Я на самом деле не врал

Сказанные Рагнивидром на утесе Звездолова слова все ещё никак не выходят из головы Кэйи. Но, почему-то подросток делает вид, что совершенно не помнит, что произошло совсем недавно. Он спокойно обсуждает интересующие его вещи вслух сидя на кровати, готовый ко сну, к сожалению не поддерживаемый другой стороной. И Дилюк обиженно глядит на молчаливого капитана. Кажется кто-то перегнул палку? Он не хочет расстраивать Альбериха, но своими действиями он, видимо, ещё больше его ранит. Что-то определённо не так. Что успела натворить взрослая версия Дилюка? Он злится на будущего себя, однако у него же были свои принципы исходя из которых он действовал? Это как игра в шахматы — обязательно придётся чем-то пожертвовать, ради защиты чего-то важного сердцу. Видимо, он где-то оступился? Или не только он? Сделал неверный шаг навстречу и все пошло наперекосяк. Может ему не стоило так откровенничать сегодня и надо было оставить это все своему Кэйе. Он тоже выглядит достаточно одиноко, хотя купается в любви, которую ему даруют он, Крепус, Аделинда и другие не менее важные люди. Но этому, уже взрослому, тоже нужна помощь и он в ней нуждается намного больше. Особенно в любви. Дилюк слазит с постели подходит к нему и кладёт свои руки на его колени, обратив на себя тем самым внимание. Он долго смотрит в чужой глаз, пытаясь прочитать его эмоции, молчит. Рыцарь проводит по его огненным вьющимся волосам рукой и притягивает ближе, обнимая. — Кэйа? — тихим шепотом, будто бы боясь спугнуть, спрашивает Рагнвиндр и слышит тяжёлый вздох: — Прошу, не делись со мной своей любовью, иначе ее будет недостаточно для другого Кэйи… — Но я же уже говорил, что ты и он одно и то же, — возмущается мальчишка, перебивая сидящего перед ним Кэйю. До тех пор, пока к его губам не подставили палец. Да, один и тот же человек, но изменившийся, не похожий на себя когда-то юного. Мыслящий по-другому и видящий нынешний мир по своему. — Он заслуживает ее больше, чем я. — улыбается мягко Альберих, — Тем более, я уже получил ее достаточно в свое время. Рагнвиндр младший хочет возмутиться вновь, хочет доказать совершенно обратное, но молчит, крепче цепляясь пальцами за чужую одежду. Слезы неконтролируемо выступают на глаза и Дилюк поджимает губы, чтобы подавить собственный всхлип. Он обещал себе не плакать по пустякам, но разве данную ситуацию назовешь таковой? Кавалерист нежно вытирает чужие глаза, мысленно прощаясь с маленькой копией молодого винодела. Улыбка пропадает с его лица и подросток понимает, что завтра проснется уже не рядом с ним. — Я люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя, братик Кэйа, — повторяет он, прижимаясь лицом к его груди, — я не вру, правда. Я пронесу эту любовь с собой через годы и сохраню ее, обязательно. — Я верю тебе, — только отвечает Кэйа и закрывает глаза, гладя ребёнка успокаивающе по голове. — Правда? — с надеждой спрашивает он, приподнимая свою голову вверх, заглядывая в смуглое родное лицо. — Правда. Чистая ложь.

