие была выражена удивлением и смехом, но сейчас это было явное смущение. Никто не знал, чего ждать дальше. Как поступить сейчас, когда после неловкого вопроса воцарилась тишина. Они смотрели в глаза друг друга, прожигая взглядом, но не могли сказать ни слова больше. — Я... пойду приготовлю завтрак, — поднявшись с кровати проговорила Мона и уже направилась к двери комнаты. Но произошел резкий перехват. Рука резко вскочившего Скарамуччи вцепилась в ладонь Моны, заставляя девушку остановиться. А следом шел поцелуй, уже не такой мягкий и нежный, как в первый раз, но все равно приятный. — Мы встречаемся. Уяснила? — Приказывать мне будешь? — Буду. — Тебе повезло, что это не тот приказ, которого я ослушаюсь. И... все? Вот так просто? Прям как из мемов: подошел, взял за руку и уверено сказал. И сколько ему пришлось ждать этого самого момента? Да с самой школьной скамьи Скарамучча мечтал об этом. Мечтал называть Мону своей девушкой, мечтал продолжать подкалывать её, принося извинения в виде чувственного поцелуя. Стоило девушке узнать о том, насколько долго парень скрывал все эти чувства, Мона засмеялась. Ведь она в жизни бы не догадалась, что на самом деле прячется за этой маской токсичности и похуизма. От соседей скрывать это было некрасиво, ведь они все являлись одной большой, пусть и не родной, но семьёй. Да и Мона знала, насколько сильно Люмин верила в будущие отношения двух придурков, живущих по соседству. Реакция женатиков была синхронной — оба закрыли рот руками и в один голос проговорили «Неужели?!». Дилюк же отреагировал так, словно видел весь их вчерашний поцелуй в парке — довольная и хитрая улыбка вновь проскользнула на его обычно пассивном лице. Начался новый этап их жизни. Этап, когда они могут не стесняясь говорить «мы», обсуждая планы на будущее. — А ты в будущем кем хочешь стать? — Скарамучча задал до жути банальный вопрос, который обычно задают еще совсем малым детям. — Как и мечтала в самом детстве — корреспондентом, — столь необычный выбор профессии укоренился в сознании у Моны с самого первого просмотра новостной программы в осознанном возрасте. Было видно, что после ответа на вопрос в глазах девушки появился мечтательный, словно у маленького ребёнка, блеск, за которым Скарамучче было очень весело наблюдать. В голове откладывалась мысль — «хочу, чтобы все её мечты исполнились». Ведь видеть эту девушку счастливой было для парня величайшим подарком. — А ты? Ты кем хочешь стать? — когда энтузиазм Мегистус слегка успокоился, девушка решила задать тот же самый вопрос. — Мужем одной скверной особы. Мона была готова встать со своей кровати и хорошенько хлестануть парня за такое противное оскорбление, пока до неё не дошел основной смысл этой фразы, заставивший девушку залиться краской. — Хэй, ты точно тот самый парень, с которым я тут на ножах с первого курса? — Мона усмехнулась, наблюдая за тем, как небольшой румянец проявился на щеках сидящего напротив парня, до которого, похоже, тоже дошло, насколько глупую фразу он выпалил. Как дети. Будто не два студента, а два 8-классника играют в любовь. Взрослыми в их отношениях были лишь предстоящие планы, не более. Но их всё устраивало. Раз уж упустили свои подростковые отношения, пускай они на время заменят нынешние, хоть со стороны это и выглядело глуповато. — Слушай, а может погадаешь? На наше будущее там, все дела... Мона сначала воспротивилась, но любопытство накрыло волной. На что-то глобальное гадать не хотелось, поэтому пара решила узнать о будущем в целом: плохое, хорошее, еще какое-нибудь. И когда девушка только-только