***

Дети так быстро растут. Альберих все время думает, когда успел упустить те чудные мгновения, радость каждого дня, проведенного вместе с младшим братом. Дилюк явно наслаждался прожитым временем, в то время как Кэйю все время мучили вопросы о его скором предательстве. Он не мог полностью насладиться детством. Рука ложиться на чужую голову, пальцы проходят сквозь локоны алых волос, что все так же мило вьются на концах. Ресницы Дилюка подрагивают во сне, брови сводятся вместе, кажется он вот-вот проснется. Но подросток только переворачивается, продолжая размеренно дышать и капитан убирает свою руку, продолжая молча за ним наблюдать. — Кажется я знаю в чем причина, — говорит Эфир, раскладывая книги в запретном разделе по местам, — откат действующей на него магии позволяет господину Дилюку в своём сознании «пережить» всю жизнь заново. Следовательно, происходят вот такие вот скачки роста. Он мог бы пролежать все дни без сознания намного дольше, но особо яркие события в жизни заставляют его пробудиться, — рассуждает маг и поворачивается к Кэйе. — Получается, он проснется как минимум ещё несколько раз? — спрашивает Альберих, получая в ответ кивок. — Только вот я не совсем уверен что будет после и как «пережитая заново» жизнь будет влиять на его старые воспоминания, — сомневается зеленоглазый парень и тяжело вздыхает, когда рыцарь Ордо выскакивает из помещения совершенно его не дослушав. — Он изменится, если заставит пережить себя особо важные моменты по-другому, но этот мир значительно будет отличаться. Время здесь не может вернуться назад. Рассвет. Кажется он связан не так много с названием винокурни, как с самим ее владельцем. Алый огненный шар выползает из-за горизонта. Его первые лучи сразу же пролазят в окно, лениво перебираясь в тёплую постель, где спал единственный оставшийся человек из клана Рагнвиндр. — Кэйа? Ты здесь? — спрашивает неожиданно Дилюк и Альберих вздрагивает. — Здесь, — тихо отвечает он. — Я все ещё люблю тебя, — в голосе слышна улыбка и парень оборачивается к нему. Он ловит чужую руку в перчатке, сначала сопоставляя размеры их ладоней, а потом складывает пальцы вместе в замок. — Доброе утро, Люк, — выдыхает тихо Кэйа, смотрит в чужие полные счастья глаза и вспоминает, когда их видел в последний раз, сладко и с издевкой тянет буквы, — поздравляю. Дилюк тут же вспыхивает и отворачивается, расцепляя их руки. Он садится на кровати, кусая собственные губы, — Ох, так ты все ещё помнишь? — Ты думаешь такое забывается? Конечно, будущий ты предпочитаешь это не вспоминать, — усмехается кавалерист, расслабляясь, — но это же произошло. Рагнвиндр прячет покрасневшее лицо за волосами, что отлично сливаются вместе в один цвет и швыряет в сидящего рядом мужчину подушку, произнося что-то нечленораздельное. — И думаю, я с ним солидарен, особенно когда об этом напоминают с таким наглым выражением лица! — возмущается Дилюк. — Я не виноват, что ты так и не научился целоваться, — фыркает Альберих, чем смущает юношу перед ним ещё больше. Но тот неожиданно выдает: — Так научи. Кэйа долго и молча смотрит на сидящего перед ним Рагнвиндра и начинает смеяться, схватившись за живот. Весь все ещё смущенный подросток наблюдает за ним и обиженно хмурится. Он вообще-то сейчас с ним серьезен. — Ну уж нет, я вам не подопытная крыса, сэр Рагнвиндр, — отвечает мужчина с таким важным лицом, что хочется в него плюнуть. — Не называйте меня так, сэр Кэйа, — так же с издевкой произносит Дилюк, поднимаясь с кровати и Альберих неловко замолкает. Посчитав это за конец их диалога подросток, по-детски обиженный, покидает комнату.

***

Кэйа находит Дилюка у виноградников. Из-за листвы была видна только красная макушка, парень сидел на земле неподвижно, будто бы что-то разглядывал. Подкрадываясь ближе Альберих как раз и смог заметить скачущие перед ним мелкие две птички, что тихо щебетали, прыгая за друг другом. Разглядывала понурая макушка именно их. Собственная одежда Рагнвиндру была велика, но тот, видимо, отыскал себе более или менее по размеру свободную белую рубашку, что была расстегнута на двух первых пуговицах. Рукава были закатаны по локоть и он продолжал собственные интересные наблюдения, одной рукой обнимая собственное колено, а другой сминая широкий лист от виноградной лозы. Шорох рядом и вспорхнувшие ввысь птицы с кристальными бабочками в радиусе его местонахождения заставили обернуться на звук, заправляя мешающие обзору локоны волос за ухо. Кэйа бы продолжал строить из себя дурачка и делать вид, что Дилюку показалось, но последний уж точно не глупый. — Ты все ещё дуешься на меня? — спрашивает кавалерист и получает неуверенный кивок от подростка. Он улыбается и с тихим вздохом усаживается с ним рядом, оглядываясь по сторонам. Юный винодел вновь немного смущается и притягивает к себе вторую ногу. Он смотрит из-под чёлки на расслабившегося рядом Альбериха и тянет его за рукав одежды. Он нагибается, и в одно мгновение получает лёгкий поцелуй в щеку. Кэйа смотрит на Дилюка, который хихикнув лыбиться. Подловил. На смуглом лице проступает лёгкий румянец и его обладатель в ответ щипает проказника двумя фалангами пальцев за щеку. Остается неприятный красный след и Рагнвиндр недовольно мычит, потирая больное место ладонью. Кэйа смеется и в отместку ему Дилюк поднимается и целует в губы. Неожиданно, кратко и быстро, но этого хватает чтобы рыцарь Ордо Фавониус ошарашенно уставился в чужое юное лицо напротив. На лице с белой мраморной кожей лёгкая и нежная улыбка полная любви. Кэйа краснеет ещё больше, возмущенный тем фактом, что над ним издевается ребёнок. Он не может контролировать собственные эмоции на лице, будто бы сам сейчас является по уши влюбленным подростком, чей воздыхатель открыл ему свои чувства. Дилюк тихо смеётся и заключает Альбериха в свои объятия, уткнувшись носом в открытую шею. — Глупенький, — единственное что он произносит, слушая как стучит чужое сердце. Юноша уверен в себе, что делает все правильно. — Значит вас не стоит учить? Вы и так все умеете, сэ… — Кэйа давится воздухом, когда его ударяют в бок и фыркает, — Подлец. — Кто же меня этому научил? — спрашивает Рагнвиндр, но ответ и так очевиден. — Не учил я тебя такому в твои шестнадцать, — тихо бормочет капитан, поправляя одной рукой съехавшую повязку на глазу. Другая ложится на чужие плечи, собирая вместе растрепанные алые волосы. — Сыграем в шахматы? — переводит сразу же тему парень и Альберих соглашается, тяжело вздыхая, кивая в ответ.

***

— Только учти то, что я давно в них не играл, — предупреждает Кэйа, усаживаясь в холле за стол, где расположилась деревянная доска с уже расставленными по местам фигурами. — Даже если и не играл, опыт в этом не потерял. Я это знаю, — Дилюк улыбается искренне, вызывая этим самым у капитана кавалерии смешанные чувства. — Не могу сказать того же, вы вечно у меня выигрывали, господин Дилюк, — немного обиженно произносит Кэйа. — Я буду поддаваться. — Разве так играть на спор — честно? Рядом проходящие горничные тихо смеются, Аделинда приносит виноградный сок по просьбе Рагнвиндра и Кэйа с досадой делает один глоток, понимая, что в стакане вовсе не сок, а вино. Хоть она его понимает. Дилюк без единого подозрения переворачивает доску и с его стороны оказываются чёрные фигуры. За них он любил играть больше всего. Изначально ходят белые и виноделу вечно нравилось и даже нравится до сих пор наблюдать за каждым шагом противника, особенно самым первым. Особенно за тем, который сделает Кэйа. Пешки выстраиваются в свой незамысловатый порядок, когда на «поле боя» выходят более важные фигуры. Во время игры Кэйа лишается своих коней, с разочарованием понимая, что он теряет свою кавалерию не только в жизни. В середине игры выясняется, что он, оказывается, выигрывает. Дилюк старается отразить каждую атаку, пытается завоевать центр доски, прикусывая недовольно свои губы, когда Кэйа со спокойным выражением лица забирает у него второго слона. Конец игре приходит из-за достижения Дилюком положения, когда победа невозможна, ведь он практически проиграл Альбериху. В итоге они заключают ничью. Подросток просит сыграть ещё одну партию, но Кэйа отказывается, довольствуясь тем, что имеется. Не хочется ему проигрывать в споре и выполнять задания от младшего. Юноша ещё несколько минут возмущается и смотрит на допивающего сок кавалериста. Нет, там не сок, он давно это знает. Кэйа бы не стал его пить ни в коем случае. Он слабо улыбается и вздыхает. Не хочется покидать это место, не хочется становиться взрослым. Чувство, что что-то в его будущем не так не покидает грудную клетку, он будто бы задыхается. Воздух в помещении становится слишком твердым. Дилюк очень смышленый в этом возрасте, ничто не укроется от его внимательного взора. Особенно его отношения с братом. Они сложные, юный Рагнвиндр не сказал бы, что дружные. Это отпечаталось на Альберихе, сидящем напротив. Если бы Дилюк был более другим… Кэйа бы так не страдал, верно? Его бы любимый Кэйа не был таким одиноким.

***

Кавалерист не мог отследить каждый шаг сделанный Дилюком в этом поместье. Он был уже взрослым и мог за себя постоять, не нужно напоминать о том, что этот парень в свои четырнадцать стал капитаном в ордене. Заглядывая в открытую дверь кабинета Кэйа обнаруживает красноволосого именно там, разглядывающего ранее завешанную тканью картину, с изображением его, Крепуса и конечно же самого Кэйи. Только вот полотно на месте с синеволосым маленьким мальчиком было выжжено. В этом месте осталась лишь чернота, а на краях дыры остались следы от языков огня с копотью. Эмоции на бледном лице не читаемы, пустые алые глаза уставились на вошедшего Альбериха. — Почему?