начала свои махинации... шар лопнул. Осколки достаточно недешёвого оборудования разлетелись чуть ли не по всему полу. Мегистус стало немного не по себе — шар не мог разбиться просто так, это определенно дурной знак. Спугнули наступающие плохие мысли внезапно оказавшиеся на плечах у девушки ладони Скарамуччи. — Да этому шару уже сто лет в обед было, скажи судьбе спасибо, что он разбился дома, а не на работе. В глазах Моны всё ещё прослеживалось беспокойство и грусть. — Да блять, я тебе хоть тысячу таких шаров куплю, если ты сейчас прекратишь сидеть с таким кислым лицом. А следом объятья, такие успокаивающие и тёплые. Чем-то напоминают Дилюка, но все же не то. Наверное когда обнимаешь 170+ хиляка и 180+ накаченного мужчину ощущения априори должны быть различными, но тут это не имело значения. Просто в случае с красноволосым Мона обнимала того, на кого можно положиться в конкретную минуту. А сейчас Мегистус обнимает того, на кого планирует полагаться всю оставшуюся жизнь. *** — Блять, оно сейчас разольётся, наливайте быстрее!!! Взболтанное шампанское устремилось скорее вытечь из горлышка, не имея никакого желания оказаться в желудке у одного из жителей этой квартиры. Благо его план был наполовину провальным и большую часть содержимого бутылки удалось разлить по бокалам. Атмосфера стояла веселая, несмотря на то, что завтра состоится глобальный разъезд. 6 марта, а конкретно завтра, Мона и Скарамучча начнут свою жизнь в съёмной однушке, а чуть позже, ровно через неделю, эту квартиру покинет и Дилюк. — Кидаете нас, негодяи! А нам тут без вас, родненьких, еще до июля жить-поживать, — наигранно грустным голосом начал речь Тарталья, допивая шампанское. — А почему именно июль? — поинтересовалась Мона, наблюдая за пузырьками в недопитом алкоголе и искоса поглядывая на Аякса. — А вот так вот. К слову, начинайте морально готовиться, будущие свидетели, — Люмин ухмыльнулась, двумя пальцами описывая в воздухе сердечко вокруг Скарамуччи и Моны. — Ебануться, а я думал вы вечно лишь помолвленными будете, — подавившись напитком удивился Скарамучча. — Решила поскорее его в мужья заграбастать, а то слишком уж часто мой жених начал засматриваться на симпотишных преподов по истории, да? — Люмин посмотрела прямо в глаза Тартальи. — Мы с Чжун Ли просто хорошо ладим, а ты уже какую-то гомоеблю с нами фантазируешь. Нет, ну вы знали? Она мне как-то свой профиль в фикбуке показала, я, сказать что ахуел, ничего не сказать! *** Одна большая семья. Не хотелось расставаться ни с кем из них. Как дальше жить без пирожков Тартальи? Без успокаивающих объятий и слов Дилюка? Без готовой помочь с любым делом Люмин? Грустно, но неизбежно. Теперь они со Скарамуччей будут лишь вдвоем и их ждет... наверняка светлое будущее. Мона решила обязательно повторить гадание, как только её задержавшийся в пути шар наконец-то привезут. Прошло пару часов, а атмосфера стояла такая же, приятная и домашняя. Только вот Мегистус изрядно поплохело и девушка решила выйти на улицу перед домом, чтобы слегка проветриться. Скарамучча настаивал на том, чтобы сопроводить девушку, но она отказалась, сказав что хочет побыть одна. Время 9 вечера, а на улице уже темновато, словно ночью. Март не май, темнеет еще рано, но совсем скоро день существенно уйдет в плюс. Мона стояла на улице в своем теплом пальто и вдыхала приятный весенний воздух. Хотя как весенний, погода на улице все еще была довольно зимняя, ведь белоснежным снегом было усыпано все вокруг, а новые снежинки в данный момент продолжали плавно падать на землю. Но что-то в этом воздухе явно отдавало предстоящим тёплым солнышком, набухающими почками и первой зеленью, скрывавшейся за сугробами. В кармане девушка нащупала джул, причём, на удивление, даже не разряженный. Сегодня днём не было желания закурить, зато сейчас подобную атмосферу так и хочется украсить лёгким потоком пара. В носу запах весны, а во рту всё тот же любимый вкус черники. Курить плохо, это известно всем, но Моне почему-то нравилось вредить здоровью в обмен на возможность ощутить внутри себя приятные фруктовые ароматы и почувствовать некую «безмятежность» после нескольких тяжек. Только сейчас Мегистус заметила, какая же кромешная на улице тишина. И только сейчас девушка ощутила металлический холод на правом виске. Следом чья-то незнакомая рука обхватила её талию. Девушка застыла как вкопанная, боясь сдвинуться хоть на миллиметр. «Меня убьют? Меня сейчас убьют? Меня сейчас абсолютно точно убьют?» — так и вертелось в голове у Моны. — Попалась таки, сучка. И сейчас смотри-ка, я с пушкой, а ты без телохранителя, — голос маньяка был полон безумия. — Ч...что вам нужно, скажите. Я дам всё, всё что хотите. Деньги, вещи — только скажите, — голос Моны дрожал. Неистово дрожал. Вы только представьте, насколько страшно говорить, когда у твоей головы пистолет, что убьёт тебя в одно мгновение по желанию какого-то психопата. — Поломанную жизнь ты мою уже не восстановишь, вонючая гадалка. Тварь, что своими ебучими советами пустила по пизде всю мою жизнь. Сдохни, скотина! — и выстрел. Ничего, абсолютно. Ничего Мона не увидела. Никакой проносящейся перед глазами жизни, ничего. А впереди лишь мрак, темнота. А в этом мраке, должно быть, спрятано их со Скарамуччей счастливое будущее. Будущее, которое Мегистус никогда не найдет. А ведь оно было близко, так близко, как на ладони. Уже завтра они бы уехали в собственную квартиру, спали на одной кровати, готовили бы вместе завтрак, обед и ужин, по-прежнему задирали друг друга из-за любой мелочи и быстро мирились. Все было... почти в руках. Хотелось заплакать, но никак. Тело мертво. А единственная жидкость, способная вытечь из этого тела, лишь кровь. Кровь, что заменила слёзы. — Одни беды от ваших гаданий, — пронеслась фраза в испаряющемся сознании уже не живой Моны. *** Выстрел. Все четверо тут же вскочили и рванули на улицу. А перед глазами лишь отвратительные картины. Впавший в истерику психопат, захлебывающийся в собственном смехе, и лежащая на снежной простыне девушка. Дилюк молниеносно рванул в сторону маньяка, выхватил пистолет и заломил ему лопатки, не давая сопротивляться. Люмин тут же набрала в полицию, а Тарталья параллельно во всю трезвонил в скорую помощь. А Скарамучча застыл. Застыл, лишь стоило ему увидеть. Умирающее тело той, с кем он хотел провести остаток жизни. И ведь провёл, но не своей. Скарамучча не плакал, никогда. Даже в детстве он просто дулся и уходил в сторону, вместо обычных детских истерик. Но сейчас из парня рвалась вся скопившаяся в его теле боль. Бесконечный поток слёз, осознание, что все потеряно, что ничего ни исправить, ни вернуть назад. Они больше не будут стебать друг друга за нелепые шляпы, не смогут посмотреть второй сезон того идиотского шоу про жуков под бутылку коньяка. В комнате больше никогда не будет ощущаться табачно-черничный запах, никогда не будет разбросанных по полу выпавших синих волос. Забудь, Скарамучча. Все закончилось. Когда тело увозили, Скарамучча успел лишь стянуть с холодной руки девушки браслет. Синий такой, очень напоминающий её. Парень очень старался, подбирая его в магазине. И больше он его не снимет. Никогда.